Гном ли я обычный или смысл имею?
(никаких гномов!:)
Ubivec
— Ладно, Хендрик, пора спать, — уставший гном захлопнул книгу. Всё, долг выполнен, осталось лишь прочувствовать тоску по утёкшему в никуда дню, собраться с мыслями и… на боковую. Гном заботливо укутал сына шерстяным одеялом и поцеловал в пухлый нос.
— Ещё чуть-чуть, пап, пожалуйста, — молящий голос сына, безобидный взгляд, "волшебное" слово.
— Нет. Ты знаешь правила: почитаю завтра, — гному не терпелось побыть наедине с собой. Он ведь закончил на сегодня все дела. Хватит.
— Зачем нужны правила? Они только портят жизнь.
— Мне завтра на работу, Хендрик. Я должен выспаться, — "и ещё выпить" — добавил про себя.
— Зачем нужна работа? Я ненавижу её.
— Гномы обязаны работать, — отец встал с кровати, погладил в задумчивости бороду. — Жить как-то надо.
— А вот я вырасту и уйду с рудников, — Хендрик повернулся на бок, потащив за собой край одеяла. — Стану героем, как Отважный Молот Анок.
— Отважный Молот… Знаешь, убивать врагов тоже не просто. Они ж не игрушечные. Сможешь перешагнуть через их тела и жить дальше?
Хендрик растерялся. А папа-гном пожалел о сказанном. Сын слишком мал, чтобы говорить ему всё подряд.
Гном по-доброму улыбнулся, задул свечу и вышел, прикрыв за собой дверь. Его ждала широкая пустая кровать. Холодная, как всегда. И верная подруга. Пинта пива, конечно. Хотя бы она не изменяет. А гномьи женщины очень непостоянны. Но их можно понять: женщинам нужны развлечения. Какие развлечения даст глухая деревушка гномов, кроме одного, естественного?
Он в мыслях оправдывал жену каждый вечер. А пенный напиток привычно наполнял рот, стекал по усам к бороде, которая насквозь им пропиталась за долгие годы.
Пусть сын думает, что станет героем. Ничего плохого. Привыкнет потом. Все привыкают, и он привыкнет. Конечно, слабоват парнишка родился, но закалится ещё. С месяцок работы, потом вечерами пить начнёт. Каждому мужчине нужны эти минуты перед сном: освободиться от всего и всех, побыть одному и подумать.
Жизнь катится в чёртову шахту, день за днём... Просто одна шахта сменится другой, более тёмной.
Гном осушил кружку и рухнул на постель, не раздеваясь. Ещё один день прошёл.
И слава Богу.
**********
— Хендрик, смена закончилась, — управляющий в который раз подошёл с замечаниями. Внутри шахты всё равно: день или вечер на улице. Есть огниво — будет свет, работай хоть всю ночь. Но управляющий даже и не надеялся, что Хендрик останется работать до рассвета. — Сегодня ты побил собственный рекорд: вдвое ниже нормы. Вдвое!
— Я болен, Зиг…
— Ты вечно болен! — управляющий схватил Хендрика за плечи и начал трясти. — Знаешь, кто по-настоящему болен? Твой папашка! Или забыл? Или думаешь, он отдаст концы, я буду и тебя кормить?!
— Ну, что я могу сделать, Зиг? Гляди! Гляди на руки. Я кирку еле держу. Я ненавижу работать!!! — голос Хендрика стал плаксивым. Инструмент упал на свечу и затушил её. Раздались всхлипывания. А потом свист. Как удар хлыста.
— Ты урод, Зиг! Я тебя ненавижу!
Свист.
— Ты пожалеешь! Я убью тебя, Зиг!
Свист.
Тихое постанывание и всхлипывание с кашлем.
Хендрик почувствовал, как его обняла сильная рука, услышал запах пива, а потом прикосновение мягких волос бороды к щеке заставило поёжиться.
— Ты должен стать крепким, Умник, иначе умрёшь. Я забочусь о твоём отце, потому что он мне друг. О тебе никто не позаботится, — шёпот рядом с правым ухом, борода щекочет шею. — Тем более твои книги.
Молчание. Удаляющиеся звуки шагов. Хендрик остался один в пустой тишине. Начать искать кирку? Броситься вслед за Зигом? Или уйти прямо сейчас? Уйти из смрадного болота, где вчера похоже на завтра, а впереди ничего, кроме смерти?
