Мсье Тиль и загадочные ночные огни

 

Альпийские предгорья, перевал Ле-Же. Зажатая меж отвесных утёсов тропа.

На скальный выступ, которым заканчивается тропа, выходят двое. Впереди идёт высокий мужчина с аккуратной бородкой и длинными вьющимися волосами. На его безукоризненно белых одеждах нет ни единой пылинки. Следом шагает приземистый упитанный мужичок. Его потрёпанная одежонка и потёртая шляпа покрыты таким слоем пыли, что хватило бы не только на двух путников, но и на ослика, которого ведёт мужичок.

Идущий первым останавливается у края уступа и осматривает раскинувшуюся перед ним живописную долину. День близится к полудню. Спелыми колосьями золотятся на солнце пшеничные поля. Деревушка утопает в зелени фруктовых садов. Склоны холмов украшены пушистым бархатом виноградников. Тропинка змейкой ползёт вниз, то исчезая за камнями, то вновь выныривая из-за них.

— Учитель, не желаете ли устроить привал? — спрашивает мужичок и, не дожидаясь ответа, начинает располагаться к обеду.

— Терпение, мой друг. Начиная длинный путь, терпением запастись важнее, чем хлебом и водой…

— Дык то начиная… — бормочет приземистый, обращаясь к ослику.

Ишак кивает, соглашаясь, что сегодня они уже изрядно удалились от места, с которого начали путешествие.

— Легко идти помышляя о следующем шаге, а не тяготясь предшествующими. — Учитель всматривается в горизонт.

Его спутник расстилает на каменной глыбе салфетку и раскладывает нехитрую снедь: лепёшки, шмат сала, солонку и луковичку с пучком зелёных перьев. Поставив крынку молока, он потирает ладони и принимается за еду.

— Кстати, Счётчик: какой сегодня день? — спрашивает Учитель.

Его спутник, коверкая слова из-за набитого рта, отвечает:

— Фто тфатать пятфый день… — давясь, Счётчик проглатывает остатки лепёшки, запивает молоком и договаривает: — 1714-го года от ниспослания людям способности к магии.

— И тот уже наполовину миновал, а мы ещё… — Учитель, не закончив фразы, вздыхает и отправляется в путь.

Его спутник что-то бормочет с набитым ртом, забрасывает припасы в котомку, на ходу отряхивает салфетку и ненароком ударяется ногой о глыбу. Ругается, прыгает на здоровой ноге и с размаху пинает камень ушибленной ногой. Тот взмывает вверх и улетает за край уступа. Счётчик снова прыгает и ругается ещё громче. Булыжник задевает старую осыпь, лежащую на склоне, и увлекает её за собой.

Заслышав грохот камнепада, Учитель закрывает глаза, вздыхает и едва заметно качает головой.

***

— Цок-цок-цок-цок-цок!

Я нехотя открыл глаза. За окном светало.

— Тиль, арбалет тебе за пазуху! Хватит дрыхнуть!

Мсье Ломпри Вала-Ку — лишь его могли черти принести в такую рань. Судя по голосу, мне придётся иметь дело с Ку, то есть с беспардонной ипостасью напарника.

Не стесняясь в выражениях, я поинтересовался ситуацией.

— Тиль, хорош ругаться, лучше собирайся поскорее, — извиняющимся тоном ответил напарник. — Начальник вызывает!

Снова раздался стук в стекло:

— Цок-цок-цок.

На подоконнике сидел Воробушек — астральный компаньон Ку. Напарник не упусти случая повыделываться. Он не только отправил компаньона присмотреть за мной и подслушать мои слова, но и наделил Воробушка материальным телом, чтобы тот постучал клювом по стеклу.

— Через минуту буду! — нехотя откликнулся я.

Кому-то подобное обещание могло показаться излишне самоуверенным, но я не был бы мушкетёром герцога Савойского, если бы не мог в любом состоянии, хоть разбуди меня ночью (хотя, с чего бы мне спать ночью?), скороговоркой отчеканить формулы заклинаний: "Отрезвин", "Освежин" и "Марафет". Посему ровно через минуту я в полном параде предстал пред месье Ломпри Вала-Ку и поклонился, взмахнув шляпой с пушистым пером.

Позвольте представиться: мсье Тиль де Кутабэнтер, лейтенант мушкетёров герцога Савойского, а в нынешнее мирное время — старший ловчий сыскного приказа по делам магии и чародейства.

А вот и его превосходительство мсье Урфин Джуфлин — почтеннейший начальник сыскного приказа. Прошу любить и не жаловаться, кажется, у него сегодня неважнецкое настроение.

— Присаживайтесь, господа, — сказал мсье Урфин Джуфлин, едва мы с Ку переступили порог кабинета. — Боюсь, у меня тревожные известия.

Мы переглянулись. Если начальник, вопреки традициям гостеприимства, не предложил нам подкрепиться, значит, дела действительно плохи.

Урфин оценивающе осмотрел Ку и передал помятый пергамент мне.

— Ранним утром почтовый голубь принёс письмо. Староста деревни Верши докладывает, что среди ночи в кабак ворвался перепуганный пастух. Проорав какую-то ересь про чертей, демонов и адово пламя, он осушил полдюжины бутылок вина и свалился в беспамятстве…

— Допился! — заявил Ку и с видом знатока добавил: — Бывает…

— Будь всё так просто, я не стал бы поднимать вас ни свет ни заря… — Урфин нетерпеливо постучал пальцами о столешницу. — Жители деревни видели в предгорьях отблески пламени. А знахарь, как ни усердствовал, не смог вывести пастуха из забытья. Никакие зелья не помогают.

