О, электричество!
1
— Стоять! Чей будешь? — часовой держал всадника на мушке.
— Свой я. Пусти!
— Свой, говоришь? Коли свой — скажи паролю.
— Не могу знать. Я из другого полка…
— Без пароли пущать не велено. Езжай-ка, голубчик, отсюда… А не то я тебя — того, как говорится… Пристрелю…
— Пусти немедленно! Я раненого везу!
— Ничего не могу поделать. Не скажешь пароли — не пущу. На счет «три» — стреляю. Раз…
— Вот собака! Пока мы с тобой торгуемся, человек помереть может! — всадник нервно натянул поводья; лошадь беспокойно застригла ушами, заржала, ударила копытом; раненый дернулся, издав протяжный стон. На лице часового появилась гадкая ухмылка: судя по всему, ситуация забавляла его.
— Все мы смертные, под Богом ходим, — ответил он с издевкой. — Что же до подранка твоего, тут еще разобраться надобно. Нам давеча этаким образом лазутчика подкинули. Так что без разрешения начальства раненых из других частей принимать не велено.
— Так зови свое начальство!
— Ага. Разбежался…
— Ах, ты ж, скотина! — закричал всадник; послышался звук извлекаемого из ножен оружия.
Сабля хищно сверкала в свете луны и ничего хорошего не предвещала. Страх крепко обнял солдата и начал трясти его изо всех сил. Такого поворота событий тот явно не ожидал. По правде сказать, он любил стоять на часах и даже испытывал извращенное удовольствие, «не пущая без пароли» очередного офицера. За долгие годы службы он слишком привык чувствовать себя хозяином положения: вроде бы простой мужик, но многим благородным может дать от ворот поворот. А тут…
— Ты т-того. Сп-п-прячь, не г-глупи… Я т-тебя сейчас того… П-пристрелю! — лепет часового не произвел на всадника впечатления. Он пришпорил коня и, размахивая саблей, стремительно двинулся вперед. Солдат нажал на курок, но рука предательски дрогнула, и пуля прошла мимо цели. Дрожь стала невыносимой, ружье упало на землю. «Господи! Вот и конец мне пришел», — подумал часовой…
— Ка-ра-у-у-ул! — закричал он в отчаянии.
Всадник остановил коня в локте от несчастного. Солдат громко икнул и … обмочился. Тем временем в лагере началось движение. На стрельбу и крик сбегались люди. Разом поднялся раздраженный гул, словно потревожили улей.
Из ближайшего шатра вышла небольшая группка — человек шесть. Практически все были в исподнем — чинов не разобрать. Лишь на плечи рыжего коренастого мужчины был наброшен красный доломан. В одной руке он держал лампу, в другой — пистолет, гравированный вензелем «ДТ». Всадник с досадой отметил, что и остальные были при огнестрельным оружии: все, как один, целились в него. «Интересно, позволят мне хоть слово сказать?» — подумал он.
— Извольте убрать саблю! — приказал ему рыжий.
Всадник подчинился. Часовой успокоился и осмелел. Он, запинаясь и размахивая руками, попытался объяснить командиру суть происшествия:
— Ваше благородие, он того… Без пароли рвался… А я того — не пущал его, значит…
Рыжий взглянул на раненого, затем, выставив перед собой руку, остановил часового.
— Свободен! — командир внезапно повысил голос. — Иди штаны смени, храбрец! Не сметь позорить руммскую армию!
— Есть, не сметь позорить руммскую армию! Ваше благородие, разрешите идти? — часовой пристыженно опустил глаза.
— Иди, — мгновенно переменив тон, небрежно сказал рыжий.
Он повернулся к высокому солдату со шрамом на лице и приказал:
— Текдеррюс, сменишь его… Только сбегай форму надень. Пошевеливайся, я ждать не буду…
К тому моменту, когда часовой с позором покинул пост, у входа в лагерь собралось немало людей. Растрепанные и заспанные, зло смотрели они на незваного гостя. Ведь он лишил их драгоценных минут сна, а сон на войне — роскошь.
Рыжий подошел к всаднику поближе и представился:
— Я ротмистр Деккалюс Триггис. С кем имею честь?
— Поручик Багаллюс Зеллис, третий драгунский, — ответил всадник. — Латрийцы сильно потрепали нас у Гнилого Ручья. В том бою был ранен мой подопечный — корнет Дэнеллюс Фаггис. Я поклялся его отцу, что буду оберегать мальчика. Но разве уследишь за таким бойким и отчаянным юношей?! Храбрый дурак! Ринулся на врага, очертя голову, будто пули ему нипочем…
— Полно вам. Вы ничем не лучше! Устроили мне тут кавалерийскую атаку! Солдата испугали до мокрых штанов… А если бы он не промахнулся?! Вы об этом подумали?! Убил бы вас или подопечного вашего. Ну да ладно. Мальчику мы поможем. В нашем лагере нынче пребывает доктор Дэррис — настоящий гений, светило современной медицины… Да что я вам рассказываю?! Вы же к нему и ехали. Не правда ли?
— Так точно. У нас никто лечить не взялся. Говорят — рана слишком серьезная. Одна надежда на Дерриса.
— Хорошо, Багаллюс, давайте займемся вашим корнетом.
— Благодарю вас,— сказал поручик. Он осторожно спустился на землю. Тем временем ротмистр отдал приказ своим подчиненным:
— Ну-ка, ребятки, помогите господину Зеллису отнести корнета в лазарет.
Мальчика быстро подхватили и спустили с коня. Ротмистр подошел к нему, осветив фонарем его лицо. Корнету было на вид лет пятнадцать. Выглядел он ужасно: кожа — неестественно бледная; черты заострились; пропитанная кровью повязка сползла, обнажив страшные раны.
— Боже правый! — сказал ротмистр, — мальчишка — не жилец… Удивительно, как он еще дышит! Не думаю, что Дэррис сможет помочь ему.
— Не делайте поспешных выводов, — возразил поручик. — Вы же сами сказали, что доктор Дэррис — гений.
— Я от своих слов не отказываюсь. Дэррис — гений. Но ведь он — не Господь Бог…
2
В лазарете было душно и шумно. Запахи лекарств, крови и пота смешались в неповторимый тошнотворный аромат. Раненные кричали от боли, звали доктора или же просто бредили. Корнет лежал на операционном столе и тихо стонал. Дэррис уже осмотрел его и теперь оживленно спорил с поручиком. Доктор был лысоватым мужчиной лет сорока. Его лицо выглядело изможденным и осунувшимся, но при этом производило впечатление уверенности и силы. Халат и передник, что были на нем, вызывали одну лишь мысль: «Какая же это злая шутка — нарядить медика в белое!»
— Поймите, я — не Господь Бог! — сказал Дэррис. — Чудес творить не умею! У меня — полный лазарет раненых, и я не могу позволить себе тратить время на покойника!
