Поддавки
Поединок — древнее и благородное искусство. Момент, когда в одном человеке сосредоточены чаяния многих, и там, где пасуют тысячи, всего лишь двое могут решить исход любого конфликта. Что там столкновения армий или битвы флотов, в которых нивелируется роль человека. О таких моментах помнят лишь то, что они были, а остальное — крайне расплывчато и противоречиво. Куда почетнее, куда благороднее сойтись в равном бою с достойным противником и овеять себя незабываемой славой.
И пусть эпохи миновали, искорежив сознание людей, но все равно когда-нибудь, где-нибудь, пусть даже у черта на куличках, найдется место для поединка.
***
Я протащил Джейка спиной по стене, крепко сжимая его горло. Для порядка пару раз тряханул и объяснил:
— Я не буду драться с бабой. Тебе надо — ты и дерись.
Он опять залепетал про глобальные интересы расы, о том, что судьба всех жителей колонии зависит сейчас от меня, и, вообще, то не баба вовсе, а величайшая из местных воительница, Шари-ха. И никто, кроме меня, на роль ее противника не сгодится.
— Да пофигу, — аргументировал я. — Мне принципы женщин бить не позволяют, будь они хоть без сисек и с бородой.
И тут, по видимому, считая это удачным моментом, мой коллега выдал такое, от чего пальцы мои непроизвольно сжались, едва не раздавив бедолаге гортань.
— Еще раз, — попросил я.
Он не смог повторить, и мне пришлось озвучить самому:
— Мало того, что мне придется драться с бабой, так нужно еще и слить ей бой? Дружище, похоже, что сейчас мне придется тебя...
Джейк надсадно захрипел что-то умоляющее, и я нехотя разжал ладонь. Тщедушное тело лингвиста рухнуло на землю, принявшись сотрясаться в тщетных попытках прокашляться. Он был жалок, мой спутник, а на мне лежала обязанность оберегать его.
— Черт с тобой и со всей этой миссией! Да будь я проклят, если еще хоть раз ввяжусь в подобную авантюру... — я негодующе вышел из хижины, где нас разместили, и огляделся.
Деревня аборигенов не выглядела впечатляюще: хижин двадцать, от силы. Поставлена неумно, посреди джунглей, даже не на вершине какого-нибудь холма или рядом с речкой. Складывалось впечатление, что ее просто воткнули там, где упал взгляд. Примерно так же и мы расположили свой лагерь, а все почему? Потому, что руководитель экспедиции ни пса не разбирается в деле фортификации, а слушать людей с опытом в этом деле ему по рангу западло.
Повезло еще, что планета выдалась с пацифистским уклоном. Зверей страшнее хомячков за месяц пребывания в этих землях я так и не нашел.
Зато нашлись мандарины — так мы прозвали здешних аборигенов за их ярко-оранжевый цвет кожи. Они оказались вполне похожи на нас, разве что куда забавней. Их волосы включали в себя без малого всю цветовую палитру, и стоило мандарину взмахнуть своей густой гривой, как тут же начинало рябить в глазах. Удобное качество в бою, между прочим. В остальном же они были: чуть шире в кости, чуть ниже ростом, и глаза широкие и полностью фиолетовые.
Те еще фрукты, как выяснилось.
***
Политика землян в вопросах колонизации планет за последние годы претерпела значительные изменения. Да-да, вселенная, как и ожидалась, оказалась обитаема. То и дело на планетах попадались зачаточные ростки цивилизаций, но большинство из них прозябало в унылом подобии жизни, не обладая достаточной искрой разума, поэтому огромные туши звездолетов и закованные в скафандры люди зачастую вызывали у инопланетян ужас. И, как следствие, агрессию.
Слабый всегда жаждет убить сильного.
Наш же гуманизм, мать его, приобретал вселенские масштабы.
И вот было решено, — по возможности, конечно, — стараться в первую очередь не пугать почем зря несчастных аборигенов, а опускаться до их уровня, пытаясь ассимилироваться, после чего уже тихо и мирно подводить несчастных к тому факту, что мы здесь главные и им, недалеким жителям далекого космоса, придется я с нами делиться. Как минимум, территориями.
