Мы не Титаны, мы - люди
Вместе
— … От союза Геи и Урана родилось немало детей: титаны — шесть гигантов мужского пола и шесть женского, затем циклопы, а потом три уродливых монстра, каждый с сотней рук и пятьюдесятью головами — гекатонхейры. Уран встречал рождение каждого из своих потомков со все возрастающим ужасом. Его охватывала уверенность, что эти звероподобные дети однажды восстанут и убьют его. Когда они появлялись из чрева Геи, он хватал их и проглатывал. Тех же, кто уже подрос, он бросал в Тартар — мрачную Бездну. Мать разрывалась от страданий. Вызвав из тайных уголков души реку расплавленного метала, Гея выковала серп, достаточно крепкий, чтобы срубить гору. Она спустилась в Тартар, где томились её дети, и поинтересовалась, у кого достанет смелости поднять руку на злобствующего отца. Из всех решился только титан Кронос…
Уверен, что Инга сейчас хмурится. Сгустились мелкие морщинки над переносицей, глаза прищурены, губки надула.
— Жестокие сказки, — доносится её голос. Нас разделяет всего лишь перегородка, а кажется, что она невозможно далеко от меня.
— Согласен. Это древние мифы.
Пожимаю плечами.
— Не рассказывай мне их больше.
— Хорошо, не буду.
— Сколько там осталось до крионеза?
Я скосил взгляда на информационную панель капсулы — туда, где светились цифры обратного отсчета. Время — сколько мы в космосе.
— Около трёх часов.
Дзета-сон. Доза криобиотика действует на подобии сильнейшего психоактивного барбитурата — подготавливает мозг человека к состоянию крионеза. Но сначала вкалывают снотворное, чтобы последовательное расслабление сознания прошло полный цикл. Так легче переносить переход на пятую фазу сна…
— Тогда расскажи мне ещё сказку, — просит Инга.
Честно говоря, я уже порядком устал, и горло саднит, но разве можно отказать любимой жене? По инструкции занять капсулы экипаж должен за десять часов до крионезации. Запуск системы автономного жизнеобеспечения, подготовка модулей пробуждения. А затем долгие два года бессознательного полёта, когда нашими головами будет вовсю пользоваться криобернетическая система корабля.
Не успеваю я ещё задуматься над тем, что же рассказывать Инге дальше, как слышу её смех:
— Забавно…
— Что там?
— Я тут подумала, нас ведь тоже дюжина!
— Что значит тоже?
— Нас двенадцать, как титанов, и летим мы куда?...
— … на спутник Сатурна, Титан. — Я снисходительно улыбаюсь, — Дорогая, это великое открытие. Да за такое тебе Нобелевку обязаны дать, когда вернёмся!
Инга игриво рычит.
— Я бы тебя сейчас стукнула, если бы могла дотянуться!
— А я бы тебя поцеловал.
Молчим.
— Мне нужно тебе кое-что рассказать, — тихо говорит она, как будто нас сейчас может кто-то услышать. Я — операционист, настроил между нашими капсулами канал связи. Остальные, небось, маются одиночеством, смотрят фильмы или читают книги, а, может, уснули уже…
— Саша… — зовёт она громче.
— Да, прости, задумался о своём. Так что у тебя?
— Не у тебя, а у нас, — отвечает она с укором в голосе, — У нас будет ребёнок.
Тишина. Я не понимаю, что мне сейчас сделать. Глубоко дышать? Кричать? Смеяться… Плакать?! Шок проходит быстро. Как только мысль о том, что нам лететь два года и ещё никто не проводил такой срок беременности в крионезе, прожигает ледяной стрелой сердце. Страшно.
