Однажды в Новом Плимуте
С детства Мартина готовили к нелёгкой службе в Королевском флоте. Межзвёздное пространство, линкоры, суровая романтика…
— Ты же Криппс! — повторял отец. С такой фамилией выбора не было. В то время как сверстники развлекались, Мартин томился в училище. Учебники, симуляторы, маршировка, стрельбы… душа же рвалась на волю, к столичным соблазнам. Правда, очень быстро юный курсант научился успевать на обоих направлениях. Прогуливал, учился в полсилы, пьянствовал, но при этом ухитрялся оставаться на хорошем счету. Знал где списать, на кого надавить или подкупить. Наконец, учёба закончилась.
— Военный губернатор Нового Плимута, — хохотнул Мартин, теперь уже рослый рыжеволосый мужчина, и откинулся на спинку кресла. — Спасибо, папаша, удружил!
Шикарная должность — губернатор колонии приблизительно с двумя тысячами человек населения. Отец то ли предчувствовал беду, то ли ожидал хорошей вакансии на флоте, поэтому пристроил отпрыска на время в Дальний Космос. Через неделю — служебное расследование, раскрытие махинаций с продовольственными тендерами, в итоге сам ушёл в почётную отставку, якобы по состоянию здоровья, а Мартин застрял в Плимуте.
— Мистер Криппс! — щёлкнул коммуникатор. — Миссис Коррели ждёт в приёмной.
«Мария Коррели, — вспомнил Мартин. — Старая богобоязненная перечница, помощница пастора и бездарная поэтесса». Стишки Коррели, сплошь плагиат из Ветхого завета, печатали на последней странице в субботней газете. Сама женщина занимала активную гражданскую позицию, чем вызывала немалое раздражение губернатора. Акции против пьянства, атеизма и теории Дарвина будоражили крохотный городок.
— Пусть проходит! — решился Криппс. Тридцать минут «позора» и можно опять будет заниматься созерцанием ногтей. Губернатор открыл ящик стола и разбросал перед собой несколько тощих картонных папок для солидности. Мол, власть всегда в работе.
Миссис Коррели ворвалась в кабинет, банальные церемонии её не волновали. Маленького роста, с заострённым лицом и короткими светлыми волосами Мария выглядела гораздо старше своих лет.
— Мартин, на днях мне было озарение: средь агнцев объявились волки!
Губернатор едва удержался от хохота, кашлянул, с серьёзным видом кивнул. Что поделать: нельзя никого обижать — третья волна колонизации, будь она неладна. Дешевизна топлива и открытие «кротовых нор» даровали настоящую свободу выбора. Не нравится — уезжай! Вот вслед за энтузиастами и промышленниками в Космос хлынули группы религиозных фанатиков в поисках Нового Иерусалима. Новый Плимут вырос из общины англикан.
— С чего бы начать? Только что в голове было ясно и тут вдруг слова путаются. В общем, помните аварию на прошлой неделе? Диверсия! Я даже знаю преступника — это Арнольд Кронье! Он еретик и пьяница, не ходит в церковь…
Криппс вспомнил про аварию — с рельс сошли две автоматические вагонетки. Он выезжал на место: кругом рассыпанная порода, обломки, изогнутый рельс. Работы в карьере прекратились.
— У вас есть конкретные доказательства? — перебил Мартин.
— Если бы у меня были доказательства, мы бы уже вешали преступника, Боже, пощади его грязную душу! Мартин — вы наше оружие, действуйте! Я дала подсказки, ищите! — Корелли развернулась на каблуках и пошла на выход, бросив через плечо. — Вспомнила, он ещё и кальвинист!
Несмотря на устаревшие способы, делопроизводство в колонии было на высоте. В архиве хранились личные дела каждого поселенца. Криппс порылся в картотеке. Арнольд Кронье — мужчина пятидесяти трёх лет, европеец, не судим, школьный учитель. На фотографии гладковыбритый мужчина с чуть впалыми щеками, прижатыми ушами и спокойными глазами.
— Корелли просто полоумная кошёлка, — буркнул Криппс и перевернул страницу. Заполненная анкета, вопросы: зачем приехали, откуда, чем намереваетесь заняться? Стандартные ответы: повидать мир, из Европы, нести просвещение юному поколению. Вдовец. Какая-то жизненная трагедия за плечами?
— К чёрту! — Мартин захлопнул папку, поднялся из-за стола и шагнул к окну. На улице — вечная весна. Зелень, холмы приятные для пеших восхождений, звенящие на ветру листами рощи, медленные речушки. Шикарный мог бы получиться мирок! Но сначала бы выкопать огромную яму и бульдозерами сгрести всех сектантов. Вместо церкви и скопищ безвкусных домишек возвести развлекательный центр с рулеткой и автоматами, бордель и отели для туристов.
— А что люди? — пробормотал Криппс. — Почти не изменились. Вот только свобода выбора нас испортила.
Открыл створки, перегнулся через подоконник и смачно плюнул.
Кронье будто по-настоящему видел развешанные красные флажки. Кольцо смыкалось: хрипели псы, загонщики криком подбадривали друг друга. Эти, без сомнения, праведные люди принимали его за волка. Поздно что-то менять. А он, дурак, ещё радовался, мол, нашёл тихое пристанище для старости. Сельские пасторали, свежий воздух… Глупец! Нельзя было расслабляться, особенно с таким грузом за плечами.
Осколки стекла брызнули в стороны. Первый камень запутался в тяжёлой шторе и скатился на пол.
