Гигаполис

"Еще в двадцатом веке люди были обеспокоены проблемой перенаселения Земли. Эксперты предполагали, что пищи может не хватить, и начнется массовый мор человечества. Но опасения были напрасными, каждый раз ученым удавалось изобрести новый способ борьбы с голодом. Сначала — свехплодовитые ГМО, потом — вторичную переработку пищи, наконец — химическая генерация пищи из отходов. Демографический рост так и остался экспоненциальным. К 2063 году на Земле проживает уже пятьдесят три с половиной миллиарда человек."

Игорь погасил экран и устало протер глаза. Зачем вообще он читает эти сетевые энциклопедии? Только себя расстраивать. Он проверил рацию. Новых сообщений не было, но он все же решил продолжить патрулирование. По современным меркам полицейская машина была огромна — полтора метра в высоту и метр в длину. Единственно, узковата, плечи давило, но большинству и такого не доставалось.

Писк рации. Похоже, случай расширения на четырехсотом ярусе. Он круто повернул к лифту. Загудели механизмы, он стал подниматься. На двухсотом ему всегда было дурно, но к трехсотому легчало. Мелькали бесчисленные переборки, одинаково серые. Толпы людей везде, многие завистливо смотрят на него. Еще бы, собственная машина!

Четыреста двенадцатый. Он увидел сразу место инцидента— толпа там была гуще.

Тощий мужчина стоял на маленьком свободным пятачке, размахивая кухонным ножом. Расширитель.

— Не подходите!.. Отстаньте от меня! Дайте мне место! — орал он отрывисто, глаза его лихорадочно горели. Люди в передних рядах шарахались, но задние ряды давили, не понимая, что происходит. Вот-вот кто-нибудь упадет на нож.

Он включил сирену. Толпа разделилась пополам, давая ему дорогу. Выхватил электрошокер и прицелился. Выстрел, расширителя затрясло. Быстро подъехав, он надел наколенники. Это были специальные обручи, которые застегивались, как явствовало название, вокруг коленей, не давая им сгибаться. Так задержанных можно было перевозить стоя, даже в бессознательном состоянии. Экономия места.

Он погрузил расширителя и укатил назад. Толпа, словно живое море, сомкнулась за его спиной. Нашел кабинку транспортера. Сейчас беднягу переправят в соты предварительного заключения. Там он присоединится к тысячам таких, как он. Он будет безвольно стоять, тесно прижавшись к другим заключенным, на положенной ему по конституции минимальной площади — пол квадратных метра. В камере — невыносимая вонь, люди ходят прямо под себя, испражнения падают вниз сквозь решетку. Раз в неделю уборщик вывозит кучи, но они быстро появляются снова. Кормят раз в день, биомассой из трубок. Зазевался, и вся твоя дневная трапеза прольется на решетку. Новоприбывшие кричат и стонут, но уже через пару дней голоса затихают. Кричать бесполезно. Большинство так и останутся в этих камерах, сменится лишь табличка на сотах.

Многие считали такие меры варварством, дикостью, проявлением бесчеловечной злобы правительства, но Игорь знал реальную причину. Практичность. Людей упаковывали, чтобы они занимали мало места. Меньше пространство для них, больше для всех остальных. Это было как раз человечным. В тайне Игорь мечтал, чтобы так упаковали всех, особенно этих богатеев с Крыши.

Крыша была живым олицетворением рая для жителей Гигаполиса. Небо над головой, что может быть лучше? На крыше росли генетически модифицированные растения, производящие биомассу. Если глядеть со спутника, открывается идиллическая картина, деревья, зелень, неспешно прогуливающиеся люди. Спутник не показывал, что за поверхностью Крыши скрывается еще пятьсот ярусов, забитых до отказа людьми. Гигаполис, небоскреб, размером с материк. Кроме него — только загаженная отходами пустыня, свалка планетарного масштаба, неприспособленная для жизни.

Смена закончилась, Игорь сложил машину, встроил в специальную нишу в стене и отправился на общественную трассу. Она представляла собой гигантский эскалатор, заполненный тысячами людей. Он встал, ожидая своей остановки. В бок упирался локоть, в затылок кто-то смрадно дышал. Вот погоди, скотина, скоро введут закон против пахучей еды, довоняешься.

Остановка, вышел и поднялся на лифте. В его здании даже не было коридоров, блоки на мгновение отъезжали и смыкались за спиной, когда он проходил. Его квартира немногим больше лифта, стоять в ней невозможно из-за низкого потолка, шея немедленно затекает. На полу играет ребенок. Степан еще совсем маленький, он может бегать от стенки к стенке. Бегать, быстро перемещаться из одного места в другое — недостижимая роскошь для взрослого. Игорь улегся, упершись ногами в стену. Еще пять лет, и он накопит на расширение квартиры, на треть квадратного метра. Ноги перестанут затекать по ночам.