— Как вы можете говорить такое?! Мальчик жив! — сказал поручик, повысив тон.
— Формально — да. Но, поймите, подопечный ваш получил пулевое ранение навылет, из виска в висок, позади обоих глаз. Это — смертельная рана. Даже если мальчик выживет, он навсегда останется калекой. Один глаз придется удалить — это точно. К тому же мозг его наверняка поврежден. Он будет дурачком, ни на что не способным идиотом! Вы этого хотите?!
— Я хочу, чтобы сын моего друга выжил. Доктор, Богом прошу, сделайте все, что в ваших силах!
— Ладно, постараюсь. — Дэррис тяжело вздохнул и пошел к операционному столу…
3
Князь Нэбуллюс Фаггис лежал в гробу. Тучный, непропорционально сложенный старик неприятно озадачил гробовщика: очень непросто было, учесть все неровности и выпуклости его тела. Мастер долго утомлял себя измерениями, а затем плюнул на все и сделал гроб неоправданно большим. «Будто на вырост сколотил», — мрачно шутили острословы.
Огромный гроб стоял в гостиной. Вокруг него собрались люди. Благородные дамы и господа по очереди брали слово, соревнуясь друг с другом в умении произносить пафосную ложь. Также в порядке очереди подходили они для того, чтобы поцеловать воздух рядом с платком, укрывавшим бледный лоб. Эполеты и аксельбанты, бантики и шляпки, перчатки, шейные платки — все вертелось вокруг покойного пестрой каруселью. Людей в строгих траурных одеяниях было мало. Многие нарядились так, как будто пришли на обычный светский прием.
Особняком, словно отделив себя незримой преградой от прочих, стояли мужчина и женщина. Гости постоянно оглядывались на них и опять же по очереди высказывали им соболезнования: «Ах! Какая утрата! Мы скорбим вместе с вами…»
Мужчину звали Сэмеллюс Фаггис, он приходился покойному князю сыном. Все пришедшие видели в нем нового хозяина имения. Но парадокс заключался в том, что по бумагам истинным наследником являлся вовсе не он, а его старший брат.
— Где Дэнеллюс? — шепотом обратился молодой князь к жене.
— Я приказала запереть его в детской.
— И что он там делает?
— Читает философские труды.
— А если серьезно?
— Играет в солдатики, конечно. Что за глупый вопрос?
Сэмеллюс тяжело вздохнул.
— Тэллиса, все-таки мне кажется, что мы поступаем неправильно, лишая Дэнеллюса возможности проститься с отцом, — сказал он. — Приведи его сюда.
— О, какая прекрасная идея! — воскликнула жена. Гости недоуменно обернулись. Тэллиса поняла, что она вдруг перестала контролировать себя и перешла с шепота на крик. «Простите», — сказала она, прикрывая ладонью рот.
Тэллиса выдержала паузу и вновь обратилась к мужу шепотом:
— Прекрасная идея выставить твоего убогого брата на всеобщее обозрение. Ты прав, будет забавно, если он выкинет свой очередной фокус и снова опозорит всех нас. Помнишь, как он однажды с криком «Но-но!» запрыгнул на спину княгине Сэлиссии Ноллис, а вслед за тем, вопя: «Смерть латрийцам!», запустил помидором в полковника Эггиса? Мило, правда? А помнишь…
— Прекрати. Он — член нашей семьи и имеет полное право попрощаться со своим отцом. Ведь отец его так любил…
— Да… Твой отец любил Дэнеллюса так, что сделал его главным наследником. Мы же обречены всю жизнь прислуживать безумцу. Впрочем, от Нэбуллюса я другого не ожидала. Он потерял последний разум на старости лет.
— Постыдилась бы! — теперь уже Сэмеллюс повысил голос. Гости вновь обернулись. По залу побежал шепот: так рождались новые слухи.
— Немедленно приведи сюда Дэнеллюса, — процедил молодой князь сквозь зубы. — Или мне самому сделать это?
— Хорошо, я приведу твоего драгоценного брата, — сказала Тэллиса, бросив на мужа взгляд, полный презрения.
Она вышла из гостиной и поднялась по лестнице на второй этаж. Крикнув слугу, Тэллиса приказала ему открыть дверь. Тот исполнил поручение госпожи, а затем, звеня ключами, удалился в комнату для прислуги. Женщина вошла в детскую. Издав глубокий вздох, она прислонилась к стене. «Боже, как же я устала!» — сказала Тэллиса, закрыв лицо руками.
— Ы-ы-ы-ы! Ли-са! Ы-ы-ы! — Дэнеллюс оторвался от своих солдатиков и уставился на нее.
— Чего тебе, идиот? — спросила Тэллиса, грустно улыбнувшись. Неужели она когда-то любила этого человека? Любила… В другой жизни, когда еще была способна любить. Теперь Дэнеллюс не был похож на того прекрасного корнета, милого юношу с фарфоровым лицом… Она успокаивала себя тем, что возлюбленный ее умер, геройски погиб на латрийской войне. Вместо него вернулся живой мертвец, безмозглое чудовище, не имеющее с ним ничего общего. Кожа желтоватая; на одном глазу — черная повязка, второй — косит; на лбу и висках — уродливые шрамы; на губах — вечная безумная улыбка. Таким был Дэнеллюс теперь.
Да. Легче было считать его мертвым. Тэллисе казалось, что и сама она умерла. Не было больше той наивной любящей девочки. Была уставшая женщина — черствая, расчетливая и холодная, как труп. Все чувства сгорели — осталась только ненависть. Она ненавидела своего мужа, его покойного отца… Ненавидела всю проклятую семью Фаггисов, частью которой по глупости стала. Но больше всех ненавидела она Дэнеллюса. Этого уродливого дурака. Он был живым напоминанием о тех временах, когда все было иначе, когда сама она была другой. Смотреть на Дэнеллюса каждый день было невозможно. От одного его вида Тэллисе становилось невыносимо горько и тошно.
Она давно хотела избавиться от него, только не знала, как... К большому сожалению Тэллисы недоумок, подобно животному, чуял яд, отказываясь от еды и питья, где была даже самая ничтожная его доля. К тому же старик оберегал сына так же рьяно, как волчица бережет волчонка. Сейчас, когда князь наконец-то умер, ей надо было срочно предпринять что-то, чтобы избавиться от идиота.
— Ли-са! С-о-три! — Дэнеллюс показал ей свое маленькое поле боя. Правой рукой он управлял юным всадником на белом коне; левой — его врагами. «Бах! Бах! Бах! Вжик! Вжик! Бах!» — всадник стремительно скакал на противника; стрелки и пушкари пытались убить его, но никак не могли попасть. Наконец отважный воин добрался до вражеского генерала и лихо зарубил мерзавца. Лишившись командующего, супостаты пустились в бегство. Битва была выиграна.
— Смерть латрийцам! — закричал Дэнеллюс, выпучив единственный глаз. Лишь эту фразу он мог произносить членораздельно.