Для их же блага.
Путь тяжелый, неудобный, сопряженный с определенным геморроем, но зато исключительно человечный.
В случае с мандаринами, нами был выбран образ индейцев Северной Америки, так как и наши нежданные соседи находились на, примерно, таком же уровне. Поэтому в контакт мы вошли достаточно быстро и весьма продуктивно...
***
Это, конечно, был далеко не Колизей. Огороженное частоколом круглое пространство метров двадцать в диаметре посреди деревни — вот мое Ватерлоо. Подозрительно все это выглядело: неказистая деревня, мирная планета и тут вдруг такое сооружение. Что, они так с соседями развлекаются? Великие воительницы...
Наверное, это можно было назвать матриархатом. Наличие женщины-вождя, касты воительниц и крепкой основы в виде рабов-мужчин — веселая иерархическая пирамида выросла в культуре мандаринов. Джейк сдружился с одним из этих несчастных невольников — Уругом, личным слугой вождя. И именно с его слов мы узнали, что добрососедский поединок, организованный аборигенами — не что иное, как возможный повод для хорошей войны.
Дело в том, что мандарины терпеть не могли того, кто мог быть сильнее. Такое немного неженское мировоззрение — поединок воинов племен выявлял их статус относительно друг друга: либо ты слабый друг, либо ты сильный враг.
Одним словом — дикари. Рассевшиеся по скамьям за частоколом, с интересом проголодавшегося льва взирающие на меня со всех сторон.
А вот он я, в одних штанах, с обнаженным торсом, ожидаю противника. Вынужденно уважаю священные традиции принимающей стороны.
Вождь, знойная и значительная представительница женского пола, занявшая шикарное кресло, украшенное черепами местных хомячков, вскинула руку, прокурлыкав что-то весомое и важное. Я обернулся на Джейка, но тот лишь успокаивающе мне кивнул.
Ему-то хорошо... Знай себе, жуй попкорн и любуйся, как ради его же задницы я поставляю свою. Что по мне, так проще перебить эту шушеру, а не участвовать в их сомнительных играх. Но тут же чужая цивилизация, а это всегда страсть как интересно.
Любопытство, попомните мои слова, потомки, когда-нибудь погубит человечество...
Но тут течение мыслей было прервано — с одной из скамей неожиданно сорвалась тень и опустилась на песок арены.
А вот и она — моя Пенфесилея. Моя амазонка. Моя Апельсинка. Сочная и свежая, хрупкая, но храбрая.
Я поиграл мышцами. Я был готов. Может быть, это и не будет величайшим из поединков в истории, но никто не помешает мне взять от этой встречи достаточного количества веселья.
Королева выкрикнула что-то еще, и я понял, что бой начинается.
***
Порхать как бабочка, жалить как пчела, твои руки не ударят то, что не видят глаза... Никогда бы не подумал, что слова боксера станут классикой. Кто-то хорошо говорит, кто-то прекрасно бьет, но поистине редкость, когда два этих качества сочетаются в одном человеке... Да, не зря в молодости меня увлекала история бокса двадцатого и двадцать первого века. Позже этот спорт превратился в фарс, но в то время жили настоящие бойцы! Их уважали, их знали, их помнят по сей день. Вот и для меня человек, отправивший за деньги десятки противников в нокаут, был куда авторитетней какого-нибудь выскочки-генерала, положившего за сомнительные идеи миллионы жизней.
За подобную ересь меня и поперли из армии.
Поэтому сейчас я был здесь, поэтому сейчас я был одним из величайших героев ринга прошлого века, Роем Джонсом. Мои руки были опущены, я был открыт, я провоцировал. Ты хотел этого, Джейк? Смотри на меня, смотрите все на меня! Я — воин, по сравнению с которым ваша бой-баба просто домохозяйка...
