Убей или сдохни!
Пускай лошадка поспешит
сквозь полночь наугад!
А уж потом Судьба решит,
кто прав, кто виноват.
Б. Окуджава.
Боксёрский зал «Голден Глори» знавал лучшие времена. Но, несмотря на потрёпанный вид помещения, попасть сюда было непросто. Здесь не привечали золотую молодёжь или мажоров-переростков, решивших поиграть в бокс ради удовольствия. Хозяин зала, шестидесятилетний Ларс Стигсон, никогда всерьёз не интересовался деньгами. Только те, кто посвятил свою жизнь спорту, став новыми гладиаторами новой империи, имели право находиться здесь.
В свое время Ларс был неплохим, но не хватавшим звезд с неба, супертяжем. Его карьеру в боксе нельзя было назвать блестящей. Но на тренерском поприще Стигсон стяжал себе славу выдающегося специалиста.
Ларс исповедовал девиз, написанный на плакате перед входом в зал: «Бой — это серьёзно», и воплощал его в жизнь. Возможно, поэтому краска на стенах местами облупилась, окна были немыты, а побелка пожелтела. Но зеркало, занимавшее всю торцевую стену, сверкало идеальной чистотой, а покрытие ринга перестелили всего неделю назад.
— Да что с тобой сегодня! — Стигсон сорвался на крик, что обычно не водилось за сдержанным шведом. — Где защита? Это приседания в доме престарелых, а не нырки! Где шляются твои грёбанные мысли? Дома, с женой оставил?
Рой Холден тряхнул головой, отчего по рингу разлетелись капли пота, и попытался ответить. Но его партнёр, не получивший команды к остановке боя, атаковал, и Рою стало не до разговоров. Молодой и задорный кубинец, работавший с Холденом в паре, был одной из надежд Стигсона и выкладывался по полной. Защита у парня хромала, и в настоящем бою шансов против Роя у него не было. Но, когда старший товарищ только обозначал контратаки, отрабатывая нырки и уклоны, юный боксер смотрелся весьма убедительно.
— Всё! На сегодня хватит цирка! — Ларс нахмурился и поманил Роя.
Дождавшись, пока боксёры обменяются благодарностями и кубинец уйдет с ринга, Стигсон перегнулся через канаты и внимательно посмотрел Холдену в глаза.
–Из-за перешивки дергаешься?
Рой отвел глаза и пожал плечами.
— Я попробовал навести справки насчет этого кудесника, — сказал Ларс. — Он вправду работал с очень серьёзными людьми и репутация у него ого-го. Так что в этом разрезе всё гладко. Меня больше волнует, успеешь ли ты перестроиться. Хотя, все, с кем я говорил, утверждают, что если Сколфилд берется за дело, то проблем быть не должно…
— Спасибо. Я уже решился, но всё равно… Как перед проходным боем — вроде без проблем должен выиграть, а страшно... вдруг что… — Рой вытащил капу и поморщился. — Здорово он меня справа приложил.
— Ладно, не волнуйся, — усмехнулся Стигсон, — Боне тебя еще не так приласкает, если будешь киснуть. Давай в душ и на сегодня хватит. А завтра начнём по новой.
Холден кивнул и протянул руки, Ларс расшнуровал и стащил с них перчатки. Рой глубоко втянул такой привычный, такой успокаивающий запах пота, въевшийся в бинты. Запах труда и боли, побед и поражений. Он посмотрел на своё отражение, принял боевую стойку и сделал несколько движений корпусом. Невысокий, для своих шестидесяти пяти килограммов, крепко сбитый темноволосый мужчина в зеркале повторил его движения и улыбнулся.
— Эй! Я тебе что сказал! — Ларс появился из раздевалки, куда относил снаряжение. — А ну бегом в душ!
Рой бросил последний взгляд в зеркало, поднырнул под канаты и поспешил в душевую.
— Мальчишка… — пробормотал тренер. Он окинул взглядом просторное помещение, в котором в данный момент занимался еще десяток спортсменов, и нашел своего помощника: — Дейв! Заканчивай тут, если что-то срочное — я наверху.
Ларс поднялся по жалобно скрипевшей лесенке в тренерскую, надстроенную в зале. Обстановка рабочей комнаты Стигсона была проста — стол, под выходящим в зал окном, широкое удобное кресло и десяток фотографий на стенах. Из спартанской простоты помещения несколько выбивалась новая и весьма недешёвая проекторная установка.
