"Я же рыцарь, я всех красивее"

Вскинуть меч в приветствии. С секундной задержкой мой противник чуть приподнял пятиугольный щит, показывая, что готов начать. Слова не нужны. Подавив легкое волнение, я сделал шаг вперед. Это первый бой, считай, разминочный, можно особо не напрягаться.

Левую ногу вперед, перенести на нее треть веса. Я — левша, поэтому сделанный под заказ щит висел на правой руке. Ну а мой противник, как и большая часть населения планеты, был правшой. Не всегда удобно: меч оказывался напротив меча, щит — напротив щита.

Подойти на дистанцию боя. Первый пробный удар. Чтобы рука вспомнили тяжесть меча. Мой соперник подставил щит. Конечно, я бы удивился, пропусти он атаку. Ответка с его стороны, повернуть корпус влево, подставить ребро щита. И контратака! Понизу, в бедро! Отбито мечом.

Мы еще свежи и сосредоточены, легко отбивает такие простые удары. Отскочить назад, потом сразу в атаку, дыхалки еще хватает. Размах и горизонтальный рубящий удар. Я целил в латунный крест на шлеме противника. В щит! Клинок отлетел от выпуклой поверхности, я увел руку вниз, последней третью меча несильно хлопнул себя по голени. Обидно.

Разорвать дистанцию. Поднять руку с мечом, правую отвести чуть в сторону. Широкая стальная крага миланской рукавицы ложилась на край наруча, так что меч можно было держать, почти не напрягая запястье.

Следующая сходка. На этот раз инициативу перехватывает мой противник, запускает мельницу — серию ударов слева-справа-слева. Я закрываюсь щитом, теряю его из виду. Но сейчас совсем не обязательно видеть. Мы слишком хорошо знали друг друга. Все три удара пришлись на щит, отдаваясь в правой руке. Потом он раскрылся. Я тоже.

Обоюдка. Я пропустил горизонтальный удар в бок, кольчуга жалобно звякнула под тяжелым клинком. Но я успел ответить! Точно такой же удар слева, но на уровень выше. Акцентированный удар в шлем. То, что между собой мы по-простому называем "в жбан".

Снова разорвать дистанцию. Поднять щит, приготовить меч. Сходка!

Мой противник остановил уже занесенный меч, замер, чуть наклонив шлем. Я успел вовремя остановиться. Мой оппонент что-то проговорил.

— Чего? — мою голову плотно обхватывал толстый подшлемник, к тому же шлем-"сахарная голова" противника сильно искажал голос.

— Телефон, говорю!

Прислушавшись, я смог различить мелодию своей трехлетней "Нокии". Чертыхнувшись, я двинул в соседнюю комнату, на ходу стаскивая миланку с левой кисти. Не успел, звонящий сбросил. Стянуть шлем с головы, развязать шнурок на подшлемнике, снять и его. Все, есть чем набирать номер и чем говорить. Так, пропущенные вызовы, смотрим, чье имя высветится. Алиса. Как всегда, напомнила о себе с опозданием.

Набираю. Три гудка до ответа.

— Привет, Алис, прости, не успел добежать, — я старался, чтобы голос звучал ровно. Но дышу тяжело, недавняя нагрузка дала о себе знать.

— Привет. — Обожаю тон, которым она разговаривает по телефону. Она хочет что-то сказать, но я перебиваю.

— Все по плану? Ты сейчас где?

— Да, мы уже в университете. Сейчас возле фонтана.

— Так, сейчас сориентируюсь, — я никогда не числился в студентах госуниверситета, чья аббревиатура после недавнего переименования звучала крайне глупо. Поэтому плохо ориентировался в корпусах. Собственно, как и Алиса. — Так, смотри. Сейчас идешь направо, там будет статуя, обнимающиеся Горький и Ленин. Проходишь мимо них. Там дальше будет стоянка, рядом — трехэтажный корпус. Там два входа, вам в дальний. Я бы встретил, но уже оделся, не хочу людей пугать.