В голове Тэллисы быстро созрел план. Коротким и ловким движением она выхватила фигурку кавалериста из руки идиота. Вначале он непонимающе смотрел на нее. Затем возмутился:
— Ты! Дай!
— Отними, недоумок! — сказала Тэллиса, выскочив за дверь. Дэнеллюс не без труда поднялся с пола и начал преследовать обидчицу. «Дай!» — кричал он, но женщина лишь смеялась. Периодически она поворачивалась к идиоту, дразня его фигуркой. Так она выманила его на лестницу, где он чуть не упал, затем — на первый этаж и наконец — в гостиную.
— Ы-ы-ы! Дай! У-у-у! — выл Дэнеллюс.
Тэллиса бросила фигурку на пол и раздавила ее ногой.
— Вот! Бери! — сказала она, указав на обломки. Дэнеллюс присел над ними и разрыдался. Взгляды всех гостей в тот момент были прикованы к нему.
— Ты! П-охая ты! — сквозь слезы закричал он, затем вскочил и отчаянно бросился на Тэллису. Она, конечно, ждала такого поворота событий, но вместе с тем не подозревала, что выходка эта может стоить ей жизни. Дэнеллюс вцепился в шею женщины. Тэллиса попыталась вырваться, но это привело лишь к тому, что оба они упали на гроб, в котором лежал князь. Гроб перевернулся, и тучное тело покойника выкатилось из него, подбив ноги двум дамам. Те с визгом рухнули на мертвеца, скрыв его под своими пышными платьями.
Трое пытались оттащить идиота от Тэллисы, но безуспешно… Спас ее доктор, присутствовавший на похоронах на случай, если кому-то вдруг станет плохо. С криком: «Посторонитесь!» он подскочил к Дэнеллису и плотно прижал к его лицу носовой платок. По всей видимости, доктор пропитал его некой снотворной жидкостью. Хватка Дэнеллюса начала слабеть, и вскоре он упал, потеряв сознание.
Тэллиса лежала на полу, жадно хватая ртом воздух. Немного придя в себя, она сказала хриплым голосом:
— Все видели? Он чуть не убил меня! Таким, как он, место в сумасшедшем доме!
Тем временем Дэнеллюс начал шевелиться. Доктор заметил это и сделал ему укол, отправив его надолго в царство безумных снов.
4
Дэнеллюс открыл свой единственный глаз. Он лежал на жесткой кровати в комнате с белым потолком. Плотный смирительный камзол сковывал все его движения, не давая пошевелиться. Поврежденным разумом своим он все-таки сумел осознать, что находится за пределами стен родного дома, в каком-то совершенно незнакомом месте.
Слева от него раздался дикий крик. Дэнеллюс вздрогнул. Из-за отсутствия глаза он не смог рассмотреть лица кричавшего. Когда же вопль послышался справа, он повернул голову и увидел на соседней кровати лысого худого человека. Тот дергался и неистово кричал; глаза его закатились, зрачков не было видно… Крик лился в уши Дэнеллюса, как мутная вода. Он наполнил его до краев и выплеснулся через глотку. Спустя несколько мгновений кричали все, кто находился в палате. Безумный хор буйнопомешанных страшной песней своей мог свести с ума кого угодно… Но для работников больницы этот невыносимый звук был таким же привычным, как стук колес для машиниста паровоза.
К смотровому окошку в сопровождении санитаров подошли два доктора. Один был молод, другой — в летах.
— Ой! Как шумно у вас тут, коллега! — сказал пожилой. — Так-то вы за больными следите?!
— Они поднимают вой по сто раз на день. Я считаю, что успокаивать их — бессмысленно.
— Да? — пожилой саркастически улыбнулся. — Может, их, по-вашему, и лечить не надо? А что? Хорошая идея! Закрою эту больницу к чертям собачьим. А их отпущу на все четыре стороны. Зачем вообще нужно это глупое определение: «душевнобольной»? Пусть ходят по городам блаженные, юродивые и одержимые. Как это было в старые времена.
Молодой растерялся, не зная, что ответить.
— Ладно. Шутки в сторону, — сказал ему наставник. — Мой вам совет: если вы действительно решили связать свою судьбу с медициной, ни в коем случае не будьте равнодушным. Тот, кто проявляет равнодушие к людям, никогда не станет хорошим врачом. Пусть у него светлая голова и умелые руки… Но равнодушие ставит крест на любом, пусть даже самом ярком таланте. Запомните это.
— Я понял вас, профессор. Сейчас прикажу санитарам принести ведра с холодной водой.
— Вы меня не поняли. Увы! — наставник уверенно зашел в палату. Он отрывисто хлопнул в ладоши. Больные замолчали, уставившись на него. Доктор громко и в то же время ласково запел старую колыбельную. Когда он закончил, абсолютно все пациенты успокоились, некоторые даже уснули.
Профессор подошел к той кровати, где лежал Дэнеллюс.
— Новенький? — спросил он ученика.
— Да. Его привезли в больницу вчера вечером. Он из благородных. Сюда его поместили родственники. Вот тут все написано, — молодой протянул наставнику лист бумаги. Тот быстро пробежался по нему глазами, произнося вслух некоторые слова и фразы: «Так… Дэнеллюс Фаггис… Корнет… В Латрии… Из виска в висок… Идиот… На похоронах отца пытался задушить супругу брата…Да… Чудеса…»
Доктор отдал бумагу ученику, затем подошел к Дэнеллюсу поближе и начал внимательно рассматривать его. Он осторожно прикоснулся к его лицу, провел пальцами по шрамам…
— Какой неожиданный «привет» из прошлого, — сказал доктор задумчиво. — Двадцать лет назад я лично прооперировал этого человека.
5
Дэррис верил в судьбу. Однажды она подбросила ему корнета с простреленной головой. Приступая к операции, он думал, что мальчика спасти не удастся, но вышло иначе. Эта операция изменила всю последующую жизнь доктора. Именно во время нее у Дэрриса случилось озарение, и он изобрел принципиально новый метод лечения черепно-мозговых травм. Используя его, он спас впоследствии немало жизней. «Бог медицины», «доктор, воскрешающий мертвых», «чудотворец» — руммская пресса не скупилась на яркие эпитеты. Латрийцы же, в свою очередь, называли его «опасным колдуном», «чернокнижником» и «некромантом»…
О дальнейшей судьбе корнета Дэррис не ведал. Он знал лишь, что мальчик наверняка на всю жизнь остался калекой. К сожалению, благодаря своему методу Дэррис мог спасти лишь тело, но не разум. Многие из тех, кому он делал операцию на мозге, так и не смогли вернуться к нормальной жизни. Он часто думал об этом… И наконец решил радикально изменить направление своей деятельности.