— Похоже на заклятия старой школы… — поразмыслив, изрёк я.

— Возможно, — согласился шеф. — Но, если верить знахарю, ни магией, ни сумасшествием от пастуха не пахнет. Его кто-то очень сильно напугал, или что-то…

Я перечитал письмо, отдал его напарнику и спросил:

— Вы хотите, чтобы мы разобрались с этим делом?

— Экий ты догадливый… — Шеф изобразил удивление. — Или приложился с утра?

— Есть вести от приграничных дозоров? — неожиданно вмешался в разговор напарник.

Улыбка исчезла с его лица. Любой, знающий Ломпри Вала-Ку хотя бы неделю, безошибочно опознал бы его серьёзную ипостась, которая откликается на имя Лом.

Начальник знаком с Ломом куда больше недели, потому сразу сосредоточил на нём всё своё внимание:

— Мсье Ломпри, рад снова беседовать с Вами! На границе всё спокойно. Если это и алеманы, то их всего двое или трое…

— Диверсанты? — предположил Лом.

— С чего бы? Время сейчас мирное… — попытался я вставить словечко.

— На месте разберётесь, — оборвал меня шеф. — И не мешкайте, иначе не успеете к ужину у герцога.

Ломпри встал с кресла, коротко поклонился и был таков. Мне оставалось лишь выскочить следом.

Я догнал напарника возле дверей арсенала, где он чуть замешкался, открывая замок.

— Какие соображения? — поинтересовался я.

— По дороге расскажу… — Лом вручил мне мушкеты, сунул за пояс пистолеты и повесил на шею берендейку с пороховницей и сумкой для пуль.

Из арсенала мы направились в конюшню, где взяли два служебных велотрайка (это такие трёхколёсные велосипеды с заводным моторчиком в придачу к педалям). Я уложил мушкеты и установил взведённые пружинные барабаны. Лом сходил за провиантом и, конечно же, прихватил саквояж, в котором чудесным образом помещались вещи на все случаи жизни.

Мсье Ломпри Вала-Ку в серьёзной ипостаси не слишком приятен в общении, зато его организованности и предусмотрительности нет цены. Не прошло и получаса, как мы покинули Гренобль и направились на восток.

Дорога шла под гору, потому я откинулся на сиденье и, неторопливо крутя педали, спросил:

— Так что ты думаешь по этому поводу? Неужели диверсанты из Швабии?

— Вряд ли. — Лом пожал плечами. — Сейчас полнолуние, не лучшее время для вылазки.

— Тогда кто? Вурдалаки? Их немудрено принять за чертей, особенно ночью…

— Вурдалаки боятся огня, — отрезал Лом. — К тому же святые паладины извели в тех краях всю нежить ещё два столетия назад. Хотя…

— Что? — Я встрепенулся. Кажется, Ломпри вспомнил какой-то интересный факт.

— Подожди, мне нужно подумать…

— О чём?

Напарник хитро ухмыльнулся, неторопливо набрал скорость и воскликнул:

— Спорим на дюжину бутылок сухого, что я на одних педалях въеду на тот холм быстрее, чем ты с пружинным приводом?!

Мне пришлось поднажать на педали, дабы не глотать пыль, поднятую напарником, перескочившим в несерьёзную ипостась.

Как и следовало ожидать, Ку приехал первым. На подъёме, включив пружинный моторчик, я вплотную к нему приблизился, но отыграть взятую на старте фору не сумел.

— Проспорил, — радостно заявил Ку, когда мы поравнялись.

— Какая разница, — отмахнулся я, — всё равно пить вместе будем. Но на сегодня пари достаточно.

— Как знаешь. Будет скучно — обращайся.

— Всенепременнейше, — молвил я и демонстративно отвернулся.

Пару минут ехали молча, потом Ку окликнул меня:

— Тиль, хочешь, анекдот расскажу? — и, не дожидаясь моего согласия, стал рассказывать: — Идет гвардеец и размышляет о жизни: "Жена — стерва, друзья — пройдохи, капитан — мерзавец..." Рядом летит ангел-хранитель и думает: "Какие странные желания и ведь каждый день одинаковые! Но ничего не поделаешь, надо исполнять…"

Я хмыкнул, но тут же сделал вид, будто закашлялся, наглотавшись пыли. Впрочем, Ку уже догадался, что я настроен на серьёзный лад. Он немного поотстал и принялся распевать весёлую песенку. Я не прислушивался, потому не стану ручаться, что всё запомнил правильно, но пел он примерно следующее:

 

Опять болит отбитое седлом,

И ветер веет сквозь дыру в кармане

Зачем нас, сударь, в горы понесло,

Едва глаза продрали утром ранним?

 

Эх, хоть бы раз поспать спокойно лёжа на боку.

С красавицей в обнимку с утра попить чайку.

Но чаще получается на рыцарском веку

С мушкетами в обнимку и с дырочкой в боку.

 

Нужны Греноблю деньги, се ля ви,

А рыцарю они нужны тем паче.

Но что такое рыцарь без любви,

И много ль он протянет без удачи?

 

Думаю, самое время рассказать, кто таков мсье Ломпри Вала-Ку и почему он подчас ведёт себя несколько странно.

Ломпри я знаю с детства, мы выросли по-соседству. До школы он был обыкновенным мальчуганом, каких в небогатых предместьях Гренобля пруд пруди. При первом удобном случае Ломпри норовил отделаться от хлопот по дому и убежать на пустырь, чтобы поиграть с мальчишками в мушкетёров.

Всё переменилось после нашего поступления в школу магического мастерства. Обряд посвящения в ученики мы с Ломпри проходили в один день, потому я всё видел собственными глазами. Однако понимать, что именно с ним случилось, я начал лишь отучившись в академии изящных чудес и поработав в сыскном приказе.