— Он позорит город! Не ходит в церковь, богохульствует и учит детей мерзостям! — донеслось с улицы. Кронье прильнул к стене, осторожно выглянул из окна. Внизу собралась толпа, большей частью из женщин. Он узнал членов родительского комитета. — Убирайся прочь!
Камни полетели в окна. «Я это заслужил, — пробормотал Арнольд. — Вы даже не понимаете насколько».
— Проваливай! — Штора сорвалась на пол. Стёкла хрустели под ногами. — Грязный безбожник!
— Сквозь века на нас смотрят предки: Шекспир, Мильтон, Фильдинг… Они здесь, в каждом собравшемся, в наших сердцах! — Кронье узнал голос Корелли. — И они счастливы видеть своих чад на правильном, богоугодном пути. Наше дело правое!
Первой ошибкой была попытка затеряться в глуши. Плимут оказался религиозной общиной фанатиков, не терпящей чужаков и иноверцев. Второй — вспомнить о первой профессии педагога и начать работу в единственной школе. К сожалению, сразу же начались проблемы. Местная школа, конечно, была лучше, чем ничего. Какой-то необходимый минимум знаний она могла дать. Курс истории состоял из череды духоподъёмных побасенок; литература свелась к староанглийской и религиозной. Даже скромных познаний нового педагога хватило, чтобы поразить воображение учеников.
Первая записка во внутреннем кармане куртки, розовая бумага, сердечки на полях. Любовь до гроба, томление, в общем, обычная девичья лирика. Кронье не хватило опыта. Вторая, третья… уже с подписью «от Лизы Корелли» — большеглазой девицы с длинными чёрными волосами. Арнольд сразу принял Лизу за балованного глупого ребёнка. Учитель допускал промах за промахом: сначала игнорировал, потом объяснился в грубой, невежливой манере. Лиза отказов не принимала. Жалоба о домогательствах пала на благодатную почву — немолодой холостой мужчина, иностранец, церковь не посещает, ещё и эволюцию проповедует. Уволили по «многочисленным просьбам общественности».
На улице воцарилась тишина, перемежаемая ритмичным стуком. Кронье осторожно выглянул из окна. Толпа уже расходилась. Мария Коррели что-то приколачивала на входную дверь. Рядом стоял немолодой Джордж Монк, шериф. Он заметил наблюдателя и махнул пухлой рукой, мол, открывай.
— Арнольд, сам понимаешь, народ. Против общества не попрёшь, — Полный полицейский пожевал отвисшую губу. — Пошли-ка лучше со мной! Переночуешь в участке от греха подальше.
«Пора уже собирать пожитки», — с неудовольствием подумал Кронье, кивнул. Учитель с тоской смотрел на свалившуюся штору.
— Вот-вот! — перехватил взгляд Монк. — Уезжать тебе надо, с первым транспортом. Или, если с деньгами плохо, иди в рабочий лагерь. Там всё равно кто ты и откуда, лишь бы руки росли из правильного места.
Неудачи преследовали карьер. Сначала разбились две вагонетки: балка соскочила и на скорости буквально вспорола шпалы. Работа встала на целый день. Второй случай с экскаватором — рабочий забыл заглушить мотор перед перерывом, и машина скатилась в яму. Восстановлению не подлежит. Поползли слухи о недобром, злом месте. Прораб, насмотревшись ужастиков, пошутил про заброшенное индейское кладбище.
Через неделю пропал Берни — пошёл отлить в кусты и сгинул. Сначала думали, что он вернулся домой, мол, надоело ждать. Спохватились поздно, на следующий день, когда жена Берни пожаловала в участок. Монк с ребятами облазили окрестные рощи — никого, только местные наблюдатели ямана чуть ли не под каждым деревом. Ну, с этими животными разговоры бесполезны, глаза-то умные-умные как у собаки, а сказать ничего не могут. Внешне ямана напоминали людей: высокие, двуногие, с пепельной кожей и огромными глазами. На контакт не шли, агрессии не проявляли, только крайнее любопытство. Тупиковая ветвь эволюции, то ли материал попался «бракованный», то ли слишком благоприятные условия для жизни. Разум так и не появился.
«Раса даунов, — вспомнил Монк. Он ещё застал те времена, когда ямана было значительно больше. — Бродят со своими «коровами» по лугам, таращатся, сношаются».
Коровы — огромные существа, напоминающие помесь броненосца и черепахи — почти исчезли. Они занимали ценные для овец луга, и колонисты попросту перестреляли лишних. Ямана отступили в леса. Ходили слухи об огромном стойбище, где аборигены жили в жутких условиях и мёрли как мухи.
Губернатор не мог пропустить поисков. Монк издалека заметил рослую, плечистую фигуру Криппса. Они обменялись рукопожатиями. Некрасивое веснушчатое лицо губернатора приняло удивлённое выражение.
— Джордж, что здесь происходит?
Монк пожал пухлыми плечами, протянул пачку листов с показаниями:
— Не знаю, должно быть карьер и в правду стоит на индейском кладбище. Может у ямана тоже есть свои ритуалы? У меня уже нет других идей.
Криппс «по диагонали» пробежался по тексту.
— Я загадки с детства не люблю, — признался Мартин. — Не знаю, мог этот… Берни пойти на дальний пост и по пути сломать шею? Упал в яму, лежит теперь, холодный… Звоните — пусть ищут!
Монк деликатно кашлянул. Криппс нахмурил брови.
— Видите ли, Мартин, связи нет, вышка накрылась. Пока не починят… между нами около сотни миль по плохой дороге. Сами знаете, что место дикое, неосвоенное. И чего только этнологи так далеко от города забрались?