А отец? Друзья?
Они останутся. Предложи им нормальную жизнь в городе, они всё равно останутся. Гномы низкорослы и длиннобороды, потому что их тянет к земле, к предкам, к корням. Сам Хендрик бороду брил. Сначала отец запрещал, морил голодом, но упрямый сын не сдался.
— Ты бы в шахте так усердствовал, — сказал тогда отец отощавшему Хендрику и бросил чёрствый кусок пирога. — Меня хоть пожалей.
Отец в то время ещё не был болен.
А Хендрик уже тогда жил мечтой. Он и бороду брил, чтобы показать остальным: я не такой, как вы, и не останусь тут надолго. Он книги читал по вечерам, пока отец, освободившийся от этой ежедневной обязанности, поглощал по две пинты.
— Я уйду с рудников, — признался он однажды, надеясь, что старик поймёт.
— Сына, ты там пропадёшь. Там — океан, а ты — камень. Ты и должен быть камнем.
— Я уйду. Когда-нибудь. И стану великим учёным, как Тонью Светлый.
— Иди проспись…
С тех пор Хендрик понял, что здесь он совсем один.
Тем более сейчас: в пустой шахте, без света, без еды.
**********
Старик смотрел на пустые запыленные колбы и вспоминал бурную молодость. Эликсир бессмертия и получение золота из простых металлов — предел желаний, но ни то ни другое, конечно, они не получили тогда. Загубили время, материал, деньги. Сколько было воодушевления: вдруг именно ты найдёшь заветную формулу.
Под колбами лежали ветхие тетради. Старик боялся до них дотрагиваться. Нет, не потому что жалко. От пыли можно расчихаться и на целый день.
Да… Ни бессмертия, ни золота тогда, конечно, не получили.
Пришла любовь. Потом выгодный брак, дети, перспективная работа. Через несколько лет (сейчас точно и не вспомнишь) уже член городского совета. И ни бессмертия, ни… Хотя нет, золота хватало.
Сейчас только не нужно ни того, ни другого. Неплохо бы молодость вернуть, когда всё на свете хочется. Когда были силы, вера в людей и в свой разум, способный преодолеть любой барьер.
Мальчишка. Ностальгия из-за него. Старик увидел в его глазах тот же блеск. Только в старости он стал называть его "безумием", потому что многое понял. Или даже не понял. Пережил, прожил.
А мальчишка пришёл к ним за знаниями, как он сам сказал. Но не знания ему нужны, а рычаг. Эликсир бессмертия или способ получения золота. То, с помощью чего он сможет управлять миром. Наивный… И ведь не объяснишь ему. Хотя иногда кажется, будто жизнь — опыт алхимика: каждый пробует, смешивает чёрную жидкость с белой, добавляет красную, встряхивает, ставит на огонь, выпаривает… А потом понимает: он всё сделал не так, надо начать с нуля и по-другому. И так до тех пор, пока…
Эх, старость не радость. Даже не мудрость. Это болезнь, которую не вылечить.
А они ведь не дали мальчишке и шанса подобраться к рычагу ближе.
— Ересь! — возмущался отец Плюм, один из членов городского совета. — Учить гнома — ересь! Недопустимо! А что потом? Учить гоблинов? Троллей? Открывать школы упырей и прочей нечисти?
Старик тогда молчал. Крикливые всегда берут верх в спорах, потому что кричат и все хотят лишь одного: не слышать их больше. Старику было жаль мальчика: какая разница, гном ты или человек, если есть в глазах искорка.
Раздался настойчивый стук в дверь.
Молчаливые сильны подпольной игрой…
Старик оторвался от созерцания колб и пошёл на стук. Сколько же он пробыл в раздумьях? Время словно поменяло скорость: час теперь не вечность, а пара глотков чая.
Молчаливые не показывают на людях силу, они просто делают то, что кажется правильным. Ибо суть не в словах, а в деле. Слово было только в начале, но это было пустое слово.
На пороге стоял мальчишка-гном, запыхавшийся, растрёпанный. За его спиной виднелась группа галдящих молодых людей.
— Здравствуйте, магистр Юлиус.
— Заходи, отдохни, сынок, теперь здесь твой новый дом, — Юлиус почувствовал себя снова молодым, как будто у него действительно снова появился сын.
