Кровь

"Но вот очутилась в зале Священная чаша Грааль

под белым парчовым покровом,

однако никому не дано было видеть её

и ту, что её внесла"

Томас Мэлори "Смерть Артура"

На рубеже первого тысячелетия от рождества Христова Византийская империя постепенно сдавала территории туркам-сельджукам: те захватывали Иран, Месопотамию, Египет, Сирию и Палестину, а в 1091 году и вовсе атаковали Константинополь. Христианская церковь испытала структурный кризис: в 1054 году православные и католические священники предали друг друга анафеме. Угроза арабского нашествия нависла над Европой. Христиане роптали, оскорбленные действиями исламских фанатиков: были разрушены святыни, в частности Sanctum Sepulchrum — храм Гроба Господня. Поднималась волна народного негодования, ярость и отчаяние которой подогревалось стихийными бедствиями, неурожаями и эпидемиями. Папство, во главе с Урбаном Вторым, было вынуждено отменить 13-е правило святителя Василия Великого, отлучавшего воинов от причастия ввиду совершения греха убийства, и провозгласить войну за веру, прощающую все грехи. Так было положено начало серии крестовых походов, продолжавшихся на протяжении двух столетий, и дало повод для возникновения воинских христианских орденов.

Орден тамплиеров был основан в 1118 году рыцарем Гуго де Пейнсом, состоял из его родственников и доверенных боевых товарищей. Изначально орден назывался «Нищее воинство Христово», предназначался для оказания военной поддержки богатым паломникам, едущим из Европы в Иерусалим и обратно: первый крестовый поход, образовавший государства крестоносцев, уже завершился, однако на новых землях по-прежнему оставалось неспокойно. Гуго де Пейнс принадлежал к феодальному роду де Монбар, как и мать святого Бернара Клервоского, с протекции которого у ордена появились первые подопечные. Родственные связи служили в ордене доверенной гарантией, и члены часто называли себя «кровные братья».

Через десять лет, рассмотрев успешность миссий братства, на Соборе в Труа, папская церковь официально признала воинский орден и повелела разработать устав, который был написан Бернаром Клервоским. Тем не менее, несмотря на авторитет последнего, во время заключительного одобрения устава в 1130 году Стефаном, патриархом Иерусалимским, был внесен ряд изменений, одним из которых являлось учреждение внутри ордена Круга паладинов — отряда из специально подготовленных посвященных рыцарей. Странным образом орден сразу получил поддержку короля Иерусалимского Балдуина Четвертого, который распорядился отдать под штаб-квартиру братства мечеть аль-Акса, что стояла на месте бывшего Храма Соломона. Эти введения объяснялись тем, что Церковь решила создать специальный доверенный отряд для поиска на Ближнем Востоке и вывозе в Рим христианских реликвий и артефактов, а охраняющие караваны паломников тамплиеры как нельзя лучше подходили на подобную роль, не привлекая к себе повышенного внимания. Устав так же определял абсолютное подчинение внутри братства главе ордена — Великому Магистру.

Декабрь 1183 года, Иерусалим, Храмовая гора.

— Тело Христово… Кровь Христова… Во имя отца и сына, и святого духа! Аминь!

Архиепископ перекрестил склоненную голову рыцаря и протянул руку для поцелуя. Сир Орт Д’Адонте, державший во рту вино, чтобы размочить хлебный мякиш, поглядел в собственное лицо, что карикатурно отразилось от поверхности огромного рубина на перстне, покривил губы и коснулся руки челом — поцелуем он уж давно никого не баловал. Причащение завершилось, Гийом Тирский повернулся к алтарю и поставил на него потир с вином. К старому рыцарю подошел сенешаль, помог тому подняться с колен.

— Кисло вино-то, твое преосвященство, мог бы на святую кровь чего дороже выделить… — проворчал глава паладинов храмовников, сделав, наконец, глоток. С каждым годом рыцарь становился все более едок на высказывания, как будто пустыни Палестины выпаривали его сарказм до ядовитого состояния. Среди тамплиеров ходила байка, что героический старик, при желании, мог плевком и убить. Была ли правда в подобных слухах, архиепископ не знал, но слова Орта действительно часто ранили. Но приходилось терпеть. Перед священником только что на коленях стоял один из самых влиятельных некоронованных людей Северной Африки, Азии и Европы, знающий многие тайны не только королей, шейхов и цезарей, но и, страшно сказать, тайны божественные.