Была и другая причина. Корпус был старый, чуть ли не дореволюционной постройки. И этажи высоченные. Даже в цивильной одежде взопреешь, пока поднимешься на третий этаж, полностью отданный в распоряжение нашего реконструкторского клуба. А сейчас, в доспехе с совокупным весом за двадцать кило, подъем и вовсе был бы тяжелее, чем полноценный двухминутный бой.

Когда я договорил, в нашу условную "раздевалку" вошел мой недавний противник, постоянный спарринг-партнер и по совместительству старший брат. Сначала снял щит, потом стянул латную рукавицу, наконец шлем.

— Идет?

— Идут, — поправил я, выходя в тренировочную, самую большую комнату.

Батареи жарили на всю силу. Несмотря на распахнутые окна, воздух сухой и теплый. Такое бывает под конец весны, когда снег окончательно сходит, до настоящего лета остается меньше нескольких недель. Странно. Ведь за окном — февральский снег и минус десять по Цельсию.

— Не одна что ли? — открывая бутылку с питьевой водой, поинтересовался брат.

— Вдвоем, — коротко кивнул я. Когда тема была неприятна одному из нас, мы так и общались, перекидываясь фразами по несколько слов. И, как правило, прекрасно друг друга понимали.

— Кто второй?

— Парень ейный, — принимая полуторалитровый "Кубай", ответил я.

— И ты против? — понимающе хмыкнул брат. Он уже слышал от меня об Алисе.

— Да. Пойду встречать.

— Подожди. Он же наверняка захочет сам попробовать, когда на нас посмотри. Хотя бы по мягкому.

— Наверняка, — согласился я.

— Тогда постарайся, чтобы все обошлось без инцестов.

Цитата из "Дня выборов". Он имел в виду "без эксцессов". Я только фыркнул в ответ.

Жарко. Это естественно — поддоспешник на ватине, прижатый к телу кольчугой, позволяет спокойно тренироваться и при двадцатиградусном морозе. Ну а при комнатной температуре… Как говорится, запахи для настоящих мужчин — металл, кожа и пот. И дело не в том, что реконы моются реже или неохотней. Просто конструктивные особенности поддевки исключают возможность стирки.

Я вышел на лестничную площадку. Снизу уже раздаются голоса и цокот каблуков. Алиса. Всегда узнаю ее походку — она шагает часто, дробно, словно бы постоянно куда-то торопится. Не понимаю, как можно все время спешить и при этом опаздывает.

Так часто бывает. Она прибегает, чуть запыхавшись, и говорит: "Прости" или "Не злись". Я не злюсь, хотя и не упускаю возможность ответить колкостью. При этом улыбаясь. Она в ответ смеется. Мне легко ее рассмешить.

Я стою, облокотившись на перила, жду, пока они поднимутся. Алиса. Необычное, редкое имя. Необычная, редкая девушка. Умная. Ответственная. Сосредоточенная. Но при этом — веселая, раскованная, ценительница творчества "Ленинграда" и крепкого алкоголя. Невероятно живая. Единожды увидев, уже не забудешь.

Моя заноза в области сердца. Сначала мы вместе учились. По завершению университета стали коллегами. От нее и поступило такое предложение. Глупо было отказываться. Уже полгода мы плотно работали вместе.

Что я к ней испытывал? Не знаю. Не могу сказать. Несомненно, сначала была влюбленность. Сейчас, спустя более четырех лет с нашего знакомства, осталась сильная привязанность. Как коллеги, мы проводили вместе много времени. Сработались. Наверно, это стоило назвать дружбой. В данном случае — отвратительное, мерзкое слово, отбивающее надежды и перспективы.

За эти годы были и другие девушки. Я несколько раз старательно пытался вырваться из очарования Алисы. Но при этом она была рядом. А я всегда умел сравнивать. Увы, сравнение раз за разом было в ее пользу. Не сказать, что я сознательно обрывал другие отношения. Просто не держался за них. Ведь всегда был шанс добиться лучшего. Лучшей.

Внутренне я понимал, что оставлять все как есть нельзя. Это что-то из разряда мазохизма. Но сил отказаться от мыслей об Алисе не было. Наверное, нужен качественный толчок со стороны. Решение, принятое не мной.

