Ну и дела!
Кристофер-Робин доедал мамин «полезный» суп, когда в кухню ворвалась небольшая, компактная свинья. Она тяжело дышала, яростно вращала глазами и постоянно поправляла сползавшую шлейку полосатых шорт. От неожиданности мальчик поперхнулся очередной порцией супа, выплюнул все назад в тарелку и спросил:
— Что случилось Пятачок? На тебе лица нет!
— Это все он, уиии!!! — поросенок взвизгнул и яростно замолотил в воздухе передними копытцами. — Он уиии-новат, чтоб ему желудей объесться!!!
— Да успокойся ты, — Кристофер-Робин подал поросенку стакан воды. — Кто виноват, в чем виноват?
Пятачок залпом осушил стакан и поглядел на обеденный стол, в надежде, что к воде прилагается и бутерброд. Однако кормить его никто не собирался, поэтому поросенок встал на цыпочки, поставил стакан в умывальник и вновь завизжал:
— Уии-и-ини… С ним совсем плохо, — глаза Пяточка увлажнились, и он шумно высморкался в скатерть. — Кристофер-Робин, нам нужна твоя помощь! Бежим в Лес-На-Сто-Акров. Я по дороге все расскажу. Да, и это… — он сконфуженно хрюкнул. — Путь неблизкий — захвати пожевать чего-нибудь.
Поросенок семенил по тропинке, уплетая за обе щеки ломоть тыквы, и пытался разговаривать с плотно набитым ртом:
— Это, угм-ням-ам, Иа, — доносилось сквозь чавканье. — Его работа, больфэ некому. Хфилософ без запвософ!!!
— Да рассказывай по порядку, — Кристофер-Робин с трудом понимал слова, вылетающие из-под перемалываемой тыквы. — Только прожуй сначала. Мы почти пришли, а ты все ешь…
Поросенок на минуту умолк и еще быстрее заработал челюстями. Затем поковырялся в зубах хвостиком тыквы и сказал:
— У нас беда — пчелы взбеленились, — он развел лапки в стороны и пожал плечами. — Не хотят делать мед.
Кристофер-Робин уточнил:
— Ты же говорил, что Вини Пух…
— Ага-ага, и это тоже, — Пятачок быстро-быстро закивал. — Но ты же просил по порядку.
Мальчик решил не перебивать поросенка, и тот продолжил:
— Значит, пчелы… Какой-то умник убедил их, что они слишком много работают. А нужно уметь жить для себя, — он даже запрыгал от негодования. — Да Иа это, точно говорю! Не Кролик же, тот весь день в огороде да в огороде. И не я, потому что пчел боюсь, я ведь такое слабое, беззащитное существо…Сова, Суслик, Тигра…хотя Тигра тоже в полоску…
Кристофер-Робин понял, что Пятачок вновь отклонился от темы, и попытался вернуть его мысли в прежнюю колею:
— Так что пчелы-то?
— Пчелы теперь не летают весь день с цветка на цветок, — поросенок замахал лапками, будто крылышками. — Так, выберутся на пару часиков, хрюк-хрюк, да и то — не дальше своей полянки.
— Ааа, так Вини просто не хватает меда? — осенило Кристофера-Робина.
Пятачок отрицательно замахал головой, да так энергично, будто пытался отогнать ту самую, ленивую пчелу:
— Да нет, ему-то хватает, он ведь в лесу один такой, охотник до сладенького.
— Так в чем же дело, не понимаю? — совсем запутался в объяснениях бестолкового друга Кристофер-Робин. — Пчелы пусть живут, как хотят. Вам-то что?
В это время они добежали до опушки леса. Здесь на самой вершине высокого дуба примостился домик Совы. Пятачок задрал голову вверх — хотя злые языки утверждают, что свинья на это в принципе не способна — и раздосадовано хмыкнул:
— Ну, вот, пожалуйста!!! Он уже и сюда добрался. Ой, мама!!!
— Кто добрался?— спросил абсолютно сбитый с толку Кристофер-Робин.
Пятачок указал копытцем на крону дерева и предложил:
— Давай поднимемся к Сове, сам все увидишь.