Поначалу обряд шёл как обычно. Епископ прочитал над Ломпри нужные заклинания и извлёк из груди мальчика сгусток ангельской эссенции, дабы впервые материализовать для него компаньона — посредника во взаимодействии с незримым миром магии. В этот миг что-то пошло не так. Следом за первым сгустком сам собой выскочил второй. Так у Ломпри Вала-Ку появилось два компаньона. Один принял облик воробья, другой — совы.

Поскольку у человека, наделённого одной душой, не может быть двух компаньонов, как не может быть двух ангелов-хранителей, то телом Ломпри Вала-Ку стали поочерёдно завладевать две его ипостаси: самоуверенный всезнайка Лом, либо легкомысленный оболтус Ку. Лом обладал железной самодисциплиной, потому краем глаза присматривал за Ку во всём, что касалось работы. В свою очередь Ку оказался настолько безалаберным парнем, что его не слишком волновало, есть у него "обратная сторона" или нет.

Казалось, создатель одинаково щедро наделил Ломпри Вала-Ку как наилучшими, так и наихудшими человеческими качествами, вот только распределились они уж очень неравномерно. Лому на двоих хватило бы терпения. Он мог не только проследить за тем, что вытворяет его "обратная сторона", но и напомнить Ку о необходимости довести до конца дела, начатые Ломом. При этом Ку достались безрассудная смелость и беззаботная весёлость. Лом безупречен на службе, но невыносим на отдыхе. С Ку дела обстоят с точностью до наоборот.

Меня приставили к этой парочке в качестве своеобразного противовеса. Я заботился о рассеянном Ку и остерегал Лома от справедливых, но, как часто случалось, неоправданно жестоких поступков.

 

Ноги на педалях, руки на руле,

В кармане встречный ветер,

Ум излишне светел,

И слегка отбито то, что на седле.

 

Внезапно мой напарник перестал петь, прибавил ход и поравнялся со мной.

— Впереди деревенька Шамбери. На тамошней мельнице можно зарядить пружины, а самим отдохнуть и подкрепиться, — как всегда логично предложил Лом.

***

Пока он договаривался с мельником и закреплял пружины в натяжном устройстве, я устроил на полянке небольшой пикник. Для отдыха выдалось весьма подходящее время и место. Пригревало солнце. Журчала вода, переливаясь через плотину. Тихо поскрипывало водяное колесо.

Разложив на небольшой скатерти съестное, я вертел в руках бутылку вина, размышляя об уместности превращения еды в закуску.

— Через полчаса всё будет готово, — доложил Лом, вернувшись.

— Сухое вино будешь?

— А, насыпай!! — восторженно воскликнул напарник.

Ясно: на поверхность пробился Ку. Очень своевременно, надо сказать. Лом, конечно, хорош в деле, профессионал, каких поискать, но собеседник из него никудышный. Правда, Ку оказался не особо расположен к веселью, видимо, уже растратил вхолостую запас жизнерадостности. Напарник поднял чарку с "насыпанным" вином, отрапортовал: "Твоё здоровье!", выпил и быстренько слопал пару бутербродов. Затем сорвал травинку, зажал её меж зубов и растянулся на траве, подложив руки под голову. Я последовал его примеру и вскоре задремал.

***

Меня разбудил мельник. Он сказал, что пружины взведены, и потребовал плату. Оказывается, прагматичный Лом не стал платить вперёд, предугадав смену главы нашей компании.

Я уложил вещи и растолкал напарника. Ку что-то пробурчал и потряс головой. Пока я ставил пружинные барабаны, напарник сходил к ручью умыться.

И снова мы покатили по пыльному тракту. Дорога шла то вверх, то вниз. Солнце безжалостно припекало, настроения для разговора не было даже у весельчака Ку.

Закончился очередной затяжной подъем и мы, набирая скорость, помчались вниз. Вдруг Ку окликнул меня:

— Тиль, глянь, какие чудики там у озера!

Я успел заметить двух интересных субъектов: высокого странника в белом одеянии и низкого путника в невероятно старомодной шляпе, но через мгновение они исчезли за деревьями. Я сосредоточился на дороге, делающей резкий поворот возле городка Анси. Вскоре увиденное вылетело у меня из головы.

***

Озеро Анси, раскинувшееся в ложбине меж холмов. Небольшая полянка в приозёрном лесочке. От полянки рукой подать до проезжего тракта. Учитель, закончив трапезу, омывает руки в прозрачной воде. Счётчик собирает вещи. Учитель всматривается в глубину озера, встает, отряхивает ладони и складывает на груди вмиг высохшие руки. К нему подходит Счётчик.

— Здесь красиво… — произносит он.

— Вселенная, во всех своих частях, обнаруживает искусство создавшего ее Мастера, — изрекает Учитель.

— А спокойно-то как… — добавляет Счётчик, исподволь посматривая на Учителя. — Так и хочется задержаться здесь, отдохнуть от тягот пути…

— Нигде не найти покоя тому, кто не нашел его в самом себе, — произносит Учитель и отворачивается от озера.

Счётчик понимающе кивает, ополаскивает чашки и случайно роняет ложку. Выругавшись, он пытается стащить с себя рубаху.

— Нам пора двигаться дальше, — напоминает Учитель.

Счётчик вздыхает, поправляет рубаху и хлопает в ладоши.

Из глубины выскакивает огромная рыбина, махнув хвостом, обрызгивает Счётчика и исчезает в глубине. Счётчик отряхивается, выругавшись, плюёт в озеро, потом отвязывает ослика и отправляется следом за Учителем.

