Стеклянная оболочка
Созвездие Кентавра. Жёлтый карлик спектрального класса G2V. Планета Терция. Беспилотный зонд погасил скорость и начал патрулирование, передавая видеосигнал на базу. Планета считалась перспективной для освоения — операторы, не отрываясь, следили за происходящим на мониторах, переговаривались вполголоса:
— Параметры атмосферы — норма, ядовитых примесей не обнаружено.
— Воздух просто сказочный! А вот и водичка: купайся — не хочу. Мне здесь нравится!
— Может, двинем вниз?
— Датчики биомассы зашкаливает. Кто там расплодился? Дай-ка увеличение…
— Оу! Ты тоже их видишь?!
— Они… такие же, как мы! Почти один в один, только конечности какие-то странные, будто недоразвитые! Это не глюк?
— Коллективных глюков не бывает. Это контакт! Летим туда, немедленно!
— Подожди, там ещё что-то движется. Огромное. Оставляет дымовой след. Что на газоанализаторе?
— Какая-то синтетическая дрянь… Ауксин?! В такой концентрации… они сейчас погибнут!
— Уже.
— Вызывай центр. Контакт третьей степени, оранжевый код.
***
— Рота, подъём!
Голос сержанта — как гвоздь в голову. На дневального ему наплевать. Матёрый садист не упустит возможности лично вырвать вверенные ему жертвы из самоволки сладких снов. Сержант Както. Дурацкое имя. Омерзительная харя. Идиотская служба. Прекрасное начало дня. Короткие мысли проскакали, как блохи, и вместе со мной встали в строй.
— Доброе утро, детишки!
— Так точно, сэр!
— У папочки для вас подарок. С утра побежите кросс — двойную дистанцию!
— …
— Не надо громко думать, я вас хорошо слышу. В колонну по одному! Бегом — марш, зелень болотная! Рядовой Тулип, в строй встал, а проснуться забыл? Шевели отростками, быстро, быстро!
Рядовой Тулип — это я. Две недели назад был аспирант. Сейчас — солдат. Просто и быстро. Тотальная мобилизация. Впрочем, настоящими солдатами мы станем через месяц, после молотилки: «Ускоренные курсы бойца». А пока, мы, по классификации сержанта Както: «дефективные недоделки», «аморфная биомасса» и «сено, пропущенное через корову». Откуда он знает слово «аморфный»? Думаю, ему просто нравится: ругаться незнакомыми словами.
Рота, бурча под нос всем известные, но непечатные слова, с грохотом ссыпается по лестнице в утренний холод. Главное — не споткнуться. Пробегут всей толпой и не заметят. Отстающих штрафуют жёстко и без снисхождения. Никто не хочет проигрывать.
Двойной кросс — не добавочная порция десерта. Половина из нас еле-еле доползает до финиша. Последней пятёрке — личная награда от сержанта. Почётный титул «дегенеративные тормоза» и дежурство по системе «всё включено», с мытьём полов и сортира.
Принять душ, одеться. Потом завтрак, и на занятия.
Сегодня — оружейный класс.
Инструктор Требол разливается соловьём. У него пунктик — считает, что мы не просто должны убивать врагов, а обязаны делать это правильно. Каких врагов? Почему нас мобилизовали? Кто-нибудь нам, наконец, скажет?! Для Требола таких вопросов не существует. Знай, гнёт своё:
— Рукопашный бой и холодная сталь — штучки полезные. Но. От них можно уклониться, укрыться за бронёй или вовсе не почувствовать, если ты — Годзилла ростом с дом! Однако, всё живое боится огня. Поэтому мы вам дадим огненную дубину, которая не знает преград и комплекса неполноценности!
Инструктор достаёт из стойки устрашающего вида бандуру: длинная труба ствола, дисковый магазин, увесистый приклад. Кладёт на стол перед собой и продолжает лекцию:
— Ваше основное оружие: полуавтоматический ампульный огнемёт Гортена, также известный, как «Бешеный огурец». Штатный боеприпас: 40-мм ампула со сплошной стеклянной оболочкой в пластиковом поддоне, метаемая сжатым воздухом. Дальность прямого выстрела — девяносто пять метров. Скорострельность — шестьдесят выстрелов в минуту. Ёмкость магазина — десять патронов. Генератор давления — в прикладе, ресурс: двести выстрелов, потом к технику, на перезарядку. Содержимое ампулы: горючая жидкость с низкой температурой кипения, воспламеняющаяся на открытом воздухе. Когда стекло лопается, враг наслаждается видом огненного шара, радиусом в полметра, пока не сгорит. Что неясно?
Вскидываю ладонь:
— Рядовой Тулип, сэр. Это оружие громоздкое и неудобное на вид. Почему выбрали именно его?
