Необычная Иллюзия

День обещал быть ясным. За горами поднимается солнце, его еще не видно, но облака уже почтительно расступаются перед восходящим светилом. Яркими дорожками один за другим пробиваются лучи и разгоняют суетливые клочья утреннего тумана. Будет тепло. Но сегодня придется посидеть взаперти.

Серый вздохнул и уселся в кресло напротив окна. Под руки попалась книга, кто-то давно забыл ее здесь, и она как-то сама собой прижилась. Быть может, дожидалась, что именно он раскроет сегодня старые страницы, хранящие тайны далеких времен. Пусть так, он не спрячется здесь от надоедливой гостьи, вот в книге спрятаться можно.

Тик-так, тик-так щелкают часы, старательно изображая древние ходики. За "стеклом" беззвучно шумит лес. Укрытие обнаружено быстро, вот она новенькая. Только вчера прилетела и уже качает права. Она здесь ненадолго — практические занятия, но полномочия у нее самые серьезные. Влиятельная семья, сильный государственный ВУЗ и до кучи сами последние события, из-за которых неопытная девушка на свою голову получила почти неограниченную власть и ответственность. Вот только сейчас здесь другая власть.

Она говорит, говорит. Пока книга спасает, ему удается не слышать слов. Но в какой-то неуловимый момент рассерженной гостье наконец-то понадобился хоть какой-нибудь ответ.

— Ку-ку! — сказала электронная кукушка.

— Вот тебе и «ку-ку», — Серый едва слышно выругался и уставился в окно. Поздно, сейчас он слышит и понимает новенькую, а она все еще на взводе.

— Какого вы здесь творите? — сквозь зубы выдавила инспектор-контактёр, — Что мне с ними делать?

— Прекрасное небо сегодня, — странно ответил солдат, — Совсем не такое как на Земле. Теплое море пролилось в высь, и….

— И все мы здесь утопленники.

— Точно так, — Серый захлопнул потрепанную бумажную книгу, — И нам нужен покой.

Теперь даже здесь за надежными переборками станции они закованы в броню. Девушка инспектор в новенькой матово-синей, у Серого — неопределенно грязного цвета, глубоко изъеденная темными кляксами, переломанные куски керамических пластин грозят вот-вот отвалиться. На свалку или в утилизатор — все одно выбросить надо, но не поднялась рука. Он встречал инспектора именно так, побитый и непобежденный. А вместо серьезного профессионала столкнулся с дрожащим девичьим голоском.

Темноволосая индианка с белоснежной кожей и ярко алым бинди. Экзотика, кого могут удивить смуглянки или просто любители соляриев? В ней же чувствовалась порода, что-то неуловимое отличающее ее от простых людей.

Серый лениво наблюдает, как она вышагивает по кают-компании, словно живой маятник, туда, сюда, обратно. Раздражает и завораживает одновременно. Плавный, величественный шаг, отточенные жесты и беспорядочные перемещения. Тяжелый экзоскелет может скрыть фигуру, но не осанку, особую стать. Если не слышать слов, а просто смотреть….

— Покой?! После всего, что вы натворили? Что вообще здесь делают военные? — не на шутку разошлась инспектор, — Вас вышвырнут с этой планеты! Мы должны быть примером, а не выставлять напоказ атавизмы. Вы, Вы даже с книгой не способны обращаться!

Слова порождают диссонанс, они принадлежат совершенно иному созданию, но никак не «луноликой» красавице. Не может быть такого тона у девушки, стоит ей замереть на мгновение у вращающегося земного шара — живая реклама человеческого космоса. Её голосом может говорить бортовая система, мягко успокаивающе, но беспрекословно подчиняющая себе.

— Мы не возим книг, тем более стихи. Это репликант, он был таким всегда.

Безопаснее всего смотреть в окно. Отстраненное сонное ожидание, сделать какую-нибудь ленивую глупость, книгу на голову положить. Можно даже при этом изобразить некое подобие скучающего интеллекта в сине-зеленых глазах.

Майя замолчала и даже остановилась. Каких же поэтов читают безумные русские кшатрии?

