Инкубатор

 

…И абсолютный разум носился над водою.

То, что происходило в нем, не являлось ни мыслью, ни чувством — для всего этого необходим физиологически организованный процесс. Скорее состояние, осознанный итог проделанной работы: "Все готово, пора…".

Что-то неуловимо изменилось, и в толще океана под ним зародилась единственная клетка, эфемерная искорка жизни. Теперь ей предстояло самое главное — до момента собственной гибели суметь разделиться.

Оставалось только ждать, а это нетрудно, если знаешь, что времени не существует…

 

 

Дерево жизни ветвилось, иногда давало ненужные, ложные побеги, которые приходилось нещадно обрезать. Большая вода, извержения, землетрясения, жуткий холод, испепеляющая жара — да мало ли средств контроля? Медленно, но верно, шаг за шагом, цивилизация за цивилизацией…

Шло время, которого нет.

 

 

— С какой целью?! — Михась хлопнул ладонью по столу и негодующе закачался на хлипкой табуретке. Казалось, прибавь он амплитуду еще на мизер, и свалится на старенький, выщербленный паркет. — А если вещь существует просто так, бесцельно? Можно подумать, — понял, да? — что все на свете для чего-то предназначено!

На тесной прокуренной кухоньке древней хрущевки шла горячая дискуссия. Вот уже битый час трое мужчин спорили до хрипоты. Сквозь мутное, пыльное окно протягивало щупальца жаркое лето. Поэтому вся троица сбросила сорочки и щеголяла видавшими виды майками-"алкоголичками".

— Вот скажи, Пашук, — понял, да? — лыжа у тебя на балконе, по-твоему, для чего? — хитро прищурился Михась.

— Лыжу не трожь! — Пашка в шутку пригрозил собеседнику огромным кулаком. — Я ей кошек соседских в марте гоняю с пристройки. Там, где водой не достанешь.

— Ну, хорошо, неудачный пример. А эти самые кошки — они-то уж точно — понял, да? — бесполезные? Только глотки дерут и по подъездам гадят.

— Михась, ты не прав. Это нам с тобой они с боку припеку, — вклинился в спор третий. — А другим — вкусный беляш и теплая шапка. Так что все для чего-то предназначено и зачем-то появилось.

— Допустим, Артемыч, — согласился Михась. — Тогда давай сначала: сама жизнь — в чем ее суть? Так сказать, миссия — понял, да?

— Ну-у-у, ты загнул!!! — Пашка покрутил пальцем у виска. — Теория большого взрыва, Дарвин со своей эволюцией, Фрейд с контрреволюцией. По-моему, все ясно.

— Ты еще про "и увидел он, что это хорошо" вспомни, — не сдавался Михась. — Я ж тебя не спрашиваю "как" — понял, да? Мне интересно "зачем".

— Зачем? Ну, вот хотя бы, чтоб мы с тобой могли тут пузырек раздавить иногда, мало тебе? — попытался отшутиться Пашка. Он уже был не рад, что начал этот нелепый спор.

— Маловато, если честно, — Михась с удвоенным усердием раздавил окурок об краешек консервной банки, служившей пепельницей. — Не стал бы тот самый старик с белой бородой — понял, да? — заморачиваться ради наших пузырьков.

— Хорошо, вот "предстанешь пред очи его" когда-нибудь и спросишь, — мрачно заключил Пашка.

— А по мне так все проще некуда, — примирительно сказал Артем. — Вот, Михась, представь, что ты бог. Ну, или как там, супер-мозг. Все знаешь, все могешь. И дальше что? Тебе бы не стало, в конце концов, скучно? Я, конечно, со своей обывательской точки зрения рассуждаю. Ведь один ты такой, ну, или мало вас. Что бы ты тогда сделал?

— Да помер бы с тоски — понял, да? — и Михась издал губами неприличный звук.

Артем отпил глоток выдохшегося пива и продолжил:

— А если ты вечный и само понятие "помер" тебе не знакомо?

— Ну, тогда тебя бы, Артемыч, с Пашкой сотворил, — весело заржал Михась. — И бутылочку, конечно — понял, да? Или несколько.

— Молодчик! — Артемыч в шутку пожал ему руку. — Потом, естественно, женщину бы из ребра слепил. Удочку, мотоцикл, Play Station, чего там еще? Не в этом дело.

Пашка откинулся на спинку стула и процедил сквозь зубы, мусолившие окурок:

— Ой, чей-та я не пойму, куда ты клонишь?

— Вот сделаешь, Михась, ты себе пару. Ну, понятное дело, вторую половинку по интеллекту надо тебе подобную. А то ведь заскучаешь с дурындой, — на это Михась согласно кивнул, и Артем продолжил. — Теперь представь, что ты на самом деле абсолютен. Слепил ты, значит, себе Софью Ковалевскую и Памелу Андерсон в одном лице. Вот, а по определению все в этой женщине знаешь и понимаешь. Ну, как в жене, с которой триста лет прожил. И снова тоска зеленая, так?