Один
Мне снятся уроды. Сотни недоразвитых отростков на теле червя бьются о стекло батиоскопа, беззубый рот раззевается в немощной дебильной улыбке. Голова его разбухает, будто надуваемый воздухом шар. Красный, светло-розовый, почти прозрачный слой кожи. Чпок-бульк! Она лопается — разбрасывая вокруг мелкие брызги горячей плоти, а на её месте вызревает склизкий шарик новой головёшки чудовища. Инга стоит рядом, держа меня за руку, и улыбается. Она любит своего ребёнка больше жизни.
Вместе
— Кто говорил, что капитан встаёт первым? Вон храпит и видит десятый сон…
— Тише ты! Оставь его, он вчера в ночную смену вёл Элайджа от самого русла Индианы до кратера этого... как его? Всё забываю название.
— До основания вулканического купола Ганеша?
— Его самого. Между прочим, восстановили метео-радары, что снесло ураганом.
Голоса доносятся издалека. Я протираю глаза, кручу головой, чтобы отогнать сон. Шея затекла. Присниться же такое.
— Подъём, приплыли! — лицо всегда улыбчивого Юрки, нашего координатора, возникает передо мной. Не ожидал увидеть его первым.
— Гх-где Инга? — голос хрипит. Кружится голова.
— Завтрак тебе готовит, соня.
Вот теперь я точно проснулся. Всё нормально. То был просто сон. Кошмар.
На Титан мы прибыли восемь недель назад. В штатном режиме за десять суток до выхода на стабильную орбиту планеты экипаж корабля вышел из крионеза. Восстановительные кардио-тренажёры и физио-стимуляторы отработали как надо. Аэро-генный массаж, питательные маски — и вот ты уже снова человек разумный, а не беспомощная кукла, мозги которой использует бортовой компьютер для расчётов. "Возвращение" к жизни прошло отлично. А я не верил в это счастье. С Ингой всё было хорошо. И теперь срок пребывания на Титане для меня отсчитывался в неделях срока беременности жены.
Как её допустили к полёту? Тут всё просто. Корабельному медику легче всего подделать свою карту. Тем более срок-то не более двух недель был. О том, что Инга ждёт ребёнка, в команде не знал никто. Да и некогда было особо обсуждать. Титан встретил нас охровыми облаками, похожим на мелкую каменную крошку снегом и жутким холодом. Можно сказать, нам везло. Высадка прошла нормально. Общая мужская спальня, отдельная женская, столовая комната, лаборатория, рубка операторов и громадный ангар техники. Изо дня в день я участвовал в операции развёртывания базового комплекса "Кронос", оставляя на сон не более пяти часов. Ох уж этот символизм в названиях. Юрка шутил, что на нас понатыканы камеры и всё это не исследовательская экспедиция, а съёмки сериала про древнегреческих богов. Сотворение мира и всё такое. На нас потом нацепят 3Д-визуализацию и фильм готов. Нет, отчасти он был прав. Камеры были установлены на каждом углу, в каждом коридоре станции. Только миссия у нас была куда серьёзнее, чем снять кино для любителей поп-корна и огромных экранов.
5 июня 2010 года группа учёных из НАСА сделали заявление о том, что обнаружили на Титане признаки возможного существования простейших форм жизни. Данные выводы были сделаны на основе анализа данных, полученных с зонда "Кассини" — изучая необычное поведение водорода на поверхности спутника, астробиолог Крис Маккей и профессор Джон Зарнески выдвинули гипотезу о "дыхании" примитивных биологических организмов, представляющих отличную от земной форму жизни, в которой вместо воды и кислорода используется метан и водород.
И всё закрутилось. Исследования, новые зонды, разработки в области криогенеза. Да, именно благодаря дзета-сну и стала возможна такая экспедиция.Учёным удалось погрузить человеческое сознание в особую, высшую фазу сна, предоставляя возможность более мощной и точной робо-технике работать вместо человека. Спустя сто лет с того дня корабль "Гея" стартовал с планеты Земля к одному из крупнейших спутников Сатурна — Титану.