— Пушкин? — неуверенно предположила она.

Серый покачал головой. Его веснушчатая физиономия честно пыталась не выдавать никаких эмоций, но молоденькая аспирантка доставляет столько проблем, что приходиться противоречить.

— Маяковский.

Не угадала, написано же большими буквами. Кириллица, но ведь девушка говорит по-русски. Маяк… славяне могли понять слово как "знак" или "мираж". Репликант уже месяц как лежал на столе кают-компании, но все равно получилось как-то неловко.

— «Я

много дарил

конфет да букетов,

Но

Больше

всех дорогих даров

Я помню

морковь драгоценную

эту

И полполена

березовых дров...»

Майя молчит. Серый только плечами пожал, подумаешь, глупость сказал. Не поэт он и стихи читать не умеет. Как, интересно, эти густые длинные волосы можно убрать под шлем? Если она успокоится, применит свои профессиональные навыки в полной мере, то останется только капитулировать и соглашаться. А так хочется подольше растянуть застывшие мгновения, когда ничего не происходит, ничего не меняется.

Майя смотрит в окно. Серый снова листает книгу, должно же найтись у поэта еще хоть что-то, способное отвлечь внимание девушки. Картинка, следуя за взглядом, скользнула вниз, пересекла иззубренный невысокими горами горизонт, пробежалась по редким холмам, далеким белым руинам и зацепилась среди гигантских колючек.

Там все завалено органикой, жидкой слизью, в которой копается множество ксангов. Это полутораметровые похожие на насекомых существа с экзоскелетом. Их внешние покровы растут как панцирь черепах. Теплокровные и даже живородящие. Крупное брюшко и обилие лапок добавляют им сходства с осами. Их эволюция настоящее чудо для биологов, при той же силе тяжести на Земле никогда не было столь крупных существ с внешним скелетом.

— Ксанги создали уникальную миролюбивую культуру. В их эпосе нет ни единого упоминания о войне. Они отлично идут на контакт и терпимо относятся к особенностям инопланетных рас…

Серый не стал прерывать, те же истории немного иными словами рассказывал предыдущий спец по контактам. Майя же отвечала как школьница, словно боялась, что не успеет рассказать все, что знает. Но кое-что звучало совершенно иначе, неправильно, так что не сразу поймешь….

— Стоп-стоп-стоп! — Серый встал с кресла. В момент, когда появились ксанги, пропала магия очарования. Расталкиваемое хронометром время сдвинулось, оно не могло больше спать, -Прогрессорство запрещено. Не вздумай наделать глупостей.

— Это ксенофобия. Я уверена, что галактический совет примет правильное решение! — Майя раскраснелась, и готова была привести тысячи доводов за.

— Не принял. Пока не принял. И вас за самодеятельность по головке не погладят.

— Значит, я…, — Майя осеклась и уставилась в окно, — Что он делает?!

Серый пожал плечами, ему необязательно смотреть:

— Ксанги никогда не оставляют пищу.

— Но он, он же своего. Он же еще…

— У ксангов очень распределенная нервная система. Их трудно убить. Но без головы он мертв. Тело само по себе может жить еще несколько часов или дней.

— Это все вы. Вы виноваты! Я докажу, что…

— Вы! — Серый повысил голос, — Доказывайте что угодно. Но извольте выполнить вашу работу, иначе вылетите с этой планеты.

— Из-за чего всё случилось?

— Это и есть ваша работа. Раз уж вы здесь, постарайтесь найти причину конфликта.

Майя замолчала. Странная станция. Это инспектор должен задавать вопросы, требовать. Но здесь всем заправляют военные. Они задают вопросы, требуют. Ксанги известны уже более тридцати лет, и ни разу не случилось ничего подобного. Человечество взяло на себя ответственность за контакт. Эта планета могла стать одним из самых дальних форпостов. Кислородная пригодная для дыхания атмосфера, нормальная гравитация, магнитное поле — родная сестра Земле, если бы не чрезвычайная бедность биосферы. Год за годом от наблюдения к прямому контакту. И такой провал!