— Хороший вопрос, рядовой. — Требол криво улыбается. — Да, штуковина неуклюжа и, бывает, малоэффективна. Но, — инструктор начинает загибать пальцы, перепачканные оружейной смазкой, — во-первых: вы все прекрасно знаете, что на планете заканчиваются полезные ископаемые — где взять никель, хром, марганец и прочее? Во-вторых: кто будет крутить станки, вытачивая стволы, когда нас пугают энергетическим кризисом и лампочки горят вполнакала? В-третьих, по той же причине: как заряжать батареи лазеров, мазеров, бластеров и остальной дребедени? В-четвёртых: откуда возьмутся боеприпасы, когда арсенал истощится? И, в-пятых, — он сжал кулак и потряс им перед моим носом, — кто научит вас, косоруких гражданских, выбивать десятку за месяц учебки? Так что это, — он любовно погладил приклад огнемёта, — девушка вашей мечты: дешёвый пластик и алюминий, сжатый воздух и стекло, нет горючего в ампуле — заряжай горохом (рота захихикала), и даже косорукий стрелок из вчерашних студентов попадёт с пятидесяти шагов в ростовую мишень. Ещё вопросы?
Белобрысый парень поднимает руку:
— Рядовой Астер, сэр. Если рядом с врагом будет стоять мой товарищ, что мне делать? Он же пострадает от огня!
Инструктор подходит к парню вплотную, смотрит тяжело и недобро:
— Запомни, … гуманист. На войне, на любой войне: увидел врага — стреляй. Рефлексии и муки совести — потом, если выживешь. − Он молчит. Направляется к выходу, на ходу бросает:
− Лирическая часть закончена. Пошли в тир, покажу «огурец» в действии, потом попробуете сами.
Отстрелялись к обеду. У меня вышло неплохо. Впрочем, с таким оружием это, действительно, не имеет значения.
Все перемещения по базе — строем. Бежим трусцой. Направляемся в столовую, на ходу выкрикивая речёвки. Сержант говорит: для сплочения команды и поднятия боевого духа. Глупость редкостная. Запевалой сегодня Флидер:
Девки в нашем цветнике –
Все танцуют налегке.
Вопим, как хор дурных котов, повторяя каждую строчку:
Рок-н-ролл вокруг стола –
В чём их мама родила.
Посоветовать ему к психиатру сходить, что ли?
Покрути своей кормой –
Крошка, я хочу с тобой.
Боевой дух… поднимается. Точно.
Прекрасное время — полчаса после обеда. Никуда не дёргаемся, никто на нас не орёт. Расслабленно валяемся в тенёчке, кто-то дремлет, кто-то негромко переговаривается. Я с разбега плюхаюсь на густой травяной ворс, мягкий, как диванные подушки. Рядом Астер — рассеянно улыбается, поглаживая и перебирая травинки.
— Нравится?
— Ещё как! У моих родителей была такая, на лужайке, за домом. Можно сказать — рос вместе с ней.
— Тебя, наверное, стригли не так часто, как её.
— Да уж, не то что теперь, — Астер машинально проводит рукой по короткому ёжику, — слушай, Тулип, а кем ты был до того, как сменил причёску?
— Аспирант на кафедре нейрофизиологии.
— В каком университете? Жардин или Гемюс?
— Гемюс.
— У старика фон Клее?!
— Мой научный руководитель. А ты откуда знаешь?
— Ха! Знаю ли я, — Астер уставился на меня, как девица на рок-звезду, — да у нас в Жардине, во время последней сессии, только и говорили о том, как к вам пробраться. Вы же изобрели мозговые ускорители!
— Вообще-то, правильно: «стимуляторы аксонных связей», или, сокращённо: САС. Газетчики переврали название и раструбили повсюду.
— Но эти штуки, правда, работают?
— Ну, в общем — да. Увеличивают скорость проведения нервных импульсов на два порядка, по сравнению с нормой.
— Ого! На студентах испытывали?
— Ты что, обалдел? In vitro, конечно. На мышах успели только две серии тестов провести.
— И как?
— Неплохо: на стимуляторах подопытные проходили лабиринт в десять раз быстрее контрольной группы.
Астер присвистнул:
— Ничего себе! А дальше что?
— Дальше — мобилизация. Всех, кто призывного возраста, сгребли «под ружье». На кафедре осталось три с половиной профессора. Клее, с расстройства, подал в отставку.
— Здесь для тебя работы не будет. Если верить нашему сержанту, в армии думать вредно.
— Точно. А ты где учился в Жардине?
— Прикладная математика: программы и компьютерное «железо», спец на все руки, — Астер подмигнул, — ещё немного лингвист, но это так, больше для души.
— Тяжело, наверное, без любимых игрушек?
— Уже во сне их вижу… с девчонками вперемежку.
— Я тут краем уха слышал: у Както терминал сдох. Может, пустит тебя поиграться, в смысле: починить.
— Здорово, — Астер хихикнул, — давай ещё тебе мышек наловим, и этот мир станет богаче, ровно на две счастливые морды.