Мужчина запахнул жалюзи и закрыл дверь, предварительно повесив табличку из какого-то отеля «Не беспокоить». Звуки ударов по мешкам, звяканья цепей-подвесок и тяжёлых выдохов остались снаружи. Он сел в кресло, закрыл глаза и расслабился. Почувствовав, что начинает засыпать, яростно растёр лицо и подключился к нейросети. Через миг, повинуясь мысленным командам, проектор замерцал и перед глазами Ларса возникла трёхмерная запись одного из боев Майкла Боне, действующего чемпиона мира по версии КБА. Некоторое время Стигсон просто смотрел на происходившее на ринге, изредка поворачивая камеру. Затем, когда один из моментов привлёк его внимание, он остановил запись, отмотал изображение на несколько секунд и стал рассматривать движение чемпиона с разных углов в замедленном режиме. Несколько раз Ларс прерывал воспроизведение и делал мысленные пометки, зависавшие красными выносками над бойцами. Убрав соперника Боне с проекции, тренер выставил "куклу" второго боксёра, копирующую по габаритам и скоростным данным Холдена. Сверяясь со своими записями, Ларс задал порядок действий "куклы". Изображение пришло в движение и "Холден" настолько открылся под удар в конце движения, что вызвал приглушённые проклятья Стигсона. Прогнав больше десятка вариантов, Ларс наконец удовлетворенно крякнул и пустил запись дальше.
Через пару часов Стигсон закончил разбор поединка и, тяжело дыша, выбрался из кресла. Работа с нейросетью всегда отнимала у него много сил, но давала слишком большие преимущества, чтобы обращать внимание на усталость.
Ларс спустился и осмотрел зал. За окном уже начало темнеть, свет был погашен, за исключением нескольких светильников у входа. Негромко шуршала вода в душевой — должно быть, его помощник мылся перед уходом.
Входная дверь негромко скрипнула, и в зал вошел человек, которого Стигсон не ожидал здесь увидеть уже никогда. Лу диМарко, лучший из его воспитанников, стоял на пороге и, слегка склонив голову, оглядывал зал.
— Здравствуй, Ларс.
— И тебе не хворать. Какими судьбами? — фраза прозвучала несколько грубее, чем хотелось Ларсу, но диМарко не обратил на это внимания.
— Честно? Даже не знаю. Проезжал мимо и не смог удержаться — Лу улыбнулся и развёл руками.
Стигсон смотрел, как Лу медленно идет вдоль мешков, проводя по ним кончиками пальцев. ДиМарко был единственным из знакомых Ларсу боксёров, вне тренировки всегда одевавшимся с иголочки. Лу и сейчас не изменял себе, кремовый костюм безупречен, туфли вычищены до зеркального блеска. Грациозность его движений никуда не ушла, словно не человек, а тигр крался по залу.
— Хотел поговорить с Роем? — спросил Ларс.
Лу остановился возле груши и легонько стукнул по ней.
— Нет. Точнее, я хотел бы, только сомневаюсь, что он станет со мной разговаривать, — Лу поморщился и повернулся к Стигсону. — Скажи, как он?
Ларс переступил с ноги на ногу, как исполинский медведь, и опустил глаза.
— Плохо, Лу. Очень плохо. Если ничего не изменится, он не продержится и двух раундов. Боне его разорвёт… Кстати, насчет перешивки — твоих рук дело?
— Моих, — не стал отпираться диМарко. — Чарли Сколфилд — единственный шанс Роя. Да, не стоит говорить ему обо мне.
— Да уж не дурак! — фыркнул Стигсон. — А что, Сколфилд действительно настолько хорош?
— Он лучший. Гений подстройки. Я… — Лу немного замялся, словно подыскивая слова, — я тогда работал именно с ним.
Ларс замер и уставился на диМарко.
— То есть, ты хочешь сказать…
— Да нет же! Ты так и не понял, что произошло со мной, да? Чарли не подкручивает мозги, не вшивает новых мыслей. Если тебя это успокоит, то Боне работает с ним и перчатки на гвоздь вешать не собирается.
Ларс задумчиво потер подбородок.
— Ну, если Боне… тогда, конечно…
ДиМарко хлопнул Стигсона по плечу и ушёл. Не прощаясь, как и тогда, три года назад.