Уже в дверях девушка ответила:

— Хорошо, я разберусь. Но потом вышвырнут отсюда вас. Не только отсюда, со всех обитаемых планет.

Серый закрыл глаза, глубоко вдохнул. Не стоило повышать голос и показывать пальцем.

За стеклом копошатся ксанги, если включить звук, то можно услышать бесконечный треск раздираемых внешних покровов, хлюпанье высасываемой жидкости. Прямо у станции безголовое тело раздирает еще живого, лапки летят во все стороны — не жилец. Живые мертвецы здесь очень даже реальны. Этой школьнице стоило бы поближе увидеть и услышать. Почувствовать запах.

— Вахта?

— Сергей Викторович? У нас без происшествий.

— Слушай, — Серый скривился, — Ты уже меня сержантом зови, или Серым. Наша гостья сейчас у вас будет. Не выпускать. Пусть кричит, плачет. У нас ЧП. Еще тридцать часов никто носу наружу не покажет. Не стоит ей это так сразу вживую видеть. Да и тараканы пусть успокоятся, кто их знает. Пусть хоть зомбей разделают. К Ли Сеймену отправь. Он передаст копии записей.

 

Солнце едва коснулось краем горизонта, скоро сумерки — любимое время ксангов. Их темные тела заполнили пространство между холмами, оставив свободной лишь небольшую площадку на краю оазиса. Там с каменного возвышения открывается вид на море, обычное место встречи уже не один год. Контактёр трещит о чем-то с наибольшими, рядом только лейтенант с Сонькой. Остальные десантники заняли высоту в полукилометре посреди руин. Время не пощадило древнее селение, самые большие стены едва достигали роста человека. Вездеходу сюда не добраться, он остается на границе гигантского сада камней.

— Многовато тараканов сегодня, — проворчал Серый, оглядываясь. Сзади чисто, — Хорош спать, глядим в оба!

— Не дрейфь, Серый. Не в первый раз, — отозвался по мыслесвязи лейтенант.

— А я что? Я ничего. Пусть ребята чуть разомнутся, три часа уже ворон считаем. Да и тех нет. Все по уставу.

— Отставить! Сам не дергайся и, главное, тараканов не нервируй.

Серый фыркнул, вот талант нужен, так чтоб синтезатор выдавал не сухие слова, а так чтоб ясно — приказ. Веселье откладывалось, торчать им еще здесь пока не стемнеет, часа два.

— Пересмешник опять вне сети?

— Сам знаешь, не любит он это. Потом к Ли подойдешь, у него будут записи.

Серый вздохнул. Сдалась ему эта трескотня. Первое время, конечно, интересно. Но уже через полгода воротит. Соньке — это как аналитику надо, а простому сержанту зачем? Любуйтесь пейзажем, а если повезет, через раз будете изображать грузчиков.

В море купаться нельзя — съедят заживо, из растительности только какие-то колючки. Птиц нет. Животных не видно. Планета-сад, издевательство одно. Без терраформирования не колонизировать. А вот для базы флота — самое то. Два небольших спутника, на поверхности минимум местной органики. Прицепились к этим ксангам неизвестно с чего.

— Серый, регистрирую более сорока тысяч целей!

— Без паники! — тут же отозвался лейтенант, — В "праздники" бывает больше.

— Понял. Гнездо, высотный беспилотник в наш квадрат. Займемся этнографией! — Серый натянул шлем, — Твою ж мать! Зяблик, ласточка, в место встречи по плану Б.

Серые массы в низине пришли в движение. Сорок тысяч на сопровождении! Сколько же их всего?

— Отставить! Без провокаций!

Безопасный проход к площади сдвинулся, и потек вслед за ксангами словно стрелка на циферблате.

— Тараканы держат строй. Кто шагает дружно…

— Харе стебаться, — огрызнулся Серый на беспорядок в эфире.

Через полчаса круг совершил полный оборот, замер. Теперь против часовой стрелки. Издеваются? Водят хороводы вокруг елочки? Привыкайте, за устрашающей формой скрываются белые и пушистые абсолютно гуманные существа. А десантники здесь только для красоты, потому что флоту нужна эта система. Баллистический компьютер постепенно сходит с ума. Стреляй куда-то туда и обязательно в кого-нибудь да попадешь. И так ясно.