Однако уже спустя недолгое время мне пришлось изменить свое мнение — она все-таки была хороша. Чертовка, она была очень хороша! Не поддаваясь на мои уловки, кружила на почтительном расстоянии, выжидая, высматривая, выгадывая. Редкие наши атаки носили больше разведывательный характер. В движениях моей соперницы чувствовалось немалое умение, и мне почему-то Апельсинка легко представилась в десантном костюме, во главе отряда отчаянных девчат, штурмующих какой-нибудь орбитальный форт в далекой-далекой галактике.
Ей проиграть будет не трудно, грешным делом подумал я и тут же себя одернул. Так просто слиться какой-то финтифлюшке с задворок Вселенной? Мне, боевому офицеру Земли? Да хрен вам!..
***
Наклонившись через частокол так, что казалось вот-вот вывалится на песок арены, Джейк что-то внушал мне про самообладание и чувство ответственности перед лицом человечества. Я всему этому внимал вполуха, пытаясь придти в себя, но когда бухтение лингвиста стало чересчур назойливым, все-таки не выдержал и ответил:
— А ты видел как она мне по яйцам зарядила? Посмотрел бы я, как ты сдержался! Но от таких ударов, поверь, так не корчатся, — я покосился на Апельсинку, стоящую в расслабленной позе на другой стороне арены. Она улыбалась, — мать вашу! — она улыбалась! Словно бы это не она еще минуту назад каталась по земле, всем своим видом показывая, что от моего хука в живот у нее, как минимум, кишки раздавило. — Говорю тебе, дружище, это не я, а она пытается слить бой.
Сидящий рядом с Джейком абориген, тощий, лысый, при одном виде на которого становилось невыносимо стыдно за весь мужской род, что-то пробормотал на своем мандаринском наречии. Как я понял, это был тот самый Уруг — Друг Всех Землян.
После лингвистического перевода мне стало ясно, что так оно все и есть: происходящее на ринге не что иное, как уловка аборигенов. Вождю очень хочется начать войну.
— Так может и черт с ней? — предложил я. — К чему этот цирк? Пусть увидят нашу истинную мощь и тогда сами первыми прибегут просить о мире и массовой поставке зеркалец.
Джейк возразил. Джейк привел в пример несколько случаев неудачного контакта землян с инопланетянами, стоявшими на менее высокой ступени развития. Он давил на то, что наш священный долг, как более развитых братьев по разуму, сберечь и помочь своим заблудшим родственникам.
Как по мне, так он был не прав, но кто когда считается с мнением простого солдата? Считается, что у солдата не должно быть башки, у солдата должна быть дисциплина и выглаженный воротничок. Это уже не человек, это набор функций, необходимых командиру для проведения боевой операции. Он отточен как бритва, все лишнее, что мешает выполнить приказ, неприемлемо, а инициатива — наказуема. Ты должен бить туда, куда скажут, тогда, когда выгоднее.
Зачастую, некогда даже взглянуть в глаза врагу.
***
Пока длился перерыв, с помощью все того же Уруга, выяснилось, что следующий раунд будет проходить без применения ударов. То есть, борьба.
Борьба, пожалуй, самый сложный вид поединка. Куда проще ударить рукой, ногой или каким подручным инструментом по противнику, чем суметь положить его на лопатки или провести болевой прием. Тут требуется по полной задействовать все мышцы тела. И именно поэтому борцы зачастую выигрывают у прочих бойцов.
Борьба не являлась моим коньком, хотя я и изучал манеру ведения боя мастеров этого вида единоборств, от Медведя до Карелина, но Апельсинка сегодня была для меня этакая Саори Есида. Словно змея, юркая, быстрая, сильная. Она играла со мной, водя следом, направляя туда, куда нужно было мне. Стоило неимоверных усилий, чтобы просто удержаться на ногах.
Долго так продолжаться не могло, и вот я, от очередной подсечки, рухнул вниз, прижав тело Апельсинки к земле и уставившись в ее довольное личико. Ее руки и ноги обвили меня крепче веревок.