Сержанту наш смех — как осиное гнездо за пазуху, взвивается мгновенно:
— Хватит валяться, тюлени пережравшие, тут вам не пляж. Рота, в шеренгу становись! Смирно!
Мысленно расчленяя мучителя на субатомные элементы, замираем, предчувствуя недоброе. И точно, он командует:
— Прошло время обеда, наступило время любви, неистовой и горячей! Предмет любви: полоса препятствий. Любить будете по очереди, парами и группами, до вечера. Чемпионы получат увольнительную в город. Проигравших закопаем там, где свалятся. Вопросы есть? Напра-во! На полигон, бегом — марш!
Рози снится мне всю ночь,
Я смогу себе помочь.
Ещё один куплет, и я ему врежу!
Густой слой грязи и лужи на дне траншеи. Барьеры высотой в два роста. Брусья, заботливо намазанные солидолом. Нагромождение бетонных глыб с точащими кусками арматуры. Ямы, заполненные горящей нефтью. Лестницы из обрывков ржавых цепей и колючей проволоки. Полоса препятствий имени сержанта Както. Мы гробимся на ней третий час. Пот перемешивается с сажей, глиной и ржавчиной. Дивная боевая раскраска, отличный камуфляж. Кровоточащие царапины уже не в счёт. Четверо выбывших: вывих с разрывом связок, глубокие порезы, перелом и ожоги. Сержант только ухмыляется:
— Пусть лучше оторвёт руку здесь, чем голову в бою. Согласен, рядовой Тулип?
— Так точно, сэр! Солдат без головы не сможет носить каску — грубое нарушение формы одежды, сэр!
— Остришь, рядовой? А ну-ка ещё разик прошёлся на старт. Двигай псевдоподиями!
— Сэр, у меня не псевдо…
— Когда пройдёшь полосу меньше, чем за пятнадцать минут, тогда назову твои культяпки по-другому. А пока — шевели тем, что есть. Живо-живо! — гад щёлкает кнопкой секундомера.
По дороге на ужин никто не поёт.
В казарме перед отбоем — вялое брожение. Рядом со мной, спасибо сержанту за сегодняшние зверства, освободилась койка. Астер перебирается на неё. Сил осталось — только до подушки добраться. Переговариваемся нехотя, вполголоса:
— День прошёл, и фиг с ним!
— Что у нас завтра?
— Как обычно: до обеда — плац, после обеда — ад!
— Чего нас так гоняют?
— Я малость покопался в файлах Както. Ждут генеральский смотр на следующей неделе.
— Ё-моё, это ж ещё шесть дней, минимум… я сдохну!
— Строевая и стрельбы, ещё туда-сюда, но эта долбаная полоса — убийство в чистом виде.
— Как там ребята, не слыхал?
— Двоих отправили в окружной госпиталь, здесь не починят.
— Не повезло. Вместо танцулек в увольнении — гипс и обожжённая шкура.
— Ловко сержант придумал. Кнут и пряник творят чудеса: парней наизнанку выворачивает, а всё равно: лезут на этот чёртов аттракцион, как муравьи на сахар. — Астер хмыкнул. — Кстати, Тулип, ты, когда своих мышек в лаборатории мучил, что им для приманки в лабиринт подкладывал?
— …
— Эй, приятель, спишь, что ли?
— Тихо, есть мыслишка одна. Не спугни. Завтра поговорим. Оставайся со мной полы драить в спортзале.
— Договорились.
— Тогда отбой.
Восемь часов тишины, нарушаемой лишь храпом, сонным бормотанием, звоном вёдер и хлюпаньем мокрой тряпки: трудится дежурная смена.
— Ну, что ты задумал? — Астер нетерпеливо теребит меня за рукав: занятия по рукопашному бою закончились, рота утопала в столовую, и мы остались одни в гулком зале. — Только не говори о повышении интеллекта Както. Не поверю в твою доброту, да и повышать там нечего!
Согласно хмыкаю:
— Нет, конечно. Я подумал вот о чём: аксонные связи обеспечивают не только высшую нервную деятельность. На них ещё завязаны штучки попроще: рефлексы, координация движений, глазомер и скорость реакции.
— Ну и что?
— А то, что мои мышки так лихо проходили лабиринт не только потому, что стали лучше соображать. САС заставили их быстрее реагировать на раздражители, они увереннее ориентировались в пространстве, двигались шустрее, чем прежде.
В глазах Астера зажигается огонёк понимания:
— То есть, ты хочешь сказать, что полоса препятствий…
— Конечно! Стимуляторы — ключ к выживанию в этом заповеднике садизма.
— И где ты их возьмёшь? Фон Клее вышлет посылкой?
— Меньше сарказма, больше доверия, дружище, смотри сюда, — я достаю из кармана плоскую коробочку и подбрасываю на ладони, — что скажешь на это?
— Это… то, что я думаю? О чём ты говорил? САС?! Можно посмотреть?
— САС, САС, не ори ты так… — раскрываю коробку и передаю ему.