**********
— Тебе надо меньше работать, — магистр деловито сложил руки за спиной замком и ходил из угла в угол, немного нервируя ученика. — У тебя порой не хватает сил, чтобы даже понять элементарное. А ради чего ты работаешь? — магистр достал из кармана потёртый золотой, походивший на кусок глины. — Вот, ради него. Говорят, есть формула превращения металла в золото. Никто до сих пор не разгадал, может быть, ты…
— Учитель, мне не нужно золото. Просто дайте знания, — голова Хендрика болела. Сегодня он провёл день в сыром вонючем подвале, ремонтируя гнилые трубы, а вчера вечером три подростка привязали его к дубу и кидались желудями, стараясь попасть в нос, позавчера… Какой разница, что было позавчера? И стоит ли того попытка превратить металл в золото? — Знания, чтобы сделать мир лучше. Правильнее.
Юлиус задумался. Его юношеские заветные мечты не интересовали мальчишку. Его безумие в глазах было другого рода.
Нет, магистр не жалел, что взял ученика. Но очень трудно было смириться.
Менять мир… Не стать во главе мира, а поменять его, чтобы не нужно было больше быть главным. Юлиус пробовал понять, но не мог взять в толк, чему же учить юного гнома. Казалось, Хендрик просил невозможного. Как научить менять мир?
— Чего же ты хочешь?
— О чём говорится в этих книгах? — Хендрик показал на собрание сочинений, достойное лучших домов столицы. — Куда сейчас движется наука?
— Как всегда, к улучшению жизни. Люди хотят, чтобы труд стал легче, а отдых приятнее. Тебе ли не знать?
— Моего отца сгубил адский труд. Так жить нельзя, магистр.
— Хендрик, Хендрик, — Юлиус вытащил толстенный том с нижней полки. — Вот. Начнём с него. Фундаментальный труд по различным приспособлениям. Потом перейдём к самому важному, к "волшебству", как его многие называют, но, по сути, оно лишь тень волшебства. Сила, которая окружает нас и которую можно укротить. Тогда человек может вообще ничего не делать, — магистр нажал на педаль, и в комнате заработала миниатюрная мельница, перегоняющая застывший воздух из одного угла в другой. — Да, как раз примерно так.
**********
— Пора спать, Хендрик, — слабый голос учителя раздался откуда-то сверху. Зачитавшийся гном вздрогнул от неожиданности. — Тебе на работу с утра. Снова не выспишься.
Гном пролистал оставшиеся страницы. Всё понятно: ничего нового больше тут нет, а книг осталось ещё очень много. Две полки, да целый сундук. Даже сам магистр Юлиус не читал многое из того.
Хендрик протёр глаза, потянулся и побрёл к кровати.
— Хорошую вещь мы с тобой придумали, — старик усмехнулся, выключая лампу. — Вот предтеча настоящей магии. Свет только начало. Я верю в тебя, Хендрик, ты надежда науки, гений-самоучка.
— Без вас, магистр, я так и остался бы в невежестве… — из своего угла ответил гном совершенно без эмоций, словно повторял заученную фразу. Но Юлиуса даже это заставило улыбнуться.
— Свет — только начало. Подумай, эта сила сможет сдвигать горы и осушать моря.
— Сдвигать горы? — в голосе Хендрика появилась заинтересованность. — Вы правы, учитель, тысячу раз правы. Надо подумать над этим.
И в кромешной тьме он начал думать. Сначала при слове "горы" на ум пришли воспоминания. Отец, читающий сказки перед сном. Отважный Молот Анок. Неужели когда-то хотелось быть похожим на него? Быть тупой силой, уничтожающей врагов без разговоров. Но что значит "враг"?
Вспомнился Зиг. Хендрик больше не злился на управляющего. Скорее наоборот. Зиг идеален. Вырасти в гномьих шахтах и не сломаться, даже помогать другим, вытаскивать из ямы, направлять. Зиг молодец.
И снова в памяти всплыл образ отца. Больной, изнурённый, делающий неуверенные шаги по комнате, словно младенец. Есть ли цель в бесконечном мучении? Разве жизнь дана, чтобы её просто пережить? Выйти с утра с заветной киркой к рабочему месту, долбить до потери сил, мечтая об одном: прийти домой и завалиться спать. Спать. Не лучше ли просто уснуть навсегда, чтобы не выходить больше с утра на работу?