***
Отдельный столик в небольшом итальянском ресторане, принадлежавшем семье диМарко, был застелен ярко-красной скатертью. Почему-то, когда Ларс вспоминал тот вечер, он всегда чётко видел ту скатерть и вазочку с фиалками. Всё остальное из обстановки ему не запомнилось. Возможно, потому, что весь разговор он неотрывно смотрел на цветы.
— Понимаешь, Ларс — продолжал Лу, — после перешивки я взглянул на всё другими глазами. Эта прошивка — лучшее, что со мной происходило за последнее время. Она дала мне импульс попробовать свои способности в анализе. И я задумался, а почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Когда я начинал, мне было весело и интересно. Но последние пару лет... я дерусь не знаю зачем. Деньги? У меня их всегда было больше, чем я смог бы потратить. Слава? Она меня утомила. Показать, что я лучший? Я всем уже всё доказал. Да и плевать мне на всех. Себе доказал. А близким и не нужно никаких доказательств.
Лу откинулся на стуле и побарабанил пальцами по столу.
— А вот детей своих я почти не видел. Сыну пять, дочери три. Я даже не видел, как они росли — на тренировках или сборах всё время был. Нет, Ларс, ты меня не уговоришь. Хватит с меня. Я для себя понял, что по настоящему ценно в жизни. Надеюсь, со временем, ты меня тоже поймёшь.
— А Рой? — Ларс не поднял взгляда от стола.
Лу молчал. Он посидел еще с минуту, потом резко поднялся, хлопнул Стигсона по плечу и ушёл. Не прощаясь.
***
Рой сел в машину, назвал адрес и откинулся на сиденье. Электрокар слегка загудел, затем резво взял старт и вклинился в плотный городской поток. До района «Эстерхази», одного из самых престижных в городе, ехать предстояло около получаса. Боксёр закрыл глаза и постарался расслабиться.
Эта каша заварилась неделю назад. Рой вернулся с очередной тренировки, выжатый и обессиленный. Он только собрался броситься на диван, как в комнату вихрем влетела миссис Холден.
— Ро, танцуй! — Сэнди, очаровательная маленькая блондиночка, принялась тормошить и щекотать супруга.
— Эй, хватит! — единственной вещью в мире, которой боялся Рой, была щекотка. И бабочки. Но крылатого ужаса рядом не наблюдалось, а вот страшные прикосновения жены заставили человека, отправившего в нокаут не одного противника, спасаться бегством.
— Прекрати немедленно! — погоня загнала Роя на спинку дивана. — Ты чего это?
Сэнди, оставившая преследование, показала мужу язычок:
— Ну, ты бы не стал танцевать просто так... а с таким отличным стимулом, вон ты докуда доплясал...
Рой набрал воздуха, но не нашелся, что ответить; рассмеялся и слез с дивана. На Сэнди невозможно было сердиться. Она вся словно состояла из жизни и радости. Рой обнял и поцеловал жену в губы.
— И что же такого ты хотела рассказать? — спросил Рой.
Сэнди вывернулась из объятий супруга и отступила на шаг. Она стала серьёзна, что бывало нечасто, и Рой тоже перестал улыбаться.
— Рой, я узнала, кто из программистов работает с Боне.
Холден по-настоящему удивился. Получить такие сведения считалось делом почти невозможным. Хотя он не представлял, что это может ему дать.
Увидев, что ей удалось полностью завладеть вниманием мужа, Сэнди удовлетворенно кивнула и продолжила:
— И это еще не всё. Он согласен сделать прошивку для тебя.
А вот на этот раз Рой не удивился. Он был потрясен.
— Милая, ты представляешь, сколько стоят услуги программиста? А ведь Боне наверняка работает с лучшими...
— С одним, — сказала Сэнди, — и он, по счастливой случайности, твой поклонник. Так что сумма чисто символическая. По его меркам. По нашим это очень много, но мы потянем.
Они ещё некоторое время поспорили, но недолго. От таких предложений не отказываются. Многие готовы были бы убить только за шанс получить прошивку, адаптированную под себя. С тех пор, как людям начали ставить нейрочипы, возникла особая каста программистов. Тех, кто мог сделать начинку чипа индивидуальной, настроенной на особенности мозга владельца. Конечно, существовало множество массовых разработок, разного уровня и на разный кошелек. Одна из таких базовых программ стояла у Роя. Она стимулировала и корректировала работу мозга и давала когда-то немыслимые физические и интеллектуальные возможности. Но ни в какое сравнение со штучной работой не шла.