Астер чуть ли не выхватывает её и жадно разглядывает содержимое: в ячейках лежит дюжина шариков, размером — с горошину, из армированного силикагеля. Материал почти прозрачный, с лёгкой опалесценцией. В глубине, на просвет, различима паутина проводников и тёмно-зелёные крапинки бескорпусных интегральных схем. Наружу выходят игольчатые контакты — три заострённых волоска. По-моему, внешне это больше всего похоже на заурядный набор булавок. Тем не менее, приятель теряет дар речи. Легонько встряхиваю его:
— Астер, очнись!
— Насколько можно повысить тактовую частоту, если…, — бормочет он, не отрывая взгляда от коробки.
— Совсем сбрендил? Я же говорил, это — не компьютерная приставка к мозгу. Внутри: генератор вихревого поля, центральная шина — излучатель. В области его действия повышается электрическая проводимость аксонов.
— Прости, — приятель, наконец, очухался, — я действительно, что-то… с эмоциями переборщил. У этих штуковин батарейка внутри?
— Нет, термопары, вот эти два контакта по бокам. Работают за счёт разницы температур тела и окружающей среды, генератору энергии хватает. Включение-выключение: щелчок по корпусу.
— Понятно, значит, лишний раз стучать по ним нельзя. Управление?
— Никакое. Это же лабораторный макет, да и не силён я в автоматике.
— Можно поправить, я у себя как раз ваял и программировал субмикронные чипы, не проблема. А крепятся как?
— На выводах — зубчики, как у гарпуна, видишь?
— Ну.
— Вот на них и держатся.
— В смысле?
— Загоняются в кожу и там торчат, пока «с мясом» не вырвешь.
— Блин, садюга, как будто ничего другого нельзя было придумать. Мышки не жаловались? — Астер недовольно морщится.
— Там применялась другая модель. А то что сейчас перед тобой… Как только опыты в пробирке дали первые положительные результаты, я начал проектировать и собирать эти макеты. Думал испытать на себе. Не мог дождаться, когда дадут добро перейти от мышей к чему-то посерьёзнее. Но до призыва — так и не решился. Оставлять дома или на кафедре, показалось жалко. Сам видишь, много места они не занимают. Сунул в карман, всего делов. Базовый комплект: шесть стимуляторов, второй — резервный.
— Хм, если эти штуки работают, ты — гений! Что собираешься с ними делать?
— Использую по назначению. Можешь поверить, я способен на большее, чем беготня по плацу под окрики сержанта! Мне нужен публичный демонстрационный опыт и поддержка: государственная или корпоративная. Генеральский смотр — отличная возможность. При очевидной перспективности прибора, хватит получаса переговоров с кем-нибудь из крупных шишек. Дело так закрутится, не остановишь!
— Можешь рассчитывать на меня! — Вид у Астера боевой: так и пышет энтузиазмом.
— Тогда поможешь. При установке возможно нарушение нервной проводимости.
— Парализует?!
— Да. Но это обратимо, если немедленно удалить стимуляторы. Понятно?
— Не дурак. В успехе уверен?
— Процентов на девяносто.
— Неплохо. Тем более что шансы прожить неделю на этой безумной полосе не выше, чем пятьдесят на пятьдесят. — Астер улыбается. — Знаешь, Тулип, я тоже хочу заниматься тем, что у меня получается лучше всего. Так что, если тебе не жалко второго комплекта, или, скажем, для статистики — записывай меня в соучастники!
— Когда нафаршируешь САС своей электроникой, запишу в соавторы. Благодарю за поддержку, коллега, — я подмигиваю ему и отвешиваю церемонный поклон, — для начала раздобудем спирт.
— Выпить за наш успех?
— Нет, балда, кожу протереть перед проколом.
— Санитар в медчасти — старый знакомый, на соседних горшках сидели. Отольёт пузырёк без проблем.
— И ещё вот что. Сам понимаешь, Както про эти игры знать не обязательно. Чтобы не засветиться раньше времени, давай из шкуры вон не лезть и рекордов не ставить.
— Замётано, по крайней мере, до генеральской показухи. До тех пор включаем САС только для спасения своей жизни. А через неделю — врубаем на полную, пусть знают своих героев!
— Делаем! Глядишь, из мясорубки этой выберемся, не без пользы. — Я закрываю коробку и прячу её в карман. — Кстати, герой, вот твоя швабра. Если хочешь успеть на обед, машем быстро, в темпе вальса: и раз, и два, и три!
Астер хохочет вместе со мной. Мы кружимся по залу, как два сумасшедших волчка. На мокром полу играют солнечные блики.