Все свое состояние он потратил на открытие психиатрической лечебницы. Многие тогда посчитали его чудаком. Говорили: «Что с ним случилось?», «Зачем успешный хирург пожертвовал всем ради лженауки?» Психиатрия находилась в зачаточном состоянии, и многие не признавали ее.
Со дня открытия клиники прошло несколько лет, и о докторе Дэррисе заговорили вновь. Он сумел вернуть потерянный разум многим. Ходили слухи, будто сам Государь Император обратился к нему с просьбой исцелить царевича Орриса, который, как известно, страдал припадками. Правда это или нет, никто толком не знал. Но надо отметить, что Император пожертвовал на развитие клиники солидную сумму.
Доктор Дэррис стал самым уважаемым и влиятельным медиком в стране. Теперь он мог позволить себе любые, даже самые смелые эксперименты. Сотрудничая с профессором Таннисом, он занялся «богопротивной ересью»… Именно так представители церкви окрестили проводимые им опыты. Он изучал воздействие электричества на человеческий организм.
Дэррис ездил по всей стране в поисках людей, в которых попала молния. Его интересовали и живые, и мертвые. Но больше всего желал он видеть тех, у кого после удара «божьего молота» появились необычные способности. «Электричество поможет не только излечить человеческий разум, но и усовершенствовать его!» — утверждал доктор.
К сожалению, практически все его опыты с электричеством заканчивались плачевно: были покалеченные, были погибшие. Конечно, никто не подал на доктора в суд, поскольку он выбирал подопытных из числа тех, у кого не было родственников. Однако репутация Дэрриса страдала сильно.
О Руммской психиатрической больнице ходили зловещие слухи. Люди боялись приближаться к ней и обходили стороной. Говорили, будто доктор, находясь в окружении сумасшедших, сам обезумел. Будто он бродит ночью по городу, ловит случайных прохожих и тащит их в свою лабораторию, где делает с ними ужасные вещи.
«Бог медицины» в умах людей постепенно превращался в «безумного убийцу». Дэррис прекрасно понимал это. Ему нужны были позитивные результаты. Причем — срочно! В противном случае он рисковал окончательно лишиться поддержки Императора… К тому же в любой момент в клинику могла ворваться разъяренная толпа и устроить над доктором самосуд. Дэррис боялся… Но не за свою жизнь, а за судьбу научных трудов, которые, в случае расправы, разумеется, сгорят на костре вместе с ним…
Когда он увидел Дэнеллюса, у него появилась надежда. Судьба явно посылала ему знак. Дэррис еще раз, теперь уже более внимательно, изучил карточку пациента, затем отдал ее молодому доктору и спросил:
— Тут нет ошибки?
— В каком смысле?
— Здесь сказано, что родные разрешили «применять к больному любые методы лечения».
— Да. Они подписали бумагу.
— То есть фактически позволили нам ставить над ним опыты… Интересно. И это при нашей-то репутации…
— Вероятно, они просто хотели избавиться от него. Возможно, дело в наследстве.
— Я тоже так думаю, — доктор усмехнулся. — Хотел бы я взглянуть им в глаза, когда они получат своего родственника обратно, причем в полном здравии.
— Думаете, вам удастся вылечить его?
— Да! Я в этом уверен! Просто переведите больного в палату при лаборатории. Сделайте все необходимые анализы. Нам надо серьезно подготовиться — через неделю начнем лечение.
Доктор вышел из палаты воодушевленный. Будто мальчишка, понесся он бегом по больничным коридорам. Санитары, которые увидели его в этот момент, переглянулись и подумали: «Сумасшедший!»
6
Сквозь круглое окно в потолке лился яркий солнечный свет. В круге света стоял длинный деревянный стол, который очень походил на те, что обычно ставят в трактирах. На столе лежал Дэнеллюс. Одежда на нем отсутствовала. Руки, ноги и голова были плотно зафиксированы кожаными ремнями. Во рту — зажат воздухоотвод.
Рядом со столом стоял громоздкий аппарат с различными рычажками и переключателями. От аппарата к подопытному тянулось множество проводов, которые заканчивались длинными иглами, входившими глубоко под кожу. Голова была выбрита наголо. На ней было что-то вроде шапочки, состоящей из проводов и электродов.
У аппарата стоял доктор Дэррис, рядом — два ассистента.
— Так. Для начала попробуем судорожный метод, — сказал доктор. — Вызовем у больного искусственный эпилептический припадок. Он должен стимулировать нервную систему. Бриггюс, крутите ручку. А вы, Саттюс, следите за состоянием подопытного. Начали!
Дэррис щелкнул рычажком. Бриггюс изо всех сил принялся крутить ручку динамо-машины. Комната наполнилась треском и чрезвычайно тонким писком. Еще один рычажок щелкнул. Писк усилился. Еще один. И…
Дэнеллюс затрясся в припадке. Дэррис дал ассистенту знак, чтобы тот остановился, затем выключил аппарат, приведя рычажки в исходное положение. Когда припадок прекратился, доктор подошел к подопытному и привел в чувство, дав ему понюхать нашатыря.
Пациент открыл глаз, посмотрел на доктора и спросил:
— Ч-то с-о мн-ой?
— В двух словах не объяснишь, — сказал Дэррис, широко улыбнувшись.
7
…О, электричество!
О, Божий дар!
С небес приходит
В мир наш грешный,
Чтобы во тьме
Невежества кромешной
Разжечь ума
Неистовый пожар!
Поэт закончил читать свою «Оду электричеству», и зал взорвался рукоплесканиями. Слово взял профессор Таннис — мужчина средних лет с зачесанными назад волосами и тонкими усиками:
— Электричество — это дар небес! — сказал он с чувством. — Овладев им в полной мере, мы совершим огромный скачок, подобный тому, что совершили наши далекие предки, обуздав огонь. Представьте себе улицы, освещенные электрическим светом, повозки на электроприводе, электрические бытовые машины, выполняющие за нас всю работу. Это не фантазии! Это наше с вами будущее! Доказано, что при помощи электричества можно запустить остановившееся сердце. Кто знает, может быть, изучив все его свойства, мы научимся воскрешать умерших! — зрители снова захлопали, а профессор продолжил — Уже сегодня электричество активно используется в медицине… Впрочем, об этом вам гораздо лучше меня расскажет доктор Дэррис.
Доктор встал со своего стула и занял место за кафедрой:
— Друзья! Человечество стоит на пороге величайшего прорыва! — начал он. — Люди, которые собрались сегодня в этом зале, понимают: за электричеством — будущее! Знайте: каждый, кто стремится запретить наши опыты — враг прогресса!
Раздались овации.
После небольшой паузы доктор заговорил снова.
