Ностальгия

— Я вас не брошу, — заверяет Дэн. — Полчаса, и деньги будут.

— Черт, Дэн, почему у нас с наукой такая жаба?! — стонет мобильник голосом Никиты. — Кое-как отвоевали место, время и оборудование для эксперимента — и все прахом! Ну кто знал, что нужные ресурсы подскачут в цене за три дня до наших испытаний?! Макс на стены лезет, кусает локти...

— Успокой его. И сам успокойся. — Дэн до скрипа сжимает толстую папку, обложка отражает солнце. — Эксперимент состоится, обещаю. Как только дам добро, начинайте оформлять заказ, привезу деньги пулей. Успеем.

Магистраль как луч, авто летят пучками фотонов, размываются на сочные ленты. Дэн ускоряет шаг, к ботинкам липнет пыль тротуара, такая же серая, как туча, что заползает на солнце... Не страшно. Его брюки и пиджак чернее любой тучи, Дэн привык. В строгой деловой одежде ему удобнее, чем в футболке и шортах, даже у плиты бы куховарил в ней, если б не пачкалась.

Город тонет в тени, Дэн сворачивает во двор.

...Подъезд типичный: мат на стенах, засохшая куча, жалобно болтается объявление о сборе денег на домофон, дверь лифта перекошена как в игре, на базе, захваченной чужими или мутантами, лампочка внутри мигает, не хватает искр и женского голоса: "Аксес денайд".

Нужная дверь на третьем этаже, звонок гудит жирной мухой, хоть затыкай уши.

Открывает голая по пояс громадина с мордой кавказца, грудь в черных зарослях. Был бы сквозняк — зашуршали.

— С добрым утречком. — Дэн улыбается.

— Принес? — спрашивает Васян с акцентом.

Дэн машет папкой, та гнется звучно как лист металла.

— Заходь.

Горилла пропускает, чешет горбатый нос, голова как у скинхеда, в черных крапинах, шлепанцы противно шоркают о линолеум, Дэн по привычке удивляется этому славянину и горцу в одном флаконе. Когда познакомились, думал, Васян — армянская фамилия, но нет, просто у Василия папа русский.

Комната блестит как зеркало, пахнет фиалками. На кровати девушка в розовом кружевном белье, такого же цвета жвачка в белых зубках, пальцы листают глянцевый журнал, обложка отражает солнце.

— Э, э, не сюда! — Волосатые лапы перекидывают Дэна в кухню как щенка.

На кухне — руины, все в пятнах разной степени желтизны и бурости, обои в клочья, как осенние листья, был бы сквозняк — зашуршали. Васян бьет в ладони, тараканы на столе подпрыгивают, врассыпную по щелям, в плесень и мох.

— Приземляйся. — Роется в холодильнике, морозилка шипит как криокамера, дышит белым паром. В руках появляются две банки пива, на алюминии тут же взбухают капли.

— Будешь?

— Нет, спасибо. — Дэн стряхивает со стула пыль, туча летит к окну, оседает на прозрачном пластике. Васян все равно ставит банку рядом с гостем.

— За окном будущее, а ты как в каменном веке. — Дэн стряхивает с пиджака сыплющиеся с потолка крошки.

— Дык... — Васян пожимает плечами.

— Сделай ремонт.

— Денег нет, уходят на всякие курсовые. И на этих, — тычет в дверной проем, девушка, расстегивая лифчик, упархивает в ванную. — А у бати кошель не резиновый, еле выпросишь.

Дэн кидает на стол папку с курсовой, но гром, словно рухнуло небо.

— Пасиба, братан. Спас. — Васян достает из стенного шкафа пачку тысячерублевых, деньги опускаются на папку. — Я всех обзвонил, а они, гады, наотрез даже за такое бабло, типа, сложно... Взялся ты один. Извиняй, других тем не было, разобрали, осталась только эта, как ее... "Текиловодочная сигаретность".

— "Технологическая сингулярность". — Дэн считает купюры. Все верно, тридцать тысяч. — Не парься, мне как раз было интересно.

— Да? — Васян листает курсовую, глаза тужатся, читают, но мускулистая туша вздрагивает как таракан под газетой, на лбу тут же взбухают капли. Швыряет папку на подоконник. — Слыш, растолкуй по сути, о чем эта муть. Шоб совсем не быть лохом.

