Fatuitas

 

Лондонский бар "Камелот" полнился шумной толкотней, смехом и сигаретным дымом. Высокий негр на сцене изливал душу саксофону, исполняя что-то из джазового репертуара. Посетители бренчали кружками.

Шон осушил очередную стопку водки, потянулся к миске с орешками. На полпути как обычно передумал — предстояло напиться.

Бармен, теперь уже его давний знакомый, доверительно перегнулся к нему через прилавок.

— И все-таки, какого это? — в очередной раз спросил он. В его интонации чувствовалось какое-то извращенное любопытство.

Шон вяло посмотрел на приятеля.

— Уже сто раз говорил — хреново, — отозвался он, — Представь, что у тебя отобрали слух или зрение. Или, например, способность заниматься сексом. Привыкнуть можно, но смириться...

— Мда, если бы меня лишили моего чипа, я бы наверно свихнулся, — задумчиво произнес бармен. — Как жить без благосферы? В чем смысл? Ни пообщаться толком, ни мозги простимулировать. У тебя, небось, уже и все центры удовольствий атрофировались, — хохотнул он.

Шон только отмахнулся.

Он выпил еще одну, на этот раз последнюю стопку. Жужжание коммуникатора в кармане джинсов услужливо напомнило об этом. Шон в раздражении хлопнул по нему ладонью. Не помогло, конечно.

— Это, что, твой КП звенит? — сочувственно посмотрел на приятеля бармен. — Ты смотри не запускай его.

— Сам знаю, — огрызнулся Шон, но все же поднялся и заковылял к выходу. — До скорого, — бросил он на прощание.

Бармен уже не слышал его. Кто-то по благосфере, видимо, уже начал рассказывать ему какую-то шутку, и он глупо захихикал.

Шон вышел на улицу, привалился к стене у входа. Коммуникатор настойчиво требовал ``участия пользователя``. Захотелось схватить его и швырнуть о стену, так чтобы с фейерверком брызг, с хрустом. О, как бы он поизмывался над его осколками! Но нет, Шон был еще не настолько безумен...

Он с безграничной тоской достал приборчик из кармана. На экране мигала уже привычная надпись:

``Внимание! Ваш Коэффициент Полезности снизился до опасно низкой отметки. Рекомендуем немедленно заняться общественно полезной деятельностью``.

И тут уж было ничего не поделать. Бедолаг, чей КП падал ниже критического, ждала незавидная судьба. Ссылка в гетто, принудительные общественные работы, а то и тюрьма. И это если ты коренной житель, а если приезжий, то собирай вещички. Англия, как и весь цивилизованный мир, теперь слишком хороши для социально бесполезных личностей.

Шон не был приезжим, но без чипа доказывать свою социальную полезность было куда сложнее. Раньше он мог бы просто загрузить себе в мозг блок-другой социальной рекламы или устроиться на квалифицированную работу — она требовала постоянного подключения к благосфере; нужно было быть в непрерывном контакте с десятком коллег и множеством баз данных.

Теперь же приходилось доказывать свою полезность старинным методом — нательной рекламой, низкоквалифицированным трудом. Ох, как он стар был для этого. Да и горд. Были времена, когда он зарабатывал себе на жизнь собственной красотой, да и еще кое-чем. Сейчас же вместо молоденьких красоток перед глазами в основном маячило дно бутылки. Правда, не долго — алкоголизм тоже снижал КП.

Шон провел рукой по майке, и ее поверхность ожила, заиграла рекламными картинками. Кроссовки при ходьбе начали проигрывать уже звуковую рекламу. Надо было идти в толпу. Шон перешел улицу и смешался с общим потоком.

Через десять минут остро захотелось перекусить в ближайшем Чикбургере. Мужчина с досадой глянул в небо и заметил удаляющегося бота-распрыскивателя "вкусовых феромонов". Ничего не оставалось, как заглянуть в ближайшее заведение, иначе весь день придется маяться.