Символично. Значимо. Транслировалось по всем каналам и сетевым даттерам планеты. Дюжина счастливчиков — экипаж мечты. Сергей Иванович Хронов — капитан корабля, Стела Хант — старший помощник капитана. Юра Стичкин — координатор-тополог. Алексей Барыхин — младший техник, геодезист, специалист по бурению. Я — операционист, механик. Элайдж Куттейн — микробиолог, химик. Ли Фенг — пилот, программер. Анна Бражеш — дублирующий пилот. Инга — корабельный медик, биолог. Вера Штейн — специалист по связи, инженер. Лея Дин Томас — пилот, старший техник. Зара Каршпиц— психолог.
После неудачной попытки освоения соседа Марса, человечество нацелилось на вторую по величине планету Солнечной системы.
— Твой кофе, — голос Инги пробуждал меня лучше горячего напитка. Протягивая тарелку с бесцветной студенистой кашей, она поцеловала меня в щёку. Чёрт, зарос — надо бы побриться. Да всё некогда. Неуловимо пахнет жареным беконом. Издевательство! На завтрак такого ждать не приходится. Это всё одоранты — обязательная примочка к системе кондиционирования на всей территории исследовательской базы, чтобы исключить вероятность критического содержания метана в воздухе.
По графику возведение террафорбного купола, для формирования оптимально-возможной атмосферы вокруг базы должно закончиться через два дня, а у нас ещё остался неохваченным периметр в двадцать километров. Это значит работать мне сегодня в две смены, чтобы выставить метео-радары. А затем только появится шанс включить гидрато-ионизаторную установку и начать вытеснение метанового слоя атмосферы. Однако, уже сейчас Сергей Иванович и Алексей, наш техник, на общем совещании высказали сомнения, что из этого эксперимента что-нибудь выйдет. Слишком сильны турбулентные движения потоков газа. Рассчитывалось, что такое явление будет только в верхних слоях. А вот и нет. Удержать свободный кислород в строго обозначенной области под куполом маловероятно. Но мы обязаны действовать по установленному КОС-М.А. плану. Так что сначала гидрато-ионизатор, потом — бур, биологические исследования водной среды планеты. Согласно расчётам, Титан имеет твёрдое ядро, состоящее из скальных пород, которое окружено несколькими слоями водяного льда. Вторая цель миссии — исследование водяного льда и гидрата метана, а так же подтверждение догадки о существовании прослойки из жидкой воды между ними.
— Завтракать будешь? — спрашивает Инга, отмечая мою задумчивость.
— Нет, уже опаздываю. Элайдж прислал сообщение, что ожидает меня в ангаре.
— Ладно, тогда МЫ будем ожидать тебя здесь.
На лице расплывается глупая улыбка. Стараюсь, чтобы никто не заметил, прижимаю ладонь к животу Инги — она в ответ крепко обнимает меня. Нас разделяет недовольный голос моего сегодняшнего напарника, что доносится из наушника.
— Александр, о вашем опоздании доложу капитану!
— Иду, — недовольно бурчу я, отрываясь от Инги.
— До вечера.
— Пока…
Один
Термо-комбинезон приятно облегает тело. Ткань чуть холодит, но быстро согревается. Нет, это скорее психологический приём, чем превентивная мера. Ни чёрта скафандр не защитит от низких температур Титана, а морально — спокойней. Погружаясь в криосферу гигохода "Нексус" — экзоскелета, по форме напоминающего гигантского кенгуру, где человек бултыхается в шарообразной сумке на пузе, — я думаю совсем не о том, что ближайшие четыре часа проведу в состоянии крионеза. Лёгкий укол в шею, плавное погружение в сон, ускоренный проход по первым четырём стадиям… А вот и он. Здравствуй, дзета-сон! Разум уже не принадлежит мне. Его использует крио-робот, высчитывая мегасложные поведенческие схемы, управляя миллионами процессов. Следить за перемещениями "Нексуса" обязан дежурный оператор на базе, и в случае чего — желательно чтобы таких случаев, конечно, не возникало — взять контроль и координирование на себя. Сегодня это Юрка. А мы с Элайджем уже загрузились в "кенгурятники" и готовы отдать крио-роботам в безграничное пользование свои нейроны. Такой механизм работы показывал высокие результаты и был опробован ещё при освоении Марса.