На душе Криппса заскребли кошки. Череда неприятных совпадений или… Губернатор вспомнил недавний разговор с миссис Корелли. Старуха первой предположила диверсию.
— Монк, слушай, наверное, я тебе покажусь смешным, но сделай одолжение, проверь некого Арнольда Кронье — пальчики сними, алиби узнай, мол, так и так, но где был, что делал. Особо не нажимай, просто осведомись.
— Он уже у нас, — признался Монк. — Живёт в участке до следующей ракеты.
— Да? — удивился Мартин. — Всё равно проверь!
Губернатор спиной почувствовал чужое присутствие, обернулся и столкнулся глазами с наблюдателем. На мгновение ему даже показалось, что существо разумно, но в следующую секунду Крипсс посмеялся над самим собой. Приписывание человеческих качеств животным — это примитивная форма антропоцентризма. Ямана — просто животные, высокие прямоходящие обезьяны с большими глазами. Ничего больше.
Животное продолжало таращиться на губернатора. Мартин как бы невзначай положил руку на кобуру. Ямана вздохнул, сгорбился и поплёлся в заросли.
Стопроцентное совпадение! Криппс дважды проверил данные. Отпечатки пальцев бывшего педагога принадлежали одному из самых опасных преступников современности. Губернатор даже растерялся: пойманная птица оказалась слишком велика для колонии. Легендарный полевой командир, военный преступник и один из вождей запрещённой во всей ойкумене партии находился за стеклом в комнате допросов.
Худощавый, сохранивший физическую форму к пятидесяти двум годам Кронье сидел напротив шерифа.
— Арнольд, — услышал губернатор. — Вы утверждаете свою непричастность к террористическим актам в колонии?
— Так точно, — без акцента, на чистом английском ответил задержанный. Это удивляло, ведь в Трансваале, откуда приехал Кронье, все языки, кроме нидерландского и немецкого были под запретом. За невыполнение предусматривалось только одно наказание — смерть.
— Вы понимаете причину наших претензий? — Кронье кивнул. — Арнольд, вы последний непойманный военный преступник. Ваши действия были заочно осуждены международным трибуналом.
— Это никак не относится к моему положению здесь! — повысил голос Кронье. — Я не совершал преступлений против колонии!
Губернатор нахмурился. Он смутно помнил байки отца, участвовавшего в подавлении восстания в Трансваале. Колонисты подняли мятеж против метрополии, вырезали аборигенов и установили чудовищный тоталитарный режим. Города оказались заброшены, школы и больницы разрушены. Колонисты сожгли заводы, затопили шахты. «Мятеж человека против машин и прогнившей, по их мнению, метрополии. Не хватало ещё подобного в Новом Плимуте», — вспомнил Криппс.
Озлобленные всё ускоряющимся ритмом жизни метрополии переселенцы устремились в Космос. Уже и Земля именовалась не иначе как Вавилонской блудницей, правительства — детьми Антихриста. Поначалу это было на руку мировым правительствам — государства избавлялись от консервативных слоёв населения, нежелающих превращаться в однородную массу пролетариата. Но чем дальше от Земли распространялась «третья волна», тем быстрее переселенцы попадали под власть «внутренних демонов». Повсеместные вспышки ненависти к прогрессу, технологиям, терпимости стали причиной оккупации независимых колоний силами Лиги миров. Если первые поселенцы держали обиду на Землю, то новое поколение даже не знало, что можно жить по-другому. Коррели однажды, когда Мартин только приехал в Новый Плимут и ещё не разбирался в местных реалиях, заметила: «Молодой человек, я знаю, сейчас вы считаете меня, простите, дурой, а нас фанатиками. Вы просто не знаете, что мы вытерпели на Земле. Как это работать сутками, не видя солнца и смотреть… смотреть на развлечения других. На всю эту грязь, осквернившую нас и посягнувшую на детей».
— То есть, вы не считаете диверсии преступлениями? — пояснил Монк.
Кронье обхватил голову руками. «Старый загнанный лис, ищущий нору», — догадался Мартин.
— Знаю, в ваших глазах я запятнан, мне нет прощения. За то, что воевал за свободу, спас остатки народа… Допустим, я сожалею и чувствую неизбывную вину. Сколько мне ещё чувствовать? Дьявол, прошло двадцать лет! Неужели два года безумия перевешивают двадцать лет честной жизни?
— Арнольд, я просто выполняю свою работу. Мне нельзя думать сверх меры. За меня есть кому подумать.
Намёк на губернатора за стеклом.
— Кронье явно невиновен в происшествиях. У него проверенное алиби и, кроме того, он никогда не покидал город. С другой стороны… — бормотал Криппс. Его осенило! — Экстрадировать!
Будто камень с плеч свалился. Пусть теперь чиновники рангом повыше ломают голову. Одной бедой меньше, но ещё оставались неприятности в карьере и перебои со связью. На дальний пост до сих пор никто не послал машину.
Кронье впустую, без сна, ворочался на тюремной койке. Рядом, будто под ухом шелестел журналом, покашливал дежурный. Нельзя сказать, что особо смущала камера, решётка, освещённый белой лампой коридор. В конце концов, Арнольд уже успел здесь побывать в статусе честного, но непонятого обществом гражданина. Мешала память… эх, если бы только была возможность «отформатировать» голову! Неосуществимая мечта, да и кто бы в здравом уме согласился на подобную глупость!