Стоя на движущейся дорожке, проплывавшей мимо стендов с закусками ("Проехал, поел — всюду успел"), он в очередной раз достал коммуникатор и зашел на опостылевший уже сайт знакомств. Страница 1041: коренная англичанка, вес 170 килограмм, 40 лет. Увлечения: люблю котиков и собачек. Не замужем. + 120 КП за женитьбу и еще по 30 за каждый год. Да, это бы решило все его проблемы.

Шон уже давно подумывал плюнуть на все и жениться. Но все же остатки его самолюбия до сих пор протестовали. А точнее не протестовали, а так, откладывали проблему в долгий ящик.

На выходе он свернул в один из переулков, намереваясь выйти в другой квартал города. У мусорных баков подпирали стену трое латинесов. По их похабным улыбкам и недвусмысленным жестам можно было понять, что они обсуждали.

— Чувак, не хочешь поторчать? — бросил Шону один из них.

Тот не ответил и прошел мимо. И тут началось...

Ближайший латинос попытался запрыгнуть на Шона и уцепиться за него руками и ногами. Это была старая забава, заключавшаяся в том, чтобы запрыгнуть на человека и удерживаться на его спине как можно дольше. Называлась она наездничество. Видео, снятое на коммуникатор, разумеется, выкладывали в благосферу.

Шон встретил наездника ударом локтя в лицо. Тот хрюкнул, но не отпустил хватку. Опыта ему было явно не занимать. Второй уже снимал все на коммуникатор.

Тогда мужчина крепоко схватил латиноса на спине за ухо и что есть силы дернул на себя. Раздавшийся хруст прозвучал как звук рвущейся бумаги. Латинос закричал и повалился на землю. Второй попытался было примирительно поднять руки, но хлесткий удар в челюсть отбросил его на мусорные баки.

— Ты чо, чувак? Спокойно! — перепугано попятился третий.

Всю компанию как ветром сдуло.

Шон едва успел опомниться, прежде чем понял, что его ритм сердцебиения слишком участился, а дыхание быстро не восстановить. Датчик мониторинга здоровья, вживленный, как и положено, в детстве, должно быть уже отослал сигнал тревоги. Ран у него нет, значит первой приедет полиция. "Проклятье!" Минус 20 КП, и это еще в лучшем случае. ``Неет, нет-нет-нет. Только не сейчас``.

Он попытался справиться с сердечным ритом. На руке у него осталась кровь. Шон кое-как стер ее. Оперся рукой о стену, пытаясь восстановить дыхание.

— Сээр? — послышалось над ухом.

Мужчина с готовностью обернулся.

— Да, констебль.

— Сэр, с вами все в порядке? — тон полицейского казался учтивым, даже слишком.

— Небольшое ЧП с мордобитием, констебль. Местная шпана, только и всего. Я не буду сообщать в полицию.

— Сэр, мне нужен доступ к вашему блоку памяти, — сухо произнес констебль. — Пожалуйста, авторизуйте свой чип.

— У меня нет чипа.

Констебль вопросительно поднял брови. Взгляд его на секунду затуманился — он подключался к базе данных.

— Так вы привлекались. За берсеркерство, — уже жестче произнес он.

— Да, и я хочу сказать, что полностью искупил свою вину. Чип закоротили до конца жизни, — показал он себе на висок, — Плюс 200 часов общественных работ. И я полностью раскаялся, это подтвердил детектор лжи.

Констебль с плохо скрываемой неприязнью оглядел Шона. Затем вновь погрузился в дебри благосферу. Несколько минут он пребывал там, хмурясь и помаргивая веками.

— Ближайшая камера зафиксировала происшествие с неудачного ракурса, — наконец произнес он. — Но видеоэкспертиза установит пределы вашей самообороны. Мы пришлем вам повестку, — на прощание бросил полицейский.

Когда он скрылся за поворотом, Шон с силой пнул ближайший мусорный бак. Успокаивающее, которое уже впрыснули оживившиеся в его теле наниты, еще не подействовало, так, что он успел несколько раз смачно выругаться.

— Заткнись там! — прокричал кто-то сверху.

Тут еще зазвонил коммуникатор.

