Ох-ух

И вовсе я не пчеловод. Так, любитель. За любовь к меду жена меня Вини-Пухом называла. Ох-ух. Не подумайте чего, это я стараюсь образу соответствовать. Кряхчу с усердием. Мед большой ложкой ем. Одну банку в неделю, не менее. И решил я вот как-то, чего в страстях мучатся и чужому дядьке платить за сладость любимую, когда самому можно для себя медовые реки океаны устроить? Подумано — сделано. Ох-ух. Так поселился у меня рой. Небольшой. Пчел на десяток— другой. Коллектив дружный, веселый. Цветы я для этого дела посадил, клумбы разноцветные, тематики разной и размера. Куда ни прилетят — везде натопчут, нашумят. Внук приезжал как-то— обозвал флудерами пчел моих. Но я не в обиде. Так-то оно и есть. Пожужжать над тычинками и пестиками ребятки мои ох как любили. Ох-ух. Особенно если цветы пестрые, яркие, словом — креативные. Бывало, стоишь в стороне, смотришь — глаз любуется, губы в улыбке расплываются, какие затейники. А что выдумать могут, нафантазировать… Порой диву даешься! Вот отчего это происходит — я разобрался не сразу. Сосед мой маковое поле в тот год посадил, от него все неприятности и случались. Но договорились мы с ним, в присутствии ребят из одного правоохранительного отдела, что дело это незаконное. Соседа я с тех пор редко видел. А рой мой тем временем разрастался и крепчал, уже сто пчел насчитать можно было. Цифра эта мне — ох, как нравилась. Сто. И ведь что ни пчела в этом рое — то личность. Кто шутки шутить любит, а кому и стишки построчить нелениво. Кто нежными цветами увлекается, будто в них эльфы обитают, в любви им признается, баллады нужужживает, а кто — наоборот налетит на куст, растерзает его, одни листики на полу осыпаются. Прямо боевик фантастический какой-то. Пчеломэн против сирени! Это жена моя так шуткует. Ох-ух. А один вон угрюмый вечно летает, но как заговорит, так с языка слова слетают, рассыпаются речами. Прямо слушать и слушать хочется, уши шире развесив. Очень любил я его жужжание. Да и засыпать под мерное жи-жу-жи, часа так в два-три ночи куда приятнее, чем под стрекот надоедливых цикад бессонницей мучиться. Кто ко мне в гости не приходил — все под очарование роя попадали. Но пчелки-то озорники знатные! Пожужжат, пожужжат над ухом, да кольнут больным словечком. Прощал я их за это, что с малюток послушных требовать. Дают мед вкусный, который в любой издающий магазин пристроить можно — и то дело. Но случилось так, что захворал я. Сильно да тяжко болезнь моя протекала, а морозы осенние в том году раньше обычного подкрались. Вот и не доглядел я, не успел. Природа искусница! Ох-ух. Пропал мой рой. Нет, никакого смертоубийства и прочих ужасов не случилось. Просто сменили свое место жительства трудолюбивые пчелки. Теперь у них хоромы новые, пластиковые. Ульи по последнему слову техники, с лифтами и эскалаторами, личными зомби в прислужниках да всякие плюшки на завтрак. Правда, глючат иногда новомодные технологии, случается… Но то от перепадов напряжения и недостачи электричества, у всех модных ульев проблемы такие. Обиду проглотил, слова им не сказал, любителям жизни сладкой. Перезимовал один, даже из дому ни разу нос на улицу не высунул. А как по весне солнышко выглянуло, землю пригревать стало, первые зеленые листики на деревьях появились — к улью своему старому подошел. Краска на деревянной стене пооблущилась, … крыша слегка набок съехала — ну прям как у меня самого… Чинить? Ох-ух. Глядь — а там небольшое семейство приютилось, пчелок на десять, не больше. Смирно сидят, на меня с интересом поглядывают. Глазенки умные такие, чуть с хитринкой. А жизнь-то, думаю, налаживается. Попробую теперь с этими пчелками повозиться. Глядишь, без медку-то мы с ними не останемся. Весна на дворе, самое разноцветье с разнотравьем скоро будет. И все у нас еще впереди. Весна ведь на дворе — весь год впереди. А у кого и вся жизнь! Правда?