— Идём к самому дальнему пику криовулкана Хоука, и затем через дюны по высохшему руслу реки. Принимай координаты.
— Подтверждаю координаты. Выступаю.
— Слияние через десять, девять, восемь, семь…
Вместе
Свинцовое небо, постоянный углеводородный "смог" бледно-жёлтой окраски, ледяные глыбы — гладкие и схожие друг на друга, словно близнецы.. Где-то там сейчас Инга. Её "кенугрятник" скоро закончит смену. Почему мы не ходим в паре? Не знаю. Мне спокойнее пребывать в сознании и следить за приборами, пока она там.
— Ты видел это? — голос Инги взволнован. Она тянет меня за рукав. Уводит из рубки операторов. В женскую спальню. Там сейчас никого.
— Что такое?
— Ты это видел? Я общалась с НИМИ?!
— С кем? — спрашиваю чисто по инерции, а сам боюсь услышать ответ.
Инга кивает, глаза распахнуты от удивления. Она не может подобрать слов. Но ты, мол, сам понимаешь, о ком я?!
— Они говорили со мной. Я всё слышала. Спросили "откуда вы тут — дети неба и земли"? Я рассказала про Землю. Их очень заинтересовало, чем мы тут занимаемся. Попыталась объяснить, почему нам не подходит их метан и водород и зачем нужен кислород… но ты же знаешь, что я не…
Бегу в рубку, проматываю все записи. Нет, не мог я пропустить ничего. Да, мозговая активность на пике мощности, ЭЭГ-анализатор зашкаливает по всем входным данным. Дзета-сон фиксируется со значительными помехами. "Нексус" Инги застыл в одной точке дольше обычного. Но остальные показатели в норме. Спектрально-тепловой анализ атмосферы без изменений. Что за чертовщниа?
— Тебе показалось, — стараюсь, чтобы голос не дрогнул, но не выходит. Инга не верит, требует:
— Покажи.
Показываю ей запись. Терракотовая пустошь Титана. Небольшой разлом чёрной змеёй пересекает плоскую равнину. На маленьком экране в нижнем правом углу показывается изображение с камеры, снимающей крио-донора. Там чуть расплывчатое изображение из-за био-смеси. Инга безмятежно спит.
— Показалось…
— Нет! — она кричит, — Ты не понимаешь. Я знаю, что они говорили со мной.
— И что же тебе сказали? — сложив руки на груди, скептическим тоном интересуюсь.
— Ты меня не слушал?! — Инга закипает от возмущения, нервно дёргается нижняя губа, пальцы сжаты в кулачки, — Они спрашивали. Кто мы и откуда, зачем прилетели…
— Молодец, любимая, всё выложила инопланетным шпионам?
— Чёрт, Саша. Почему ты не веришь мне?
— Да потому, что техника не на твой стороне. Ничего не зафиксировано. Тебе просто приснилось… Какая-то там гипер-активная фаза сна наложилась на дзета-сон и вот…
— Ага, скажи ещё, что я с ума сошла! — выкрикивает она мне в лицо, а из глаз брызжут слёзы. Ну –вот…
— Инга…
— Что за шум, а драки нет? — в комнату входит Алексей Барыхин под руку со смуглокожей красоткой Зарой. Хмм, не знал, что они вместе.
— Да вот Инга тут у нас установила первый контакт, — в шутку отвечаю я, и тут же вижу, как меняется в лице Зара. Получаю пощёчину от Инги, она убегает. Психолог уходит следом за ней.