Пронзительно звякнул сигнал тревоги. Что-то хрупкое врезалось в голову, небо и земля мгновенно поменялись местами. Серого откинуло назад. Какая-то дымящаяся гадость стекает по шлему. От первого снаряда уклонился, но другие прошли кучно.

— Трехсотый! Три трехсотых!

Серый перекатился, к ближайшей стене.

— Сыч, как слышишь?

— Есть трехсотый! Вытаскиваем пересмешника! Не стрелять! Не поддаемся на провокации!

В ушах еще звенит. Лейтенант цел, Соньке не повезло. Двоих точно не вытащит. Серый оглянулся. Судороги, вопли и зубодробящий фон на мыслесвязи — транквилизаторы не срабатывают мгновенно.

— Зяблик! Трехсотых и к ласточке!

— Биопласт не помогает! Кислота! Не транспортабельны!

— Сдирайте! Распыляйте снова. И к вездеходу. Тридцать сек! Аист, за пересмешником!

Серый вскочил. Прямо на них катится серо-черно-рыжая волна. Тараканы быстро бегают, но недостаточно. Щелкнув, раскрылись крылья ускорителей. На планете их не хватит надолго, всего несколько прыжков. Главное придерживаться расчетной траектории и попадать в мерцающие круги. Без компьютера впечатаешься, и никакая экза не спасет.

Свист ветра в ушах. Град из белесых комков, летящих с земли. Перед последним прыжком Cерый оглянулся. Аист отвлек стрелков, но волна катится вперед, не сбавляя темпа.

— Зяблик!

— Все! Мы отходим!

Успевают. Серого вжало в отвесную скалу. Внизу замерли модифицированные ксанги. Залп. Поздно. Натужно пискнула экза "Предельные перегрузки". Хлопнув, гудят реактивные ускорители, и полированная гранитная площадь несется навстречу. Пусто, сыч уже ушел.

— Зяблик! Гранаты! Не пытайтесь держать, слишком много.

Захлопали взрывы. Светошумовые — не остановят, только разозлят тараканов, но хотя бы задержат. От газовых толку вообще никакого, слишком низкая концентрация. Зато дымовые себя оправдали. Глухо ударил в пятки гранит, ноги проскальзывают. Серый потерял равновесие и покатился на брюхе. Ругается экза, опять перезрузка, ускорителям — хана, батарея опустела. Теперь можно рассчитывать только на одну человеческую силу.

— Есть добро на стимуляторы первого уровня.

Вовремя. Кровь идет носом, легкое сотрясение. Такими ударами можно что угодно посадить хоть почки, хоть мозги в гоголь-моголь. Боевые наркотики дадут возможность сражаться лучше прежнего. Два часа, долгих два часа. Быстрее, сильнее, точнее. Боль не исчезает, уходит куда-то на периферию. Потом будет жесткий отходняк. Первый уровень не страшно, только сосудам и сердцу выдержать надо. А так ерунда, и стоять нельзя — хоть на месте прыгай, двигайся.

Серый ударил кулаками по камню, не останавливаясь, вскочил и уже бежит за лейтенантом. Сумасшедший полуспринт, полуполет разбросал его отделение. Ничего, пятнадцать секунд, и они будут вместе.

— Не стрелять! — звенит в шлеме истерический голос Цитмана, — Не стрелять!

Облажался контактер-инспектор. По крупному. Но вот, все еще орёт. Он тащится за лейтенантом живым якорем, словно и идти не хочет. Цел — ни царапинки, только испуганно таращит глаза. В оранжевом скафандре, считай голый, никакой защиты. Серый подтолкнул гражданского — живее, жить хочешь — двигайся.

С высотки отрывисто загудел пулемет. Легкие пули вздымали облака пыли с древних стен, в экзе такие не страшны. Да и тараканы особо чесаться не будут.

— Жми их к земле! — кричит лейтенант.