— Смею пригласить вас, сир, отведать нектар лозы с равнин Бордо. Загладить, так сказать, свою скупость. Обсудим и тело, и кровь Христа… — Гийом обернулся, приложил большой палец правой руки к мизинцу — условный знак о приватном разговоре. Д’Адонте еще более скривился, раскашлялся, или рассмеялся, трудно сказать, махнул сенешалю рукой.

— Жирар, подожди во дворе, мы со священством немного поболтаем по-стариковски, вспомним Францию.

Де Ридфор, уже не мальчик, но муж, перешагнувший сорокалетний рубеж и, между прочим, маршал королевства, назначенный самим королем, коротко поклонился, молча вышел, чиркая шпорами о плиты часовни. Он точно знал, что ядовитые слова сира Орта убивают: тот, за немощностью рук, давно не держал меч — обходился приказами.

— Так и…? — нетерпеливо спросил старик у архиепископа, когда они вышли во внутренний дворик за часовней, уселись на кожаные кресла в тени пальм, разлили по кубкам вино. Семьдесят три прожитых года давили на Д’Адонте привычкой экономить время.

— Государь в очень плохом самочувствии, — тихим голосом произнес священник. Он, волею судьбы, являлся наставником молодого короля и его сестры, советником царствующей особы, поэтому владел сведениями не только о политической ситуации Иерусалимского королевства, но так же подробностями жизни его главы. — Воля короля сильна, однако проказа сжирает тело. Лазутчики из Дамаска докладывают, что на Юсуфа ибн-Айюба давят племенные вожди, но тот блюдет договор, не нападает. Его верность слову уважают, но Салах-ад-Дин не дурак, копит силу, перегруппировывает отряды… Смерть Балди снимет с судтана обязательства и он, не теряя лица, пройдется по королевству до Иерусалима, а затем выковырнет нас отсюда, как улитку из панциря…

— Кху… — кашлянул Орт.

— Что? — поднял брови архиепископ.

— Так… улиток давно не ел… — глава паладинов вздохнул горестно и опустил хищный нос в кубок. Священник помолчал немного, наблюдая за отстраненным старцем, вытирающим седые усы, затем продолжил.

— Бароны совсем обнаглели… Открыто высказывают неповиновение, провоцируют султана на начало военных действий. Рено де Шатильон грабит арабские караваны… Его приятель Ги де Лузиньян решил сделать хитрее, прикрываясь браком с сестрой короля…

— Кху, кху… — на сей раз было очевидно, что храмовник смеется, — Сибилле повезло, что не рыжий синьор Крака домогался… Впрочем, скорее это заслуга ее мамаши Агнессы, что снюхалась с братцем Ги Амори. А Рено, по большому счету, уже давно точит зуб на Саладина и плевать на всех хотел. Тот же Ги ему обязан, что Рено не выкупил бывшего женишка принцессы из плена. А, напомни, не в октябре ли сего года, после безуспешной сентябрьской осады Крака Моавского, турки и крестоносцы стояли нос к носу у Источников Голиафа в Галилее? Рено против Юсуфа — только руку протяни… Кхе, кхе, разошлись в разные стороны, ни одного убитого. Эх, видимо не было настроения…

— Ваша работа?

— Политика, большая политика… Вы-то, святейшество, чего в нее лезете? И к чему мне ваше нытье, когда я и так живу не в Провансе?

— Я о государе беспокоюсь… Его спасет только чудо, а по части чудес мне известен лишь один человек. Тем более, что перевел вам тот арабский манускрипт с зельем коктейля… Так, кажется, называется — «петушиный хвост»?

— Может ты и состав его напомнишь? — глаза старика недобро блеснули и Гийом почувствовал, как холодная волна прокатилась по спине, от лопаток до крестца.