— Женщины, — пожимая плечами, говорю я. Лёша согласно кивает. Чувствую я себя при этом гадко…
Один
— Почему вы не доложили о том, что ваша жена беременна?
В комнате нас трое. Я, Зара и Сергей Иванович. Все серьёзны и сдержанны. Мне нечего ответить на поставленный вопрос, смотрю в пол, борюсь с красной краской, заливающей горящие от стыда уши.
— Сколько раз повторялся "контакт"? — Сергей Иванович специально выделяет презрительным тоном последнее слово. Инге никто не верит.
— Пять раз.
— То есть в течение каждой дежурной смены Инги Лазаревой?
Киваю. Во всём виноваты эти чёртовы камеры, что понатыканы по всей базе. Как я не подумал подчищать записи наших с ней разговоров? Я же оператор, связист… Дурак я, вот кто… Всё тайное становится явным. Тоже мне новость! А для остальных вот было открытие. Беременная женщина общается с зелёными человечками, а влюблённый муж каждый день успокаивает её сказками про сны.
— Саша, как ты не понимаешь? Она носит ребёнка. Зачем ей нагрузки и стрессы сейчас, — обращается Зара, голос у неё встревоженный и тихий, — почему не подал заявку отстранить Ингу от дежурств?
— Она сказала, что перенесла крионез полёта нормально, диагностика выдала хорошие результаты, вот я и подумал…
— Плохо подумал, — обрывает меня капитан, — миссия могла оказаться под угрозой срыва!
Правда. Я и сам не на шутку испугался, когда, вернувшись из последнего дежурства, Инга сообщила мне — "нельзя бурить, они так сказали".
— О господи, а что кушать на завтрак — они тебе не сказали?!
— Саша, прошу тебя…
Никогда не забуду этого взгляда. Отчаянность. Она молила меня поверить, а я не слышал ничего Стыдно, и нет мне прощения, но я разорался от бессильной злобы.
— Хватит этих выдумок, Инга! Нет никаких доказательств существования разумной жизни на Титане. Возможно в пробах из жидких слоёв воды, до которой мы, опять же возможно, и доберёмся на следующей неделе… Так вот, возможно, там Элайдж и рассмотрит под микроскопом какую-нибудь разумную амёбу. Но пока нет! Никто не говорит с тобой — это особенности дзета-сна. Прекрати, слышишь!?
— Они сказали, что хотят нашего ребёнка спасти…
Я ударил её. Звонкая пощечина. Словно лопнула натянутая струна.
— Александр, гормональные срывы и эмоциональные всплески у беременных это вполне…
— И сколько ты думал это скрывать от нас? Невероятно… А с ребёнком вы что собирались делать? Здесь! На Титане?! — неожиданно срывается на крик капитан.
— Да, знаю я всё! — огрызаюсь я, но злость кипит внутри только на самого себя. Я во всём виноват. Слабохарактерный влюблённый дурак. Размечатался... Идилия, семья... Давно надо было Ингу отстранить от планетарных работ и отправить на орбитальный комплекс к Ли Фенгу и Вере Штейн. Болван, что не сделал этого раньше. Сегодня же расконсервируем спасательный шаттл и…
— Срочное сообщение! Незапланированный выход на поверхность планеты. Крио-донор Инга Лазарева, — раздалось в динамиках громкой связи. Конец сообщения я дослушиваю уже в коридоре, бегу в операторскую рубку. Дежурный на смене сегодня Юрка. Каковы причины того, что он созывает всех ради этого, я пока не понимаю. Но очень хочется, чтобы всё разрешилось как можно быстрее.
— Её "кенгурятник" неуправляем, — выпаливает он, как только я врываюсь в комнату, — Саш, я не могу понять, в чём дело?
— Отойди!