— Да, — прошептал Арнольд. — Пусть бы я просто исчез, будто и не существовал прежде, но Элен…
Элен — единственная любовь жизни и мать четырёх ныне покойных детей. В Трансваале сходились рано, лет с шестнадцати под контролем родителей обзаводились семьями. Их совместная жизнь — непростая, противоречивая — слишком рано закончилась, оставив горечь разлуки и вины.
— Эй, Гитлер! — хохотнул дежурный. — Тебе что-то надо? Может, Еву Браун за пятьдесят фунтов?
Кронье теперь местная легенда. Поклонники в восторге: дом, как с горечью поведал шериф, разгромлен, личные вещи сожжены. Коррели с дамами жаждут суда Линча.
— Гитлер! — донёсся голос дежурного. — Ты знаешь, что с тобой станет? Вечное одиночное заключение. Ставлю пять фунтов — ты двинешься уже через месяц.
Свет потух. Судя по звукам (и ругани), дежурный отложил журнал и пошёл проверять щиток.
В Трансваале было две беды: фляйсихи и редкоземельные элементы. Фляйсихи — невысокие, широкоплечие обезьяны — кочевали небольшими стадами рядом с городом колонистов. Примитивного интеллекта аборигенов хватило на беспрекословное подчинение и обучение несложным рабочим операциям. Колонисты научились использовать фляйсихов в хозяйстве. Религиозная община, основанная на равенстве, из-за привлечения фляйсихов в производство разделилась. Кто-то (оставшиеся в живых партийцы открещивались от авторства) предложил радикальное лечение расколотого общества — насильственное уравнение. Кронье по поручению Совета руководил выполнением плана «Окончательного решения Фляйсиховского вопроса». Отряд вооружённых колонистов в три дня уничтожил все стада аборигенов.
Редкоземельные элементы привлекли внимание метрополии. Двадцать лет назад в Лиге миров председательствовала Англия, она и руководила операцией. Английский пехотный полк без боя захватил Трансвааль. Заодно начались разбирательства по поводу учинённой над фляйсихами резни. Специальная комиссия предположила разумность аборигенов. Партия, ушедшая в подполье, объявила тотальную войну чужакам. Отряды ополченцев во главе с Кронье взяли штурмом казармы и истребили весь личный состав англичан. Из-за опасений орбитальных бомбардировок колонисты разграбили и сожгли собственный город. Несогласные с решением были уничтожены. Началась длительная партизанская борьба с англичанами.
— Слушай, мне наплевать, что у вас там за проблемы! — распинался дежурный. — У меня тут под замком, возможно, самый опасный преступник со времён Нюрнбергского процесса! Вы представляете, что будет, если он окажется на свободе?
Свет так и не дали. Кронье промучился до утра, вспоминая оставленный горящим Трансвааль. Элен рыдала на плече, а он стоял злой и полный решимости сражаться до конца. Сейчас, спустя двадцать лет, Арнольд не мог понять, зачем это всё было нужно.
Спозаранку на телефоны приёмной губернатора буквально обрушился шквал звонков. К десяти часам связь повсеместно пропала. Последнее сообщение было о массовом падеже скота. Поля будто усеяли мёртвые туши овец и коров.
— Надо было переходить на солнечные батареи, — буркнул Мартин, с беспокойством поглядывая на показатели запаса энергии. Компьютеры пока работали.
Для удобства Криппс рассортировал события. С началом работ в карьере на колонию обрушились беды. Даже раньше — с обнаружением месторождения. Авария, пропажа рабочего, проблемы со связью. Всё указывало на диверсии, скорее всего конкурентов. Разорить горнозаводчика и скупить акции задёшево. Но при чём здесь овцы?
Чертовски не хватало опыта и знаний. Но даже те крохи, что он получил в училище, заставили предчувствовать беду. Криппс обхватил голову:
— Или это чей-то план по нашему уничтожению.
С одной стороны Мартину было наплевать на колонию и всех жителей, с другой — не хотелось разделить общую участь. Тем временем у него в лапах находился главный враг Королевского флота.
Поскольку телефоны не работали, пришлось идти в участок, благо он находился в соседнем здании. Участок будто вымер. Единственный полицейский, шериф, возился с разобранной на столе штурмовой винтовкой.
— Привет, Джордж! А где твои друзья?
Монк оторвался от работы:
— Извините, что не протягиваю руки, весь в масле… Наши на выезде. Старик Чарли поехал на дальний пост проведать этнологов и никого не нашёл. Брешет, что еле сбежал. Ямана обступили машину и начали раскачивать.
— Ямана? Что ж, по этой причине я и зашёл. У вас тут живёт главный эксперт по контактам с инопланетным разумом. Кажется, пришло время выпустить дьявола из клетки!
Монк начал собирать винтовку, щёлкнул, присоединив магазин.
— Если он захочет сотрудничать. Мы же ему злейшие враги. Он не рассказывал, что стало с его семьёй? Спросите как-нибудь, только без меня. Сердце уже не то.
— И что стало с его семьёй? Хотя мне плевать, если честно! Он нужен нам, а не захочет помогать — пусть гниёт в камере, пока эти ямана или кто ещё не трахнут его в зад!
Полицейский кинул ключи:
— Возьмите с собой рацию. У нас ещё осталась парочка.
Кронье выглядел неважно: старый, усталый с красными заспанными глазами. «Развалина, — подумал Мартин. — Динозавр, уже своё отжил. Похоже, зря трачу время».
— Кронье? — улыбнулся Криппс. Он «надел» лицо добродушного и весёлого человека. — Для меня это большая честь наконец-то с вами познакомиться! Мартин Криппс, губернатор.
— Я думал вы выше ростом, губернатор.