По винтовой лестнице они забрались на вершину и остановились на площадке перед домиком Совы. На дом было страшно смотреть. Вместо стекла в единственном окошке торчали два похожих на клыки осколка, остальные валялись по всей площадке. Серебряный колокольчик кто-то подвесил за язычок вверх тормашками и воткнул в него букетик полевых цветов. На двери красовалась надпись, судя по витавшим в воздухе ароматам, сделанная медом: «Савва, открывай! Медведзь прюшел!!!»
Они заглянули в дом, там было пусто.
— Сооовваа, — тихо, почти шепотом позвал Пятачок.
В домике что-то скрипнуло, отворилась дверь шкафа, и из-за нее осторожно выглянул хозяин дома. На голове у него болталась съехавшая на бок военная каска, а в руках он крепко сжимал заряженное пробками ружье. Слабым, дрожащим голосом Сова осведомился:
— Пятачок, дружище, это ты?
— Да я, отворяй, — подтвердил поросенок и зачем-то подозрительно осмотрелся.
— А Вини, уррр, не с тобой? — голос Совы совсем превратился в хрип и шипение.
— Нету его, — сообщил Пятачок. — Зато я привел Кристофера-Робина. Он нам поможет.
Услыхав про помощь, Сова немедленно выбрался из шкафа. Чуть приоткрыл дверь, осмотрел гостей через щелочку и, видимо, успокоившись окончательно, впустил их. В домике Совы так же царил полный беспорядок: со стен попадали портреты его многочисленной родни; осколки стекла, куски штукатурки и желуди выстилали пол пестрым ковром.
Оценив масштаб разрушения, Кристофер-Робин негодующе воскликнул:
— Друзья, да что тут у вас творится?!
— Что творится, что творится, — передразнил его Сова. — Этой ночью он снова приперся. Вот только пару часов назад все стихло, и я смог немного подремать там, у себя в шкафу. Как говорил мой дядюшка Торбит, когда его слуховой аппарат украли крысы …
Кристофер-Робин нетерпеливо перебил его, зная, что эта история может затянуться надолго:
— К тебе приходил слонопотам? Бука? Ягуляр?
Сова лишь горько улыбнулся. Он хотел было ответить, когда где-то внизу пронзительно закричали:
— Ухухуху, помогите-посодействуйте-поспособствуйте кто-нибудь!!!
Втроем они выскочили наружу. Далеко внизу каталась по земле непонятная полосатая фигура.
Спасатели сбежали, почти скатились по ступенькам вниз и обнаружили, что это не кто иной, как Тигра. Он был связан собственным хвостом по рукам и ногам — как только хватило?!! — поэтому мог передвигаться лишь ползком. На его полосатой спине кто-то провел дополнительные перпендикулярные линии и в получившейся решетке сыграл партию в «Крестики-нолики». Партия закончилась в ничью. Увидев их, Тигра сразу же заорал:
— Скорей, скорей, друзья-дружочки, развязывайте меня. Иначе Крольчишке несдобровать. Я-то еще легко отделался, а косому это ухуху-хулиганище давно грозилось всю морковку — ухухуху — в уши затолкать.
— Ааааа-угрум-грум!!!— внезапно раздалось за пролеском со стороны дома Кролика.
— Все, опоздали, — удрученно вздохнул Тигра. — Развязывайте, может быть, ухухуспеем — хоть в этот раз до свеклы дело не дойдет!
Уже на бегу Кристофер-Робин крикнул несущимся впереди его друзьям:
— Кто-нибудь мне скажет, что происходит?!!
— Я же говорил, мед… — бросил через плечо запыхавшийся Пятачок.
— Ну, мед и что? — еле поспевая за всеми, спросил мальчик.
— Мед…уф, хрюк-хрюк…неправильный, — пропыхтел поросенок и припустил еще быстрее.
Договорить не успели, поскольку из-за пригорка показалась избушка Кролика. Уже отсюда им было видно, что забор вокруг обожаемого и тщательно оберегаемого им огорода лежал на земле. Столько лет устрашавшее ворон пугало пылало — от него остался лишь насаженный на жердь чугунок и огненный крест. Подойдя поближе, они рассмотрели самого Кролика. Тот висел на дереве, его уши перекинули через сук и там завязали на узел. На груди известкой, которой белят деревья, кто-то нарисовал мишень. Не своим голосом Кролик раз за разом повторял: «Батюшки-светы, хорошо, что сегодня без моркови обошлось!»