Так жить нельзя.
Но если некуда деваться?
Можно же что-то сделать. Что-то, позволяющее не думать, будто твоя жизнь — уже начало ада. Что-то, делающее работу приятной.
И мысли, одна красочнее другой, начали появляться в голове.
**********
Каррах знал его ещё малышом. Глупым таким, клянчившим у отца деньги на конфеты. "Сладкое развивает мозги", — любил говорить гном-работяга. Каррах обычно смеялся: зачем гномам мозги?
Вот теперь Хендрик вернулся. Его отец уже не разговаривал два года, походил на овощ: ест, пьёт, правда, пьёт только воду, молчит. Хендрик же бросил его, смылся, боялся руки пачкать.
И тут он, видите ли, вернулся. Конечно, не ради него. Каррах хорошо запомнил эту первую встречу. Гномы угрюмо смотрели на отщепенца, пока он с натянутой улыбкой что-то плёл о новшествах. Кому они нужны? Ты родился, так продолжай дело отцов и дедов, дело их жизни.
А Умник забросил работу, где-то шлялся и вот вернулся. Обещал завтра всех удивить. Каррах, как и все гномы, ждал возможности посмеяться над ним. Родился больным, так чего остальных заражать?
И утром Каррах пошёл в шахту с приподнятым настроением. Хендрик ещё не показывался.
— Ну что, ребят, поехали? — Каррах перекинул кирку через плечо и направился к рабочему месту. Раздалось привычное постукивание. Гномы последовали его примеру. Теперь мысли сосредоточились на одном: когда же будет обеденный перерыв. Управляющие не разрешали рабочим "заправляться" с утра, а вот запить обед кружкой эля стало вполне традиционным. Каррах думал о том, какое меню сегодня у местной стряпухи: вчера была рыба. Довольно сухая и пресная, будто и не рыба вовсе, а ломоть чёрствой булки. Надо бы отшлёпать её за провинность.
Его размышления прервал громкий рёв и стук. Гномы оборачивались на звук и видели Хендрика, который держал в руке странный предмет, не похожий ни на что когда-либо виденное гномами. Оно с силой впивалось в камень, кроша его почище любой кирки. Каррах читал на лице Умника торжество, и в то же время вновь видел малыша, выпросившего у отца монетки на кулёк сладостей.
За обедом никто из рабочих не сел рядом с Умником. Тот бы поглощал тушёную свинину в одиночестве, если б не один дотошный управляющий, которому захотелось разузнать про новое "чудо" — дробилку.
— Кому невмоготу самому бабу ублажить, пусть дробилкой пользуется, — пошутил седой гном, казалось, работавший в шахте с самого её основания. За словом он в карман никогда не лез. Шутка быстро разошлась по столовой, повторенная сотнями ртов.
— Мы ещё киркой махать не разучились.
— Подлецы вечно придумают что-нибудь, лишь бы не горбатиться, — раздавались недовольные реплики. Каррах улыбался, глядя на пунцового от стыда Умника. Управляющий ещё пытался выведать секреты, но Хендрик отвечал односложно. Видно, дошло до него наконец.
— Мужи воюют мечом и топором, а трусы — луком со стрелами, — чересчур буйный гном подключился к общей кутерьме и даже достал откуда-то из-под стола старый топор. — Хочешь работать, так работай нормально, а хрень свою уноси!
Открыто высказанный ультиматум заставил Умника покинуть столовую. Управляющий вышел следом. Каррах был счастлив: зазнайка получил своё. Каррах таких терпеть не мог. Хендрик даже бороду брил начисто. Скользкий червяк.
**********
— Послушайте! Да что с вами такое?! Когда начнём думать головой? — Зиг схватил Хендрика за руку и выставил на всеобщее обозрение перед негодующей толпой. — Думаете, я заступаюсь за юнца? Да мне и дела нет до него, он худший работник. Но выгода — это выгода. Считайте, нам повезло, что он вернулся. Сейчас таких дробилок нет ни в одной шахте.
— И нам их не надо, — продолжал буйствовать гном с топором.
— А что вам вообще надо? — Зиг разглядывал толпу. Увеличив оборот сырья, можно было заработать уйму золота. А зачем им ещё золото, когда и так на жизнь хватает? И день за днём одно и то же? — Вам хотят сделать лучше.
— То есть теперь будем работать только до обеда? — сощурился Каррах.