Из всего тела мне повиновалась только пальцы. Я мог ими ощущать тепло и нежность кожи своей визави и вглядываться в ее лицо. Странно, для дикарки она была уж очень хорошо ухожена…
Казалось, выхода нет. Вот-вот прозвучит голос бабы-вождя, провозглашая мою победу, которую мне подарила какая-то полуголая девчонка. Мне, боевому офицеру Земли! Подобные удары судьбы я сносить не собирался.
Как говорил один мудрый не по годам мастер кунг-фу: «в жопу обстоятельства — создавайте возможности!»
В суматохе выбора я нашел лишь одну возможность…
Боятся ли инопланетяне щекотки? Думаю, на эту тему могла быть написана не одна диссертация и затеяться множество диспутов, но здесь и сейчас мне предстояло просто проверить это на практике…
.
***
Джейк был доволен. Уруг был доволен. Но к дьяволу их! Куда важнее для меня было видеть обиженное лицо Апельсинки.
Это ли не счастье — одолеть противника, пусть даже не совсем так, как это делается обычно, но в поединке, в равных условиях. Не давить толпой, не подавлять технологиями, а побеждать этими руками, этой головой.
Здесь и сейчас.
Аборигены на трибунах гудели, предвкушая продолжение зрелища, а я тем временем вертел в руках загадочного вида клинок. Волнистое метровой длины лезвие плавно переходило в удобную рукоять. Какое-либо подобие гарды напрочь отсутствовало. На удивление, оружие оказалось легким и отлично сбалансированным.
Хозяйка — барыня. Они писала этот бой, она задавала правила, она не давала угаснуть интриге, разматывая клубок сюжета с пугающей для меня быстротой.
— Не находишь, что для дикарей, у них неплохое оружие? — поделился я своими соображениями с Джейком.
Тот согласился, но вместе поразмышлять над этим вопросом сейчас у нас времени не было.
Голос вождя оповестил о начале третьего раунда.
Взяв клинок наизготовку, я направился к центру арены...
***
Не то, чтобы я не умел фехтовать. В академии меня обучали владению всеми видами оружия. В том числе и того, что за оружие многие и не посчитают. Но мне было крайне неудобно драться с оглядкой на то, что мой противник должен остаться, по возможности, живым и здоровым, равно как и я. Спасало лишь одно — Апельсинка, видимо, тоже билась в полсилы.
Графу Де Бюсси, бьюсь об заклад, такое бы не приснилось и в страшном сне, а мне приходилось переживать этот кошмар наяву. О, как сладок перезвон клинков, когда в их песню вплетена жизнь того, кто держит рукоять, но стоит лишь малейшей фальши влиться в эту мелодию, как вся красота поединка меркнет.
Ведь настоящий поединок с оружием скоротечен. Мастерство определяется не в защите.
Я всегда восхищался поединком Пересвета и Челубея, считая его вершиной искусства боя. В нашем случае это был бы выход — пронзить друг друга одновременно и пасть, обнявшись на века.
Но мы продолжали этот танец, надеясь на чужую ошибку.
Бой излишне затягивался, а когда это происходит, нужно кому-то принимать решения.
И вот в отчаянии я отступил назад, опустив оружие.
— Я признаю поражение! — крикнул трибунам. — Ваша воительница сильнее.
Джейк оперативно перевел, и я вперил свой взгляд в ту, кто здесь решал все. Вождь задумалась, глядя в мою сторону. Потом взглянула на Апельсинку и провела ладонью по горлу.
— Что это значит? — я обернулся к Джейку, а зря...
Очнулся уже на земле с гудящей от удара головой. Разлепив глаза, я уставился на возвышавшуюся надо мной соперницу и ее клинок, прижатый к моему горлу.
Ну вот и все... Даже героической смерти не получилось.
— Давай уже, добивай, — шепнул я.
Но лезвие, направленное на меня, вдруг задрожало, и Апельсинка рухнула на колени, закрыв ладонями лицо. Как-то даже по-человечески...
Вот только рева ее мне и не хватало. Я приподнялся, протянул к ней ладони, стараясь утешить...
И наткнулся на победную улыбку.