— Я пришел сюда, чтобы во всеуслышание заявить о своей победе. На протяжении месяца я лечил при помощи электричества одного больного. Он получил тяжелое ранение в голову на латрийской войне. Двадцать лет он был калекой, ни на что не способным идиотом. Теперь он полностью исцелен. Не буду расписывать процесс во всех подробностях. Скажу лишь, что электричество, вероятно, пробудило «спавшие» до этого участки мозга, и они начали выполнять функции поврежденных… Но это лишь мои предположения. Точнее сказать можно будет лишь тогда, когда будут изобретены точные приборы для измерения мозговой активности. Скоро ли это будет? Не знаю. Пока ограничусь лишь догадками. Итак, пациент, как я уже говорил, здоров. Но это не главное. Результат превзошел все ожидания. Память, аналитические способности, восприятие — все стало лучше в разы. Но что вам мои слова? Убедитесь в этом лично. Дэнеллюс, ваш выход!
В зал вошел мужчина приятной наружности, одетый в красивый белый костюм; один его глаз был закрыт аккуратной повязкой.
— Здравствуйте, господа, — сказал он. — Меня зовут Дэнеллюс Фаггис. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить доктора за все, что он для меня сделал.
Тут на него посыпался шквал вопросов: «Как вы оказались в больнице?», «Больно ли, когда вас бьют током?», «Какие у вас планы на будущее?»… На все Дэнеллюс ответил откровенно.
Затем трем зрителям дали счеты, и они наперегонки с Дэнеллюсом складывали многозначные числа. Новоявленный уникум разбил противников в пух и прах. Далее он продемонстрировал свою память, заучив огромный список из предложенных ему публикой не связанных логически слов. Потом Дэнеллюс сыграл блиц-партию со знаменитым шахматистом и, ко всеобщему удивлению, выиграл…
Наверное, никогда в жизни у доктора Дэрриса не было такого довольного лица.
— Вот! Вы сами убедились в незаурядных интеллектуальных способностях Дэнеллюса, — сказал он. — Но это еще не все… Дело в том, что у него проявился дар, который можно смело назвать сверхъестественным. Он «видит» без помощи глаз, «читает» книги одним лишь прикосновением руки и способен «разговаривать» с неодушевленными предметами, считывая с них информацию. Я пока сам затрудняюсь сказать, как именно мы добились этого… Дэнеллюс, продемонстрируйте свой дар.
— Есть ли у кого-то из вас текст, который я наверняка не мог прочитать ранее? Если нет — попрошу выйти добровольца. Ему предоставят чернила и перо. Пусть напишет текст и положит его в стопку других бумаг. Я его прочитаю.
— Как это кстати, — сказал поэт. — Только что я сочинил стихотворение и очень хочу его записать где-нибудь. Иначе забуду.
— Прошу, — сказал Дэррис.
Поэт подошел к столу, записал стих и спрятал его в толстой стопке бумаг. Дэнеллюс положил на нее руку и продекламировал:
Любовь моя, тебя зову,
Но ты — глуха
К моим признаниям.
Пусть на устах твоих — молчанье,
Тобой я грежу наяву!
Зал аплодировал стоя. Решив, что часть оваций предназначается ему, поэт картинно раскланялся. Затем лицо его внезапно омрачилось… Он подбежал к стопке бумаг и начал отчаянно ее перерывать со словами: «О, как же я теперь его найду?! Сейчас все непременно забуду!» Дэнеллюс подошел к столу и, не глядя, вытащил стихотворение из стопки. Поэт посмотрел на него с благодарностью и восхищением.
Дэррис рассмеялся и сказал:
— Дамы и господа, господин Фаггис может развлекать вас до бесконечности, но, к сожалению, мы ограничены во времени. К тому же мне сказали, что сейчас на улице началась долгожданная гроза, а она, как вы знаете, обычно идет недолго. Поэтому в срочном порядке передаю слово профессору Таннису.
Профессор вскочил со своего места:
— Времени у нас действительно мало, — подтвердил он. — Через несколько минут гроза будет прямо над нами. Поэтому сразу перейду к делу без лишних предисловий. На самом деле мы специально сверились с прогнозами погоды…
— Сходили к гадалке, — пошутил Дэррис. Таннис неловко улыбнулся и продолжил:
— Мы сверились с прогнозами и назначили нашу встречу… Короче, представляю вашему вниманию мое новое изобретение.
Он сдернул покрывало с огромного агрегата.
— Ловец молний! Часть оборудования находится на крыше… Машина будет ловить электричество и помещать его в специальные сосуды, где оно будет храниться вечно. То есть не совсем вечно, но долгое время. Впрочем, начнем!
Таннис дернул рубильник, и машина заревела, зажужжала, загудела. С улицы донеслись отдаленные раскаты грома… Вот, наконец, устройство «поймало» молнию: в сосудах заплясали искорки. Таннис, довольный результатом, поклонился ликующей публике.
— Каждый, кто согласится пожертвовать определенную сумму на развитие нашего дела, получит по такой молнии в качестве сувенира, — сказал он.
Один из зрителей поднялся со своего места. Это был молодой человек с орлиным носом и острыми скулами. Он носил круглые очки. Лицо его было гладко выбрито, длинные черные волосы — собраны в хвост. Зритель громко кашлянул, привлекая к себе внимание, и сказал:
— Профессор, позвольте задать вам вопрос.
— Спрашивайте.
— Я, как и любой здравомыслящий человек, отношусь с опаской ко всем научным новинкам. Если, например, сосуд разобьется… Скажите, может ли электричество, заключенное в нем, убить человека?
— Это исключено. Не бойтесь! Сосуды крепкие: если не играть ими в мяч, не разобьются. К тому же в каждом из них — не целая молния, а лишь маленькая ее часть, которая не может убить человека...
Когда презентация закончилась и народ начал потихоньку расходиться, Таннис подошел к Дэнеллису, протянул ему сосудик на цепочке и сказал:
— Признаюсь честно, вы меня поразили! Примите от меня этот скромный подарок. Я специально сделал его в виде кулона. Носите молнию на шее, как символ дара, который вы получили благодаря электричеству!
— Спасибо! — сказал Дэнеллюс. — Приму ваш подарок с радостью.
— Если хотите, могу объяснить, как устроен сосуд. Вообще-то это — тайна, но вам я открою ее. В виде исключения, конечно… И при условии, что вы поклянетесь молчать.
— Мне уже и так все известно. Видите ли, я прикоснулся к сосуду, и мне стало ясно его устройство.
— В самом деле? — спросил профессор с улыбкой. Он не поверил Дэнеллюсу. — Давайте же, расскажите мне, как устроено мое изобретение. Только — на ухо, чтобы никто не услышал.
Дэнеллюс рассказал… Слова, которые он прошептал на ухо профессору, были подобны ушату холодной воды: они смыли улыбку с лица Танниса, заставили его вздрогнуть.
— Все-таки у вас опасный дар! — сказал он Дэнеллюсу. — Не вздумайте обнаружить его в обществе аптекарей, парфюмеров или поваров. Убьют!
— Или же купят мои услуги за большие деньги…
— Тоже — вариант. Но в итоге — все равно убьют.