Роя не остановило даже то, что Сэнди наотрез отказалась раскрывать, откуда она узнала об этом человеке. На самом деле, в глубине души, Рой знал правду. Возможно, потому и не настаивал, что не хотел слышать ответ.
В сказку о поклоннике Рой не верил. А среди всех его знакомых был только один человек, способный организовать подобное. Лу. Луиджи "Гладиатор" диМарко. Скорее всего не напрямую, а через свою жену, с которой по-прежнему дружила Сэнди.
Рой и Лу были настолько разными, насколько могут быть два человека. ДиМарко, один из самых блестящих боксеров, не раз признававшийся лучшим бойцом мира независимо от весовых категорий. Первенец из богатейшей семьи, дружность и сплоченность которой вошли в поговорки. Мягкий, интеллигентный, с безупречными манерами. И Рой. Резкий, упрямый, не признающий авторитетов. Холден вырос в бедном квартале, и с трудом закончил школу. То, что он очутился в «Голден Глори», а не за решеткой, было чудом. Когда Лу, который был старше на три года, получил своё второе олимпийское золото, Рой только начинал свой путь в боксе.
Но они подружились. Сразу и, как тогда казалось, навсегда. Пять лет они были не разлей-вода. Рой стал крестным у дочери диМарко, а Лу был посаженным отцом на свадьбе Холдена.
Но три года назад, с Лу что-то произошло. Он отменил бой с Боне, звезда которого только восходила, и объявил об окончании карьеры. Когда диМарко попытался поговорить с Роем, тот сорвался. Он накричал на Лу, обозвал его трусом. Холден слишком гордился своим другом, радовался его успехам, как собственным, и не смог принять решения товарища.
С тех пор они не общались. Рой был слишком упрям, чтобы признать, что погорячился, а Лу знал его слишком хорошо, чтобы звонить первым.
И теперь помощь Лу, завуалированная и тайная, была жизненно необходима Рою. Он не был дураком и понимал, что и с перешивкой-то шансы в бою с Боне у него не слишком высоки. Просто без неё их не было вовсе.
Но даже не это было главным. Приняв протянутую руку, у Роя появлялась пусть и небольшая, но возможность наладить отношения с Лу. И хоть Рой не признавался в этом даже себе самому, от такого шанса он бы не отказался никогда.
***
Рой проводил число одиннадцать мутным взглядом. Сексапильную красотку, высоко державшую табличку с номером раунда он даже не заметил. Рядом, прямо ему в ухо, орал Ларс, что если ничего не поменяется, через минуту он выбросит полотенце, но пробиться до сознания Роя у него не выходило. Огромная арена, до отказа забитая бушующей публикой, была смазана и расплывалась. Рой не мог выделить ни одного лица вокруг, кроме человека, сидевшего в противоположном углу ринга. Боне. Его Холден отчего-то видел совершенно отчётливо. Он проигрывал вчистую — почти во всех эпизодах чемпион бил точнее и сильнее. Но скептиков Рой уже посрамил, мало кто верил, что ему удастся продержаться хотя бы четыре раунда. Дело осталось за малым. Одолеть самого Боне.
Гонг возвестил о начале раунда, и Рой двинулся навстречу чемпиону. Короткий размен ударами, и Холден вновь поймал больше. Он разорвал дистанцию и перешел к обороне. Выставил предплечья, превратившиеся в сосредоточие боли. Рой увидел, что его соперник в атаке чуть раскрылся и засадил свой коронный правый боковой. Но в последний момент Боне оттянулся из-под удара, и Холден провалился вперёд, насаживаясь челюстью на чудовищный апперкот.
Вспышка.
Роя отбросило на канаты, он не удержался на ногах и повалился на колени. Рефери открыл счет. Холден дожидался счёта «восемь», не поднимаясь. Он посмотрел на чемпиона и улыбнулся. Боне ещё не знал, что обречён. Рой отчетливо понял, что и как нужно делать. И когда он встал, бой перевернулся. Боне не понимал, что происходит — его, прежде грозные удары летели мимо цели, а кулаки Роя раз за разом находили голову противника.
После одиннадцатого раунда Боне с трудом добрался до своего угла. А у Холдена словно выросли крылья. Точнее, лишняя пара перчаток. Ларс ликовал и призывал не снижать темпа. Зал потрясенно гудел, как потревоженный улей.