***
— То есть, все, что нужно было — это победить, но не убить? — я ненавидящим взором уставился на Джейка. — Это так она проявила свою слабость? А я, выходит, безжалостный убийца? Да это издевательство какое-то, а не поединок! Я отказываюсь в этом участвовать!
Уруг снова начал лепетать.
— Да заткнись ты, половик гребанный! — не выдержал я.
Но Джейк уже перевел, оповестив о том, что вождь считает меня достойным воином и готова продолжать поединок, дабы дать мне шанс. На сей раз предлагалось стрелковое оружие. От себя он добавил, что правила остаются прежними.
— То есть, я могу искалечить ее, после чего заявить о своем милосердии? — мой взгляд упал на протянутое оружие.
Это были не луки, как я ожидал. Скорее по своей форме оружие напоминало арбалет. Еще более удивительно для полуголых туземцев, что ютятся в тростниковых хижинах.
Впрочем, удивляться уже надоело.
Мне дали время на пристрелку, за которое я тщательно обдумал план поединка, и когда настало время, действовал незамедлительно.
Никогда не понимал пацифистов, гуманистов и прочих людей, приверженных толерантным взглядам на жизнь. Я всю жизнь был радикален, не терпя срединных состояний. Летать так летать, стрелять так стрелять… Но, кое-что во взглядах своих идейных противников я все же почерпнул… Я много чего почерпнул за годы постармейского простоя. К моменту моего прибытия на эту планету в составе экспедиции в голове роилось столько лишних мыслей, что впору было садиться за перо.
Упаси бог, конечно.
Ее стрела прошлась мне по мочке уха. Как и ожидалось. И пока она взводила тетиву, я бросился вперед. Апельсинка не успела среагировать, как я сгреб ее в объятья, повалил на спину и с криком "Занимайтесь любовью, а не войной!" поцеловал в губы.
Запоздало подумав: "Черт, а у них это вообще принято?"
***
Джейк потрясенно смотрел на мою ухмыляющуюся рожу. Уруг так вообще до сих пор не мог закрыть рот, а я все еще ощущал приятный вкус спелой мандаринки. Первый поцелуй запоминается на всю жизнь, но это-то был первый поцелуй с инопланетянкой и, пусть мне отрежут ногу, если я когда-нибудь его забуду! Хотелось верить, что понравилось и ей.
Я посмотрел туда, где располагалась штаб-квартира Апельсинки — прямо под местом вождя. И сейчас местный тиран и сатрап лично давала какие-то наставления своей воительнице. Та внимала чуть рассеяно, то и дело бросая на меня косые взгляды.
Как тут можно было удержаться и не подмигнуть?
— Кстати, а что королева-то местная сказала? — постарался вывести своих советников из стопора.
Лингвист потряс головой и сообщил, что меня обвинили в трусости, и еще вождь очень разочарована. В том числе и поведением моей соперницы.
— Но я же проиграл?
Джейк с Уругом синхронно кивнули, после чего мандаринский раб сказал что-то, что мне даже без перевода очень не понравилось. Иногда по одной интонации понимаешь — сказанное не сулит тебе ничего хорошего. Так и вышло — в последнем раунде нам с Апельсинкой предстояло биться с Крах-гаром.
— С кем-кем? — переспросил я, и Джейк объяснил...
***
Вот так работаешь, работаешь, а тут — бац! — и Крах-гар.
Финальный поворот, кульминация.
Наличие подобного хищника в этом эдемском саду никак не укладывалось в мою голову. Двойной ряд зубов, огромные клыки — я не представлял, на кого он охотится в обычной жизни. Возможно, эта планета таила в себе куда больше тайн, чем мы предполагали....
Впрочем, сейчас Крах-гар охотился на меня. И на Апельсинку.
Правила просты. Чудовище можно убить только со спины. Его грудь, морда и шея защищены роговыми пластинами, которые наше оружие, уже привычные волнистые клинки, но на сей раз с удлиненной рукоятью, не пробивало. Но со стороны спины он был очень даже уязвим. Пластины там располагались так, что между ними как раз пролезал клинок. Самым простым вариантов было натравить Крах-гара на одного из нас, и пока он будет драть свою жертву, оставшийся без присмотра боец сможет его убить. Тем самым победив. Главное, выманить хищника на своего противника, избежав этих чудовищных лап и зубов самому.