Он включил новости. Попытка прорыва расширителей на Крышу в Секторе Л-4437. Дурачье. В Секторе Б-3849 отключилась вентиляция, целый район задохнулся. На аукционах ажиотаж, пытаются скупить освободившееся жилье со скидками. На цены лучше не смотреть, астрономические. Реклама пластических операций — укорочение. Подпиливают как-то межпозвоночные диски и становишься аж на пол головы ниже. Игорю такая операция не помешала бы, ему достались плохие гены от деда — высокий рост. Именно поэтому он пошел работать в полицию, там было чуть больше места. Еще одна реклама. "Биомасса от дяди Джо — всего три цикла повторной переработки!"

Когда-то у Игоря была жена. Медовый месяц был самым светлым воспоминанием его жизни. Но сейчас это все казалось чем-то чужим, произошедшим давно и не с ним. Вскоре после рождения сына он узнал, что жена страдает клаустрофобией. Он боялся, что она станет расширителем, но случилось другое — самоубийство. Нет, не как фанатики из Культа Свободного Неба. От безысходности. Когда Степан засыпал, Игорь отворачивался и беззвучно шептал диалоги с супругой. Он звал ее к себе, но она не приходила. Зато сосредоточившись, мог уловить аромат ее волос. Мог, но в последнее время все больше просто лежал, глядя в стену, не думая ни о чем. Теперь он был даже благодарен ей, втроем в квартире было бы жить невыносимо.

Игорь выключил новости и открыл журнал. "Мир фантастики", пятидесятилетней давности. Он любил читать эти наивные фантазии людей о будущем. Иногда его колотило от ненависти к авторам. Атаки пришельцев, апокалипсисы, восстания роботов. Они предусмотрели какой угодно вариант развития событий. Кроме одного. Что давить людей будут сами люди, причем в буквальном смысле этого слова. Давить локтями и плечами, собственными телами пожирать жизненное пространство вокруг, занимать его производимыми отходами. Люди хуже всяких пришельцев. Игорь мечтал об эпидемиях, о чуме, способной выкосить половину человечества. Он проклинал ученых, изобретающих лекарства и антибиотики, позволяющие людям жить дальше и размножаться, проклинал политиков, выделяющих миллиарды на эти исследования. Они, ублюдки, говорят с экранов визоров о чуде человеческой жизни, семье и прочей чуши. Мерзавцам хватает наглости считать себя гуманистами.

Он сходил по нужде в трубку туалета, тщательно отерся душевой губкой. Потом поел куб концентрата, запивая водой из кубического стаканчика. В этом мире все было кубическое, легче упаковывать. Снова улегся, Степан прикорнул сбоку. Нужно было хорошо выспаться — завтра кремировали деда. Его жилье скоро заберут, старик был физиком-ядерщиком, и, конечно, за всю жизнь так не смог накопить достаточно денег, чтобы выкупить каморку. Незадолго до смерти дед бредил о захоронении на кладбище, в деревянном гробу. Он еще помнил те времена.

Посреди ночи Игорь рывком проснулся от сигнала тревоги. Немедленно включил экран. Поставленный голос диктора вещал:

— Чрезвычайное положение в секторе Н-3456. Перегрев ядерного реактора. Ожидается радиоактивное заражение высшей степени опасности. Сектор будет опечатан. Внимание, не пытайтесь преодолеть ограждение сектора, нарушители границы будут устранены. Уважаемые граждане, просьба сохранять спокойствие и эвакуироваться в ядерное убежище. Местоположение убежища указано на схеме...

Странно, он не чувствовал страха. Его охватило какое-то отстраненное спокойствие. Вот и случилось.

— Папа, что нам делать? Мы идем в убежище?

Он потрепал ребенка по голове. Смешно. Убежище вмещает в пятьсот раз меньше людей, чем нужно. Пойти туда означало превратиться в паштет. Игорь не хотел представлять, что там сейчас творилось. Рация запищала и тут же смолкла, раздавленная ботинком.

— Нет, Степка. Мы идем к деду.

Огромный люк загудел, и отъехал в сторону. На Крышу вышел человек в потертом желтом скафандре. В руках он держал второй костюм, из которого выглядывало любопытное личико ребенка. Крыша была безлюдна, всех ее обитателей давно эвакуировали.

Было тихо, только пели птицы и ветерок колыхал листву деревьев.

— Папа, что это? — спросил Степан, щурясь и показывая вверх.

Игорь улыбнулся и задрал голову, подставляя лицо солнечным лучам.

— Это небо, сынок.