Над зелёным полем, замершим по команде «Смирно!», взошли золотые звёзды. Генерал-майор Руббер Плант останавливается в десяти шагах перед строем, отдаёт честь. Молодчики в первых рядах застывают статуями. Я вместе со всеми: преданно поедаю пламенным взором высокое начальство. Оркестр, сияя надраенной медью, исполняет государственный гимн. Знамёна гордо развеваются, как им и положено. «К торжественному маршу!» — звенит в динамиках. Не зря нас гоняли до седьмого пота. Чётко, как отрепетировано, ровные коробочки каре проходят перед трибуной. Чеканим шаг, вбивая в асфальт подошвы. Буц-буц, буц-буц — на два счёта, пока не ушлёпали на приличное расстояние, даже музыка с плаца еле доносится.
— Теперь переодеться в боевое, и на полигон. Покажете генералу, как горят ваши тушки, придавленные грудой кирпичей. В казарму, бегом — марш! — радостно орёт сержант.
— Похоже, сегодня у Както праздник, сияет как именинник, — пыхтит на бегу Астер.
— Если всё сделаем как надо, тоже порадуемся, главное — не проморгать и встать в одну пару, — бурчу в ответ я.
— И по башке пощёлкать не забудь!
— Смейся, смейся…
Для показательных учений полосу препятствий подновили: стало меньше ржавчины и похабных надписей. Закопчённые стены и барьеры побелили, теперь они похожи не на обгорелые руины, а на кусочки рафинада. Как будто бы ребёнок, играя, вытащил их из сахарницы и сложил угловатые домики. Потом плеснул в середину солярки и поджёг. Интересно, сержант Както в детстве был таким же уродом, как сейчас? И во что любил играть, в солдатиков?
— Тулип, ты чего замечтался, мы следующие, — Астер толкает меня в бок.
— Всё нормально. Пошли на исходную.
Проверить оружие. Порядок. Чуть ослабить ремень каски и, уже привычным движением, нащупать под ней горошины стимуляторов. Включить. Снова затянуть ремень. Старт. Мы срываемся с места.
Хруст гравия. Прыгаем через ров. По наклонному рельсу — на второй этаж. Оскал битого стекла. Качнулись, зацепились за стену. Есть. Плиты пола раскрошены. Сетка арматуры над дымными языками пламени. Быстрее, пока не поджарились. Проволока растяжки в дверном проёме: не задели, перескочили. Шахта — соскользнули по ржавому шесту. Кувырком в соседний зал. Теперь — наоборот: вверх по такой же железке. Чёрт, кто сюда солидола ляпнул?! Скорее на площадку. Поднимаются мишени первого рубежа. Огнемёты готовы. Шестьдесят выстрелов в минуту? Без пауз: десять мишеней — десять ампул — десять костров. По лестнице в подвал. Дальше — в открытую траншею. Грязи по колено. Выбираемся по раскисшему склону. Над землёй сетка из колючей проволоки — не пробежать. Падаем. Извиваемся под ней, как два ужа. Высокие барьеры, три штуки подряд. Залезаем в паре. Я подсаживаю Астера. Он вытягивает меня. Внизу яма с водой. Скоты, её раньше не было! Несёт керосином. Могло быть хуже. По пояс в бурой жиже — на второй огневой рубеж. Выезжают, не останавливаясь, ещё десять целей. Упреждение. Плавно потянуть спусковую скобу. Ещё. Ещё. Мишени — как факельное шествие. Выскакиваем из ямы. Бежим в лабиринте искорёженных труб. Налево-направо-вперед, налево-направо-вперёд… Ускориться по прямой. Чёткий финиш: раз, два! Остолбеневший сержант стоит с открытым ртом. Секундомер в потной ладони. Нажать на кнопку. Минута и четырнадцать секунд. По каске — хлоп, отключаем стимуляторы. Всё.
Застывший строй сломался, рассыпался. К нам подбегают. Кто-то треплет за плечо, кто-то кричит матерно и радостно, кто-то недоверчиво трёт глаза и пытается ущипнуть — сначала себя, а потом нас. Както закрывает рот, снова открывает, словно рыба, выброшенная на берег. Хрипит:
— Каскадёры хреновы! … на …, вас …! … в …! …. шапито …!
— Рады стараться, сэр!
От наблюдательного пункта к нам — звёздная метель. Генерал впереди, свита торопится за ним. Стереотрубы, бинокли, камеры наблюдения: они отлично видели эту безумную гонку.
— Становись! — орёт опомнившийся сержант.
Рота кое-как вытягивается в линию. Мы с Астером — по уши в грязи, довольные собой, украшаем середину строя. Руббер Плант подходит быстрым шагом. Отрывисто — сержанту:
— Последняя пара на полосе. Кто такие?
— Рядовой Астер, рядовой Тулип, сэр!
— Выйти из строя, орлы. — Генерал явно доволен. Сияет ярче своих погон.
Синхронно покачнувшись, делаем два шага вперёд. Замираем столбиками.
— Порадовали, нечего сказать. Образцовые бойцы. Благодарю за службу!
— Служим Родине, сэр! — рявкаем от души.
— Кем были до призыва? Спортсмены?
— Никак нет, сэр. Аспиранты университета.