8
«Его надо убить… Причем — срочно», — думала Тэллиса, изучая вечернюю газету. Женщина была мрачнее тучи. Ведь в газете во всех подробностях описывался вечер, устроенный «пионерами электричества». Большая часть статьи была посвящена чудесному исцелению Дэнеллюса и его необыкновенным способностям.
В кафе, где она сидела, вошел плотный мужчина с черной густой бородой. Это был стряпчий, который являлся ее доверенным лицом. Будучи человеком абсолютно беспринципным, он оказывал Тэллисе помощь в любых делах. При том, что многие из этих дел выходили за рамки морали и действующего законодательства. Стряпчий поклонился ей и сел рядом.
— Финнюс, вы видели это? — поинтересовалась Тэллиса.
— Да, госпожа, видел.
— И что вы об этом думаете?
— Не знаю… Это — невероятно!
— Скажите, может ли Дэнеллюс Фаггис в данной ситуации предъявить права на наследство…
— Теоретически может.
— И предъявит! Ведь он — не дурак… Теперь — не дурак.
— Ну что ж. Значит, надо лишить его прав. Вместе с жизнью, разумеется.
— И вы знаете тех, кто может все исполнить? — Спросила Тэллиса шепотом.
— Да. Есть надежные люди…
— Неужели они решатся проникнуть в лабораторию безумного ученого, вокруг которого ходит столько зловещих легенд?
— Уж поверьте, госпожа, ради денег они решатся на все.
9
… «Если, например, сосуд разобьется… Скажите, может ли электричество, заключенное в нем, убить человека?» …
Праздные зеваки, сидевшие на презентации, и подумать не могли, что рядом с ними находится один из самых опасных преступников Румма. Остроскулого молодого человека в круглых очках звали Круциллюс Карддис. В преступном мире он был больше известен под прозвищем Умник Круц.
Круциллюс был студентом математического факультета Руммского Императорского университета. Днем он сидел на парах и прилежно учился. Ночью же Умник Круц срывал с себя маску зубрилы-отличника и проворачивал дела, о которых граждане непременно узнавали со страниц газет, из заметок под заголовками: «Жестокое убийство!», «Дерзкое ограбление!», «Ужасный взрыв!»…
Умник был и вправду невероятно сообразителен и расчетлив. Умея оказывать влияние на людей, он сколотил банду из отпетых головорезов. Невероятно, но бандиты преданно служили студенту, выполняя все его приказания. Он же распоряжался ими так, как будто передвигал фигуры по шахматной доске. Нападал, защищался, жертвовал… Одним словом — играл.
Еще одной важной особенностью Круциллюса была его страсть к новым технологиям. Этого молодого человека часто можно было увидеть на всевозможных конференциях, презентациях и выставках. Умник ездил по стране, посещая известных ученых и покупая у них различные технические новинки. Сам он, конечно, тоже был изобретателем. Правда, изобретал в основном оружие… Так или иначе, банда Умника Круца была оснащена лучше полиции и армии, а потому всегда давала фору последним.
Предпочитая делать работу чужими руками, Умник вечно выходил сухим из воды. Правда, иногда дела были настолько важными и сложными, что Круциллюс брал их под свой непосредственный контроль и участвовал в них лично. Заказ Тэллисы Фаггис оказался именно таким…
Взяв двух лучших своих головорезов, Круциллюс пробрался вместе с ними в лабораторию Дэрриса. Преступники несколько часов просидели в полной темноте, поджидая доктора и его знаменитого пациента…
Когда, ничего не подозревавший Дэррис вошел в комнату — на него тут же набросились, больно ударили в поддых, затем крепко связали по рукам и ногам.
— Кто вы?! Что вы себе позволяете?! — начал кричать он — Как только о вашем вторжении станет известно — вся императорская гвардия будет тут! Я не шучу!
— Да, я знаю, что вы не шутите, — спокойно ответил Умник. Он подошел к доктору и, заткнув ему рот кляпом, продолжил:
— А теперь, если вам дорога ваша жизнь, расслабьтесь и не дергайтесь, будьте так любезны. Я трепетно отношусь к людям большого ума, и мне уж никак не хочется убивать гения…
10
Дэнеллюса готовили к выписке, оформляя все необходимые бумаги. Формально он все еще был пациентом клиники, но уже мог свободно покидать ее для прогулок. Вечерний город нравился ему больше всего. В свете газовых фонарей Великий Румм выглядел загадочно и всегда будоражил живое воображение.
Вернувшись в клинику после очередной прогулки, Дэнеллюс сразу почувствовал: что-то не так. Он решил «прислушаться» к стенам, и стены «рассказали» ему о незваных гостях…
«Так… «Гостей» — трое. Они связали доктора, и теперь прячутся в лаборатории. Возможно, их главная цель — я», — подумал Дэнеллюс. — «После презентации газетчики не перестают писать обо мне и моих способностях... Ясно одно: кто-то очень хочет заполучить меня. Скорее всего — живым. Хотя… Это — не факт…»
Дэнеллюс задался вопросом: «У кого есть причины убить меня?» Ответ был один и, увы, неутешительный… «Неужели мои родственники оказались такими алчными?!» — подумал он. — «Сначала, если верить доктору, они упрятали меня в сумасшедший дом. Теперь же, когда узнали, что я здоров, подослали убийц. И все ради наследства?! Не может быть такого!» Дэнеллюс изо всех сил пытался прогнать эту мысль, но факт оставался фактом.
Он, конечно, мог бы убежать… Но как ему оставить Дэрриса в опасности? Дэнеллюс решил действовать. Он прекрасно понимал: «гостей» необходимо убить. Причем всех до единого! В данной ситуации милосердие может стоить жизни…
По пути в лабораторию Дэнеллюс заскочил в небольшую комнатушку — подсобку с химреактивами. Комната, конечно, была заперта, но булавка отлично заменила ключ. Теперь в руке у него была небольшая колбочка…
Дэнеллюс даже не задумывался над тем, что это за вещество. Просто — знал: когда оно соединится с одним из тех, что на лабораторном столе, — будет бурная реакция с выделением большого количества дыма. «Так…» — подумал он. — «Для начала — в самый раз!»
Решительно подойдя к дверям лаборатории, Дэнеллюс громко сказал:
— Эй, душегубы! Я знаю, что вы там. Отпустите доктора, и я оставлю вас в живых. Обещаю. — Этой репликой Дэнеллюс собирался лишить врагов уверенности, сделать так, чтобы они начали волноваться. Страх может быть не только злейшим врагом, но и верным союзником.
Умник Круц улыбнулся. Его догадка подтвердилась: прятаться от Дэнеллюса — бессмысленно. Он достал странного вида пистолет и принялся быстро сжимать-разжимать рукоятку, которая была сделана в виде механического кистевого эспандера…
— Доктор твой нам не нужен, — сказал Круциллюс. — Но, если ты не покажешься, убьем его. Не сомневайся!