Я уже их вижу, они на пролет ниже. Сдерживая улыбку, издалека приветствую их:

— Поднимайтесь, гости дорогие! Моритуру те салютант. Опаздываете. Мы уже успели начать.

Приветствие гладиаторов не поняли. Либо не распознали латынь в уральском произношении, либо не уловили аналогию. Ничего, это не помешает мне вволю поразвлекать их боями.

— Здорово, — улыбается Алиса. — Леша, извини пожалуйста. Мы торопились, честно.

Ее спутник протянул руку, проговорив что-то неопределенно-одобрительное касательно моего внешнего вида. Я сильно стискиваю его ладонь в рукопожатии. Но это ничего не значит. Всегда так делаю. Хотя, если честно, то к Георгию, молодому человеку Алисы, я испытывал стойкую, иррациональную, тупую неприязнь. Даже неудобно. Ведь, по сути, это практически незнакомый мне человек, наверняка не самый плохой. Источник антипатии очевиден: это он был с Алисой, а не я.

Разумеется, хоть как-то проявлять свое отношение я не собирался. Всегда считал себя человеком строгих принципов. Отказываться от которых не собирался даже ради Алисы.

— Пошлите. Мы обычно по субботам не тренируемся, так что сейчас здесь только два человека. Один из которых прямо перед вами.

Зашли внутрь. Брат ждал нас, лениво вращая меч восьмеркой. Если для меня наше рыцарское увлечение давно стало вещью сугубо для внутреннего потребления, то брату все еще нравилось хвастаться. Но, признаю, сейчас, в бригантине и стальной защите рук-ног, он выглядел крайне эффектно.

— Вот, знакомьтесь, это Алиса, это Георгий. А это — Виталий. Собственно, мой брат, как легко можно догадаться, глядя на наши лица. Все, считай, познакомились. Экскурсию, возникни такая потребность, проведем чуть позже. Сейчас у нас второй бой, самая зрелищная часть за вечер.

Виталий кивнул. Он бы с удовольствием рассказал про клубный арсенал, но — второй бой. Если что и показывать зрителям, то именно его. Поэтому брат просто предложил:

— Щит-меч?

— Конечно. Третий и четвертый с баклерами, кулачными щитами. Пятый, если силы останутся, тоже с ними.

— Тогда собираемся.

Это только в фильмах и книгах герои облачаются в доспех быстро и в одиночку. Нам, например, сейчас предстояло одеть только защиту кистей и головы. Но и это заняло минут пять. Сначала завязать подшлемник, потом нацепить сверху шлем, поднять забрало, чтобы хоть что-то видеть, на ощупь застегнуть подбородочный ремень, просунуть правую руку в петлю щита и ухватиться за металлическую скобу формата "ручка от бани". На левую руку — сначала изорванную кожаную перчатку, потом стальную миланку. Битая-перебитая рукавица давно не распахивается, меч просовываю сверху.

Мы вчетвером перешли в большую, тренировочную комнату. Виталя через раздевалку, как всегда, на секунду остановившись перед зеркалом. Я воспользовался второй дверью, мимо основного входа. Мы вышли, встали друг напротив друга.

Я обернулся к гостям.

— Да, чуть не забыл. Вы лучше держитесь в дверном проходе, а то у нас угол зрения сужается, а двигаться много будем. Еще зашибем ненароком.

Разумеется, спорить не стали. Алиса улыбалась. О Господи, как она улыбалась! Начинается бой. Все, забыть о ней. Отвернувшись, я резко дернул головой, роняя забрало. Обзор в разы снижается. Стоявший напротив Виталий приподнял меч, показывая, что готов начать. Я коротко кивнул.

Ради этих моментов и стоило жить! Я бесконечно благодарен брату за то, что он втянул меня в число реконструкторов. Опускаясь, забрало отсекает окружающий мир. Забываются проблемы на учебе, на работе, в семейной и личной жизни. Что такое близящийся дедлайн, незачет, индивидуальный финансовый кризис, все остальные проблемы скопом, по сравнению с пропущенным ударом в голову? Так, ерунда, не стоящая внимания.