— Сыч! Приняли трехсотых. Ласточка летит в гнездо. Держитесь, стриж на подходе.

Стриж? Безумие! Четыре тридцатимиллиметровых кинетических пушки, 8 пулеметов, еще ракеты и пара лазеров. Он не сможет прикрывать, он тараканов будет в клочья рвать. Цитман заикнулся что-то про трибунал.

Серый перехватил у лейтенанта Соньку. Еще метров десять, и свои прикроют. Противно завизжала тревога. Сыч кинул инспектора вперед, где того никто не ловил. Прикрыть собой. Серого отбросило к стене, по чистой случайности он не придавил вяло шевелящегося Цитмана. Не так все плохо, если бы не кривая ухмылка облезлого полуразрушенного черепа. Как раньше не заметил? "Нет признаков жизни", — подтвердила экза.

Эх, Сонька. Веселая еврейка, спит в обнимку с автоматом. Хочет поступать в театральный. Рыжая... была….

 

Мир замер, превращаясь в статичную картинку, он всецело подчинялся властительнице времени. Но даже ей не изменить происшедшего. Майя вскочила с кресла, настоящее чудо, что усидела до сих пор. Плохая у нее привычка расхаживать туда-сюда. Лицо спокойное, словно на экране и не погибали люди. Плохо погибали, страшно. Или нервы железные, или не представляет, что есть боль, смерть. Фильмы, игры дают совершенно не то, искаженно ощущение.

— … ваши, непрофессиональные действия….

— Именно мои? — Серый понял, что совсем не следит за речью инспектора-контактера. — В любом случае, мы с готовностью рассмотрим Ваш разбор конкретных ситуаций. Мне Вы можете говорить что угодно. Но послушайте доброго совета, ограничьтесь в отчетах своей профессиональной областью. К материалам дела будут приложены записи всех черных ящиков. Все, что мы говорим, будет там.

— Ваша паника, — покрасневшая Майя запнулась.

— Паника? Давайте на чистоту, я пробовал соблюдать требования уставов, несмотря на идиотские ограничения, на которых настаивал Ваш коллега…

— Идиотские? Вы сами лезете не в свое дело!

— Идиотские, — с нажимом продолжил Серый, — Из-за них погибло пять человек. Вся моя "паника" никак не могла повлиять. Никто из нас даже слова вслух не произнес.

— Ладно. Это еще куда ни шло. Вы хорошо помните, что случилось дальше?

Серый кивнул. Потом подоспевшие бойцы унесли Цитмана и Соню. Он сам их отправил и остался, ведь Сыча рядом нет. Слегка ожившая экза легко вскочила на двухметровую стену. Оттуда есть прямой обзор. Слишком много ксангов, но метка удалялась быстро, без малейшего сопротивления. И тихо выл канал мыслесвязи.

— Потом тараканы сожрали лейтенанта Сычева.

— Именно съели? Но он же в броне был? — Майя снова остановилась, — Зачем им есть человека? Ни разу за двадцать лет такого не случалось.

— Откуда я знаю? — Серый пожал плечами, — Они никогда не бросают пищу. А съесть могут что угодно. Они даже каменный уголь грызут. Не сразу, но вскрыть нашу экзу смогут. Сыч, Сычев потерял шлем еще на площади, внутрь попал один из этих шаров с адской смесью, — сержант вздрогнул, спокойствие давалось все тяжелее, — Знаете, наверное. Давным-давно, много тысяч лет назад на одной далекой планете случилась атомная война. Не какой-то маленький конфликт, от той цивилизации камня на камне не осталось. Как водится, выжили тараканы, на той планетке были свои тараканы. Но выжили не только они, ещё местные сапиенсы и не только. А потом остались только тараканы.

— К чему это?

— Да так…. Ксанги, их продвинутые биотехнологии, если нужен механизм, они изменяют собственных детей, — Серый чуть успокоился, — У наших "тараканов", пищеварение фактически внешнее, они впрыскивают яд. И потом…. В экзоскелете остались только ноги.

— Я, конечно, сожалею. Но самое главное Вы пропустили…

 

 

Самое главное?