— Ладно, ваша взяла. Я вхожу, — ответил ему Дэнеллюс.
Умник Круц коротким жестом дал знак своим подручным: «Займите позиции». Бандит с ножом стал прямо у двери, другой, с двумя револьверами, — занял место в дальнем углу комнаты.
Естественно Дэнеллюс отчетливо «видел» убийц… Он уже мысленно зачеркнул врага у двери. Тот бы обречен. «Удар вправо. Прикрыться. Бросить. Развязать доктора. Бежать…» — мгновенно сформировался у него в голове план дальнейших действий.
Дэнеллюс заскочил в лабораторию и сразу же нанес сильный удар вправо. Он пришелся точно в висок бандита с ножом. Тело врага обмякло. Дэнеллюс тут же прикрылся им, как щитом. Убийцы начали стрелять. Бах! Бах! Бах! …Все пули ушли в их товарища, так и не поразив главной цели.
Свободной рукой Дэнеллюс размахнулся и бросил колбу. Комната заполнилась едким дымом… Оттолкнув мертвое тело в сторону, он сделал кувырок, перекатившись туда, где лежал связанный доктор. Легко распутав узел, он подхватил Дэрриса и выскочил вместе с ним из лаборатории.
— Бегите! — сказал он доктору.
— А как же вы? — спросил Дэррис.
— Я о себе позабочусь… Зовите полицию!
Дэррис кивнул в знак согласия и побежал прочь.
Тем временем из дверей лаборатории выскочил убийца с двумя револьверами. Он громко кашлял и жмурился. Вообще его можно было бы легко обезвредить, если бы он не палил без разбора… Спасаясь от шальных пуль, Дэнеллюс побежал к черному ходу.
Вдруг раздался громкий взрыв. Дэнеллюс обернулся на мгновение и увидел, как из лаборатории вырываются языки пламени. «Что это было? Неужели реакция оказалась еще более бурной, чем я предполагал?» — удивился Дэнеллюс… Но размышлять над случившимся не было времени. Противник с двумя револьверами, похоже, немного оклемался и теперь преследовал Дэнеллюса.
Выбив дверь ногой, Дэнеллюс выбежал на деревянную лестницу, которая вела вниз, прямо на улицу. «Прислушавшись», он узнал, что на одной из ступенек прогнила доска. «Из-за дыма враг все еще плохо видит», — подумал Дэнеллюс. — «Плохое зрение плюс отсутствие ступеньки ровняется смерть!» Спускаясь, он с силой ударил ногой по гнилой доске. Обломки полетели вниз…
Спрятавшись под лестницей, Дэнеллюс взял в руки кусок доски, приготовившись в любой момент нанести удар. В это же время он напрягся, силясь «увидеть» главаря, но так и не смог сделать этого. «Наверное, он погиб во время взрыва», — заключил Дэнеллюс, мысленно поставив еще один крест...
Послышался кашель и скрип. Убийца с двумя револьверами начал спуск по лестнице. Импровизированная ловушка сработала: нога не нашла ступеньки, и бандит, потеряв равновесие, кубарем скатился вниз. Дэнеллюс воспользовался этим: он ударил врага по затылку, переломив ему основание черепа…
Теперь можно было вздохнуть с облегчением. «Вот и все! Все убийцы мер…» — он не успел закончить свою мысль. Раздался сильный хлопок, и руку его пронзила острая боль. Тело свело судорогой: так бывает при ударе током. Дэнеллюс не удержался и упал на колени. На верхней площадке деревянной лестницы стоял Умник Круц, нацелив на жертву тот самый пистолет с рукояткой-эспандером. На лбу его были защитные очки, на шее — респиратор.
— Сюрприз, недоумок! — сказал он Дэнеллюсу. — Я устроил небольшой фейерверк: взорвал бомбу, начиненную зингарской пылью, которая, по поверью, защищает от колдунов. Пыль эта действительно создает помехи, мешая человеку с такими способностями, как у тебя, «видеть»… Один выстрел и ты — труп. Но я, по правде сказать, совсем не хочу тебя убивать. Ты — уникальное достижение современной науки, а я люблю научные новинки и собираю их. Кстати, как тебе мой пистолет с электрическими пулями? Что чувствуешь?
— Рука отнялась… — ответил Дэнеллюс.
— Вообще-то ты должен был потерять сознание… Эту игрушку я купил у доктора Форттиса, живущего на севере. По сравнению с тем, что творит он, опыты местных «пионеров электричества» — детские забавы…
Пока Умник говорил, Дэнеллюс думал: «Враг страдает тщеславием. Это мне — на руку. Он болтает, а я постепенно прихожу в себя»
— …Так вот, — продолжил Круциллюс, — Я не хочу убивать тебя. Плевать на сделку! Живой ты стоишь гораздо больше... Предлагаю тебе: работай на меня. Сейчас я спущусь, и мы обсудим все в подробностях. Э-э-э… Эй! Ты куда?! Стоять!
Дэнеллюс вскочил и побежал со всех ног. Он несся вниз по улице, к забору морского порта. Во время прогулок по окрестностям он давно заметил дыру в ограждении и теперь намеривался ей воспользоваться. «На территории порта можно спрятаться», — думал он. Позади громыхало. Это Умник Круц гнался за ним, пытаясь подстрелить. Но Дэнеллюс бежал, используя шаг-маятник, и пули пролетали мимо.
Нырнув в дыру и скрывшись за ограждением, Дэнеллюс на несколько секунд остановился, думая о том, что же ему делать дальше: «Подстеречь убийцу тут и попытаться отобрать оружие? Нет! Слишком рискованно. Противник — не дурак…» Вдруг его озарило: «К причалу!» «Прислушавшись», он понял, что его спасение — там. Дэнеллюс побежал… Будто, подтверждая правильность принятого решения, за его спиной раздался взрыв: это Умник Круц бросил бомбочку на случай, если жертва прячется за забором.
Когда Дэнеллюс коснулся ногой досок причала, он точно знал, что ему делать дальше: «Прячусь. Жду. Бросаю…» Все было просто до безумия. Для победы было нужно лишь немного везения... Дэнеллюс расстегнул рубашку, снял с шеи кулончик с молнией и сунул его в карман. Затем спрятался за ящиками и стал ждать. Он все рассчитал: убийца сможет увидеть его лишь, оказавшись в нужном месте.
Умник уже потерял было жертву из виду… Но тут он заметил на причале синеватый свет, который вспыхнул и тут же погас. «Кулон!» — пришла ему в голову мысль. — «Я своими глазами видел, как Таннис подарил ему кулон на презентации! А сейчас безделушка выскочила у него из-под одежды, и выдала его… Он на причале!»
Круциллюс ступил на причал, и чуть не поскользнулся на скользкой грязи, что была под ногами. «Что за дрянь!» — подумал он раздраженно. Портить новые ботинки крайне не хотелось…
— Эй! Выходи! Ты же не можешь тут прятаться вечно! Я тебя все равно найду! — крикнул он.