Это помогает относится к бытовым веща чуть по-другому. По-новому. Выместив агрессию в пяти-шести железных боях, начинаешь смотреть на мир, проникнувшись христианским всепрощением. Это помогало легче относиться к жизненным невзгодам. Спасало.

Эмоций нет. Это не турнир, а тренировка, победа ничего не значит. Процесс важнее результата. Интересно, как мы смотримся со стороны? Я, ростом под метр девяносто и за центнер весом. Виталий, сантиметров на десять пониже и килограмм на тридцать полегче. Медленно идем на сближение. Пока не подходим на расстояние удара.

Брат сразу задает высокий темп. Он всегда так делает, когда присутствуют зрители. Я не против. Мы прекрасно знаем возможности друг друга, и первое время легко выдержим такую скорость боя.

Принять на щит первые затравочные удары Широкий шаг назад, разорвать дистанцию. И тут же в контратаку. Ударить в бедро, отбито клинком, использовать полученный импульс, провернуть кисть и снова, в бок. Отбито, черт! Развернуться правым боком, отпихнуть противника всей плоскостью щита, он отпрыгивает назад. Не достать.

В исходную стойку. Новая сходка! Под тяжелыми ударами скрипят щиты, столкнувшиеся мечи высекают искры. Плохо, опять весь клинок будет в щербинах. Я пропускаю удар сверху, меч бьет по ключице, там, где уже заканчивается наплечник, но еще не начинается шлем. Кольчуга смягчает, но все равное неприятно.

Значит, нужно ответить. Ударить в щит, использовать инерцию удара, повернуть кисть и косой слева! Отбито. Приблизиться, навалиться, ударить верхней третью щита в забрало. Противник теряется, начинает отступать. Пользуясь возможность, бью в шлем. Да, есть, клинок чиркает по куполу!

Медленно обхожу. В поле зрения попадает Алиса. Не успеваю разобрать выражение лица. Похоже, заскучала. Конечно, изнутри наши бои намного зрелищней. Со стороны видно только мельтешение, постоянные расходы и звонкие плюхи ударов. Хотя Георгию наверняка интересно.

Начал уставать. Все тяжелее поднимать руку с мечом. Но Витале тоже нелегко, не сомневаюсь. Снижаем темп, бой идет больше на морально-волевых усилиях. Скоро закончим. Не мотивировало даже присутствие Алисы. Опять-таки, оставим рыцарей, творящих подвиги на глазах дамы сердца, на откуп книгам и фильмам.

Секунд через тридцать бой закончится. Мы оба это понимали и решили под конец выложится по полной. Я пропустил жесткий удар в забрало, эхом отдавшийся в скуле, Виталий подставил правый бок, потом удалось достать его под наплечник.

Очередной расход. Бросив короткий взгляд на гостей, я успел заметить, как Алису приобнял ее молодой человек. Во мне что-то оборвалось. Косая атака сверху вниз, отбить щитом. Ответить. Широкий удар от локтя последней третью клинка. Брат принял удар основанием меча.

Короткий гулкий звон.

Рука провалилась в пустоту. Я по инерции замахнулся еще раз, прежде чем понял, что в ладони осталась одна рукоять. Виталий глухо матерился в забрало. Я оглядывался, пытаясь понять, куда делся клинок.

— Вот ведь твари, — ставя на пол "сахарную голову", резюмировал брат. — Хотя это было даже красиво. Клинок вращался вокруг своей оси и вон там в стену въе… врезался. Вон, там теперь на штукатурке новый скол.

Я освободил от доспеха голову и руки, посмотрел на обломок. Ну да, на сломе темные пятна ржавчины. Действительно, твари. Я повернулся к подошедшей Алисе, развел руками.

— Извините, но на сегодня шоу закончилось. Бывает, что и стальные мечи ломаются. Смешно сказать, но это уже третий меч, который мы так поломали. Производственный брак, ослабленно место, где клинок переходит в хвостовик.

Такое бывает. При активном использовании даже самые крепкие вещи имеют обыкновение ломаться. Например, на своем правом наплечнике я успел заменить практически все клепки, старые просто выбивало. Но сломанный меч — это всегда обидно. Во-первых, замена будет весьма накладна в финансовом плане, во-вторых, даже если заказать новый этим же вечером, посылка из Москвы будет идти недели две-три. Никаких тренировок, никакой разрядки.