Сажусь за пульт, анализирую показания датчиков: теплоэнергетика пока в норме, эхограмма донора недоступна, тензометрия робота выдаёт странные перегрузки. Непонятно, что это такое. Дела складываются хуже, чем я предполагал. Настороженно смотрю на Юру, но он не отвлекается, колдует над пультом управления, чтобы добиться от робота хоть какого-то отклика на команду оператора.
Двое рабочих "Нексусов" находятся в противоположном направлении от тех координат, что ввела Инга. Лея Дин Томас и Стела Хант отправились на ремонтные работы четыре часа назад. Вчера полетел один из метео-радаров и защитный купол не раскрылся. Их смена должна закончиться через два часа, но им всё равно не успеть. Инга повела своего крио-робота к разлому, где работала вчера. Где она "обычно разговаривала с ними". А что если это правда? Инопланетная форма жизни, странные волновые контакты, доступные мозгу только в гипер-активном состоянии, в дзета-сне?. Меня прошибает холодный пот. Странное ощущение, когда не веришь собственным мыслям. Вроде ты уже не ты, а кто-то другой живёт в твоей голове и навязывает чуждые знания. Встряхиваю головой. Нет, Саша! Есть ты, есть Инга и есть Титан, который свёл нас всех с ума.
— Инга, дурёха, что ты наделала… Хочешь доказать мне, что я неправ? Зачем… — сквозь зубы шепчу я. Заряд крио-робота не дотягивает и до половины делений. Дойти туда хватит, а обратно? Обогревающий контур отключится. Минус сто пятьдесят по Цельсию превратят Ингу в ледышку… Чёрт!!!
— Саша, кажется, я понял. Она минимизировала дозу криобиотика до минимума. Это "плавающий" дзета-сон. Полусознание… Боже, такое невозможно выдержать. Да её нейроны быстрее сгорят, чем она доберётся до заданной точки. — слышу я растерянный голос Юрки. Да, всё так. Инга решила доказать мне, что это не сон. Что она и в сознании может слышать "ИХ".
— Она что, так оригинально с жизнью решила покончить?...
Еле сдерживаюсь, чтобы не залепить ему в ухо.
— Поведёшь меня, — кричу я, выбегая за дверь, — На максималке, по кратчайшему маршруту. Рассчитывай координаты. Слышишь? — это я уже говорю в личный канал связи с оператором, подключая на ходу гарнитуру, сбрасывая одежду. В ангар с техникой влетаю уже полностью голый. Решаю, что на термо-скафандр нет времени — прыгаю в "Нексус" так. Обжигающе холодно. Кричу: — Постараюсь захватить её на трос. Давай!
— Хорошо, только надо аккуратно целить в … Погоди, что значит постараюсь. Это я буду делать, так?
— Нет, не так. Выведешь меня из крионеза. Да, насильно. Я хочу поговорить с ней. Должен.
— Саша, это бессмысленно. Она не услышит тебя. Тем более выходить из гипера в обычный режим через ускоренную фазу сна... Надо как минимум полчаса. Иначе мозги сожжёшь!
— Юра, давай не будем обсуждать. Это моё решение.
— Погоди, ты.
Подключаю кислородную маску, с нетерпением ожидаю дозу криобиотика. В холодной "сумке" экзоскелета темно и невыносимо тоскливо. Время — жидкий лёд Титана. Всё застыло…
— Саша, — это голос Сергей Ивановича Хромова, — понимаю, что отговаривать тебя сейчас бесполезно. Я хочу, чтобы ты знал. Мне очень не хочется терять специалистов. Ты обязан вернуться живым… с Ингой.
— Слушаюсь.
Вместе
— Мне кажется, это будет мальчик, слышишь? — еле слышимый голос Инги. На грани сознания, но я цепляюсь за него, как за спасительную ниточку. Только бы не уснуть…
— Как назовём его?
— Придумаем, время ещё вон сколько. Лететь два года.