— Вот как? — Генерал явно не ждал такого ответа. Поворачивается к адъютанту, вполголоса, — запросить личные дела. — Снова к нам:
— Молодцы! Отличившимся — награда! Просьбы есть?
Переглядываюсь с Астером. Тот кивает.
— Разрешите, полчаса аудиенции, сэр!
Похоже, что генералу уже давно не приходилось удивляться, по крайней мере, не так часто. Переварив наши слова, он принимает решение:
— До приёмной далеко. Я сейчас на заставу, — Плант кивает на штабную машину, — поедете со мной.
…Обратно нас подвозят прямо к казармам. Вылезаем довольные, только всё ещё грязные, как черти. Вокруг — ни души, только дежурный офицер запирает двери.
— Вы откуда, рядовые, из свинарника?
— Никак нет, сэр! С инспекции генерала Планта, сэр! — бодро рапортуем на два голоса.
— Пахал он на вас, что ли? Значит так: летите к себе, умываетесь, перепрыгиваете в парадную форму и, пулей! в клуб. Там, через пять минут, в кинозале общий сбор полка. Дорогу знаете?
Мы согласно киваем и мчимся наверх, в полном недоумении.
Запыхавшись, прибегаем на место. Я здесь раньше не был: высокие потолки, ряды кресел заполнены солдатами — не отличишь от грядок с рассадой, аж в глазах зеленеет. Вот наша рота. Удачно сидят, с самого края. Пригнувшись, прошмыгиваем на свободные места. Народу собралось: гул стоит, как в трансформаторной будке. Сбоку от полотна экрана — трибуна с парой микрофонов. К ней выходит кто-то из больших чинов: внушительная фигура в белом кителе. Шум в зале стихает. Оратор выдерживает паузу, обводя собравшихся взглядом исподлобья, затем начинает говорить, медленно и увесисто роняя слова:
— Полковник Клавел. Начальник отдела пропаганды штаба округа. Можете не вставать, мы здесь не для того, чтобы упражняться в отдаче воинских приветствий. Многие из вас, особенно это касается новобранцев, понятия не имеют, зачем их оторвали от гражданских радостей и привезли сюда. Не буду ничего объяснять. Просто покажу вам видеозаписи, сделанные нашими разведчиками в системе Кентавра. Вы всё поймёте сами. — Полковник нажимает на кнопку, в зале гаснет свет, и зажигается радужный луч проектора.
На экране появляется первая картинка. Прокатывается восхищённый вздох: планета позирует камере разведывательного зонда, словно красотка — курортному фотографу. Яркие краски миллионами оттенков переливаются между лазурью и бирюзой: небом и океаном. Мы подаёмся вперёд, стараясь оказаться поближе к волшебной стране: ощутить прохладу воды, почувствовать свежий ветер и ласку солнца на коже.
Камера замедляет полёт, пока не останавливается совсем. Изображение поверхности становится крупнее, приближается… Я удивлённо привстаю вместе с половиной зала — экран заполняют местные жители.
Похоже, что на планете процветает множество рас: с разными цветами и оттенками кожи, высокие и низкие, коренастые и худые, как проволока. Но совершенно ясно — они похожи на нас! За тридевять земель, в далёком космосе, нашлись братья и сёстры! Мы аплодируем, радостно вопим, стучим по полу и уже готовы, от избытка чувств, повскакать с мест, но замираем, словно примороженные.
Кадр меняется. Перед нами монстры. Нелепые, двуногие громадины в диковинной одежде, они возвышаются, как скалы. Но скалы подвижные, агрессивные и безжалостные. При виде того, что они творят на экране, я цепенею от ужаса. Пропускаю через себя чужую боль и страдания. Как это можно терпеть? Не знаю. Чудовища разрывают жертв и режут их на части. Дробят и измельчают в фарш. Окунают в кипяток. Подвешивают за ноги под палящим солнцем. Кидают в огонь раскалённых печей. Смерть, словно обезумевший ливень, хлещет с экрана. Апофеоз: огромное сизое облако накрывает тысячи живых существ. Мгновение спустя — все мертвы. Их тела вповалку, в несколько слоёв, валяются на огромном поле. Звука нет. Всё происходит в молчании. От этого — ещё страшнее и безнадежнее.
Не в силах выдержать этот кошмар, я складываюсь пополам, всё плывёт, сознание мутится. Тело — будто ватное, мыслей никаких. Всё равно, что умер.
Зажигается свет. Сидим оцепеневшие и растерянные, кроме тех, кто в обмороке — эти судорожно подёргиваются на полу. Откуда-то спешат санитары, пробираются по рядам, поднимают бесчувственные тела, уносят.
— В который раз вижу, никак не привыкну. — Голос Клавела звучит глухо и яростно. — Вы всё видели. Теперь у ада, — он показывает вверх, — есть новое имя: «планета Терция». Там живут твари, смысл существования которых: уничтожение жизни. Нашей жизни. Они огромны, невероятно сильны и изобретательны, сметают всё на своём пути. Страшно? Вы не знаете главного! Терция привлекла внимание разведчиков не случайно. С неё стартовали космические корабли!