Когда дрожащего хозяина домика сняли с дерева и усадили на огромную тыкву, Тигра задумчиво сказал:
— Ну, еще остались Кенга и, ухухуху, Суслик. К кому из них он отправился? — и запрыгал вокруг, стараясь найти на земле следы погромщика. — Тигра-сыщик мигом отыщет!
— А Иа? — сосчитав всех пострадавших по пальцам, спросил Пятачок.
— Иа отгреб вторым, — успокоил всех «Тигра-сыщик», — ему он оторвал хвост — дело-то нехитрое, осел сам его часто теряет. А потом щекотал им осла, пытаясь развеселить. Еще орал, как полоумный: «До пятницы я совершенно свободен!» Ну а потом уже принялся за меня, — тут он что-то вспомнил и осведомился. — Скажите, друзья, я что — похож на моряка?
— Хрюк-хрюк, с чего ты это взял? — удивился Пятачок.
— Да он же все приставал: «Дай, морячок, тельняшку поносить».
— Кенга, Суслик и еще Пух, здесь ближе его домик, — перебил Тигру Кристофер-Робин.
Все звери удивленно уставились на него, а Сова спросил:
— Уррр, а зачем Вини к себе домой пойдет, он же еще не закончил. Разве что «немножечко подкрепиться»…
Тут настала очередь удивляться Кристоферу-Робину:
— Так это все натворил Вини Пух?!!
Пятачок понурился:
— Я пытался рассказать, но мы все бегали, бегали… Хотя, я с самого начала говорил, что с Вини плохо…
— Теперь-то ты можешь мне все растолковать? — мальчик взял друга за копытце, чтобы тот снова не ушел, а точнее не убежал от ответа. — Я уже понял: неправильные пчелы и неправильный мед… Но причем здесь Пух?
— А притом, хрюк-хрюк, что ленивые пчелы собирают нектар только на своей полянке, — сказал поросенок, будто этого для объяснения было вполне достаточно.
— Ладно, все понятно: меньше соберут — меньше съедят, и что?
— А на полянке у них один хмель цветет, — выпалил Пятачок. — Вот от него-то мед и неправильный. А наш мишка — выдумщик-мишка — повадился его банками лопать. Налижется и чудит, — Пятачок со слезами отчаяния на глазах бросился в объятия мальчика. — Кристофер-Робин сделай что-нибудь! У меня, хрюк-хрюк, уже болит все! Я ведь — существо маленькое и беззащитное, для игры мною в футбол, уиии, совсем не предназначенное!
Кристофер-Робин крепко прижал к себе зашедшегося в истерике поросенка и сказал:
— Ну, раз так, нужно его поймать. Он же один, а вас вон сколько. Набросьтесь и свяжите, что такого? — затем помедлил и добавил. — У нас, во взрослом мире, за границами Леса-В-Сто-Акров, все проблемы решаются именно так.
Сова удивленно спросил:
— Уррр, а что, так можно было?
— Но, Кристофер-Робин, — возмутился скачущий на хвосте тигренок. — Думаешь, так будет правильно, ухухуху? Это ведь добрая детская сказка, не будь я Тигра, ухухуху?
Кристофер-Робин замолчал и снова задумался. А Пятачок посмотрел на всех-всех-всех и жалобно произнес:
— Братцы, я еще один тайм футбола не переживу.
Вини Пух лежал на кровати, закутанный в мокрые простыни. Под его глазом красовался огромный синяк. Вокруг Пуха собрались все друзья: Тигра, Пятачок, Кролик, Суслик, Сова, Кенга, малыш Ру и Кристофер-Робин. Они заботливо смотрели на спящего медведя, временами поправляя тому подушку или меняя пузырь со льдом на лбу.
В окно уже светила огромная полная луна, когда Пух пошевелился, открыл один глаз — второй окончательно заплыл — и сказал:
–Ну и дела.
Он огляделся по сторонам, останавливаясь на каждом из друзей, а потом спросил:
— А у вас не осталось еще немножечко меда? Совсем чуточку, просто для капельки?