— Ну, вроде…

— Значит, что тебе остается? — Артем ткнул в оппонента пальцем. — А остается вырастить сверхразум, но такой, чтобы не смыслить в нем ни бельмеса. Как такой фокус провернуть? Правильно, изменить условия эксперимента. То есть, если на формирование Бога номер два будет оказывать влияние множество непредсказуемых факторов, то и результат выйдет темной водой во облацех.

Михась видимо упустил смысл, потому что попытался отшутиться:

— Так, этому больше не наливаем, — понял, да? — заговариваться начал. Ты мне, Артемушка, можешь просто ответить, зачем жизнь на Земле? И все, без лекций — понял, да?

Артем понял, что залез в непролазные дебри, но отступать уже было поздно:

— Ну, мое мнение — это сверхразум так размножается. А Земля — "колыбель человечества" по Циолковскому — это инкубатор, который должен стать с течением времени колыбелью нового, если хочешь, Бога.

Это было сказано с такой серьезностью, что остальные спорщики прыснули со смеху. Вдоволь нахохотавшись, Пашка поднял рюмку и провозгласил тост:

— Ну, за него — за нового Бога. А ты бы, и правда, Артемон, на спиртное не сильно налегал. Не идет тебе, гляжу, водочка-то…

 

 

Шло время, которого нет. Росли и рушились города, страны и империи. Он терпеливо ожидал, лишь изредка корректируя ход событий.

 

 

Генерал Боулз, блистая хромированными скулами, оглядел собравшихся и сказал:

— Господа, все, что вы говорили здесь, очень интересно. Но я так до сих пор и не разобрал — зачем нам эти резервации? Во-первых, это абсолютно нецелесообразная трата энергетических ресурсов. А во-вторых, пора уже уяснить для себя — старый мир окончательно умер, возврата не будет. Как вы считаете, Стэплтон?

Стэплтон поднялся, звонко лязгнули стальные суставы:

— Да, поддержание численности популяции в зонах антимашинерии стало скорее прижившейся традицией. Так сказать, сыновней данью. Однако есть одно "но". Наличие резерваций на нашей территории выступает сдерживающим фактором для Северного Альянса. В противном случае, они бы давно организовали наземное вторжение.

Боулз отрицательно покачал головой:

— Все, полковник, живой щит их уже не останавливает. Два часа тому назад были получены данные о развертывании у наших границ штурмовой дивизии Утрехта. По-видимому, нас хотят вовлечь в вооруженный конфликт и аннексировать часть спорных территорий. Как видите, население зон уже абсолютно бесполезно. Думаю, нам стоит подумать о планомерной зачистке.

— Но сэр, — попытался возразить полковник. — При всем уважении, сэр, как же их так называемый "ядерный потенциал"?

— Если мы проведем операцию быстро, то они и опомниться не успеют. Да и не поднимется рука. Гуманизм и сентиментальность, господа, присущи человеческой расе. Однако о локализации вожаков подумать стоит в первую очередь. Мало ли что, а вдруг среди них найдутся горячие головы.

 

 

Трое подростков бежали по источающему миазмы канализационному тоннелю и загнанно оглядывались назад.

— По схеме метров двести и тупик, — Сергей поднял повыше фонарь и вгляделся в чуть отступившую тьму. — А там или на поверхность, или к этим назад… Готов спорить, что наверху тоже "железяки".

— У меня плазмы осталось на пятерых или одного штурмобота поджарить... А потом — хоть в рукопашную, — отрешенно сообщила Ирка и непроизвольно закусила губу.

— Карателей голыми руками не возьмешь, — возразил Артур. — Сварят вкрутую, только коснешься.

— Ирка, не слушай его! А ты заткнись! — рявкнул на него Сергей — Ничего, все будет нормально. Схема тоже может врать. Шире шаг!

— Серый, а вдруг…— она по-детски шморгнула носом. — А вдруг мы последние? Что, если дроиды уже вырезали всех…как в поселке?

— Не мели ерунды, — перед глазами подростка пронеслись картинки сегодняшнего утра: горящие дома, мечущие плазму стволы и трупы, трупы, трупы. — Мы еще повоюем.

Все-таки схема не обманывала. Они набрели на захламленный коллектор, единственным выходом из которого была узкая металлическая лесенка, ведущая наверх.

Артур присел на корточки и мрачно осведомился:

— Ну, что дальше? Добегались! Командуй, командир!

— Не психуй. Тут должен быть проход, вода куда-то же уходит, — и Сергей принялся стучать прикладом плазмогана по стенам.