— Я… я ничего не понимаю в алхимии, да и память… Я просто надеюсь, что вы поторопитесь с поисками Грааля… Время — его очень мало, государь плох… Мне казалось, что храмовники тоже против войны и ваши действия…

— Поменьше рассуждай, преосвящество, — Орт поставил кубок на стол и поднялся, — особенно при людях посторонних. За тот рецептус я перед тобой в долгу, но долг может выразиться эпитафией на могильном камне. Помни, что я помню. Все.

По пути в резиденцию ордена Д’Адонте размышлял о времени, его вечной нехватке и чудесной возможности оказываться паладинам в нужном месте в нужное время. Ах, как бы иметь возможность раньше, когда он, молодым орденским послушником, был введен в Круг посвященных… Они начинали с изучений наследия «каменщиков», оставленного в подземельях Храма Соломона, затем перешли к египетским мистериям. Орт участвовал в экспедициях в глубь Африки, за знаниями догонов, объездил магический Восток, впитывая суфийскую мудрость. Великий Магистр ордена — не просто звание: хранитель знания, которое служит папской церковной власти. А паладины — служат Магистру, и только ему. Но великое время властно и над магистрами, сколько бы слово Великий не писать с большой буквы… Кровь у стариков больше не греет, не дает сил. А, ведь, было время — героическое, что подтвердят шрамы на теле. И, вот, настал его час: Великий Магистр Арно де Торож отправился в райские кущи, клянчить у архангела Михаила соизволения поиграть с огненным мечом, или гонять девственниц, если исламиты правы… И нет никого могущественней в ордене его, Орта Д’Адонте… А, по чести сказать, и во время главенства де Торожа, не старшина ли паладинов принимал самые судьбоносные решения, не его ли мыслью, приказами и велениями создавалась политика всего Ближнего Востока? Да и кто определял, какие артефакты и знания получит Ватикан, а какие останутся в пользовании тамплиеров? Орден набирал силу, приобретая межгосударственную власть, и уже обладал такими богатствами, что изначальное название «Нищее воинство» выглядело насмешкой… Но кровь не греет, нет сил. Нужно дать дорогу молодым…

Д’Адонте приподнял полог паланкина, взглянул на ехавшего по правую сторону верхом Жирара де Ридфора: длинный меч того, прикрепленный к луке седла, бил арабского скакуна по темно-коричневым бокам, а белый плащ, с вышитым алым крестом, накрывал попоной круп. Символ девственной чистоты… Сам Орт редко такой носил, был честен перед собой — давно уж не девственник, и чистота помыслов осталась в далеком прошлом. Вот и сейчас он ядовито усмехнулся: лошадиный хвост выглядывал из-под плаща маршала, отмахивался от слепней, и могло показаться, что это хвост не коня, а самого де Ридфора.

«Я не муха, от меня не отмахнешься… Вижу, Жирар, твою бесовскую натуру…» — подумалось старшине. Очень быстро делал карьеру фландриец, хотя особым умом не отличался. Вспыльчив, безрассуден, слишком тороплив в высказываниях. Да, оратор хороший, но лезет во все дыры со своим мнением. Трепло… Его пропихивает де Лузиньян, пытающийся свалить молодого короля и занять место на троне. Магистр тамплиеров на стороне регента — это ощутимый довод. Что, Ги, сына Сибиллы пустишь под нож, как и старика Орта? Как до того, с помощью убийц, добрался в Вероне до Магистра де Торожа, уехавшего решать вопросы наследования немощного короля? Только рано списывать Д’Адонте со счетов — он не одного Магистра пережил, а уж королей и подавно.

Прав священник — надо искать Грааль. Причастившийся из чаши кровью и плотью Христовой обретет жизнь вечную. Нельзя орден никому доверить, нужно самому стать во главе…

Войдя в резиденцию ордена, сир Орта крикнул послушнику, чтобы разыскал тот паладина Персиваля и передал, что старшина ждет в подвалах немедленно.

Февраль 1184 года. Окрестности Керака, близ границ с землями сельджуков.

— Пшел прочь! — сир Д’Адонте пихнул ногой стервятника, сидевшего на груди трупа и долбившего клювом в забрало шлема. Понятное дело, что глаза — лакомство, а пустынные муравьи тоже не спят и спешат на пиршество, но не замечать тень подошедшего человека, это наглость. А наглых старик не любил.