— Да, — почти выкрикнул в него Шон.

— Вам привет от Мии, — донеслось с другого конца.

Мия. Так звали ту девку, с которой он спал пару лет назад. Но какого черта?

— Кто это? — мрачно спросил Шон.

— Ресторан "Мон Блан", будьте там через час. Это в ваших интересах.

 

Человек, который встретил его в ресторане, был невзрачен и мал. Он мог бы сойти за простого клерка, если бы не уверенная манера держаться и костюм за кучу КП. Чем-то он был явно полезен Родине.

На его фоне атлетичный и привлекательный мужской красотой Шон выглядел этакой кинозвездой. Когда он уселся за столик незнакомца, тот закурил. С потолка плавно опустился прозрачный купол и отделил их от остальных звуконепроницаемым барьером.

— Хотите водки? — полуфамильярно поинтересовался он.

— Кто вы такой? — раздраженно спросил Шон.

— Скажем так, я являюсь членом одного клуба. Клуб по интересам. Мия должна была рассказывать вам о нас.

Шон ехидно ухмыльнулся:

— ``Тамплиеры``, что ли?

Этот бред он кое-как запомнил. Он показался тогда забавней прочего, что ли.

— Есть и другие названия. Что вы думаете о наших взглядах?

— Я соглашался со всем, чтобы трахать ее. А что?

Незнакомец затушил сигарету в пепельнице.

— Это не важно, в сущности. Мы хотели бы предложить вам работу. Работа не простая, но вы справитесь. Почему вы, я объясню позже. Сначала скажите вот что: вы являетесь патриотом Англии?

— В меру способностей, — безразлично произнес Шон.

Он стал окончательно запутываться. Зато уловил знакомые по киношным триллерам нотки вербовки в разговоре, и это его еще больше развеселило.

— Тогда вы должны понимать, в каком положении находится наша страна, впрочем, как и весь цивилизованный мир. Мигранты и терроризм — вот кошмар нашей эпохи. Но не буду утомлять вас прелюдией и перейду к сути. Вам необходимо будет доставить одну небольшую посылку в Чад. Самолеты туда давно не летают, там знаете ли не спокойно, так что от Египта поедете на бронепоезде...

— Минутку-минутку, — поднял руки Шон. — Мне нет дела до всего этого дерьма.

— Вы спросите, почему вы? — спокойно продолжил незнакомец. — Причин несколько. Главная — это отсутствие у вас чипа. Вы не один такой, конечно, но большинство остальных либо конченные наркоманы, либо полуовощи. Мозги настолько привыкают к благосфере, что уже не способны без нее обходиться. Стимуляция центров удовольствий, потоковое общение, ну да что я вам объясняю. Вы же один из немногих, кто справился с этим и еще не успел спиться. Кроме того вы в отличной форме, владеете навыками самообороны...

— Я не понял, причем тут отсутствие чипа? — перебил его Шон.

— Вы представляете себе, что творится сейчас в странах третьего мира? — академично произнес незнакомец. — Весь Магриб уже вошел в состав арабского халифата, а там мозги сканируются на предмет образа мыслей соответствующего нормам шариата. За малейшее отступление следует кара Аллаха в виде электрошока в мозг. А уж что творится в Африке...

— Ладно, допустим. Что я за это получу?

— Особняк на Канарах. Счет. Четыре элитных проститутки на выбор. Будут закреплены за вами пожизненно.

— Ну это даже не смешно, — разочарованно протянул Шон, вставая. — Мне пора. Где тут скрытая камера?

— Сядьте, — устало бросил ему незнакомец. И прозвучало это на редкость убедительно. — Вы не оригинальны, поверьте. Давайте будем откровенны, вы в заднице. После берсеркерства вам уже ничего не светит в этой стране

Он сложил руки перед собой и чуть наклонился вперед. Шон обнаружил, что сел на место, хотя и не собирался.

— Как это произошло? Вы подключили свой чип к своей ЦНС? Нелегально, конечно. И трахали молоденьких шлюшек, а толстые извращенцы с маленькими членами представляли себя на месте вас? Кто к вам подключился — педофил?