Зигу это, конечно, невыгодно. Он к тому же понимал, что без работы они сойдут с ума или сопьются, что, впрочем, одинаково. Потому что именно уйти с головой в работу — бегство от себя, от мыслей, от пустоты.
А вот у него есть дети, молодая жена… Зиг поставил цель — скопить состояние. Чтобы навсегда уйти отсюда в большой город, построить огромный дом, стать влиятельным и уважаемым.
— Нет, но оплата труда возрастёт. Что вы теряете, в конечном счёте? Мы складываемся на сырьё, Хендрик мастерит дробилки…
— Не только дробилки, — подал голос Умник. Зиг умолк. — У меня масса других идей. В общем, мы должны выбираться в люди. Стать чем-то большим, обрести себя. Будет время на чтение, на всякие хобби…
— Да-да, Хендрик, мы рассчитываем на тебя, — прервал его мечты Зиг, заметив ухмылки гномов при слове "чтение". — Но пока перейдём к конкретике. Сколько нужно собрать для первой партии?
Гномы прекратили возмущение. С них брали деньги, обещая большую выгоду. Они ничего не теряли. Конечно, им и не нужно было ничего. Но никто не решался идти против управляющих, угрюмым молчанием поддерживающих слова Зига, их негласного вождя.
— Наживутся ведь они больше нашего, — Каррах поделился сомнениями с седым гномом, надеясь, что тот начнёт гнуть свою линию.
— Наживутся, черти. На ком им ещё наживаться? — сплюнул седой. И всё, больше ничего не сделал. Гномы понемногу расходились, не дождавшись решения о сумме сбора. Потом объявят.
Сейчас самое время вечернего пива.
**********
Бернар разжигал костёр. Хендрик сразу признался, что не владеет навыками походной жизни, и сел рисовать что-то в блокноте. Бернар поворчал слегка, но всё же начал собирать хворост. Управляющий объяснил, что надо сопровождать Умника туда и обратно. Только не совсем понятной оставалась его роль: то ли Умнику не доверяли, то ли считали, что один Бернар в поле воин.
Хендрик размышлял о планах на будущее. Казалось, он смог пересечь черту: гномы, по крайней мере, сознательные, поддержали его идеи. Осталось лишь повести их за собой, указать путь к новой жизни.
Конечно, здоровья отцу это не купит… Но скольким гномам он принесёт пользу. Куда лучше, чем быть Отважным Молотом Аноком, несущим только смерть, или даже Тонью Светлым, принёсшим свет одной лишь науке. Хендрик воплотил идеи в практику. Начал с простого: заменить кирку на дробилку. А потом… он поведёт гномов к новой жизни. Как Леопано, первый вождь людей, подаривший им могущество и славу. Величие и власть. Леопано вёл людей за собой, хотя многие не хотели иной жизни, кроме варварской. Но тот всё-таки рискнул. И не только своей жизнью: он поставил на карту их судьбы.
Чем рискуют гномы? Теперь мир совершенно иной. Всем правит не грубая сила. А значит, он может стать тем, кто всё изменит.
Его размышления прервал дикий визг Бернара, боровшегося со здоровяком, вдруг выскочившим из темноты. Сердце Хендрика бешено заколотилось. Почему сейчас? Почему с ним? Ну почему?!
Деньги лежали в кармане, можно попробовать скрыться. Хендрик бросился наутёк. С громкими визгами, словно первобытные охотники, заметившие свинью, разбойники выскакивали из темноты и мчались следом. Ноги гнома вели куда-то сами, перенося через препятствия. Надо убежать, на карту поставлено будущее мира!
Совершенно обессиленный, надеясь на удачу и богов, Хендрик юркнул в кусты, а потом кубарем скатился по склону и плюхнулся в болото. И замер. Всё: найдут, стало быть, такова судьба.
— Слышали? Вода! Он куда-то поплыл!
— Чёрт бы вас побрал, бестолочи! — голос главаря был до омерзения хриплым.
Нашли.
Его грубо поволокли наверх две пары рук. Разбойники обосновались у костра, разведённого Бернаром. Сам Бернар лежал без чувств под деревом.
— Так-так, кто тут у нас? — тот же хриплый голос. Пальцы впились в подбородок, перед глазами Хендрика в отблеске пламени предстало обезображенное опухшее лицо. — Купец? — пальцы отпустили подбородок и начали прощупывать карманы. — Ага, деньжата на месте.