Скукота пустоши полнилась трупами, и песок стал уж заносить изуродованные раздувшиеся тела. Все ветер, дующий в это время года с востока, из знойной Аравии, предвещающий смену сезонов и удушающую жару. Глаза слезились от него, от солнечных бликов на клинках, от белоснежных одежд, испачканных кровью и алыми крестами. Два отряда тамплиеров полегло здесь, но ни одного трупа сарацина…

— Это Жиль из отряда Персиваля, — указал рукой на шлем подошедший де Ридфор, — я его узнал по насечкам на правой стороне. А рядом Луи Бельо, он из отряда сира Галахада… Святые угодники, такое впечатление, что они сражались друг с другом…

— Такое возможно… — процедил сквозь зубы старшина паладинов и двинулся к разбитым неподалеку шатрам. Самая жаркая схватка, судя по всему, случилась возле них.

— Как? — изумленный возглас сенешаля догнал главу храмовников.

— У Галахада был Туман Мгаммы… Артефакт такой, испускающий дым, который вызывает неконтролируемую ярость. Вон, погляди, видишь жаровня… Бросаешь Мгамму в костер к неприятелю, тот дышит испарениями, впадает в ярость, люди начинают резать друг друга… Колдуны брухо такие штуки делают, из специально подобранных трав и минералов. В мешочек все вместе собирают, а затем… Но, я и другие Туманы встречал — сонные, или страх вызывающие… У Галахада был Туман ярости… Видимо ветер переменился и его отряд тоже накрыло…

Старшина паладинов больше не держал секретов от своего держателя чаши — тот прошел посвящение Круга, которое одновременно и дает доступ к тайнам ордена, и отнимает возможность о них рассказать. Не то, чтобы способ был магический, предателя просто настигала кара суровой казни, а палачи у тамплиеров водились отменные. Да и не оставалось иной возможности у Орта — все члены Круга отсутствовали, дел слишком много, а вопрос надо было решать срочно. Сам же старик опасался применять колдовскую смесь пророчества.

Тот свиток достался Д’Адонте давно, еще во время второго крестового похода, из разведывательной миссии на Майорку. Кожаный ларь, набитый древними пергаментами, папирусами, письменами на глиняных табличках и деревянных дощечках — такой приз ожидал тамплиеров, перехвативших гонца. Большая часть текстов до сих пор не расшифрована и пребывает в закромах храмовников до лучших времен. Когда старшина познакомился с ученым священником Гийомом Тирским, назначенным воспитателем нынешнего короля, то был впечатлен лингвистическими познаниями преподавателя. Через некоторое время знакомства Орт мимоходом упомянул о древних текстах, спасенных из Александрийской библиотеки, чем разжег интерес ученого, а затем позволил тому взглянуть на содержимое ларя. Через некоторое время Гийом расшифровал арабский трактат «О путешествиях сознания вне тела и поиска им необходимого». Влиятельный храмовник обещал священнику любую награду, но что тому нужно было кроме знаний, если архиепископ и так обладал немалым весом при дворе? А, вот, с дележом знаний рыцарь не спешил — таинства ордена превыше всего.

Трактат же оказался весьма полезным: помимо ментальных практик и философий о многоплановости аэронов, тот содержал рецепт колдовского зелья, состоявшего из опия, змеиного яда и редких грибов. Неофит, принимающий зелье, мог направлять свое сознание на розыск желаемого, заглядывать в прошлое и будущее, а проходить через любые запреты настоящего. Как и любое стоящее волшебное средство, зелье имело побочные эффекты — кровяные каналы в теле человека расширялись, сердце билось учащенно, а обильная лихорадка пыталась вывести яды из организма. Лишь молодые, здоровые и специально подготовленные паладины могли пользоваться «петушиным хвостом».