Полковник снова включил проектор, и на экране мы увидели изображение гигантской ракеты. Рядом — туша чудовища в чём-то, похожем на… скафандр.
— Вы понимаете, что это значит? — Клавел снова смотрит прямо на нас. — В любой момент, к нам в гости могут явиться эти … — он ткнул в изображение инопланетного космонавта. — Дальше развивать мысль нужно? Нет! Наших ресурсов не хватает на то, чтобы ударить первыми. Мы уже давно ни с кем всерьёз не воевали. Необходимо вспоминать. Необходимо вооружаться. Каждый, кто дорожит нашим миром, должен защитить его. Любой ценой. Поэтому мы здесь. Следуйте за вашими командирами и будьте готовы к бою. Всегда!
Вместе со всеми, как в тумане, выхожу из кинозала. Вот сержант Както. Тоже ошеломлённый, он идёт, пошатываясь, с перекошенным лицом. Однако, оказавшись на свежем воздухе, тут же командует построение. Перед рыхлым подобием шеренги объявляет:
— Плохие новости. Да. Жуткие твари. Вы в унынии? Я тоже. — Его голос твердеет, — прописываю антидепрессант. — И, уже в своей обычной манере, как удар кирпича по пустому ведру: — Упор лёжа, принять! (рефлекторное движение и строй — уже горизонтально, зависает над плацем, с опорой на четыре точки). Делай — раз! (тела синхронно идут вниз и замирают, едва не касаясь асфальта). Делай — два! (теперь вверх). Делай — раз! … Команды «два» не было, крокодил ублюдочный! Держи пузо! Делай — два …
Просто чудный доктор. Настроение роты меняется с каждой секундой: парализующий страх перед чудовищами вытесняется горячей ненавистью к палачу с серебряным шевроном. Мы сопим, как стадо бегемотов, но продолжаем лечиться.
Сеанс эффективной психотерапии прерывается — к нам подскакивает взмыленный лейтенант с кожаной папкой:
— Сержант, рядовой Астер и рядовой Тулип должны немедленно явиться в штаб полка. С этого момента они поступают в распоряжение генерал-майора Планта. Вот приказ.
Както выхватывает листок из пальцев вестового. Просматривает по диагонали. Раздражённо командует:
— Астер, Тулип — встать. Из чернорабочих в яйцеголовые? Поздравляю! — Он кривится, сплёвывает. — Проваливайте отращивать задницы. Не забывайте слушать радио. Передадим вам боевой привет, крысы тыловые. Свободны. — И, уже обращаясь к остальным:
— Что глаза вылупили? Делай — раз! ...
Уходим, не оборачиваясь. За спиной только сосредоточенное пыхтение и отрывистые команды сержанта. Больше мы Както не видели.
***
— Майор Тулип (томный вздох), через десять минут, в конференц-зале, собрание руководителей отделов (пауза и стон), я буду… ждать! — Интерком щёлкает и умолкает, перестав источать страстно-тягучее контральто.
Я свёртываю настенный экран с разноцветным лабиринтом схем и чертежей, набрасываю китель, застегиваюсь на уставные три пуговицы и выхожу в коридор. Астер уже поджидает меня, сидит на подоконнике и сияет, как начищенный самовар.
— На свидание торопишься, майор? — Он спрыгивает со своего насеста. — Возьми меня с собой, может у неё есть подружка.
— Приятель, никогда не спрашивай: почему у меня на одну звёздочку больше, ладно? Причина номер сто пять: я не меняю настройки связи так, что интерком начинает мурлыкать, как моя тётя Камилла со своим шестым, если не ошибаюсь, мужем.
— Тулип, не дуйся. Я думал, тебе понравится. Честное слово. — Астер обезоруживающе улыбается, — только скажи, и я в момент всё переделаю.
— Ладно, ерунда. Пошли на сборище, а то опоздаем.
Мы быстро идём по длинному коридору. Ряды плиток на полу синхронно отражают квадраты светильников. Мелькают безликие двери без табличек, меняются только номера: машинально отслеживаю их взглядом. Альма-матер. Если не знать, ни за что не догадаешься — так здесь всё изменилось за последние два года.
С лёгкой руки генерала Планта, разработка и изготовление аксонных стимуляторов стали стержнем национального оборонного проекта. «Зелёный свет» на всех уровнях. Офицерские звёзды. Неограниченное финансирование. Любые ресурсы — только попроси. Базой стал университет Гемюс, главным образом, из-за готовых нейрофизиологических лабораторий. Оборудование — бери и пользуйся. Сотрудников, по списку, вызвали из воинских частей. На остальных кафедрах — та же история: вернули обратно химиков, физиков, технологов, электронщиков, программистов, биологов и так далее. На дверях прибавилось металла и замков. Окна, особенно те, что от пола до потолка — заделали наглухо. Вместо сквера с фонтаном, в центральном дворе — полоса препятствий, она же испытательный полигон. Вместо бассейна — стрелковый тир. Бывшие аспиранты, доценты и профессоры взяли под козырёк и работают на военных — только искры летят. Кадры разведывательной хроники смотрят все. От занятий на полосе и в тире никто не отлынивает. Чудовищ нужно остановить. Любой ценой. Днём и ночью университет гудит, как улей. Новая вывеска на фасаде: «Гемюс Милитэр».