— Садист какой-то.

— И скольких вы убили? Впрочем, не важно. Я могу найти вам замену, — продолжил незнакомец, — Но вы не хуже и не лучше других. Господи, я даю вам шанс, каких у вас сроду не было. Мне что, уламывать вас как маленькую девочку?

— Что в посылке? — жестко спросил Шон. Все это звучало бредово, но все же, если предположить, что хотя бы часть правда... Особенно та, что с особняком.

Незнакомец откинулся на спинку стула.

— Контейнер с нановирусом, — просто ответил он, — действующий по расовому принципу. Активируете его в Чаде. Ближе нельзя, есть вероятность локализации эпидемии.

— И что, он убьет их? — сглотнул Шон, все еще пребывая в некотором шоке.

— Нет, только стерилизует. Это весьма гуманно, поверьте. Они всего лишь животные. У них там СПИД, голод и войны, а они все равно плодятся. Давно пора уже положить этому конец.

— Какие гарантии?

— Ну, вы будете повязаны в этом по самое не хочу. Так что сдавать нас вам не будет резона. А что до вашей жизни после, — безразлично произнес незнакомец, — то можете нанять охрану — мне плевать. Если все пройдет успешно, у нас у всех будут дела поважнее.

 

Со свеженьким дипломатическим паспортом таможенный контроль Шону проходить не требовалось, однако ж, от контроля безопасности было никуда не деться. К счастью, без чипа майндконтроль применить к нему было невозможно, а дипломатический статус уберег его и от психоэмоциональной энцефаллограмы.

Пока Шон плелся в здоровенной очереди, все было как обычно. Пассажиры ругались, дети плакали, какой-то араб попытался устроить что-то вроде биологического теракта. Системы безопасности, начиная от струи быстрозатвердевающего пластика и кончая пневмококоном, быстро спеленали его. Пассажиры встретили неудачника ревом негодования.

— Ну, началось!

— Опять рейс задержат...

— Да убейте вы его уже!

Через пять минут все было кончено. В самолете Шон основательно отоспался. Кейс с контейнером он положил на верхнюю полку.

Египет встретил его нещадной жарой, грязью и крепкими парнями с автоматами в здании аэропорта. Для туристов в нем был организован экранированный коридор терпимости, ведущий к туристическому автобусу. Шону предстояло пойти другим путем.

Проходя мимо двоих вооруженных парней, он мельком глянул на них. Один положил руки на автомат, висевший у него на груди, и сонно оглядывал окрестности. Второй, поздоровее, жевал какую-то гадость, облокотившись спиной о колонну.

— Что в кейсе? — бросил второй охранник.

Шон поспешно достал дипломатический паспорт.

Первый мужчина вяло отпихнул документ рукой и потянулся к чемодану. На лице у него читалась скука.

Шон попытался было запротестовать. Это стало ошибкой. Лица обоих охранников мгновенно вытянулись от изумления. Второй с силой двинул прикладом ``дипломата`` в челюсть и повалил на пол, после чего оба принялись остервенело избивать его ногами.

Все это вызвало миниажиотаж у стоявших неподалеку. Кто-то уже заботливо принес мачете для стандартного отрезания руки или ноги на выбор, но второй охранник был настолько поражен наглостью чужеземца, что потащил его в комнату для допроса. Внутри у него все кипело от злости. Первый шел сзади с чемоданом.

Шон даже не пытался ничего объяснять. Сопротивляться, впрочем, тоже. Однако, когда его повалили на стол, а первый мужчина завозился с кейсом, надо было уже что-то предпринимать. Вариантов, правда, было немного.

Второй охранник злобно выругался, разглядывая лоб Шона, после чего достал что-то вроде пистолетного шприца с цветным табло-индикаторм. Вставлялся он в нос, а был ничем иным как устаревшим считывателем мыслеобразов. Шон приготовился терпеть, но жгучая боль от ползущих через носовой канал в мозг сотен нитей заставила его вскрикнуть. Цветовое табло ожило и мгновенно окрасилось красным. Если там и были какие-нибудь стрелки, то они должны были зашкалить, потому что охранник изумленно выпучил глаза и рывком потянулся к пистолету.