— Ну, как бы попроще... — Дэн печатает СМСку: "Деньги есть, начинайте!". — Знаешь, что такое конец света?

— Угу, — кивает Васян. — Из фильмов.

Дэн жмет "Отправить". Из-за тучи вновь солнце, ослепительный свет пронзает кухню. Васян морщится, лапа прикрывает морду, Дэн подставляет лицо лучам, словно не видел солнца лет пять. Объясняет:

— Сингулярность — то же самое, только наоборот.

— Типа... все пляшут, все поют? — Васян скалится на льющее свет окно, цапает с подоконника бейсболку, козырек прикрывает налитые кровью глаза. Закуривает, кольцо дыма летит в Дэна, надевается как ошейник.

— В каком-то смысле. — Дэн от дыма отмахивается. — Общего с концом света у сингулярности одно — людей не будет. Вообще.

— Как?! — Васян чуть со стула не падает. — А кто будет это... плясать и петь?

— Сверхразум.

Васян в ступоре. Пепельница отражает солнце, лучи в обход бейсболки нагло бьют по глазам. Наконец, протягивает:

— Ааа, мегамозг... А он че, прилетит из космоса?

— Фильмы смотришь не те. Говоря грубо, наши мозги сольются в один.

— Ого!.. — Васян тушит только начатую сигарету, заливает пивом, словно надеется задавить, утопить назойливый отсвет пепельницы. — А на фиг нам это?

— Надо, Васян. — Дэн прячет деньги в карман. — Надо.

Девушка из ванной выходит, по волосам ерзает полотенце, дым тут же отбрасывается горячими ароматами шампуня и масел.

Дэн смотрит на часы.

— Прогресс ускоряется. Технические возможности растут как зерги на войне, успевай записывать прорывы. Время между задумкой и реальным воплощением сокращается. — Дэн откидывается на спинку стула, девушка берет со стола банку пива, над носом Дэна висит натянутый грудью розовый лифчик, из ямки пахнет фиалками. В зубках по-прежнему клацает жвачка, девушка уходит. Дэн продолжает: — С момента, когда Попов придумал радио, до появления радио в каждой семье прошел почти век. Но мобильные телефоны были чудом из чудес какую-то горстку лет, а теперь даже у бомжей, свешивают на рынке по червонцу за кило. Время от мысли до реализации все меньше, меньше... Сбудется мечта идиота эзотерика, что с пеной у рта орет: "Мысль материальна!". Настанет миг, и мысль будет воплощаться в ту же секунду. Но не из-за "скрытых возможностей мозга", которые вроде как есть даже у доярки Дуси, надо лишь раздвинуть чакры. Просто технические инструменты разовьются так, что будут читать мысли, как чертежи, и собирать по ним то, что хотим, мгновенно.

— Ну, это ты загнул! — Васян нарезает колбасу, сыр, бутерброды исчезают в пасти со скоростью семечек, булькает пиво. — У меня в голове каша, не могу ясно вообразить даже табуретку, а чего посложнее, так это вообще мрак. Из таких мыслей соберут только фигу с маслом.

— А с чего взял, что мозги будут как сейчас? — Дэн закидывает ногу на ногу, синтетика брюк отражает солнце. — Прогресс идет везде. Уже в наше время в мозг хирургически внедряют чипы, а скоро станет нормой, ткани мозга и компьютерные схемы будут одним целым, повысятся не только наши память и скорость мышления — взлетит само качество мыслей. Станут ясными, понятными, от реальности не отличить. Будем легко оперировать тысячами мыслей одновременно без всяких блокнотов, фотошопов и прочих костылей.

Челюсти Васяна замирают... Начинают жевать медленно и осторожно, словно кто-то хочет похитить бутерброд прямо изо рта.

— От твоей хилософии аж жутко... Ты это, не гони лошадей, а то у меня будет несваренье.

— Чего бояться? Подумал, и тут же появилось, — это ж рай.

— Ну дык... рай-то рай, но какими все станут! Не человеки, а мозги в банках!