Электрический свет вспыхнул снова. Дэнеллюс уверенно вышел из-за ящиков, достав из кармана кулон. Умник Круц удивленно посмотрел на него и спросил:
— Ты что, собрался убить меня этим?
— Да, — ответил Дэнеллюс.
— Шутник ты… Я был на презентации и знаю, что этим нельзя убить человека. Итак, в последний раз спрашиваю… Присоединишься ко мне, или предпочтешь умереть?
— Если бы ты знал то, о чем мне «поведал» причал, — не был бы так самоуверен…
— И о чем же он тебе «поведал»?
— Ты действительно хочешь знать? Так слушай! Причал мне «рассказал» о том, что сегодня днем тут стояло торговое судно. Грузчики случайно продырявили огромную бочку с маслом. Дыра была так велика, что масло вытекло полностью. Кстати, его до сих пор не убрали…
— И что ты этим хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что скользкая грязь под твоими ногами — это масло, а в руке у меня — твоя смерть!
Дэнеллюс с силой бросил кулон под ноги Умнику. Стекло треснуло, и масло от электрической искры загорелось. Умник выстрелил в Дэнеллиса, но промазал. Увидев, что брюки его горят, он попытался выбраться из огня, но, поскользнувшись, упал в него и загорелся весь. Он снова поднялся и с диким воплем начал носится по причалу до тех пор, пока, упав с него, не исчез в темной воде.
Позже полицейские, прибывшие на место происшествия, пытались найти тело Умника, но у них ничего не вышло…
11
Шел последний месяц весны, когда Дэнеллюса, наконец, выписали из больницы. Доктор уговаривал его остаться в качестве ассистента, но он отказался, заявив:
— Я слишком многое упустил за эти двадцать лет, и многое должен наверстать. Возможно, я вернусь сюда, чтобы помочь вам в ваших исследованиях, но это будет нескоро…
Доктор, конечно, не был рад такому повороту, но все-таки отнесся к решению Дэнеллюса с пониманием…
— Куда же ты отправишься? — спросил его Деррис. Общаясь с ним, он уже не придерживался обычной вежливой манеры. Слишком много они пережили вместе для того, чтобы быть на «вы»…
— Сначала поеду в свое поместье. Надо навестить брата и его жену… — ответил Дэнеллюс — Потом отправляюсь на север. Говорят, что где-то там живет ученый, который сшил из фрагментов мертвых тел идеального человека и оживил его при помощи молнии. Возможно, он поможет мне восстановить второй глаз…
— Зачем? Ты ведь можешь обходиться без глаз вовсе.
— Увы, доктор, но одноглазые не нравятся женщинам, — сказал Дэнеллюс, улыбнувшись. — А, если честно, я, наверное, просто хочу навеки распрощаться с тем жалким обликом, в котором провел двадцать лет. Начать все с нуля. Понимаете? К тому же в жизни нужно всегда ставить перед собой цели… А чем новый глаз — не цель?!
— Удачи тебе, — сказал Дэррис. Они обнялись на прощанье. Доктору очень хотелось обнять Дэнеллюса покрепче, но он боялся потревожить рану, которая все еще не зажила…
Покинув больницу, Дэнеллюс Фаггис, взял повозку и поехал в свое родовое имение. Небо на юге чернело. «Быть хорошему ливню», — подумал он.
Дэнеллюс подъехал к дому, вышел из повозки и подошел к двери. Позвонил в колокольчик — тишина. Второй раз, третий — нет ответа. Принялся стучать. Никто не открыл. Тогда он заметил, что на втором этаже открыто окно. «Эх!» — сказал он лихо, затем потер ладони и полез… Мышцы на раненной руке ужасно болели, но Дэнеллюс, стиснув зубы, терпел. Цепляясь за выступы в стене, он быстро достиг цели.
Это была комната для женской прислуги. Сидевшие там служанки с криком кинулись врассыпную. Дэнеллюс уселся, свесив ноги с подоконника, и грозно посмотрел на женщин единственным глазом.
— Та-а-ак… — сказал он. — Почему мне никто не открыл? Где это видано, чтобы барин в собственный дом через окно лазил?!
Служанки ничего не ответили. Они лишь дрожали, прижавшись в стене.
— Что? Напугал я вас? — спросил Дэнеллис ласково — Полно вам. Не дрожите…
— Мы не виноваты, — сказала одна из служанок. — Это барыня велели вам дверей не открывать.
— Где хозяева?
— В столовой — чаи пьют.
Денеллюс вышел из комнаты, быстрым шагом пронесся по коридору и ворвался в столовую. За столом сидели Сэмеллюс и Тэллиса. Перед ними стояли две чашки чая. Брат с женой были бледны и смотрели мимо явившегося против их воли родственника.
— Тебе лучше уйти, — сказал ему брат сухо.
— Чего ты от нас хочешь? — выдавила наконец из себя Тэллиса.
— Чего я хочу? — спросил Дэнеллюс, удивленно подняв брови — Чая попить, брата обнять! Что с вами, в конце концов? — он подскочил к столу и, вопреки всяким приличиям, отхлебнул чая из чашки брата…
«Свинцовый сахар!» — название яда кольнуло мозг острой иглой. За окном ударил гром. Дэнеллюсу вдруг все стало понятно. Он выронил чашку. Затем схватил Тэллису за руку и, игнорируя протесты брата, вывел в другую комнату. Он с силой захлопнул дверь и всем весом налег на нее, пресекая попытки Сэмеллюса зайти.
Притянув Тэллису к себе, он сказал, глядя ей в глаза:
— Ты отравила отца, упрятала меня в сумасшедший дом, наняла убийц, чтобы избавиться от меня. Теперь — потихоньку травишь его! Я мог бы хоть сейчас отдать тебя в руки правосудия. На эшафот! Но я не буду делать этого по одной простой причине: Сэмеллюс любит тебя. Я почувствовал это. Теперь я многое чувствую. Например, я знаю, что ты тоже можешь любить. Мой тебе совет: перестань брать те травяные смеси у ведьмы и роди, наконец, брату ребенка. А лучше — двоих. Я теперь не буду жить тут. Не пустовать же детской. А если узнаю, что брат скончался по твоей вине, погублю! Поняла?!
Теллиса кивнула.
— Вот и хорошо! — Дэнеллюс отпустил ее и открыл дверь в комнату. Без слов он обнял брата. Тот тихо сказал ему: «Прости»… Быстрым шагом Дэнеллюс спустился по лестнице вниз. Не желая мокнуть под дождем, он забрал старый отцовский зонт, что висел на вешалке, — единственную вещь, на которую он предъявил права…
Он вышел за порог, открыл зонт и скрылся за плотной стеной дождя. В городе шла весенняя гроза; с неба вместе с водой, треща и грохоча, лилось электричество.