Серый запрыгнул на стену. Дым уже не такой густой, ветер с моря отрывал и уносил тяжелые клочья прочь. Белые остовы древних сооружения айсбергами дрейфовали в серо-черной пелене. Запутанные линии "улиц" растекались в неизвестность частыми штрихами каменного лабиринта. По верхам будет опаснее, но гораздо быстрее. Серый побежал, прыгая через клубящиеся тьмой провалы. Верить компьютеру и аккуратно ставить ноги по подсказкам. Внизу стрекочут тараканы. Не будь руин, оторваться от них с грузом не удалось бы.

Он уже почти догнал, когда появилась та самая полированная шайба площади. Сыч там. Жив. Рядом крупные ксанги, с ними же Цитман болтал только что. В прицельном окне видно всё в мельчайших подробностях, каждую каплю вязкой темной жидкости.... Серый замахал руками, теряя равновесие.

— Валим их, — горло с хрипом вытолкнуло слова, — Огонь на поражение!

Привычно щелкнул предохранитель. Вздрогнул, ожил автомат. Тараканы только снаружи жесткие и страшные, а внутри они жидкие и расплёскиваются белыми кляксами. Лес лапок скинул Серого вниз. Теперь руины помогали им, взрываясь осколками и останавливая снаряды. Стриж здесь не поможет.

Серый метнул пару гранат. Не страшно, едва ли что сквозь такую толпу прорвется, один за другим грохнули взрывы. Бессильные осколки защелкали по броне. Теперь бегом, поскальзываясь в вонючей слизи, перепрыгивая через дергающиеся лапки. Сердце уже не бьется, но бросать Сыча нельзя.

Магазин опустел. Уже близко. Не останавливаясь, Серый полоснул десантным ножом рванувшегося навстречу ксанга. Таракан повалился назад, запрокидывая отсеченную голову. Еще немного. Град из белых шаров заставил обняться с землей, и тут же сверху навалились тараканы. Шипят, обжигаясь собственной кислотой, но держат крепко. Пилят.

— Лежи!

Призрачные лезвия очередей скрестились над Серым. Мгновение, и он уже поднимается, скидывая с себя трепещущие обломки, паутину нервов и жил. Надо бы что-то сказать, но сержант только молча подтянул за ремень автомат. "Повторное подключение, — сообщила экза, — самотестирование — успешно".

Сычев был старше всего на пару месяцев, они вместе прибыли сюда. Тогда он еще только получил звездочки и больше походил не на офицера, а на студента ботаника. Его беззащитная извиняющаяся улыбка могла ввести заблуждение кого угодно. Это он настоял, чтобы Серый подал документы в училище, брался за голову, думал о карьере военного. Он….

— Флайер, готов вас забрать через две минуты, если сможете зачистить территорию.

Серый огляделся. Ксанги один за другим выбираются на гранитные блоки. Сначала неуверенно, потом повалили толпой. Раньше они и близко не подходили, кроме самых крупных.

— Нет, мы на своих двоих. Стриж, идем к вам.

Зачистить территорию не представлялось возможным. Десантники едва успели подобрать оба потерянных шлема, как их вытеснили с площади. На самом краю руин пришлось залечь. Стриж с ласточкой секунд пятнадцать деловито зачищают территорию, превращая в крошку камень, стены и ксангов. Последний рывок и на броне можно перевести дух.

 

Справа ощетинился сплошной лес колючек. Здесь не пройдут, но от руин до станции чистое пространство. Со стороны моря отвесный обрыв, даже если поползут там, то защитное поле скинет.

— Скоро будут здесь. Барьер столько не выдержит!

— Вижу. Не дадим им гнездышко на зуб попробовать, — Серый отлично понимал ученых, комплекс совсем не оборонительное сооружение, если дать время ксанги вскроют его как консерву. Челнок тоже недостаточно защищен, — Как раненые?

— Состояние стабилизировали, но здесь больше ничего не сделаем. Цитман без сознания, его сильно обожгло.

— Плохо. Мне показалось, или ксанги его не атаковали?