Шон перехватил пистолет за мгновение до выстрела. Пуля пробила столешницу и срикошетила от пола. Первый охранник, пытавшийся до этого сломать прикладом замок кейса, рывком обернулся.

Шон не увидел это, скорее почувствовал. Руки у него были заняты. Тогда он, что было сил ударил, своего противника головой в нос. Тот всхрюкнул как раненый кабан, но навалился еще больше. Между обоими шла отчаянная борьба за обладание пистолетом.

Сзади послышался резкий окрик на арабском и лязг затвора. Здоровяк почему-то запаниковал. Левой рукой он попытался схватить Шона за волосы и ударить головой об стол. Встречный удар в кадык заставил его захрипеть и ослабить хватку. Пистолетом он больше не владел. Дальше все произошло молниеносно.

Сам не понимая как, второй мужчина оказался в положении живого щита. Он успел еще бросить умоляющий взгляд на Шона, прежде чем первый дал очередь по обоим. Туша здоровяка содрогнулась, принимая на себя град пуль, но защитила отменно. На вылет не прошла ни одна.

Шон выстрелил несколько раз в первого, после чего схватил кейс и выбежал в коридор. Там уже был переполох. Рядом была дверь в женский туалет. Шон забежал туда. Несколько женщин, похожих на черных приведений в своих паранджах, шарахнулись от него по углам. Подпотолочное окно поддалось быстро. Шон перевалился через него и смешался с толпой.

 

Бронепоезд представлял собой обшитый ржавыми металлическими листами состав с локомотивом, больше походившем на танк. Вместо окон он имел только узкие бойницы, на крыше центрального вагона возвышалось что-то вроде пулеметной турели. Последний вагон у него, врочем, выделялся и был окрашен в черный цвет. На обоих бортах белело по стилизованному черепу.

Шон с трудом протискивался среди разномастной толпы пассажиров, нагруженных тюками и чемоданами. Людской замес тут был черно-коричневого цвета с вкраплениями мутно-серого (индусы) и невесть как попавшего сюда желтого. Все спешили побыстрее забраться в вагоны.

Раскрашенный вагон, впрочем, народ старательно обходил стороной. Там шла погрузка багажа — рахитичный негр с полуидиотским выражением лица таскал здоровенные чемоданы. Около него кучковалась группа военных, одетых в иссиня-черную форму, до улыбки напоминавшую нацистскую. Все как один угольно-чернокожы — символ расовой чистоты, с шевронами Вуду на фуражках. Из вооружения у них были в основном мачете и револьверы.

Шону предстояло ехать в купейном вагоне. Попутчиков у него было всего двое, но оба не безынтересных. Один был утыкан допотопными имплантатами с внешними разъемами и все время пребывал под кайфом. Центры удовольствий у него в мозгу должно быть были уже наполовину выжжены из-за частой стимуляции. Второй походил на пучеглазого гоблина и наверняка был рожден рядом с какой-нибудь радиоактивной свалкой.

Поезд, тем временем, набрал ход и затрясся по наполовину разбитым рельсам. Шон улегся на нижней полке и попробовал задремать. Тщетно. Нервы не позволяли расслабиться.

Тип с имплантантами довольно замычал и принялся тискать несуществующие округлости. Изо рта у него сочилась струйка слюны. Второй попутчик тщетно пытался спрятать под накинутым капюшоном наросты на голове. Рядом с Шоном он чувствовал себя неуютно.

Тот от нечего делать решил включить телевизионную панель, крепившуюся над изголовьем кровати. По ней показывали новости. Группа оголтелых арабов избивала какого-то европейца. Камера взяла крупным планом его окровавленное лицо. Рядом кто-то тряс перед объективом контейнером подозрительно похожим на тот, что был у Шона в кейсе. Диктор захлебывался в пафосе:

"Еще один расовый террорист, — гласили английские субтитры, — был схвачен при попытке провезти в Халифат нановирус неизвестного происхождения. По предварительным данным..."