— Что ты делаешь, дебил? — сплюнув под ноги, спросил Артур.

— У меня граната осталась, — огрызнулся Сергей, — кирпич тут ветхий, разнесем кладку и рванем дальше.

— Серый!!! — их разговор оборвал истошный Иркин вопль.

В жерле тоннеля, из которого они пришли, показался свет.

Сергей оглянулся и сразу все понял. Он мгновенно упал в поток вонючей, протухшей воды и приказал:

— Занять позиции, огонь по моей команде!

Рядом тут же плюхнулись Артур с Иркой. Втроем они, затаив дыхание, ждали.

Свет все приближался. Вот уже во тьме тоннеля замелькали неясные тени. Раздался скрежет металла о кирпич. Должно быть, крупные штурмовики с трудом протискивались в узком коридоре.

Вот они показались. Семь…нет восемь. Последний чуть отстал. Впереди — легкие файтеры. Расходный материал — одно попадание, и амба. Поэтому валить нужно тех, что тащатся в хвосте. Вот бы гранатой, да жаль, последняя — надо поберечь… Если их возьмут живыми…Не возьмут…

Первыми нервы не выдержали у Артура — полоснул очередью по шагающему четвертым "карателю". Приземистая машина, получив заряд плазмы в грудь, взорвалась. Тоннель заволокло едким черным дымом.

Файтеры бросились вперед, почуяв добычу. Трое на трое, остальные чуть задержались, блокированные разбитым карателем. Сергею повезло — первому он снес голову навскидку, почти не целясь. Один долой — два в остатке. Про тех сзади думать некогда, да и не хотелось.

Второго уложила Ирка. Молодец, хоть и девчонка! Третий успел использовать бластер. Артур взвыл — луч угодил в сапог. Скорее всего, ноге конец, но это выяснится позже. Если для них вообще будет это "позже".

Третий подох от руки Сергея — останки дроида подняло в воздух и ударило о стену.

В этот момент Ирка выпустила по замыкающим штурмоботам последнюю очередь, отбросила пустой плазмоган и заорала:

— Серый, я все!

Он бросил на девушку взгляд, достал из ранца гранату и отдал ей. Сам показал пальцем на дальнюю стену. Ирка поняла все без слов, отбежала туда, благо, огонь дроидов здесь был ей не страшен. Там она упала на одно колено и замерла.

Артур выл от боли, но держался. Еще минус один — штурмовик получил свое и занялся синим пламенем…

И вдруг все стихло. Нападающие замерли, осунулись и повалились на землю. Как будто их одновременно обесточили. Где-то далеко, на поверхности раздался ровный гул, потом задрожали стены тоннеля.

Ирка подняла взгляд вверх, как будто через слой земли она могла увидеть что-то, и спросила:

— Сережа, что это?

— Бес его знает! Может, землетрясение?

На самом деле Сергей догадался, отчего вдруг отключились дроиды. Чтобы проверить догадку он достал старенький дозиметр и включил. Все правильно — прибор зашкалило.

К нему подковылял Артур и тихо спросил:

— Ну, что, командир, теперь на поверхность нельзя? Они успели…

Ирка подобралась неслышно и обняла Сергея. Она дрожала как осиновый лист.

Сергей погладил ее по волосам, как испуганного грозой ребенка, и ответил Артуру:

— Да, теперь только вниз…

 

 

Абсолютный разум засомневался. А не слишком ли он переусердствовал? Вновь начинать сначала? Придется, ведь конечный результат окупит затраченные усилия.

Но что это? В нем появилось чувство радости? Нет, не радость — просто осознание положительного исхода.

Там, внизу, все еще теплилась жизнь. А значит, он будет ждать, сколько понадобится.

И вновь побежало, понеслось время, которого нет.

 

 

— Спи, Рыся, завтра будет долгий день, — в сотый раз повторила Лин, однако дочь даже и не думала слушаться. — Тебе надо набраться сил.

— Знаю, мамочка. Но мне не хочется, — Рыся сделала жалостливые, просящие глаза. — Лучше расскажи мне что-нибудь.

Мать притворно нахмурилась, но отказать не смогла:

— Хорошо, только маленькой хитрунье — маленькую сказку, — девочка довольно улыбнулась и завертелась на камнях, устраиваясь поудобнее.

— Давным-давно, когда люди еще жили в огромных муравейниках …

— Ты же говорила, что это называлось "город"?!

— Не перебивай, а то сказка может обидеться, — Лин легонько коснулась пальцем кончика Рысиного вздернутого носа. — Ну, да, когда люди жили в городах…

— Мам, я, когда вырасту, так же как и ты, смогу слушать мысли? — перебила ее Рыся.

— Конечно, сможешь. Ты будешь самой-пресамой лучшей "слышащей", я тебе обещаю.