— В таком случае можно устроить небольшой интерактив, — предложил Виталий. — Да и мы на тямбарах продолжить можем.

— Вволю попластаться, — отвлеченно кивнул я, продолжая вертеть в руках обломок меча. — Может, видели в раздевалке такие вытянутые дубинки? Черные? Это тямбары — штуки сугубо тренировочные, пластиковая палка, обмотанная чем-то вроде поролона. Удары конечно, прижигают, но ничего серьезнее синяка не будет. Если не бить в голову, разумеется. Но и там максимум — расквашенный нос.

Мы перешли в соседнюю комнату, раздевалку-одевалку. Процесс снятия доспехов — занятие еще более неромантическое, чем одевания. Это Витале хорошо — он расстегивал бригантину, поддоспешник и быстро все снимал. Мне же приходилось стягивать кольчугу через голову. Уж не знаю, как это выглядит со стороны, но наверняка не слишком привлекательно.

— Алис, отпустишь Георгия на бой? — улыбаясь, спросил я, стараясь не думать о причинах своего предложения. — Обещаю вернуть в целости и сохранности. Даже лучше, чем был.

— Жора, ты как? — повернулась Алиса к своему молодому человек.

— Соглашайся, интересно же, — подначил Виталий. — Ничего страшного не случится.

Разумеется, он согласился. Да и какой нормальный парень отказался бы? Брат коротко объяснял правила:

— Сейчас по несколько другим правилам будем, чем во время железных боев. После каждого удара или даже касания — расход. То есть цель не настучать как можно больше, а победить в каждом конкретной сходке, ударить противника и не подставиться самому. Ничего сложного, разберешься по ходу дела. Главное — не бьем в голову и пах.

Зачем я это предложил? Зачем он согласился?

В фехтовании, в нашей его интерпретации, на первом месте стоит опыт. Мышечная сила, длина рук, скорость и подвижность имели весомое значение. Но нужно уметь использовать природные данные. Я махал мечами уже пятый год. Георгий впервые взял тямбару в руки. Не исключено, что после года, полугода, нескольких месяцев занятий он ни в чем не уступил бы мне, а то и гонял бы по залу.

Но это лишь вероятное будущее. Теперь же, объективно говоря, я мог делать с ним все, что хотел. И это плохо. Слишком сильное искушение.

— Готов? — спрашиваю, вертя восьмерку. Тямбара была раза в три легче моего меча. — Попробуй помахать, втянуться. Если что — сразу останавливай.

Алиса смотрела на Георгия. Виталя — на меня, тщательно следил, словно боялся, что я совершу глупость. Я осторожно обходил противника кругом, нанося медленные, но сильные удары и действительно был готов на глупость. Первое время работал в оружие, давая привыкнуть. От ответных ударов уходил, отскакивая назад.

Нужно было побороть искушение. Но я не смог.

Сейчас ни Алиса, ни Георгий не смогут определить, какая манера боя будет слишком жесткой. Виталий увидит, но вряд ли что-нибудь скажет. Потому что поймет. У меня появилась возможность выразить свою неприязнь в конкретных действиях.

Еще один удар со стороны Георгия. Жестко блокировать, оттолкнуть его тямбару, и в ответ по пальцам. Он морщится, трясет рукой, но не жалуется. Немного выждав, я снова иду в атаку. Замах, перевод в укол. И вновь жесткое касание, левая сторона груди, под сердце.

Фехтование предполагает полную эмоциональную нейтральность. Все, с кем мне приходилось сталкиваться раньше — одноклубники, друзья или хотя бы добрые знакомые. Ты бьешь, но при этом не желаешь причинить боль. Сейчас же все было наоборот.

Я понимал, что поступаю неправильно. Фактически, извращаю все, чем занимался последние пять лет. Но остановиться не мог. Злился на Георгия за то, что Алиса была с ним, а не со мной. Если раньше это было простое глухое недовольство, то теперь у меня была возможность действовать.