***

Вплоть до самой деревушки Верши с нами не произошло ровным счётом ничего интересного. В деревне я спросил у встреченного мужика, как нам найти старосту. Селянин оказался столь любезен, что проводил нас до ратуши. Ратушей оказался двухэтажный каменный дом, выделяющийся пристроенной башенкой с колоколом для созыва селян на сход. Впрочем, для такой крохотной деревушки башня выглядела очень солидно.

Староста — почтеннейший господин Жан-Мари Лютон — радушно встретил нас. Он рассказал о ночном происшествии, добавив к содержимому письма лишь то, что овцы, которых сторожил пастух, не пришли в деревню, а никто из крестьян не осмелился отправиться на поиски. Потом староста отвёл нас к знахарю, который жил через два дома на противоположной стороне улочки.

Я хотел поговорить с пастухом, но тот всё ещё пребывал в беспамятстве. Даже Ку было ясно, что пациента не отрезвило бы и зелье кристальной памяти, которое, несомненно, имелось в волшебном саквояже напарника. Но я всё же решил справиться у знахаря о состоянии его подопечного. Однако и это мне не удалось. Подручный знахаря сообщил, что достопочтенный Йорг Фёйстль Блюх изволил почивать после бессонной ночи.

— Алеман… — шепнул мне напарник, услыхав имя знахаря.

Я не придал значения его словам. В приграничье много алеманов, точно так же за горами в Швабии хватает галлов.

От старосты я узнал, где ночью видели отблески пламени, и вернулся к пастуху.

— Ну что? — поинтересовался Ку. — Будем разбираться на месте?

— Ага. — Я расстегнул камзол. — Пущу Монморанси по следу пастуха, так мы быстро найдём место, где всё случилось.

— Хорошая идея, — одобрил моё предложение напарник. — Я пока мушкет заряжу.

Кажется, вернулся предусмотрительный Лом.

В комнате царил полумрак. Расстегнув рубашку, я проговорил короткое заклинание и аккуратно вытянул из груди тонкую светящуюся ниточку эссенции ангельской силы. Сплетя нить в замысловатый узор, я мысленно представил весёлого терьера.

Через мгновение Монморанси вильнул хвостом и лизнул мне ладонь призрачным языком. Я не столь искусен в магии, как напарник, и не могу так запросто материализовать компаньона, но для выслеживания вполне достаточно иллюзорной оболочки, которая похожа на настоящего пёсика лишь в полумраке.

Я показал на спящего пастуха. Монморанси обнюхал его, тут же уткнулся мордочкой в пол и пустился по следу. Чуть попетляв по деревне, пёсик вывел нас на луг и повёл практически в том направлении, которое указал староста.

Мы выехали на луг, поросший густой травой. Велотрайк увязал всеми колёсами, потому ехать быстро не получалось. Впрочем, Монморанси не спешил, то и дело останавливаясь и обнюхивая землю. Мы обогнули небольшой лесок и двигались вдоль склона, тянущегося до самых предгорий.

— Расскажешь о своих соображениях? — обратился я к напарнику

— А на чём я остановился? — для проформы уточнил Лом, ведь память его никогда не подводило, если, конечно, дело касалось воспоминаний самого Лома, а не Ку. — Нежить в предгорьях?

— Ага, — подтвердил я.

— В прошлом году мне попались на глаза тайные хроники святых паладинов, — как обычно издалека начал Лом очень дотошный и обстоятельный в суждениях. — Там упоминался эпизод из жизни архимага Хезернета. Около двухсот лет назад он с отрядом истребителей нежити устроил облаву в альпийских предгорьях. Нежить уничтожили под корень, а отряд вернулся в столицу в ореоле славы.

— Да, да я что-то читал об этом… — вставил я свои два соверена.

— Пока я излагаю общеизвестные факты, — ничуть не смутился Лом. — Однако о дальнейших событиях официальная хроника предпочитает помалкивать. Через пару лет после облавы на севере снова стало неспокойно. Хезернет собрал тех магов и рыцарей, что оказались под рукой, и с небольшим плохо укомплектованным отрядом отправился в предгорья. Там они выследили дракона…

— Дракона? — переспросил я. — Я думал, драконы только в сказках бывают…

— То был костяной дракон, будто собранный из останков истреблённой нежити.

— Искусственный дракон?! — я чуть с сиденья не упал.

— Искусственный, — подтвердил Лом. — Конечно, в секретных хрониках об этом не говорится, но другого логичного объяснения у меня нет.

— А почему мне об этом ничего не известно?

— Дело в том, что битва с драконом окончилась трагедией. В схватке выжил лишь сам Хезернет. Трое магов и четверо рыцарей сгинули без следа. Никто не мог подтвердить слова архимага, который заявил, будто изгнал дракона в межмирье. Доказательств не было, потому объявлять во всеуслышанье о сомнительной победе не стали. Более того, предприятие с самыми большими потерями в истории ордена святых паладинов, никак не тянуло на великий подвиг, скорее уж на величайший провал…

— А что потом?

— В тех местах наступило затишье, и о случившемся забыли. Сам Хезернет умер через каких-то полгода после битвы с драконом. Думаю, архимаг не перенёс ран, нанесённых его астральному телу.

— Слушай, а разве можно создать дракона?

— Настоящего — нельзя. Никому кроме Господа не под силу создать живое из неживого. Но можно создать голема в виде дракона. Всего-то и нужно — взять восприимчивый к магии материал, например, глину, слепить тело, прочитать заклятие и вдохнуть в статую частицу своей ангельской силы. А лучше целиком внедрить компаньона в голема, тогда им можно управлять как собственным телом…

— Да уж, задачка не из лёгких, я своего пёсика и материализовать-то могу с трудом, а уж внедрить…

— Внедрить на порядок сложнее, — подтвердил Лом.