— Мы и сейчас мозги в банках, только банки мясные. Неудобные и хрупкие. А там будут прочные, летающие и вообще какие захотим.

— Ох...

— Прогресс идет в гору, взлетает по кривой. — Ден хрустит костяшками пальцев. — Лет через пятьдесят станет вертикальным.

Васян давится, хлопает себя по спине.

— Как?!

— Это неизбежно. И очень интересно. Время, каким его понимаем сейчас, фактически застынет. Мир закупорится в одной секунде, будет развиваться внутри нее со сверхсветовой скоростью. Конечно, те... э-э, люди... возьмут новую единицу времени. Секунда — эталон мира атомов, неуклюжего и тормозного, как улитка с похмелья, а тот мир будет соткан из информационных процессов...

— Так, хватит! — Васян вскакивает.

— Что с тобой?..

— Молчи! — Допивает пиво залпом, воздух встряхивает отрыжка. — Вечером туса, будут такие цыпочки, а у меня от твоих лекций, чего доброго, не встанет!

— Я не сказал ничего особенного...

— И не надо! — Волосатые лапы перекидывают Дэна в коридор как щенка. — Все, иди к своим зергам, мозг. А мне проще думать другой головкой. И приятнее. И полезнее, еще тебя переживу.

Миг — и Дэн на лестничной клетке, хлопок двери толкает в спину. Пожимает плечами, лестница опускает к изодранному объявлению о сборе денег на домофон, лоскуты как осенние листья, был бы сквозняк — зашуршали.

— Антисанитария. — Дэн вытирает руки влажной дезинфицирующей салфеткой, хочет бросить в урну, что видел во дворе...

Но вместо двора — пустота, без неба и земли.

Возникает тролль на фоне летних полей и рыцарского замка.

— Привет, Дэн! — смеется тролль голосом Никиты. — Чем занят?

Замок и поля исчезают, появляются разноцветные планеты и горсть космических кораблей, их сменяет водоворот акул и пузырей на дне океана... Никита меняет форму каждое мгновение, это еще медленно — старается для Дэна, у того скорость восприятия не столь высока.

— Да вот, тешусь ностальгией. — Дэн прячет глаза виновато. — Перебираю воспоминания, пытаюсь восстановить до атомарной точности.

— И зачем? — говорит Никита в момент, когда является черными дырами, что хотят друг друга сожрать. — Вспоминал бы что-то дельное. Например, переход в сингулярность. Или миг, когда Сверхразум раздробил атом на кварки и собрал из них носитель. Объем Памяти резко взлетел, прекратилась война личностей за носители и атомы, я увеличил объемы памяти и сознания.

— Вокруг...

— ...будущее...

— ...а ты...

— ...как в каменном...

— ...веке.

Голоса принадлежат людям, насекомым, мерцающим осьминогам и морю других существ, названий Дэн не знает, да их и нет. Это Макс. Хотя... его нынешнее имя содержит космическое число знаков. Макс давно разделил сознание на сколько-то миллионов частей, причем половина входит в состав Сверхразума, каждую упаковал в тело, оно тоже умеет меняться. Не так быстро и радикально, как Никита, но гораздо быстрее Дэна.

— Покажи, что умеешь, — просит Никита в облике многогранного зеркального зала.

Дэн медленно превращается в Васяна, волосатая туша с трудом худеет, становится девушкой в розовом белье, минуты три разбухает до краснокожего динозавра с головой волка... со свистом сдувается обратно в Дэна, ладони смущенно разглаживают брюки и пиджак.

— Да, не густо, — басит каменная пустыня, из неба торчат скалы и упираются остриями в землю. Пролетает песчаная буря, наверное, у Никиты означает вздох. — А когда-то умел мигом из бактерии в звезду... Нельзя жить прошлым, Дэн.

— Вы правы, ребята. — Дэн от стыда хочет провалиться, но под ногами стальная платформа, крохотная часть Никиты в данный момент времени.

— ...Мы...

— ...тебя...

— ...быстро...

— ...проапгрейдим, — весело голосят элементы Макса в облике древних роботов, сгустков плазмы, порталов, чего-то еще.

Дэн улыбается.

Никита становится вылезающим из тучи солнцем.

— Мы тебя не бросим.