Жирар выдержал, нашел это место… Впрочем, как до него Галахад и Персиваль. Орт ругал себя за торопливость — не нужно было посылать двух паладинов на миссию, одного вслед другого… Но, может быть, у одного из них было искушение воспользоваться чашей…

Галахад и Персиваль лежали возле шатра. Оба были без лат и кольчуг, обнаженные по пояс, покрытые множеством ран. Да, это его школа боя, Орта — стремительного и беспощадного, в котором доспехи и одежда лишь мешают. Каждый паладин в сечном бою стоил целого отряда.

Д’Адонте присел рядом с трупами учеников, вздохнул полной грудью приторный запах разложения: по морщинистой щеке побежала в бороду очередная слеза. Он потерял не только кровных братьев, он потерял практически сыновей. Подошел Жирар, постоял молча, нахмурив брови, затем сплюнул и зло выругался. Старшина встал, хлопнул ободряюще сенешаля по плечу и откинул полог шатра.

— Пресвятая дева… — пробормотал старик.

— Что там? — оглянулся на голос де Ридфор.

— Она… Грааль… Чаша… Привязана… Ну-ка, сынок, дай флягу и свой плащ…

Двумя днями позже. Иерусалим. Резиденция ордена тамплиеров.

Девушка сидела на ковре и жадно поглощала из серебряного блюда мясо, закусывая лепешками. Разбавленное вино, пролившееся из кубка, и подлива текли по грязным узким запястьям. Плечи первой из женщин, проникшей в запретный чертог храмовников, укутывал белый плащ с алым крестом, что некогда украшал маршала. Напротив девушки в неудобном тяжелом кресле сидел старик, который, подперев кулаком голову, наблюдал с любопытством за трапезой гостьи и размышлял.

Легенда о Граале брала свое начало еще во времена древних царств Египта, когда бессмертные боги еще жили среди людей. Утверждалось, что если принять в себя божественной крови и отведать плоти, то свойства божества перейдут и к вкусившему смельчаку. В том числе и бессмертие. Пережиток ритуального каннибализма еще более седых времен. Позднее, у евреев времен Моисея, легенда преобразилась — сосудом стало лоно женщины, наполняемое кровью. Отведать из чаши означало лишение девственности, взятие в жены, а через детей мужчина получал и бессмертие. Что же, вполне символично и логично — божество стало одно и настолько недостижимо, что стать пожирателем его естества стало невозможно. До тех пор, пока на Землю не пришел Иисус…

О ребенке пророка от Магдалины говорили некоторые апокрифы, и Ватикан тщательно собирал свидельства, одновременно скрывая их и желая получить новые артефакты. В последнее время и с помощью тамплиеров. Старшина паладинов не особо верил в сказания, но папские приказы всегда исполнялись. Впрочем, сейчас орден стал настолько могуществен, что может вести свою собственную игру… Но если слухи о найденном Граале выплывут наружу, то вполне может случиться, что могущества не хватит — не настолько братство многочисленно, чтобы противостоять такой силе, как вера миллионов людей и воле пастырей веры. Без сомнений, Папа Римский захочет видеть вот это голодное запуганное создание у себя, в золотой клетке. Попробует ли Викарий Христа человеченки, пусть и божественной родословной? А, что, Орт, ты сомневаешься в том, когда сам сейчас искушаешься взять кинжал и…? Жизнь вечная, Великий магистр ордена, снова силы в одрябших членах… Пусть и не убить ее, пальчик отрезать, наполнить чашу не до краев… Но… Кровные братья, не предающие друг друга — могут ли предать кровь Иисуса? Пустить под нож, сделать разменной монетой в политических играх? Веру, совесть, ради выгоды?

Кхе, кхе, стар ты, Д’Адонте, пожил, хватит. Лучше кислым вином причастие и пресным хлебом! И другим не даст совершить богохульство!

В полутемном коридоре раздались шаги, появились отсветы от факела.

— Наставник, к вам пришел архиепископ Тирский, требует срочной аудиенции, — в подземный зал вошел де Ридфор.

Старший паладин помолчал немного, наблюдая, как девушка испуганно рассматривает сенешаля ордена, усмехнулся, вздохнул.