"Вирус распространяли насекомые. Рой ос, зараженных..."

"Генсек западного альянса назвал слухи о белом терроре чушью".

Шон выключил телевизор и попытался собрать воедино мечущиеся в мозгу мысли. По кишкам пробежал неприятный холодок. Он припомнил, что у него за распостранитель вируса в контейнере. Жуки? Вроде да. С крыльями... Стало быть, перелетные. Может, выпустить их сейчас через бойницы? Нет, не пролезут, слишком узко.

Шон сел на кровати, притянул к себе кейс. "Гоблин" взглянул на него с подозрением. Или так только показалось? Типу с имплантантами явно было плевать.

"Волноваться не о чем", — промелькнуло в голове у мужчины. Сам он при этом уже открывал дверь в коридор.

Неподалеку от его купе курил в бойницу высокий негр в белоснежных перчатках и рубашке на выпуск. Фуражка у него съехала на затылок. Он безразличный повернулся к Шону. Чуть поодаль приземистый крепыш в псевдонациской каске со смехом обсуждал что-то с проводником.

Шон заставил себя двигаться и пошел по коридору. Шел он как на иголках. От контейнера надо было срочно избавиться. Туалет? Да, пожалуй, это выход. Куда-нибудь да далетят.

Он уже отодвигал дверь в тамбур, когда сзади послышалось: "Эй, ты!", но не отреагировал. Только мельком глянул через плечо. Высокий негр смотрел прямо на него. Тип в каске все еще смеялся, но уже поворачивался.

Шон пересек тамбур и дернул в сторону дверь, ведущую в следующий вагон. Тот был плацкартным. Народу в нем скопилось немеренно. Шон начал прокладывать себе дорогу, работая локтями. Какой-то индус попытался впарить ему бусы, но получил встречный удар в нос. Толпа завозмущалась. Другой энтузиаст попробовал призвать его к порядку при помощи назидательной речи. Удар в пах внес коррективы в его планы. До туалета Шон добрался под аккомпанемент ругани и весь мокрый от пота.

Он взялся за дверь. Она оказалась заперта.

— Занято! — донеслось изнутри.

Шон вытащил контейнер и налег плечом на дверь. С третьего удара она поддалась. Фоном откуда-то сзади до него донеслись крики — плевать.

В туалет он уже ввалился красный как рак, рыча и изрыгая проклятья. На унитазе сидел толстый негр. Он в ужасе закричал. Туалет был крошечный, так что Шон чуть ли не навалился на него. Мужчина наспех открыл контейнер и с десяток жуков, громко жужжа, вылетели наружу. В мгновение ока они разлетелись по вагону. Крик поднялся не шуточный.

Шон исхитрился поймать одно из насекомых и попытался просунуть его в унитаз — для пандемии хватило бы и одного экземпляра. Но негр плотно закрывал его задом. Он все еще кричал, когда с ним неожиданно стало происходить что-то странное. Глаза толстяка закатились. Он поднялся, как гигантский исполин, и схватил Шона за горло. Собой он больше не владел. Шон в ужасе понял это, заметив как из носа и ушей негра брызнула кровь — кто-то грубо "залез" ему в голову через чип и взял контроль над телом.

Негр с силой ударил Шона головой о стену, потом еще и еще раз. Белки глаз у него налились кровью. Хватку он не ослабевал.

От ударов перед глазами у Шона все поплыло. Мир лишился звука и стал вязким и тягучим как желе. Он попробовал сосредоточиться на маячившей перед ним роже — все остальное перестало существовать. В руке он все еще сжимал жука. С трудом соображая, Шон запихнул его в рот негру и зажал рукой. Тот фыркнул как поперхнувшаяся мухой жаба и стал задыхаться. Этого хватило, чтобы достать пистолет и всадить ему несколько пуль в пузо. Негр содрогнулся и тяжело осел на пол.