— Вы… Вы не-не понимае-ете, — стуча зубами от страха, Хендрик пробовал объяснить хоть что-то. — Деньг-ги пойдут, чтобы с-сделать мир п-проще, луч-чше. Будут машины. Машины скоро заменят труд людей. Новый век, он придёт, надо только сделать первый шаг, помочь мне переступить черту.
Молчание. Неужели дошло? Но главарь вдруг засмеялся. Его примеру, конечно, последовали другие головорезы.
— Малец, — атаман отвесил щелчок Хендрику по носу, — ты ж ещё такой малец…
— Да вы просто глупы, — раскраснелся Хендрик. Он провёл за книгами столько времени, а какой-то разгильдяй смеет называть его глупцом! — Людям будет проще жить, говорю вам. Всё будут делать машины!
— Ты моя машина!!!
Атаман ткнул в нос Хендрика указательным пальцем. Грязный ноготь двоился в глазах гнома. Что-то хрустнуло в носу, и Умник схватился за него обеими руками, грубо сбив палец атамана.
— Ты и подобные тебе — вот наши машины, просёк?! — атаман оттолкнул Хендрика, тот упал на поваленное дерево. Голова закружилась от удара. Смутные тени танцующих вокруг костра разбойников постепенно таяли. Гном провалился в забытье.
Ему снилось будущее. Страшное будущее.
Гномы лежали на поляне среди тел мёртвых и мертвецки пьяных товарищей. Лица гномов были осунувшиеся, усталые, печать отвращения ко всему читалась в их взглядах. Одна группа вдали от всех распивала ром и горланила песни, словно прославляя пир во время чумы. Угрюмые с омерзением посматривали в ту сторону: завтра весельчаки снова вернутся к ним. Или продолжат веселье, в скором времени пополнив количество неподвижных тел.
Около озера ютились желавшие принять участие в ежедневной оргии.
Пока ещё силы есть. Пока не начало тошнить от безысходности.
Несколько трудолюбивых особ вернулись в шахты. Но и они скоро присоединятся к обществу угрюмых. Потому что все в конечном счёте приходят сюда. Они устают толкать ненужный камень в гору.
Роботы приносят им еду. Роботы убирают за ними дерьмо. Роботы делают всё, потому что гномам нужно лишь радоваться жизни. Каждым её мгновением. Без надзора, без контроля. Просто радоваться полям и лесам, речкам и озёрам, холмам и горам. Просто радоваться…
Почему до сих пор не придумали роботов, отвечающих за вынос тел? Почему тела всегда здесь, рядом?
Один из угрюмых вдруг засмеялся как сумасшедший. Он смеялся и смеялся, не переставая. Его улыбка расширялась, превращаясь в звериный оскал. Лицо изменялось. Это был уже не гном. Это смеялся разбойничий атаман. Он подразнивал Хендрика сатанинской ухмылкой.
— Теперь всем проще жить, Умник. Всеееем!
И смеялся дальше, не переставая, словно перегибающий палку клоун.
**********
Зиг приказал отправить Бернара в лазарет. На Умника не обращал внимания.
— Они отняли все деньги, — вяло отрапортовал Хендрик.
— Я уже понял, — кивнул управляющий. — Соберу новые, не волнуйся. Понадобится время…
— Да ладно, — Хендрик махнул рукой и пошёл в дом отца. Говорили, ему сегодня лучше: даже спросил о погоде.
— Не беспокойся, всё утрясётся. Пошлём с тобой больше людей. Не думал, что здесь зверствуют банды. Купцы прибывают без проблем. Хотя, может, с лучшим эскортом. Но кому понадобилось грабить нищих гномов?
— Не судьба, — ответил напоследок Хендрик. Он уже приближался к дому, в котором прошло его детство. Вот тут он впервые услышал легенды об Отважном Молоте, тут почувствовал, будто не зря родился и что судьба обязательно подскажет верный путь. А с чем он возвращается теперь?
Дверь заскрипела. Вот узкий коридор, кухонька, комната отца…
— Пап, слышишь меня? — склонился словно над люлькой младенца. Только запах от люльки походил на вонь из нужника.
— Сынок, — прошептал отец. — Какая погода за окном?