Один
Резкое пробуждение. Горит голова, жар изнутри прожигает кожу, раскалывается на части сознание. Я выдержу! Сжимаю до скрежета зубы, через силу моргаю. Глаза застлала красная пелена. Справлюсь! Всё плывёт. Обязан… Грязно-коричневый туман и ледяная пустыня Титана передо мной. "Нексус" Инги застрял в разломе.
Вместе?
— Инга?
— Саша… Ты здесь?
— Как ты? Слышишь меня нормально? Сейчас я закреплю трос и вытяну тебя.
— Нет, подожди. Замолчи на секунду. Послушай.
— Не время.
— Хоть раз, услышь меня?
Замолкаю. Неумолимо течёт время. Тишина удушливой клеткой сжимается вокруг нас. От нетерпения нервно подрагивают пальцы, тело рвётся вперёд. Я еле сдерживаюсь, надо действовать. Спешить, иначе… смерть…
И тут появляется первый мыслеобраз. Яркая вспышка. Мне трудно разобрать что это, но я прищуриваюсь и стараюсь всмотреться. Похоже на Полярное сияние. Только из-за высокого содержания водорода выглядит оно совсем размыто. Понимаю, что "Нексус" автоматически подключил ультрафиолетовый фильтр. Допустим. И что дальше?
"Что вы хотите узнать здесь?"
Странно. Слов я не слышу. Какой-то странный волновой эффект. Свет преобразуется в осмысливаемую и понятную речь. Скорей всего, мозг в режиме дзета— сновидений так воспринимает молекулярные колебания газов. А я слишком резко вышел из состояния крионеза. Остаточный эффект, да? Но этого не может быть… просто потому что не может и всё?! Да я скорее поверю в то, что у нас сломались воздушные фильтры, куда проник метан. А он является, в некотором роде, наркотиком. Мы просто под кайфом…
— Инга… — шепчу я.
— Ответь им, Саша.
— Я не знаю… — мысли путаются, пытаюсь собраться, но не выходит. На языке вертится глупое: "Мы пришли с миром"…
"Сосуществование наших биологических видов невозможно. Вам нужно покинуть планету и не пытаться ломать оболочку, иначе на поверхность вырвется ТО, с чем вам не под силу справиться!"
— Я не понимаю, они не разрешают нам бурить? — обращаюсь я к Инге.
— Да, — голос её спокоен, как никогда. — Скажите ему про ребёнка.
"Нас заинтересовало развитие плода. Он отлично перенёс заморозку, его биологические функции стабильны и представляют для нас интерес. Но естественный процесс рождения на нашей планете он не переживет. Доступный нам уровень технологий даст ему шанс. Мы готовы на обмен. Никто не тронет вашу базу, если вы не будете лезть под лёд. Взамен мы готовы дальше вести диалог с представителями вашей расы"...
— Саша, они хотят, чтобы я осталась здесь. Они помогут. А ты возвращайся на базу, всё объясни, хорошо…
— Что за бред, Инга?
— Ты опять мне не веришь?
— Я не знаю, во что верить… Я просто хочу, чтобы ты была жива! — говорю, а у самого горячие слёзы текут по щекам.
— Мы не Титаны, мы — люди. И мы здесь чужие, нам не жить без их помощи…
Один
Помощь? Отдать им Ингу на опыты, взамен получив доказательства внеземной жизни?!
К чёрту… Запускаю автоматический движок троса, ввожу координаты для выстрела магнитной "кошки". Есть контакт. "Нексус" Инги в моих объятьях. Теперь всё зависит от Юры, ну давай же. Вторую дозу криобиотика и полный вперёд!
Вместе
Непривычно трудно. Жить и работать на другой планете, отложить в сторону всё личное и посвятить себя одной цели — исследованию Титана.
На базе ни у кого нет своего уголка, где можно провести время наедине с самим собой. А сохранять внутреннее психологическое равновесие каждого индивидуума важнейшая задача совместной жизни коллектива — такие умности любит декларировать Зара. Мы составили график, по которому каждый член команды имеет право занимать спальню для личных целей. Полчаса в день, не более.