— Следов прямых попаданий нет, он пострадал, когда вы догнали лейтенанта.

— Начинайте эвакуацию. Знаю, что все в челнок не влезут. Найдите труднодоступною скалу и остальных туда флайером. Временный лагерь поставьте, мы на броне выберемся, — Серый переключился на закрытый канал, — Работаем в три смены, одна смена пополняет боеприпас и отдыхает.

Двенадцать человек плюс четверо на технике. Тяжелого оружия нет. Самое узкое место — триста метров по фронту. Заминировать бы, так нечем. А их там не меньше пятидесяти тысяч прет.

— Стрелять одиночными. В голову. Ласточка и Стриж вас это касается в первую очередь, останетесь без боезапаса — хана всем. Бережем технику.

Серый поднял автомат с удлиненным стволом, его цели мерцают красным. Много, двух автоматов на бойца может не хватить. Все элементарно, наводишься и, как будет яркая подсветка, стреляешь, компьютер подкорректирует момент выстрела и положение ствола. Проще чем в тире.

Мгновением позже за дело принялись пулеметы, наведение автоматическое, более шестидесяти прицельных выстрелов в минуту. Боеприпаса бы для них вдоволь, и можно бы не волноваться.

Чудовищная живучесть ксангов сыграла с ними дурную шутку. Лишившись управления головным мозгом, тела беспорядочно перемещаются и атакуют. Настоящая свалка. Но стоит сместить прицелы в сторону, набегающая волна проглатывает все видимые результаты. Если так дело пойдет, все закончится за два-три часа. Три часа было бы хорошо, всего еще одна инъекция стимуляторов….

 

 

— Сержант, вы отдаете себе отчет, что спровоцировали настоящую бойню? Не было никакого смысла открывать огонь! — Майя снова остановила запись.

Где ты Сыч, когда ты действительно нужен? Почему не остался на станции? Теперь бедному одинокому сержанту отдуваться за всех. Нет смысла валить все на тебя, ведь если так, то вспомнят и о ласточке, и о каждом в отдельности. Ученые вмешиваться не будут, да и лучше не надо. Придется самому. В кают-компании общий сбор, тесно, но говорят они вдвоем. Серый еще не раз будет смотреть эту запись, отвечать на вопросы. Снова и снова. Это только начало. Тренировка.

— Смысл был. Много смысла. Первое нападение можно списать на провокацию. Но убийство лейтенанта Сычева — это уже осознанное нападение на военного. То, что случилось с ним после, однозначно трактуется как военное преступление. В первые же минуты наши потери почти половина личного состава, пять человек убито, девять ранено.

— Это против восьмидесяти тысяч? Вы сами понимаете, что говорите?

— Абсолютно. А вот Вы, почему так людей ненавидите? — Серый откашлялся, — Я продолжу. Попытка спасения лейтенанта без применения оружия была бы заранее обречена на провал и новые потери.

— Она и так провалилась. Все это бессмысленно!

— Я бы попросил не перебивать, — голос Серого неожиданно изменился, он стал ниже увереннее, в нем явно звучала угроза, — Если будете умирать, то резко перемените свое отношение к помощи. Но главное — это важно для живых, важно не бросать своих. Когда-то это понимали даже дети.

Для эвакуации станции времени и транспорта не хватало. С целью недопущения увеличения числа жертв было принято решение оборонять станцию. Если вы считаете, что людей нужно было бросить на съедения милым ксангам, скажите им в лицо. Они все здесь. Напишите письмо коллеге, уверен, Цитман будет рад почитать, когда придет в сознание.

Есть еще одна причина. Если мы не сопротивляемся, то теряем планету. Интересно, как бы вы контактировали с теми, кто считает, что Вы пища, которая бегает исключительно по нерасторопности других ксангов? Майя, Вам интересно быть пищей?

— Нет, — слабым голосом ответила она.

Серый не хотел давить, в таком состоянии контактер из нее плохой, но сорвался. Неужели с самого начала стоило себя так вести? Он никогда не уделял особого внимания интонациям, мыслесвязь делала это лишним. Но вот человек, которого специально готовили, пусть и совсем молодой, да только и Серый старше всего на пару неполных лет. Изменился голос, изменилось отношение. Прав был Сыч, надо идти учиться.