В двенадцатом ничего не менялось. Рой порхал вокруг соперника, нанося страшные по силе удары. На любой вкус — кроссы сменяли апперкоты, а из-за джеба вдруг вылетал мощнейший левый боковой. После очередного удара Боне пошатнулся, ноги у него слегка подогнулись, и Холден всадил в него тот самый правый хук, которым не попал в начале одиннадцатого раунда. Голова чемпиона мотнулась, и он рухнул на ринг лицом вперёд. Рефери даже не стал открывать счет.
На ринг хлынул людской поток. Роя обнимали, хлопали по плечу, тянули куда-то фотографироваться. Его жена, бледная и осунувшаяся, жарко расцеловала Роя и разрыдалась, спрятавшись на груди у Ларса. Над Боне колдовали медики — он всё ещё не пришел в сознание. «Надо будет позвонить Сколфилду, поблагодарить, — мелькнуло в голове Роя. — Да и Лу наверное тоже…» Но это всё позже… позже…
***
Чарли Сколфилд сидел в кресле и смотрел в пространство перед собой. В свои сорок лет лучший программист мира выглядел едва ли на тридцать. С ростом под два метра и весом за сто десять килограмм без капли жира; с его угольно-чёрной кожей, Чарли больше походил на баскетболиста, чем на компьютерного гения.
На журнальном столике возле подлокотника кресла лежал свежий выпуск «Таймс», открытый на странице некрологов. На газете стояла полупустая бутылка виски.
Трель радиотелефона вырвала Чарли из транса. Он несколько секунд непонимающе смотрел, как надрывается аппарат, затем высвободился из кресла и подошёл к телефону. Увидев, кто звонит, Сколфилд замер, потом вздохнул и снял трубку.
— Привет, Лу.
— Здравствуй, Чарли, — голос диМарко был осипшим и начисто лишенным эмоций. — Как ты?
— Дерьмово. Ты за этим звонил? — спросил Сколфилд.
— Не знаю, — ответил диМарко после паузы. — Я подумал, что должен тебе позвонить. Я не уверен, как ты воспринял случившееся...
— А ты как думаешь? — прервал его Чарли. — Я своими руками сделал из одного парня убийцу, сломал ему жизнь, а другого отправил на кладбище...
— Чарли!.. — попытался вклиниться Лу.
— Не перебивай! Я пошел у тебя на поводу, поверил, что мои алгоритмы помогут парню выбрать правильную дорогу. Так что, теперь ты слушай. Я знаю, что ты хочешь сказать. Дескать, нельзя быть уверенным, что если бы я не стал работать с Холденом, всё сложилось бы иначе. Но скорее, всё закончилось бы раунде в третьем и совсем по-другому. Только мне не важны варианты. Главное, что это произошло и мне с этим жить.
— Рой выбрал свою дорогу, — Лу было едва слышно. — Дорогу мужества.
— Да провались ты со своим мужеством, — устало ответил Чарли. — Разве кому-то легче от этого?
Сколфилд замолчал. С другой стороны трубки раздавалось лишь тихое дыхание.
— Да, Лу, вот ещё что… Не звони мне больше, — Сколфилд нажал на отбой.
Он бросил телефон на диван и попытался отключить базу от розетки. Шнур застрял и не хотел отсоединяться. Сколфилд рванул сильнее, провод лопнул и в руке осталась обесточенная база. Чарли замер на мгновенье и отшвырнул ее в угол.
Он тяжело опустился в кресло, схватил бутылку и жадно присосался к горлышку. Поставив изрядно опустевшую бутыль на пол, Сколфилд взял газету. Стиснув до скрипа зубы, он в который раз принялся читать сухие строки, словно надеясь, что они изменятся…
Ужасной трагедией завершился воскресный бой за звание чемпиона мира в полусреднем весе по версии КБА. Претендент, Рой Холден, в самом начале 11 раунда оказался в тяжелейшем нокауте и скончался по пути в больницу, не приходя в сознание. Врачи диагностировали разрыв сосуда головного мозга, повлекший внутреннее кровоизлияние, приведшее к смерти 27-летнего боксёра. Чемпион Майкл Боне отказался как-либо комментировать произошедшее. По словам его агента, чемпион очень подавлен и подумывает о завершении карьеры. Как сообщил наш источник в полиции округа, при осмотре гостиничного номера, в котором останавливался Холден перед боем, на абажуре лампы была найдена надпись: «Убей или сдохни». Принадлежность данной фразы Холдену пока не подтверждена. Наша газета, со своей стороны, приносит искренние соболезнования родным и близким погибшего боксёра…