Мы лежим с Ингой на кровати. Хотя кровать это громко сказано — метр на два плоская панель с ортоматрасом. Зато вдвоём, рядом. Инга положила голову мне на плечо, нежно прикасается губами к щеке, лаская тёплым дыханием кожу. Я кручу на пальце чёрный локон её шелковистых волос. Она прижалась ко мне всем телом. Инга и наш ребёнок. Уже пятнадцать недель. От этого так тепло, и так счастливо на сердце.
— Знаешь, что я тут подумал, — негромко говорю.
— М-м-м?
— А ведь у нас будет первый ребёнок, рождённый на другой планете! Значит — первый инопланетянин!
Инга заливисто смеётся. Я подхватываю. Мы чуть не падаем с узкой койки…
Один
Дозы нет. Чего они медлят? В ручном режиме пытаюсь перепроложить маршрут "Нексуса", запросить повторный ввод криобиотика. Получается криво и нелепо. Даже самая простейшая команда "Разворот и полный вперёд" чего-то не работает. Ну же? Боюсь даже спросить, сколько заряда осталось у Инги. Нет, я успею. Мы справимся. Ради неё, ради жизни нашего ребёнка…
Назло Титанам.
Лёгкий укол — я отключаюсь. На последних мгновениях сознания думаю — "Держитесь… Я спасу вас"…
Вместе...
— Доброе утро, экипаж! Говорит капитан космического корабля "Гея", Сергей Иванович Хронов. Зафиксирован выход из крионеза двенадцати членов экипажа. Идентифицируйте своё сознательное присутствие нажатием на красную кнопку информационной панели. Время ожидания отклика десять минут.
Непослушными пальцами жму на кнопку.
— Инг-ха… — шепчу, хриплю, тянусь к перегородке, что нас разделяет. Сейчас от её ответа зависит всё. Вся моя жизнь... Спустя невыносимо долгую паузу доносится такой родной голос.
— Да, Саша. Я тут, у НАС всё нормально.
И с этим НАС — я понимаю, что она говорит не только про себя. И сердце бьётся спокойней. Господи, какое счастье, что этот кошмар, мучивший меня два года, закончился.
Послесловие
— Дети, аккуратнее, не толкаемся. Да, коридоры на первой исследовательской базе "Кронос", которую спустя три месяца после высадки всё-таки удалось развернуть экипажу корабля "Гея", очень узкие. Астронавтам приходилось жить в довольно стеснённых условиях, такова плата первопроходцев за славу. Проходим сюда. Перед вами первый и самый значимый экспонат музея. Два экзоскелета модели "Нексус". Это Александр и Инга Лазаревы. Мы называем их Адам и Ева Титана. Они вот уже более ста лет находятся в состоянии крионеза. Такое решение принял командир экспедиции — Сергей Иванович Хронов. По зафиксированным в операторского журнале данным нам известно, что Инга Лазарева — первая женщина в мире, перенёсшая беременность в крионезе. На поверхности планеты, правда, с её "Нексусом" произошли какие-то неполадки, и Александр отправился спасать жену. Но не успел. Остановка сердца Инги и её ребёнка произошла за двести метров до шлюза "Кроноса". В результате перенесённых сильнейших перегрузок мозг Александа Лазарева мог не перенести естественного пробуждения. Поэтому его организм переведён в состояние, так называемого, вечного дзета-сна. Сделанное Александром и Ингой открытие значимо для всего человечества! Зафиксированное камерами их "Нексусов" странное свечение было обработано исследователями базы и вскоре им удалось осуществить первый контакт с разумной расой титаноидов. Это произошло 25 ноября 2112 года. А сейчас я предлагаю вам перейти в следующий зал, где вы увидите запись первого обращения разумных организмов Титана.