Арнольд поднялся с койки и подошёл к решётке. Заключённый был на целую голову ниже Мартина.
— Давайте без церемоний! Сомневаюсь, что вы пришли взять автограф для мамы.
— Арнольд, нам нужен ваш опыт. Говоря нам, я имею в виду не только себя. Я понимаю, что вам наплевать на колонию, но сейчас мы в одной лодке. Кто-то проводит диверсионные акты против нас. Возможно, это ямана, не знаю, может у них брачный период какой?
Кронье замер, наклонив голову.
— Ничего не обещаю, но могу попробовать. Всё лучше, чем оставаться здесь.
Губернатор отпер дверь. Мартин широко улыбался:
— Добро пожаловать в нашу лодку, Арнольд!
«Старый пердун, — подумал Крипсс. — Только попробуй меня обмануть!» Союзники обменялись рукопожатиями.
Губернатор держал при себе Кронье в качестве военного советника. Он убивал двух зайцев одним выстрелом: с одной стороны контролировал преступника, с другой — защищал от общественности в лице миссис Корелли. Поэтесса вместе с кликой призывала мужей бойкотировать мероприятия. Взгляд Мартина выхватил из толпы симпатичную девицу с длинными чёрными волосами. Роста она была малого, может пять футов, миниатюрная с аристократическим белым лицом. Незнакомка не отводила глаз от Арнольда. «Жаль, что я занят сущей ерундой, — подумал Мартин. — Было бы неплохо приударить за красоткой».
Мария перехватила взгляд и нахмурилась.
— Я не думаю, что мы удержим город, — сказал Арнольд. — Эй, ты слушаешь? Плохое место — открытое со всех сторон. Здания деревянные… случись что, беды не избежать. Я бы предложил отступить на плоскогорье к космодрому. Во-первых, там бункер, можно продержаться до помощи. Во-вторых, никто не подойдёт незамеченным. Когда будет ракета? Вы успели послать за помощью?
— Я успел только передать на орбиту, что вас задержали. Думаю, челнок прибудет через неделю, раньше не успеют, — начал Мартин и осёкся. Из-за угла с рёвом вылетела патрульная машина и затормозила перед толпой. По лобовому стеклу расползлись трещины, правый борт покрыли вмятины как от града камней. Белая краска обвалилась неровными кусками.
Дверь открылась. Из машины вылез потный полицейский в пыльном мундире.
— Это ямана! — выкрикнул он. — Их сотни и сотни. Перерыли дороги, никого не пропускают. Мы попробовали распугать выстрелами…
Он поперхнулся и закашлялся. Собравшаяся толпа молчала, даже сварливая Корелли.
— У них копья и пращи. Ребята… только я один успел добежать до машины. Дэвид упал, дротик пробил ему бедро. Кровь повсюду! Он полз ко мне, кричал. Я ничего не мог поделать. Взгляд Дэвида… один ямана занёс копьё… Их надо уничтожить как паразитов, вырезать до последней твари!
Кронье подошёл к полицейскому:
— Мы сможем выстоять, если будем все заодно. Кто хочет жить, пусть помогают блокировать въезды город! Дороги перероем, баррикаду для второй линии обороны. Мужчины с личным оружием, собирайтесь, будем распределять по дружинам и сменам.
Мартин почувствовал лёгкое раздражение. Чёртов старикан перетянул на себя одеяло! Губернатор уже хотел нагрубить Кронье, как заметил глаза колонистов. Они поверили, даже старуха Корелли!
Криппс поднял руку:
— В арсенале есть немного оружия для раздачи. Приоритет, конечно, получат служившие.
Мартин чувствовал, как с каждым мгновением теряет последние крохи уважения колонистов. Раньше за ним была вся мощь Королевского флота и, главное, табличка с позолоченными буквами на двери кабинета. Теперь стало видно чего он стоит сам по себе.
«Ненавижу! — шептал губернатор. Он продолжал улыбаться и отдавать дублирующие приказы. — За то, что выставил меня растерянным идиотом, мальчишкой. Придёт время, ты ответишь за каждое слово!»
К вечеру оборонительные линии охватили город с четырёх сторон. Из-за небольшого числа стрелков, Кронье ограничил первую линию сухим рвом. Баррикады из мешков с песков и перевёрнутых прицепов укрыли главные силы ополчения. На каждую винтовку приходились сменные, дублирующие номера из мужчин и помогающих с зарядкой магазинов женщин. Огонь, по мнению полководца, должен быть непрерывным и подавляющим.
На город спустилась ночь. Над Новым Плимутом раскинулось чужое звёздное небо, непривычно яркое и концентрированное «огнями». Немногие колонисты смогли сомкнуть глаза из-за странных высоких звуков, будто завывали кошки.
Кронье дремал в своём бывшем кабинете, превращённом в штаб. Со второго этажа школы открывался хороший обзор на позиции. На столике мигала рация. Какими бы коварными ни оказались ямана, глушить радиочастоты они не умели.
— А ты ведь знаешь, что они разумны, — пробормотал Арнольд. — Ямана и фляйсихи. У них без сомнения общий предок, какие-нибудь древние Предтечи.
Вой усиливался. В звуках чувствовалась тоска и некое сожаление, будто певцы чувствовали вину за то, что задумали.
— Планета, скорее всего, с искусственной биосферой. Предки ямана породили рай и деградировали из расы творцов в пассивных философов. Отсутствие хищников, коровы, вечная весна — разве может эволюция сама прийти к идеалу? Мы просто не хотели замечать, чтобы не лишиться прав на землю. А теперь… вот и получили, напоролись на заложенные эволюцией инстинкты. Но с другой стороны, разве мы виноваты? Это наша природа, мы рождены, чтобы покорить Космос. Двум разумным видам, увы, не суждено жить вместе.