Зачем я это делал? Не знаю. Чтобы завоевать Алису? Глупость, эта схватка для меня давно проиграна. Доказать что-нибудь себе? Наверняка нет. Георгию? Тоже нет, я его практически не знал. Тогда почему все сильнее хочется направить следующий удар ему в голову?

Виталий знал меня слишком хорошо. Он видел, что со мной происходило. Наверное, затем и нужны друзья, чтобы вовремя нас останавливать и удерживать от неправильных поступков.

— Жора, может, я тебя сменю? Леха, ты не против?

Конечно же, я был не против. Брат принял тямбару, встал передо мной. Внимательно смотрел на меня. Он понял, что сейчас происходило. Не одобрял. Видимо, предстоит что-то похожее, только с его стороны. Но я, как уже было сказано, не против. Готов принять последствия своей слабости. Так будет правильней.

То, что происходило дальше, можно было понять, либо имея наметанный глаз, либо хорошо зная нас с Виталием. Брат начал бой с укола в горло. Атака крайне неприятная и нами не практикуемая. Следом пошла горизонтальный удар в голову.

Я отшатнулся, принял на тямбару следующий удар. Темп наращивался. Мы оба успели пропустить по скользящему удару, сделав вид, что не заметили. После тяжелых стальных ковыряльников легонькие тямбары казались невесомыми.

Ударить от кисти, отбито, прикрыть правый бок, полученный от удара импульс перевести в контратаку, крутануть тямбару, попытаться зацепить бедро. Отпрыгнуть. Виталий ударил связкой, слева-сверху, справа. Отойти, отпугнуть уколом в лицо. Знаю, что не дотянусь, поэтому и колю.

Я был сильнее, а потому тяжелее. Начал уставать. Обоюдка! Тямбара бьет меня по загривку, мой укол достал брата в грудь. Разошлись. Виталий указывает глазами на Алису и Георгия. Черт, я почти забыл об их присутствии. Ну да, из-за них Виталия и взялся за тямбару.

Мы с Виталием сражались меж собой уже давно, с моих восемнадцати. Как порой сам шутил, самые длинные моногамные отношения в жизни. В результате ни у одного не было решительного преимущества. Мы слишком хорошо знали друг друга. И сейчас все зависело от того, согласен ли я, что поступил неправильно.

Пожалуй, что да. Совершил ошибку. Алиса, Георгий, Виталя… Они должны отойти на второй план. Девушка, чувства к которой укоренились настолько глубоко, что, наверное, уже ничего не значат. Парень, к которому я питаю иррациональную злость и пытаюсь найти в нем положительные качества, потому что испытываю неудобство за свою неприязнь. Брат, который пытается вломить мне посильнее, потому что… Не знаю, наверное, потому что не умеет по-другому. Что для меня сейчас важнее всего? Выходит, что я сам

Мои принципы, которые сам не так давно растоптал.

И решение, укладывающееся в рамки нашего хобби. Жесткая перезагрузка.

Надеюсь, будет не больно.

Сходка! Последняя за этот вечер. Мы еще бодры — вместо привычных пяти боев прошло только два. Первые пробные удары, потом полетели широкие плюхи. Выждать, пока Виталя ударит от плеча. Я отбиваюсь, раззадориваю его. Вот он, мощный вертикальный удар.

Я мог бы сбить его, попытаться отпрыгнуть. Не стал. Наверное, так будет правильнее. Нужно принимать последствия своих решений. Пусть так. Было сложно перебороть рефлекс. Получилось. В последний момент я опустил тямбару.

Акцентированный удар в голову.

Поверхность тямбары была мягкой. Но при такой скорости удара это было не важно. Пошатнувшись от пропущенного удара, я все-таки устоял на ногах. В крови кипел адреналин. Боли не было. Наоборот, лицо словно бы онемело.

Провел пальцами под носом. Кровь. Но это нормально. Я опустил тямбару, шагнул к Виталию. Крепко пожал ему руку. Молча. Повернулся к побледневшей Алисе, как можно шире улыбнулся. Всегда улыбался, глядя на нее.

— Черт с тобой, родная. Давай останемся просто друзьями.