— Но если кто-то поместил компаньона в драконью тушу, не проще ли было найти мага, сделавшего это?

— Ты прав, для управления драконом-големом его создатель должен находиться поблизости. Видимо, Хезернет тоже понял это. Он пробовал найти создателя дракона, но в пути прихворнул, а деревенский знахарь не смог спасти архимага. Однако нам с тобой нет нужды опасаться создателя дракона. Прошло почти двести лет, даже лучшие из магов не живут так долго. Скорее всего, дракон одичал в межмирье, теперь это всего лишь здоровенная и не слишком сообразительная тварь.

— Эх, лучше бы подтвердилась версия с диверсантами… — вздохнул я.

— Лучше, — согласился Лом, — вдвоём нам дракона не одолеть…

Звонкий лай Монморанси прервал беседу. Кажется, пёсик учуял что-то необычное. Мой компаньон, помимо обоняния собаки-ищейки, обладает уникальным чутьём на магию. Пёсик прибавил ходу, мы тоже поднажали на педали. Горы были уже близко. Трава поредела и не путалась в колёсах, но стали попадаться камни.

Вскоре мы свернули в ложбину между холмами и оказались на месте происшествия. Улик хватало: чёрные пропалины в траве, бараньи рога, копыта и кости. В сторону гор вели глубокие борозды, прорытые огромными когтями чудовища.

— Дракон? — решил уточнить я.

— Похоже на то… — Лом слез с велотрайка и осмотрел ложбину. — Странно, мне казалось, что нежити нет резона питаться живой плотью.

— Зачем тогда дракон сожрал стадо?

— Может быть, это и не дракон вовсе. — Лом задумался. — Если бы алеманы захотели внушить нам, что тут побывал дракон, у них не возникло бы особых сложностей. Всего-то и нужно — поджечь пару вёдер горючего жира, выпотрошить десяток овец и напугать сонного пастуха…

— Но зачем им это?

— Представь, что в столице узнают, о вернувшемся из межмирья жутком драконе, которого не смог одолеть сам архимаг Хезернет. Что предпримет герцог?

— Ну, я бы на его месте собрал всех опытных магов и снарядил полк мушкетёров для облавы…

— Вот именно! Маги, мушкетёры и гвардейцы уходят в горы, оставляя столицу практически без защиты. Чтобы отрезать от Гренобля отборные войска, алеманам достаточно прорваться через перевал Ле-Уш, который в каких-то трёх лье отсюда.

— Понятно, — грустно проговорил я. — Куда не кинь, всё плохо.

— Давай готовиться к худшему, — предложил Лом.

— К дракону?

— Ага. Дай мне шпагу, я заворожу её на развоплощение нежити.

Я передал напарнику шпагу, а сам зарядил пистолеты. Потом достал мушкет, зарядил его и приладил к сошке, которую установил на велотрайке.

Лом возился со шпагами. Капнул на клинок какое-то зелье, прошептал, шевеля пальцами, заклинание, после чего дунул на лезвие и отдал шпагу мне.

— Нужно послать компаньона на разведку, — предложил я.

— И чего же ты ждёшь? — Лом осмотрел свою шпагу и убрал её в ножны.

— Ах да!.. — я хлопнул себя ладонью в лоб. — Совёнок же плохо видит днём… Сейчас.

Я посмотрел на Монморанси. Монморанси посмотрел на меня. Я посмотрел на самого себя снизу вверх глазами пёсика. Пришлось серьёзно сосредоточиться, дабы увидеть, что происходит вокруг меня-человека, а не только вокруг меня-собаки. Я-человек осторожно сел на сиденье велотрайка, а я-пёсик побежал вдоль лощины.

— За ним. — Я-человек тронул велотрайк с места.

Вскоре ложбина превратилась в ущелье. Выше, вдоль откоса, виднелась огромная трещина в скале, возле которой сгрудилась свежая куча камней. Похоже, недавно здесь случился обвал.

У подножья горы ущелье разветвилось. Я остановился из-за беспокойства пёсика. Он чувствовал что-то дурное и, даже под моим управлением, не желал идти дальше.

— Уже близко, — хрипло проговорил я. — Монморанси не слушается.

— Хватит, — пожалел меня Лом. — Отпусти пёсика. Дальше сами…

Я расслоил сознание на своё и собачье. Вернулся Монморанси, вильнул хвостом и растворился в воздухе. У меня не хватало сил удерживать компаньона в зримом мире.

— Что-то невероятно жуткое напугало Монморанси, — сообщил я.

— Дракон, стало быть. Диверсантов, будь они трижды мастерами магии, компаньон не испугался бы.

— Да уж… — Я потряс головой. Мысли разбежались и попрятались по углам.

— Выпей вина, легче станет, — посоветовал Лом. — Я пока посмотрю, что к чему…

Он попробовал, легко ли шпага выходит из ножен. Прошептал: "сонов бэтэм огодом", провёл скрещенными пальцами перед лицом и исчез. Вернее, потерял чёткость очертаний и стал прозрачнее моего призрачного компаньона.

Я воспользовался советом напарника. Через пару минут мне действительно полегчало.

Ломпри туманным облачком выскользнул из-за скалы, воплотился в прежнем виде и сообщил:

— Дракон. Здоровенная зверюга. Клыки, когти, чешуя толстенная… — Лом пальцами показал толщину. — Хорошо, что дрыхнет…

— Нападём, пока спит?

— Ага! Если не справимся, неподалёку есть узкая пещерка. В случае чего там отсидимся.