Скрипнула дверь. Кронье схватился за оружие.
— Стой!
— Это я, Лиза, — Арнольд узнал ту самую девочку, приведшую его к катастрофе. Корелли щёлкнула фонариком. — Я хочу попросить прощения за то, что причинила вам. Я… люблю вас! Не могу сказать все, что на душе. Господи, сколько же раз я репетировала речь и всё равно, слова застывают на языке! Я… вы считаете меня дурой?
Кронье вздохнул. Он был из почти вымершей породы однолюбов и ненавидел себя за это. Как можно было продолжать любить все эти годы покойную жену?
— Лиза, я не считаю тебя дурой, — вымолвил Арнольд. Корелли с распущенными чёрными волосами и просвечивающей из-под тонкой блузки грудью выглядела возбуждающей. — Но и пойти навстречу, увы, не могу. Я слишком старый, не столько телом, сколько душой. Моё сердце давно сгорело в Трансваале. Всё что я вижу — пламя, пожирающее родной город, умирающую жену… исхудалые живые скелеты детей. Я как ходячий мертвец. Глупо было пытаться уйти от своей природы, спрятаться в раю. Всё что мне нужно — это боль и кровь. Нет места любви.
Лиза подошла ближе. От неё волнующе пахло сладким запахом духов. Тонкие пальцы коснулись плеч.
— Позвольте мне пойти рядом. Мне ничего больше не надо, кроме как быть, стоять… пусть в стороне, но с вами.
Кронье заколебался. Плоть истосковалась по женской ласке, любви. Он слишком привык бежать, бояться, ненавидеть.
— Ты не понимаешь, о чём просишь, — Арнольд отвёл её руки. — Ты слишком… — он сделал паузу, обдумывая слова. — Хороша для меня. Не позволяй эмоциям, влюблённости испортить тебе жизнь. Пожалуйста, иди!
Лиза отодвинулась.
— Один вопрос и, клянусь, я уйду! Только один. Я слышала, что вы были женаты. Вы любили её? До сих пор любите? Были счастливы? Простите, я забыла, только один вопрос.
— Да, — прошептал Кронье.
Врал, себе тоже. Никогда они не были счастливы. Может, он и любил Элен, но всё больше на расстоянии. Слишком разные характеры — скандалы, слёзы, его грубость. Если бы не дети… даже сейчас, когда годы сделали образ Элен святым, Кронье боялся предположить, что испытывала к нему жена. Раздражение, обиду, ненависть? Что чувствовала Элен, когда их дети один за другим умирали от голода? О чём молилась?
Лиза исчезла так же тихо, как и пришла. Часть души рвалась за ней, как за единственным спасением, но Кронье усилием воли подавил порыв:
— Хоть ей жизнь не загублю.
С улицы донеслось шипение, Кронье кинулся к окну: кто-то выстрелил осветительной ракетой. Синяя звезда взмыла над Новым Плимутом. Вспышка выхватила из темноты сотни человекоподобных силуэтов. Звук одинокого выстрела раскатился над городом. «Гады! — подумал Арнольд. В нём проснулась застарелая ненависть. — Всех бы как котят во сне передушили. Гады!»
Высокие тени перемахивали через ров. Луч прожектора высветил одну — это был ямана — обычно серокожий он был вымазан какой-то белой краской. В руке абориген держал короткое копьё.
— Первая линия — огонь! — скомандовал Кронье по рации. Благодаря радиомолчанию назначенные сержанты из полицейских услышали распоряжения.
Баррикады расцвели огненными бутончиками. Колонисты открыли прицельный огонь по ямана. Убитые грудами сваливались в ров. Казалось, они совсем не ведали страха, шли сплошной стеной на убой как лемминги.
— Вторая линия вперёд, первая — назад! — приказал Арнольд. В нём просыпался азарт старых дней. Как прежде: на охоте на фляйсихов, отставших британских солдат, беглых предателей. Ещё бы спуститься, самому взять винтовку, почувствовать власть, силу и убивать, убивать…
Ураганный огонь выкашивал ямана. Никто из аборигенов не смог преодолеть даже половины расстояния до стрелков.
Над баррикадами развернулось огромное полотнище британского флага. Ополченцы разразились радостными криками.
— Тщеславный мальчишка! — буркнул Кронье, заметив, что это губернатор удерживает древко. — Первая линия вперёд, вторая — назад!
Бой стих. Окровавленные тела устилали улицу. Последние ямана шли по своим же мертвецам и падали, падали… Кронье ощутил сожаление. Это было убийство, а не честная битва. Пало не меньше четырёх тысяч аборигенов…
Много позже, когда наладилась связь с орбитой и стали приземляться десантные боты Королевского флота, было проведено несколько глубоких рейдов, закончившихся отчётами о сотнях истреблённых туземцев. Этнографов допустили позже… Один из них потом плакал перед камерой, ныл про загубленный вид, встречу мыслящих существ в одинокой Вселенной.
Но это в будущем, а пока улицы устилали трупы, колония истратила почти все запасы патронов. Ждали повторной атаки, боялись пробиваться к космопорту. Кронье приказал чистить ров и жечь мертвецов. Для растапливания печей разобрали несколько окраинных домов…
С каждым мгновением спокойной жизни возвращалась ненависть к чужаку. Кронье ожидал этого и боялся. Глубоко в душе оставалась надежда, что Новый Плимут станет родным домом.