Шон перевел дух, привалился к краю встроенной раковины. Руки у него дрожали. Он в раздражении одернул себя. Осторожно выглянул из туалета.

В вагоне царил форменный ад. Пассажиры вопили, ругались и едва ли не лезли друг на друга. Однако ж, главной причиной этого были вовсе не жуки, а военные, прокладывавшие себе путь через вагон. Они орудовали мачете так, словно продирались через джунгли. Слышались выстрелы и ругань. Шли явно по его душу.

Шон метнулся к двери в следующий тамбур. Рывком открыл ее, повалился на пол. Автоматная очередь прозвучала, когда она уже по инерции начала закрываться. Окошко мгновенно взорвалось градом стеклянным брызг. Кто-то надсадно закричал. Другой голос усиленно молился Аллаху.

Стоп-кран краснел под самым потолком рядом с бронестворкой наружной двери. Шон добрался до него и потянул. Ничего не произошло.

Тогда он попытался раздвинуть сами бронестворки, вложив в это всю злость. Удивительно, но они стали поддаваться. Должно быть, тут заботились только о наружной безопасности. Шон уперся ногой в стену и дожал дверь, зафиксировал разведенными руками. Земля внизу проносилась с такой скоростью, что желание спрыгнуть даже не зашевелилось. Справа, уцепившись за наружные бронелисты, примостились несколько безбилетников. Шон фыркнул и подался назад.

Привалившись к стене рядом с простреленной дверью, он проверил патроны. Не густо. Запасных у него не было.

В стекле противоположной двери, превращенном в хоровод ломанных зубов, слабо отражалось происходящее в вагоне. Военные там уже не продвигались вперед, а с опаской поглядывали на жуков. Шон припомнил, что вирус не только стерилизуют, но и влияет на потенцию и отрешенно усмехнулся.

Он сполз на пол и, уперев дуло в пластик двери, несколько раз выстрелил. Перед этим он краем глаза заметил, как один из военных разжигает запал заплечного огнемета. Вой пассажиров дал понять, что они не в восторге от такой затеи.

Шон перебрался в следующий вагон. Мрак здесь тщетно пытались разогнать несколько помаргивающих люминесцентных ламп и косые снопы света от бойниц. Все было заставлено какими-то контейнерами и ящиками — должно быть вагон был переоборудован под грузовой.

Мужчина пересек его почти на карачках. Соображал он уже с трудом.

У дальнего ящика кто-то завозился. Шон подковылял к нему и обнаружил скорчившегося от страха проводника.

— Как отцепить вагон? — наполовину пробормотал он.

Проводник затрясся мелкой дрожью. Шон уперся пистолетом ему в плечо и навалился сверху. На собеседника он почти не смотрел.

— Через кабину машиниста, — выдавил он.

— Связывайся.

Из плацкартного вагона, тем временем, потянуло паленым. Крики там давно уже стали чем-то обычным. "Что они их там, жгут что ли?" — промелькнуло в голове, — "Значит скоро толпа ломанется сюда. Плохо".

— Не надоело еще играть в суперагента? — неожиданно произнес проводник.

Шон поморщился от неостроумной шутки и спустил курок. Пуля пробила плечевой сустав и превратила руку в неподвижную плеть. Проводник даже не вскрикнул. Шон не без удивления повернулся к нему.

Перед ним уже была кукла: закатившиеся глаза, безвольное выражение лица. Марионетка, которой кто-то управлял через чип.

— Когда ты сдохнешь, я, пожалуй, съем твою печень, — произнес ее рот. — Хотя ты и не заслуживаешь такой чести. Не пойму на что ты еще надеешься?

— Кто ты такой?

— Обершаман штурмового отряда, — в его интонации послышались нотки скуки. — Твои дружки сдулись. Их там в очередной раз взяли за яйца, и они спихнули все на козлов отпущения. Так что теперь ты последний живой расовый террорист, поздравляю.

— По-моему, это уже не важно, — безразлично произнес Шон.

— Это да. Скажешь еще что-нибудь интересное?

— У вас тут забавный маскарад.