— А уязвимые места у него есть?

— Думаю, шея: там чешуя тоньше… Под крыльями, кажется, тоже. — Лом на мгновение задумался. — Давай так: я к крыльям, а ты руби шею.

Я с сомнением посмотрел на наши шпаги:

— Нужно что-нибудь поувесистее…

— Не о том беспокоишься. Если сработает заклятие развоплощения, нам и шпаги хватит.

— Успокоил, ничего не скажешь, — с сарказмом проговорил я. — А если не сработает?

— Пока рано об этом переживать, — оборвал меня Лом.

Я вздохнул и поинтересовался:

— Ускоряться будем?

— Обижаешь… — Лом вынул маленький флакон с зельем и протянул мне. Себе достал такой же, открыл и, прежде чем отхлебнуть, проговорил: — Дёрнули!

И мы дёрнули. Да так, что пыль из-под сапог полетела. Тому, кто не принял зелья ускорения, невозможно было нас заметить. Время, которое мы воспринимали как минуту, со стороны выглядело мгновением.

Дракон оказался почти вдвое больше, чем я рассчитывал. Я подбежал к нему и со всего маху рубанул по шее. На чешуе осталась едва заметная отметина. Сделав десяток выпадов, я выдохся. Дышать под действием ускоряющего зелья намного тяжелее, чем в обычном состоянии. Кажется, Лом тоже не добился успеха.

Тем временем дракон заворочался. На самом деле он вскочил с проворством невероятным для такой туши. Но, хоть действие зелья и подходило к концу, мы были много быстрее, потому пулей устремились в пещеру. Там, прислонившись к стене, мы стали жадно глотать потерявший густоту воздух.

Дракон поднялся и осмотрелся. Думаю, он нас не заметил, но всё же что-то почувствовал. Наклонив голову к земле, дракон втянул воздух огромными ноздрями и тихонько, по-кошачьи, чихнул. Лом схватил меня за камзол и потянул вглубь пещеры. Спину обдало жаром. Я прибавил ходу, но за поворотом нас ждал тупик.

— Вот отжигает! — воскликнул я и обернулся.

На полу пещеры осталась лужица горючей жидкости, испускающей чадное пламя.

— Хорошо, что на нас не попало… — заметил Лом.

— Что теперь? — поинтересовался я. — Кажется, дракона не берут зачарованные клинки…

— Дай подумать…

— Может, есть иные средства от нежити?

— Для нежити дракон слишком резвый и прожорливый.

— Он что живой?! — Я оторопел. — Разве нежить может стать живой?

— Не знаю, — Лом нахмурился. — Межмирье непредсказуемо, там и не такое могло случиться.

— И что нам с ним теперь делать? С живым-то?

— А давай… — Лом замолк на полуслове и переменился в лице. — Давай скормим тебя дракону, чтобы он подавился костями и сдох!

— За что, Господи? — прошептал я, воздев очи к небу, вернее к каменному потолку пещеры. — Ку, ты даже не представляешь, как ты не вовремя…

— Да ладно? — Ку удивлённо поднял бровь. — Я самое интересное чуть не пропустил…

Он выглянул из-за угла, но тут же отшатнулся назад. Языки пламени облизали каменные своды пещеры, оставляя на стенах пламенеющие потёки, а на полу огненные лужицы.

— Интересно, он умеет летать? — оживился Ку.

— Сомневаюсь…

— Жаль, я бы хотел посмотреть на летающего дракона.

— Я бы тоже многое отдал, лишь бы эта тварь оказалась подальше от нас. — Я ковырнул носком сапога глиняный пол. — И угораздило же древнего некроманта создать дракона-голема…

Вдруг ко мне пришла гениальная идея, видимо, сегодня мой ангел-хранитель в хорошем настроении.

— Ку, как ты сказал? Скормить меня дракону?

— Ага, дракону. Чтоб он подавился! — Ку высунулся из-за угла и потряс кулаком, но тут же отпрянул, спасаясь от огненной струи.

В пещере уже стало трудно дышать из-за дыма.

Я кашлянул и проговорил:

— Долго мы так не продержимся… Помоги мне очистить глину.

Я принялся расчищать пол от камней. Напарник неохотно откинул несколько булыжников. Когда глина стала достаточно чистой, я начертал контур человеческого тела, взял наши шпаги и крест-накрест уложил их на груди нарисованного человека.

Заклятие вызова голема не слишком сложное. На средних курсах академии мы соревновались, кто слепит его быстрее. Однако сейчас мне нужна не глиняная кукла, способная пару минут ходить и размахивать руками, а максимально точная копия меня самого. Сходство требовалось даже не для заморачивания драконьей головы, а для того, чтобы моему компаньону было уютно во временном теле.

Я проговорил заклинание. Глина зашевелилась, стала обтекать шпаги и формировать контур человеческого тела. Потом я вручную вылепил детали: лицо, суставы, пальцы. Работа шла споро, и вскоре передо мной лежала глиняная статуя, отдалённо похожая на меня самого.

Прошептав финальный аккорд заклятия, я с удовлетворением отметил, что голем встал, повернул ко мне голову и поклонился.

Я разделся, оставив лишь рубашку, чулки и короткие кальсоны. Помог голему надеть кюлоты, ботфорты и перчатки, натянул ему на плечи камзол, пристегнул портупею, накинул мушкетёрский плащ, водрузил на голову шляпу и, довольный собой, отряхнул руки от глины.

— Красавец, — резюмировал Ку.

Я кивнул.