— Кронье! — отчеканил губернатор. Лицо приняло участливый характер, но Арнольд догадался, что это маска. Мартин протянул свой пистолет.
— Завтра прибудет транспорт. Ты сам всё понимаешь. Враг государства, военный преступник… Я ничем не могу помочь. Предлагаю поступить как офицер.
Арнольд обмер. «Что ты понимаешь о том, как должен поступить офицер, мальчишка!» — хотел воскликнуть Кронье, но прикусил язык. Нет выбора. Конечно, можно бежать в лесные дебри к ямана, прятаться, иногда, в периоды обострившейся тоски приближаться к поселениям колонистов и подглядывать из кустов. Воровать по мелочам, чтобы не вызвать особых подозрений, ошиваться как крыса на помойке. Или — закончить здесь и сейчас. Но нельзя, и дело даже не в том, что самоубийство, якобы, грех и так поступают трусы. Трус не сможет осознанно решиться на прекращение жизни. Элен была бы против.
Последний год, перед тем как британцы зажали отряд в горах, Элен повторяла о расплате, о том, что за всё придётся отвечать. Лучше здесь, на земле, чем там. Но тогда, двадцать лет назад, ещё не пришло время. Кровь кипела, жаждала реванша. Ничего не вышло: сплошь череда скитаний под чужим именем, пластические операции, страх. Сейчас Кронье чувствовал решимость прекратить «бег». Пришло время платить по счетам.
— Я остаюсь ждать суда! — сказал Кронье. Лицо приняло привычное непроницаемое «волчье» выражение. Арнольд решил принять всякую муку в надежде спасти душу и когда-нибудь воссоединиться с Элен в иной жизни.
— Конечно, ваше право! — кивнул Мартин и крепко пожал руку на прощание. «Конечно, — вскипел Криппс. — Твоё право. Снисхождения ждёшь? Злобная тварь! Всем расскажешь, что я ноль без палочки, славу украдёшь… Навеки застряну в колонии. Ну, нет, у меня найдётся на тебя управа!»
— Храни вас Господь!
Мало просто очернить память и избавиться от неудобного свидетеля. Важно выйти из ситуации героем. Губернатор быстрым шагом, почти срываясь на бег, поспешил к Коррели. Речь пришлось сочинять на ходу. Мартин знал, что будет. Он подойдёт к Марии, при всех (это важно) попросит переговорить наедине, сделает сочувственное, чуть растерянное лицо. «Миссис Коррели, это по поводу… — Сделает паузу, виновато наклонит голову. — Вашей дочери, Элизабет. Мне тяжело говорить… Кронье, он как-то смог запугать несчастную девочку. Мне доложили, что Элизабет… приходила к нему ночью. Это моя вина, я оставил преступника на свободе! Ваша дочь ни в чём не виновата».
Встанет на колени. Скажет, что бессилен действовать в рамках закона. Намекнёт, что вечером полиции не будет в городе. Невзначай бросит фразу про адский пламень. Коррели не выдержит, вспылит. Они соберут толпу, вытащат Кронье. Может вздёрнут, но лучше сожгут вместе с домом. Будет шанс списать на несчастный случай. И колонисты довольны, и Мартин самый лучший губернатор. Отпуск для восстановления здоровья в метрополию. Заявление о переводе в Ближний Космос. Всё наладится.
Мартин подошёл к дому Коррели, постучал в дверь. Лицо губернатора приняло скорбное выражение...
Альтернативный финал, можно не читать:
Сопротивляться не было смысла. Кронье покорно поднял руки вверх. Дуло штурмовой винтовки перед грудью — самый лучший способ убеждения.
Он обвёл глазами линчевателей: ни капли сострадания на лицах, выражение крайнего презрения. Из-за спин мужей женщины шипели проклятия.
— Это ваша благодарность? — выкрикнул Арнольд и подавился. Ближайший стрелок надвое «переломил» прикладом. Кронье упал на колени и закашлялся. Крепкие руки подхватили за плечи и потащили.
— Не здесь! Голову потеряли? А если пламя перекинется? Тащите в сарай!
Со стороны Арнольд мог показаться сломленным, но это было далеко не так. Боль пробуждала из спячки прежнего Кронье. Он едва удержался, чтобы не расхохотаться. «Жалкие британцы посчитали, что могут управиться с волком? Мне их жаль!» — ухмыльнулся Арнольд.
— Мама, нет! Не надо! Пожалуйста, он ни в чём не виноват! — Тонкий, срывающийся на визг девичий голос, показался знакомым.
Чья-то рука схватила за волосы на затылке и придавила.
— Опусти голову, ублюдок! Кто-нибудь, уведите чёртову девчонку!
— Элизабет! Держите её!
— Мама, нет! Арнольд! Пустите! Арнольд… — Крик оборвался.
Волокли по песчаной дорожке. Кронье догадался, что развязка близка. Страх ушёл, голова работала как никогда прежде.
«Хотите крови — вы её получите! — оскалился Арнольд. Он напрягал мышцы. — Много крови».
— Сюда! Живее! Что вы копошитесь? Не хочу домой в темноте возвращаться! Эй, Мартин, пришёл на представление посмотреть? Не вздумай вмешаться, мы вооружены!
— Жители Нового Плимута, нет, поданные королевы! Я рекомендую прекратить самосуд и передать преступника в руки официальных властей. Нет? Вы отказываетесь? Простите, Кронье, я сделал всё, что смог. Господь видит, что мои руки чисты! Разрешите хоть попрощаться с несчастным, всё-таки он пытался помочь.