— Будущее за нами, вы всего лишь раса зажравшихся свиней, — произнес он уже как бы сам себе. — Жуки-то еще остались? Надеюсь, ты понимаешь, что если начнется эпидемия, мировой войны не избежать. Всем будет ясно, кто за этим стоял.

— Да-да, конечно.

Шон обхватил одной рукой проводника за шею и выстрелил ему в сердце. Не без усилия разогнулся. Перед глазами все плыло. Почему-то навернулись слезы.

Мужчина в недоумении смахнул их. "Что за черт? Ах, да, дым..."

На руке у него что-то копошилось. Он безучастно взглянул на нее — там сидел жук.

Из тамбура плацкартного вагона, тем временем, выбежала первая жертва — женщина в длинном платье. Волосы и одежда у нее дымились. Визжала она так, что закладывало уши. За ней показался какой-то коротышка, оравший как ошпаренный. Часть его одежды горела.

Шон, машинально сунув жука в карман, перебрался в следующий вагон и как мог заблокировал дверь. Действовал он уже механически.

Для блокировки он выбрал какой-то прут, ухитрившись выломать его из здоровенной напольной клетки. Спустя секунды огляделся. Вагон весь был заставлен клетками, между двумя их рядами оставили только узкое место для прохода.

По левую руку в них сидели те, кто уже с трудом напоминал людей. Рабы для наркоплантаций, пушечное мясо — почти скот. Химическая промывка мозгов сделала из них полуживотных.

Справа содержались проститутки. В ближайшей клетке трое азиаток с вымученными лицами спали в углу, прижавшись друг к другу. В другой толстая негритянка перебирала собственные волосы. Лицо у нее было не умнее младенческого.

Шон двинулся вперед, к двери машиниста. Вагон был последним. Дойдя, тупо остановился напротив нее. Дверь оказалась бронированной.

Он осознал это спустя секунд десять. Голова, да и тело, после всего пережитого уже отказывались работать. Провел рукой по замку. Электронный, не прострелишь.

В голове не было никаких мыслей, вообще ни одной.

— Что, притомился, сынок? — послышалось из ближайшей клетки.

Шон вяло повернулся в ее сторону. На него смотрел не человек — обезьяна. Сходство с хомосапиенсом, впрочем, просматривалось. Черты лица, очки с круглыми линзами и курчавые волосы, обрамлявшие лысину.

Рядом с обезьяном сидели не менее экстравагантные личности. Один был больше похож на суслика. Кожа другой напоминала змеиную чешую.

— Вы кто такие, мать вашу? — вопрос, конечно, образец оригинальности.

— Борцы за добровольное вымирание человечества, — ответил обезьян. — Это генетические присадки, не пугайся. Хотели слиться с природой в Африке, но... — он вздохнул. — Теперь, наверное, поселят в зверинце какой-нибудь шишки.

Шон горестно застонал и сполз на пол. Захотелось схватиться за голову и забыться. Идиотизм во всех своих проявлениях давно уже завладел Землей, это он и так знал.

Так было всегда. Но теперь технический прогресс окрылил их, дал массу новых возможностей. Если ЭТО и есть будущее?

Шон вытащил обоиму и проверил патроны. Оставался один. Хватит.

Достал из кармана уцелевшего жука. Тот яростно зажужжал в сомкнутой ладони.

Одна искра, и война очистит этих придурков. Им будет не до идиотизма.

Рядом как раз было подходящее окно с бронеставней. Шон встал и шагнул к нему.

Обезьян аж прильнул к прутьям, наблюдая за происходящим. Шон скосил на него взгляд. Старик плакал от счастья, предвкушая то, что должно было произойти.

Шон сжал ладонь и оборвал жужжание.

"Нет, придурок, я не доставлю тебе такого удовольствия".

Дверь в вагон уже начала сотрясаться от ударов. За стеклом маячили рожи в противогазах. Мужчина дождался, пока ее вышибут окончательно.

Один патрон. На одного хватит.

Когда в проеме двери показался первый военный, Шон шагнул вперед.