— Чтобы это не было для Вас сюрпризом. Я послал ксангам послание с сожалениями. "Мы сожалеем о гибели наших людей". Понимаете? Мы все люди, это личинка ксанга может стать механизмом. Мы — нет. Это они вероломно напали, это они привели десятки тысяч, они бросили их на штурм, даже когда стало ясно, что потери будут чудовищными.

— Но это их планета.

— Да. Это означает, что ваш коллега не справился с работой. И это Вам придется понять, почему "миролюбивые" ксанги напали, что им нужно? Помните, вы здесь представляете силу, хотите этого или нет. Используйте этот козырь, — Серый кивнул, — Да, время. Кукушка говорит, что вы можете покинуть территорию станции.

Дольше ждать Майя не стала, она наконец-то могла вырваться с захваченной кшатриями станции. Увидеть невероятных ксангов вживую. Обменяться парой фраз без автопереводчика. А с сержантом, с сержантом хуже, чем с чужими.

Серый отдал приказ готовиться группе сопровождения. Пусть все будет хорошо. Важно выполнить долг, хорошо остаться живым, но неплохо бы еще не попасть под трибунал. За это девочке отдельное спасибо, напомнила. Старательно едва ли не каждую минуту она живописала последствия, но у сержанта появились еще более мрачные представления о будущем.

Ли Сеймен как-то говорил, что хотел бы организовать некоторую утечку информации. Теперь это предложение стоит хорошенько обмозговать, чем-то придется поступиться. Но если СМИ преподнесут события по классической схеме большинства игрушек и фильмов о бравых космодесантниках, если выложить в сеть правильную нарезку кадров…. Можно попробовать, потому что иначе их могут "закатать в бетон", не только военных — всех. И, если повезет, Майя принесет в клювике последний кусочек пазла, тогда можно будет привлечь гражданских.

— Сержант, но патронов почти не осталось. Мы беззащитны!

— Вы очень вовремя задали вопрос, Ли. Этого нашей милой Майе Шарма Нирала знать вовсе не надо. А для нас, — Серый поднялся и пошел к выходу, — это значит, что пора заняться строительными и землекопными работами. Это касается всех. Гражданских тоже, если они ценят свою жизнь.

У шлюза Серого догнал Ли. Немолодому китайцу приходилось пригибаться в каждом дверном проеме, он ростом больше двух метров. Его гордость, жиденькая длинная бороденка забавно металась из стороны в сторону на фоне боевого экзоскелета. Едва ли не каждый день её старательно отбеливали, подравнивали, стараясь не срезать ни единого лишнего миллиметра. Но сейчас ученый не обращал на нее внимания.

Серый хотел заговорить, ведь Ли мог решить многие вопросы, которых военные касаться не могли. Он мог «ошибиться», а нужные записи обнаружат своевольные студенты. Но китаец спешил только за тем, чтобы сказать пару слов наедине:

— Нехороший ты человек, сержант. Опять заставил девушку плакать.

 

Снаружи пасмурно. Собираются тяжелые тучи в сине-зеленом небе, будет ливень. Потоки воды смоют все, что осталось от полчища ксангов. "Пищи" оказалось слишком много даже для их ненасытных ртов.

Совсем недавно десант стоял здесь, сжимая раскаленные автоматы. Насколько хватает глаз, сплошным покровом закрывают землю мертвые ксанги. И тишина. Тараканы шли до конца, до самой последней особи. Они падали уже под ноги, заставляли отступать, отступать шаг за шагом пока не кончились все.

Серый остался на насыпи, возвращаться внутрь желания нет. Хочется снять шлем, чтобы ощутить вес тяжелых капель, чтобы вода смыла всё. Он ждал Майю. Она скоро вернётся, ведь ксанги не любят дождь. Он не увидит ее лица, но все же спросит. А она ответит.

— Ксанги хотят наше оружие. Их обманули, сказали, что мы — легкая добыча, еда.