— Надеюсь, дракону понравится…

Оставалось самое сложное — оживить статую, то есть в прямом смысле сделать её одушевлённой. Я вытянул нить ангельской эссенции из груди и обмотал её вокруг головы голема. Сосредоточившись, я мысленно связал получившийся сгусток с глиной и, как недавно делал это с Монморанси, соединил своё сознание с сознанием компаньона, упакованного в глиняном теле.

Вновь я увидел себя со стороны, но не с уровня собачьих глаз, а почти как в зеркало. Ку, стоящий рядом с моим "отражением", зашевелил губами. Кажется, я забыл сделать голему нормальные уши. Пришлось расслоить потоки сознания, дабы слышать напарника.

— Тиль, какой у нас план? — Ку тряс меня за плечо. — Тиль, я тебя спрашиваю!

— План? — Я не подумал об этом заранее, а размышлять при расслоении сознания не так просто, как может показаться. — Значит так, я выпускаю голема, дракон его лопает, шпаги изнутри режут драконье брюхо, и вуа ля — дело сделано…

— А если не сработает? Будем тут сидеть, пока дракон не помрёт с голоду?

— Ладно, попробую увести его от выхода из пещеры. Если получится, выскочим отсюда и рванём к великам. Попробуем добить из мушкетов, если шпаги не помогут.

— Ага, ещё на великах драпать быстрее… — поддержал меня напарник.

Я взвёл курки пистолетов. Вернувшись сознанием в тело голема, взял у самого себя пистолеты, немного подвигался, привыкая к неудобному глиняному телу, и направился к выходу.

Дракон лежал в сторонке, одним глазом присматривая за пещерой. Увидав голема, идущего на него, дракон лениво поднялся, тряхнул крыльями и поднял голову, будто набирая воздуха в грудь. Не мешкая более, я-голем выстрелил сразу из обоих пистолетов. Дракон не заметил пуль, угодивших в грудь. Он мотнул головой и, вытянув шею, выплюнул мгновенно воспламенившуюся струю. Меня-голема охватило пламя. Я-голем бросился наутёк. Если дракона и удивила такая прыть, то не настолько, чтобы отказываться от планов на обед. Он бросился в погоню.

— Тиль, валим отсюда, — словно через толстую подушку донеслись до меня слова напарника.

Поручив голему самому заботиться о своей глиняной шкуре, я со всех ног помчался за Ку. Мы перепрыгнули огненную лужу у входа в пещеру и устремились к велотрайкам. Дракон повернул направо от выхода из расщелины, следуя за големом, уводящим его в сторону.

Добравшись до велотрайков, я почувствовал, что голем попал в переделку, и волевым усилием разорвал связь с глиняным телом. Ку схватил мушкет и бросился обратно к развилке. Несмотря на сильное головокружение, я последовал его примеру. Мы увидели дракона в тот момент, когда в его пасти скрылись ноги голема.

Ку прицеливался, укрывшись за скальным выступом.

— Погоди, — остерёг я напарника, — посмотрим, что будет…

Дракон недовольно кашлянул, выплюнул обгоревший сапог с куском глиняной ноги, понюхал его и недовольно фыркнул.

— Кажись, не сработало, — заключил Ку.

— Мушкеты не помогут, — заметил я. — Тут пушка нужна…

— Думаешь, в деревне есть артиллерия?

— Вряд ли, но ничего лучше мы не придумаем.

— А стрельнуть всё же надо, — сказал Ку и, прежде чем я успел возразить, выстрелил.

В крыле дракона образовалась аккуратная дырка, из которой потекла желтовато-бурая кровь.

— Чего ждёшь, стреляй! — Ку достал пистолет и пальнул из него, потом из второго.

Я прицелился и выстрелил. Пуля угодила под крыло и пробила чешую, но не до крови. Я бросился наутёк и догнал Ку уже около велотрайков. Пока я усаживался, тот успел уехать. Недолго думая, я включил пружинный привод и быстро догнал товарища. Хорошо, что мы подзарядили пружины.

Дракон не отставал. Он быстро настиг бы нас, если бы не пружинный привод. Я возблагодарил господа за то, что он ниспослал вдохновение на Леонардо, создавшего такую замечательную машину, как педальный автомобиль на заводных пружинах.

Пока пружины отдавали запасённое усилие, мы держали темп. Но вскоре их резервы стали истощаться.

— В лес! — крикнул Ку.

Мы повернули к леску, мимо которого проезжали, направляясь в предгорья. Дракон следовал за нами по пятам. Деревья трещали, мешая ему, но дракон почти не отставал. Лесу недоставало густоты, чтобы серьёзно задержать его.

— Ку, отправь Воробушка вперёд, пусть предупредит жителей деревни!

— Хорошо, — откликнулся тот и сделал замысловатый жест пальцами.

Воробушек возник в воздухе и пулей умчался вперёд.

Вскоре лес сгустился, мы бросили велотрайки и, прихватив мушкеты, побежали. Бежать в чулках по усыпанному сучьями лесу было больно и неудобно, но треск ломаемых и выворачиваемых с корнем деревьев служил мне прекрасным обезболивающим. Когда я почти выбился из сил, лес начал редеть. Это не предвещало ничего хорошего. Дракон оказался донельзя упрямой тварью и даже в самой гуще леса лишь немного отстал от нас.

За деревьями показалась деревенька Верши. Я услышал частый перезвон колокола: кажется, Воробушек сделал своё дело.

Мы вбежали в деревню.

— Люди, прячьтесь! Спасайся, кто может! — надрывал глотку Ку. — Сюда идёт дракон!

Кажется, его слова произвели обратный эффект. Селяне, оказавшиеся в этот час дома, стали выглядывать из окон, чтобы своими глазами узреть сказочного зверя.