— Там гроза, — соврал Хендрик. Потому что не знал ничего о погоде. В пещерах никто не знал о погоде: гномы редко выбирались наружу.
— Чудесно. Гроза. Молнии, да? Такой свет. Но сначала гром.
— Да, пап. Именно так. Гром всегда сначала. Он предупреждает о молнии.
— А ты? Ты смог сделать для наших эти штуковины?
Хендрик размышлял, что же сказать отцу. Оставить в неведении? Но разве отец так поступал с ним, с ребёнком? Разве врал он ему хоть раз?
— Нет. Их не будет. Потому что я встретил людей из будущего…
— Да? — полуслепые глаза старика повернулись к Хендрику. — Неужели? И какие они?
— Отвратительные, — немного подумал Хендрик и добавил, — и я не ничего не собираюсь делать, что бы приблизило нас к такому будущему.
Отец молчал. Понял или не понял он слова Хендрика, так и осталось загадкой, потому что гном погрузился в сон. А Хендрик открыл дверцы шкафчика, в котором хранил заветный инструмент — дробилку, и потащил её прочь из дома. Он шёл к обрыву, вспоминая детство, надежды, потом магистра, учёбу, грязную работу, книги-книги-книги, опыты… Он шёл к обрыву, неся в руках эту тяжесть, которой не так давно дробил горные породы, надеясь, что другие последуют его примеру. Надеясь…
Дробилка полетела по камням с обрыва в тёмную бездну, куда гномы и не рисковали глубоко заглядывать. Говорили, будто там дремлют древние чудища. Но там ничего не дремлет. Разве что утонувшие корабли надежды.
Хендрик угрюмо смотрел на падающую дробилку, а после отправился домой.
"Жить как-то надо", — на ум пришли слова отца. Наверное, это правильно. Нести тяжкое бремя, лишь бы не следовать тому, что кажется тебе призванием. Оно приведёт всех в бездну, не лучше той, куда улетела дробилка.
Цель жизни не поддаться призванию. Оно — животный инстинкт.
Да.
В голове Хендрика появилась идея.
Гномы, они просто живут изо дня в день, потому что не задумываются. А он думал. И много думал.
Пришёл час показать им, насколько все они правы.
Он напишет книгу. Станет новым пророком. Надо начать сегодня же.
У отца наверняка есть бумага в кладовке. И старые запасы пива.
Говорят, с него борода быстрее растёт.
**********
Атаман сидел на камне, поедая свиной шашлык. Рядом ждал своего часа кувшин с вином и толстый плед. Годы проходят, но вокруг ничего не меняется. "Машины" снова приносят жратву и питьё. Жизнь течёт привычно. А чего ещё желать? Дурачок-гном бредил о переменах… Кому они нужны? Тем, кому невмоготу?
Хотя иногда хотелось что-то поменять. Но не мир, а себя. После озорства и детских игр пришли заигрывания с женщинами, им на смену — выпивка, драки, беспредел, проститутки. И всё. С каждым годом — ничего нового. Потому приходится увеличивать дозы.
Но до какого предела это возможно?
Неужели следующая станция — клочок земли в пустынном поле?
— Приятного аппетита, только не подавись, — голос из темноты и на самом деле слегка испугал разбойника внезапностью.
— Выходи на свет, — проскрежетал он. — Не бойся.
— Кого мне бояться? Ты меня не тронешь и даже отдашь часть денег. Мою часть, — в пещеру вошёл Каррах. — Я нужен тебе. Они снова соберут деньги и, наверное, скоро.
Атаман запустил вертелом в гнома. Каррах резко дёрнулся в сторону, но острый край разодрал ухо.
— На колени! — заорал разбойник. — А ну, быстро! Теперь моли о прощении.
— За что?! — гном, сильно прижимавший ухо к голове, тоже повысил голос. Жаль, не позвал с собой кого-нибудь и не взял топор. Так что пришлось подчиниться. Осторожно он опустился на одно колено.
— Так-то, — атаман кинул ему горсть монет. — Вставай и вымётывайся отсюда!
Гном вышел, бормоча еле слышно угрозы.
Иногда хочется поменяться, найти новую стезю. Но посмотришь вот на таких… — а он на них вдоволь насмотрелся — и кажется, будто они-то ещё до сих пор живут играми, какой-то мелочью.
А у него действительно есть всё.
Как в светлом будущем, о котором бредил наивный самоучка.