Девочка обиженно надула губки:

— Ян вчера рассказывал, что уже умеет. А я старше его на целых пять лун. А что, если он врет? Хвастунишка!

— По-разному бывает, — ответила Лин и зевнула. — Ты сказку будешь слушать?

— Все-все-все, Рыся спит, — девочка моментально закрыла глаза. Только центральный иногда нет-нет, да и поглядывал на мать.

— Так вот, людей тогда было очень много, столько, что в городах им стало очень тесно. Поэтому они сделались злые-презлые, ругались и ссорились по пустякам, — Лин прервала рассказ, чтобы погасить одну лучинку, а затем продолжила. — Вот тогда-то и появились Железные люди.

— Мамуль, а откуда они появились?

— Не знаю, рассказывали, что их придумал один очень умный человек. А потом Железяки научились делать таких же, как они.

Голос ее становился все тише, в расчете на то, что это поможет дочери уснуть:

— А потом людей стало совсем мало.

— А почему? — так же тихо осведомилась Рыся.

— Как ты — плохо кушали и поэтому заболели.

— У-у-у, как жалко, — протянула девочка. — А что дальше?

— Железяки тоже были злые-презлые и решили убить оставшихся людей.

— Мамочка, они что — хотели их съесть?

— С чего ты взяла, глупышка? — удивилась Лин.

— Ну, ты же сама говорила, что убивать можно только то, что сможешь съесть.

— Раньше все было по-другому, Рыся, — она погладила дочь по мохнатому плечу. — Ну-ка клади хвостик под голову, а то так вообще не уснешь!

Рыся подчинилась.

— Тогда люди зажгли над Землей новое солнце, которое спалило всех Железяк.

— А сами?

— А сами спрятались в пещерах и колодцах, чтобы лучи этого солнца их не достали.

Тут девочка приподняла голову и радостно закричала:

— Папка! — вся дрема улетучилась, как не бывало. — Папка-папка-папка-папка! Что ты нам с мамой принес?

— Сегодня кролика, — ответил отец и бросил пушистую тушку на камень.

— Хорошо! Рыська любит кролика! — дочь затанцевала вокруг него, хлопая в ладоши и выделывая смешные коленца.

— А почему ты еще не спишь, солнышко? — осведомился глава семейства и погрозил девочке пальцем.

— Мама рассказывала мне сказку про Железных людей. А я ей сказала, что Ян хвастался, будто уже умеет слышать мысли. Пап, ты меня научишь?

— Конечно, научу.

Не успел он согласиться, как Рыся передумала:

— Нет, знаешь, лучше научи меня летать, а?

— Хорошо, это очень легко, милая. Надо просто забыть, что у тебя вообще есть ручки, ножки, хвостик и голова. Тогда ты сможешь выйти из тела и полететь.

— Высоко-высоко? — девочка подпрыгнула, что бы показать насколько "высоко".

— Высоко-высоко, — подтвердил отец. — До самого неба и еще выше.

— А ты умеешь летать выше неба?

— Знаешь, я пробовал только один раз, но думаю, что у меня получится. Мы с мамой уже пытались когда-то.

— Папка-папка-папка-папка, — затараторила Рыся, — расскажи-расскажи-расскажи…

— Ну, хорошо, только обещай мне, что сразу уснешь.

— Обещаю, чтоб меня выхухоль съела! — торжественно поклялась хитрюга, плюхнулась на пол и приготовилась слушать.

Отец сел рядом с ней, обнял и сказал:

— Мы с мамой поднялись очень высоко. Так высоко, что увидели всю Землю, то есть, ее половинку. Я хотел взлететь еще дальше, но не смог. Знаешь, как наш дедушка ловит кроликов?

— Ага, он набрасывает на них веревку с петлей.

— Правильно, вот так и мне будто кто-то веревкой ноги спутал. И мама там же остановилась.

— А потом? — не унималась любопытная дочь.

— Ну, мама же у нас хитренькая, вся в тебя. Она придумала соединить души. Этому я тебя тоже научу.

— И вы полетели дальше?

Отец задумался и ответил:

— Не совсем, нам с ней хватило сил продвинуться еще немного. За край Земли. Старые люди называли это "космос". А если бы нас было не двое, а трое — или вообще десять — мы бы вырвались.

— Ничего, пап, — стала утешать его девочка. — Я вырасту-выучусь, и мы обязательно полетим с тобой в этот "космос". И маму с собой возьмем.

— Мама нас с тобой сейчас отругает, Рыся, — строго сказал отец. — Тебе спать давно пора…

Уже окончательно уснув, Рыся улыбалась и тихонько бормотала себе под нос:

— Полетим, обязательно полетим…

 

Абсолютный разум замер в предвкушении. Ждать оставалось совсем недолго.