Мы бежали прямиком к ратуше. На башенке староста бил в набат. Кажется, он заметил нас и, перекрикивая гул затихающего колокола, проорал:

— Господа, сюда!

Мы вбежали в дом старосты. Мсье Жан-Мари Лютон спустился с башенки и схватил висящее на стене ружьё, годное разве что к охоте на кроликов.

— А у вас пушки не найдётся? — поинтересовался я.

— Помолчи, Тиль, — вмешался напарник, в котором я сразу узнал Лома. — Задержи дракона, а мы с мсье Лютоном навестим знахаря.

Лом бросил мне берендейку с боеприпасами и выскочил за дверь. Интересно, как он себе представляет, что я с одним мушкетом в гольфах и нижнем белье, могу задержать дракона. Оставалось надеяться лишь на собственную сообразительность и несообразительность дикой твари. Вбежав на башню, я быстро зарядил мушкет, прицелился и выстрелил. Пуля угодила дракону в лоб. Тот тряхнул головой, не торопясь, подошёл к основанию башни, оперся передними лапами о стену и попробовал дотянуться до верхней площадки. Башня оказалось выше, чем он мог достать. Когда я высунулся и состроил рожу, дракон плюнул в меня огненной струёй. Я отскочил и бросился вниз по лестнице. Крыша вмиг вспыхнула.

По рёву дракона и сотрясающим стены ударам я догадался, что тот на собственной шкуре познал закон падения тел. Конечно, его ведь в школе не научили, что брошенная вверх горящая жидкость упадёт вниз.

Выбежав на улицу, я увидел, как беспорядочно прыгает и дёргается дракон, пытаясь сбить с себя пламя. Вдруг он содрогнулся всем телом, выгнулся дугой и рухнул, подмяв под себя плетень и кусты в чьём-то саду.

"Должно быть, шпаги сделали своё дело", — решил я.

На крыльце у знахаря показался Лом. В одной руке он сжимал светящийся кинжал, а другой держал за шею бледного сгорбленного старика.

— Молодчина, Тиль! — радостно крикнул он. — Отлично отвлёк, а я виновника всей этой кутерьмы вычислил.

— Какого виновника?

— А вот он, упырь окаянный. Некромант, чтоб его… — Лом потряс старика. — Это он двести лет назад собрал дракона из остатков нежити. Да и сама нежить — его рук дело.

— Но как ты догадался? — недоумевал я.

— В старых хрониках я вычитал имя знахаря, который лечил Хезернета в его последнем походе. Представляешь, этот самый Йорг Фёйстль Блюх за двести лет не удосужился поменять имя. Он просто перебирался из одной деревушку в другую, когда кого-то начинал смущать его слишком долгий век. Волшебника он лечил, когда жил в деревне за перевалом, что в пяти лье отсюда, потому я и не догадался сразу. Подозреваю, что он же и напустил хворь на архимага, поняв, кого тот разыскивает.

— Потрясающе! Мне бы твою сообразительность, Лом.

— Напротив, догадайся я сразу, не пришлось бы тратить столько времени на поиски и битву с драконом.

— Но ведь тварь всё равно пришлось бы убить?

— Чтобы дракон окочурился, достаточно перерезать связь некроманта с его творением. Именно это я и сделал. — Лом показал кинжал. — Думаю, канал взаимной подпитки жизненной силой сохранялся и при изгнании дракона в межмирье. Через эту связь некромант получал жизненные силы. При таком симбиозе немудрено, что дракон из костяного стал живым. Думаю, начальнику будет интересно побеседовать с нашим новым "подопечным", если тот не отдаст концы вслед за драконом.

— Туда ему и дорога! — зло проговорил староста.

— Думаю, на этом дело можно считать раскрытым, — предложил Лом. — Отправим почтового голубя к мсье Урфину и будем собираться в дорогу.

— Как, вы даже не пообедаете? — изумился мсье Лютон. — Господа, вы спасли нашу деревню, и хороший обед — самое малое, чем мы можем отблагодарить вас. Вы, должно быть, знаете, что Верши славится своими виноделами?

— О, мы наслышаны… — я умоляюще посмотрел на Лома.

Неожиданно напарник подмигнул мне.

— А на хороший ужин и крышу над головой ваша благодарность распространится? — задорно спросил он.

— Безусловно!

Надеюсь, Лом специально поменялся с Ку, чтобы я мог спокойно отдохнуть.

***

Ла-Тронш — восточное предместье Гренобля. Широкая мощёная дорога. Вечереет.

У обочины неспешно шествует Учитель. Следом плетётся Счётчик, за ним семенит ослик.

Вдруг с криком: "Посторонись!" мимо проносится большой трёхколёсный механизм. За рулём сидит мужчина в развевающемся на ветру плаще. Позади него на двухколёсном прицепе восседает бледный худощавый старик со связанными руками и ногами. Следом, проговорив "Извините", проезжает молодой человек в простом крестьянском кафтане, явно с чужого плеча. Он крутит педали, словно из последних сил.

— Всё куда-то спешат… — отстранённо замечает Счётчик. — Учитель, но зачем вы идёте в этот суетный мир? Разве плохо жилось в горах?

— Мы в ответе за тех, кого сотворили, — скорбно изрекает тот. — Я хочу увидеть, как люди воспользовались моим даром…

— Подозреваю, что плохо… — Счётчик вздыхает и дёргает верёвочку, дабы поторопить зазевавшегося ослика. — Мы уже третий день идём по этой долине, но ещё не встретили ни одного по-настоящему счастливого человека.

— Не торопись с выводами, Счётчик. Ни одного по-настоящему несчастного человека мы тоже не встретили. Но всё ещё впереди, всё впереди…

Учитель и Счётчик входят в укрытый сумерками город.