— Что же, проси сюда. И сам сопроводи…

Да, искушение велико. Ну, может быть не для него, старого пса… Но, вот, Галахад, Персиваль… Гийом этот, со своим прокаженным королем. Бароны… Нет, не оставят в покое и не скрыть. Впрочем, враг моего врага…

Вновь шаги по гулкому коридору. Орт встретился взглядом с девушкой, улыбнулся, показал знаками, чтобы скрыла она свое лицо под плащом.

— Мессир, вы нашли сосуд? — взволнованный голос архиепископа раздался из-за спины.

— Да, а вы сомневались? С чудесным зельем-то… Вот, посмотрите, дева из еврейского рода Гралла, в ней течет кровь Христа. Вероятно, что может исцелить короля…

Заинтересованный священник подошел ближе к девушке, чтобы рассмотреть сокровище. Он не видел, как старый рыцарь встал из кресла, напрягся, поднял его над головой и обрушил на макушку ученому. Девушка вскрикнула, когда архиепископ с разбитым черепом рухнул ей под ноги и густая кровь, вытекая из раны, стала смешиваться с пролитым вином. Старый паладин повернулся к де Ридфору.

— Слушай, маршал, теперь внимательно. Прежде чем стать Великим Магистром ордена ты должен сделать следующие вещи, иначе благополучие наших братьев окажется под угрозой. Найди монаха Герольда, он внешне походит на архиепископа — пусть сыграет его роль. Наш болезный друг должен отправиться в Тир, в свою обитель, а, не доезжая до города, подвергнется нападению разбойников. Сюда он приходил попрощаться со мной. Со слугами… С ними договорись, как считаешь нужным. А монах пусть доедет до обители и выступит свидетелем. Сам же ты бери девушку, переоденься дервишем и поезжай в Баальбек — там сейчас ставка Саладина. Попроси аудиенции, покажи вот это кольцо. Султан знает. Передай ему на словах: «Это твоя сестра Гралла», он поймет. И вознаградит тебя. Затем… Затем ты станешь Магистром. Пусть вера живет в твоем сердце, а душа не омрачится грехом. И помни — я все буду видеть. Ступай.

Когда зала опустела Орт Д’Адонте полез в карман камзола, вытащил пузырек и некоторое время задумчиво смотрел на него. Он, действительно, хотел увидеть грядущее — удастся ли защитить орден.

Что же узрел старый рыцарь, прежде чем кровь хлынула из носа, рта и ушей? Возможно то, что будущий Великий Магистр ордена выполнил в точности его поручение. Салах-ад-Дин принял под свою защиту отпрыска пророка Исы и хранил тайну, назвав девушку сестрой. Король Балдуин Четвертый умер в 1185 году, на трон взошел восьмилетний Балдуин Пятый, но через год и он отправился в страну теней, вслед за дядей. Бремя власти пало на мужа Сибиллы барона Ги де Лузиньяна, как он того и желал, а вместе с ней и горечь войны с окрепшим султаном Дамаска. Де Ридфор не удержал свой болтливый язык — на одной из пьянок с баронами он рассказал кто такая сестра Саладина. Многие посчитали это бредом, но только не барон Рено де Шатильон, у которого были старые счеты с Юсуфом. Он предпринял рейд, в котором захватил караван действительной сестры Салах-ад-Дина, изнасиловал ее, а затем вспорол живот и окунул лицо в человеческую плоть. Это стало последней каплей для султана, подстегнувшей к кровавой войне. Войска сарацин овладели Акрой, Бейрутом, Сидоном, Кесарией, Аскалоном, а затем и Иерусалимом. Король Иерусалимский Ги де Лузиньян, его брат Амори, Рено де Шатильон и множество рыцарей попали в плен. Рено обезглавили, а Магистра храмовников де Ридфора отпустили без всякого выкупа — это и была награда шейха. Тем не менее, при следующей их встрече, Юсуф казнил болтливого храмовника — палачи тамплиеров обретаются в разных ипостасях. Царство Иерусалимское пало, что дало начало третьему крестовому походу. И вновь лилась кровь во имя Христа.

Что же касается самой крови его потомков, то род Гралла существует до сих пор, обитая в Барселоне и на Майорке. В 16 веке мэр Барселоны построил роду замок, который так и называется — «Касса Гралла». Как знать, возможно он знал тайну крови?