Арнольду рывком задрали голову. Над ним возвышалась долговязая фигура Криппса. Мартин прошептал на ухо:
— Хот-дог — хорошая смерть для собаки. Подыхай, чувствуя вонь от своего же горелого тела, и знай, что это я всё устроил. Гори в аду, выродок!
Этот город прогнил насквозь. В нём некого было жалеть. Кронье сжал кулаки…
— Всё, отговорились… Духовника не приглашали, перебьёшься, в аду… ой! — всхлипнул, оборвавшись, голос над ухом. Кронье ударил локтём в пах конвоиру. Ещё раз в сплетение, развернулся, перекинул через голову.
Впереди замерла дюжина мужчин с тупым как у выдоенной досуха коровы выражением лица. Расслабились — только трое вооружены, карабины за плечом. Сбоку поднимает винтовку паренёк из охраны. Кажется, он стоял на часах у школы в ночь нападения ямана.
— Слишком медленно! — Перехват за ствол, увод в сторону, удар свободной рукой в челюсть. Нокаут. Лёгкое тельце распростёрлось на земле. Кронье передёрнул затвор. Одиночными.
Сухой выстрел. Мужчина, первым стянувший карабин с плеча, откинулся на спину. По груди расползалось широкое красное пятно. Ещё выстрел, в соседа торопыги. Брызги серой жидкости и крови.
— Прочь! — выкрикнул Кронье. Линчеватели струсили. Даже взяв оружие и отправившись на грешное дело, они остались обычными обывателями. Овцами перед волком.
Мерзавец, хватавший за волосы и шептавший про ад, шевельнулся. Арнольд ударил ногой в живот, откатил на спину — один из его бывших сержантов, полицейский. Бутафорский закон.
— Предатель! — сквозь зубы прошипел Кронье и с силой ударил сержанта прикладом в лицо. Что-то сладостно хрустнуло. Капли крови забрызгали винтовку, щёки, попали в рот.
Тошнотворно-приятный привкус. Совсем как тогда, в первый раз. Это был свой, не «томми». Отец Элен принадлежал к отколовшимся от общины богачам, тем, кто призвал Королевский флот вмешаться. Он предал дело и должен был умереть так, чтобы все поняли — даже родство не спасёт от расплаты. Кронье с дружками били тестя палками, пока мясо полосами не стало отваливаться от костей. Потом тёщу, она выла под ударами, хваталась за одежду, просила пощадить малолетнего сына. Нет, шурин тоже умер. Хороший был, умный мальчик. Молча умер.
— Он вырвался! Дьявол вырвался из клетки! — Крики вытащили Кронье из грёз. Оставался губернатор. Потом можно, наконец, умереть.
Линчеватели оттащили жертву к хозяйственным постройкам. Сейчас они, наверное, рассредоточились и держали единственный выход на мушке. За спиной открытый сарай, рядом ещё несколько с замками на дверях. Кронье заглянул внутрь, нашёл полную канистру, отвинтил крышку — пахнуло бензином.
— Кронье! Гадина! — Раздались выстрелы. Дилетанты, нервы сдали.
Арнольд начал разливать бензин, стараясь оставить сухим путь к отступлению на крышу. Потом размахнулся и бросил полупустую канистру через проход. Жидкость разливалась в воздухе.
— Не стрелять! Не стреля…ать! — Раздался взрыв. Пламя метнулось к сараям и охватило стены. Кронье едва успел отскочить в сторону. Такого эффекта даже он не ожидал. Огонь с озорным похрюкиванием вгрызался в сухую древесину и быстро распространялся.
По сдвинутым ящикам Кронье взобрался на крышу. Сверху были видны мечущиеся по соседнему «дворику» живые факелы. Свистели пули. Мимо! Он перебежал на другую сторону, спрыгнул. За спиной беглеца поднималась стена огня.
Толпа, ещё недавно горевшая желанием нести справедливость, разбегалась. Кронье с сожалением заметил, что Криппс успел вскочить в свою машину и ударил по газам. Внедорожник набирал ход, прокладывая путь через бегущих людей стальной решёткой радиатора.
— Ушёл! — Арнольд в сердцах плюнул под ноги. Поднял взгляд. На него, не отрываясь, смотрела Мария Коррели. В вытянутых руках женщина держала крест. Убийца, ухмыляясь, поднял винтовку…
— Нет, Арнольд! Арнольд! — К нему метнулась миниатюрная девушка с чёрными волосами. — Не стреляй, это я виновата!
Он узнал Лизу, глупую маленькую девочку из класса. Сердце Кронье ёкнуло. В этой пигалице с её простенькой любовью было что-то большее, чего он не смог, увы, разглядеть. Если бы Арнольд был мудрее или не так сильно поглощён воспоминаниями, то… Другой финал: счастливая жизнь с любящей молодой женой, мирная старость в сельском краю. Но он сам выбрал дорогу скорби.
Кронье бросил винтовку. Он смотрел на Лизу.
— Я.. — захлебнулся кровью. Пули прошили тело насквозь. Арнольд рухнул ничком.
— Нет, нет! — Лиза бросилась к телу. Она прижималась к трясущемуся в конвульсиях телу, по щекам Коррели скатывались огромные слезинки. Чужая кровь покрывала одежду, руки, лицо девушки.
— Я взял дьявола! Я взял дьявола! — Над городом разносился мальчишеский крик. Худощавый паренёк лет тринадцати едва удерживал винтовку тонкими как плети руками. Великий Кронье пал от руки ребёнка.
Заходящее солнце застилали чёрные клубы дыма.