Если же захочешь проиграть, то выбор невелик.
Суровая логика жестоких дикарей.
Спущенный на нас Крах-гар замешкался, выбирая, на кого же рвануть. Я тоже суматошно перебирал в уме варианты, но толкового ничего на ум не приходило.
Мешались другие мысли. Мысли о том, что как бы я не старался: выиграю я или проиграю — это ничего не докажет.
В конце-концов, поддаваться может только сильнейший.
Я взглянул на Апельсинку и кивнул.
И она поняла.
***
Я пришел в себя в нашем лазарете. Вокруг не было ни души, лишь мерное гудение приборов разгоняло кое-как тишину. Преодолевая слабость, я приподнялся на локтях, проверяя, все ли части тела на месте. Присутствовало все — это радовало.
Постаравшись встать, убедился, что тело явно было против такого над собой насилия. Со стоном мне пришлось повалиться обратно на кушетку.
На звук вбежал наш местный шаман, он же врач. А за ним Джейк.
Увидев, что я вполне себе жив, лингвист разулыбался, тут же принявшись восторгаться моим подвигом. Было что-то про правительственные награды, денежные поощрения и отпуск на какую-нибудь райскую планету…Но мне это сейчас мало интересовало.
— Заткнись, Джейк, — попросил я. — А лучше скажи, Апельсинка-то как?
Он сперва не понял, но потом до него дошло и лингвист с ухмылкой поведал, что Шари-ха чувствует себя хорошо, она передавала мне привет, обещая в ближайшее время наведаться. Желает как-нибудь испробовать силу в полноценном поединке.
— Ну и слава богу, сразу бы так... — я откинулся на подушку. — То есть, мирные переговоры имеют место быть?
Джейк радостно закивал, подтвердив, что переговоры идут полным ходом. Наша с Апельсинкой способность к самопожертвованию ради друг друга впечатлила мандаринов.. И назавтра ожидается их делегация в гости. По словам лингвиста колония окончательно преобразована в индейский лагерь и все, что может выдать реальный уровень развития человечества, тщательно спрятано. С особым удовольствием он заметил, что соответствующие индейские развлечения для соседей тоже уже готовы...
***
Рас-кари осторожно наносила лечебную мазь на спину находящейся в глубоком сне Шари-ха, когда лорд Уруг-ба неслышно вошел в хижину и с порога поинтересовался здоровьем воительницы.
Рас-кари склонилась в знак почтения, сообщив, что здоровье ее подопечной отменное, и тут же, спохватившись, сняла со своей головы украшения вождя.
Лорд одобрительно кивнул и, заложив руки за спину, прошелся по комнате. После непродолжительной паузы он поинтересовался у своей рабыни, что она думает по поводу аборигенов, столь неожиданно появившихся рядом с их колонией.
Женщина ненадолго задумалась, после чего выразила свои сомнения о чистоте помыслов неожиданных гостей, заметив, что они совсем не похожи на тех, которых народ Даанов встретил при первой высадке, они куда умнее, чем выглядят и могут быть опасны.
Сказав же это Рас-кари исподлобья взглянула на своего господина — не рассердился ли на излишнюю смелость рабыни? Но Уруг-ба был занят своими мыслями и лишь согласно кивнул.
— Но могут быть и полезны, — еле слышно прошептал он, подойдя к окну и выглянув наружу.
Серебряный шар солнца плавно опускался за горизонт, выкрашивая все вокруг в серо-стальной оттенок. Одна за другой проявляли себя звезды. Сильный порыв свежего ветра зашумел кронами деревьев, сгоняя мелких пичуг с насиженных мест, и те шустрыми стайками бросились врассыпную.
Джунгли тянулись во все стороны, занимая практически девяносто процентов суши, наползая даже на горы, в тщетных попытках занять вершины, над которыми постепенно темнели небеса чужой для Уруг-ба планеты.