Астер прерывает воспоминания:
− Ты двери пересчитываешь, что ли? После совещания — айда со мной, пригодишься.
− Зачем?
− Мои ребята тянут локальную сеть в подвале северного крыла. Потеряли там пять кабинетов. Нумерация какая-то странная, идут подряд: 005, 006, а потом − сразу 012. Что у вас там раньше было, не в курсе?
— Вроде, виварий биофака. Планировка везде одинаковая. Там комнаты не анфиладой, случайно? В шестой нет сквозного прохода?
— Туда не пускают! Пост поставили, камер понатыкали − ограниченный доступ, только с разрешения командования!
− Странные дела, надо будет поспрашивать у биологов.
Коридор обрывается в просторном холле. Двери конференц-зала распахнуты, мы на месте.
Устраиваемся на свободные места за круглым столом. В середине — прозрачный блок проекционного экрана. Всех собравшихся украшают булавки САС — точно коллекция бабочек под стеклом. Шепчу об этом Астеру, тот прыскает от едва сдерживаемого смеха:
— Вон смотри: махаон прилетел, сейчас начнём.
Полковника Робле, в самом деле, капустницей не назовёшь. Без пяти минут генерал, куратор всех военно-научных разработок университета, фактически — его ректор. Обласкан вниманием властей, осыпан правительственными наградами — как гора самоцветов. Мог бы превратиться в вешалку для парадного мундира, но мои игрушки не дают ему обрастать мхом. Наладил работу так, что только успевай оттаскивать готовые заказы, а они всё прибывают: оружие, средства защиты и спасения, техника, военная медицина, космос — наша контора нарасхват.
— Доклад от группы разработки САС. Майор Тулип, прошу!
Я включил экран, на нём появилась трёхмерная модель стимулятора: всё та же булавка с тремя контактами.
— Закончен проект с рабочим названием «Дубль-скин». Генератор на субмикронных чипах капитана Астера, — кивок в сторону приятеля, — в новом форм-факторе. — Изображение «булавочной головки» развернулось в полупрозрачный лист, внешние контакты исчезли. — Излучатель теперь не внедряется в кожу — это не остриё, а плёнка. Площадь стимулируемой зоны — без ограничений. Одновременно решена проблема градиента напряжённости поля: аксонная проводимость ускоряется равномерно. — На экране появилась фигура солдата, обмотанная лентой САС, как бинтом. — Основа плёнки газопроницаема. Наружное напыление: фотоактивное покрытие солнечных батарей. Конструкция эластична, устойчива к циклическим нагрузкам. Опытные образцы подготовлены.
— Есть данные полевых испытаний?
— Так точно, сэр. — Я включаю видеоролик. — Отделение спецназа в комбинезонах с плёночными САС на стандартных тестах показало результат в два раза лучший, чем контрольная группа.
— Хвалю, майор! Запускаем малую серию, сегодня же передайте документацию в отдел производства. В первую очередь, обеспечьте новой моделью персонал «Гемюс», чтобы шевелились быстрее. − Робле довольно хмыкает. − Что там дальше, индивидуальная защита? Амапола, прошу!
— Слушаюсь, сэр. — Амапола, грузный краснолицый майор (до мобилизации он заведовал кафедрой материаловедения), поднимается с места. Тыча толстым пальцем в экран, приступает к докладу:
— Завершён проект «Панцирь»: скафандр-моноблок. Матрица — силикоид, армирование — углеродное волокно. Устойчив к поражающим факторам известных типов огнестрельного и холодного оружия, может применяться в условиях экстремальных температур и вакуума. Система гравитационных подвесок позволяет перемещаться в выбранном направлении, ресурс автономной работы — до десяти часов. Управление встроенным вооружением, бортовой компьютер…
Уже не слушаю. Раскрываю блокнот, прикидываю схему стимуляторов для этого скафандра. Объём и энергообеспечение… ресурсы управления… монтировать на стадии отливки… Занятная может выйти игрушка, надо будет поймать Амаполу после совещания.
Через пару недель возвращаемся с Астером после тренировки на полосе препятствий.
− Классная шкурка получилась! − он хлопает меня по плечу, − тридцать секунд на типовом маршруте! Её бы нам два года назад.
− Дело не только в ней. Я почувствовал себя инвалидом, когда увидел, что здесь вытворяют ребята из спецназа. На старых стимуляторах!
− Ого, семена, посеянные колючкой-сержантом, принесли плоды? Тулип, не забывай, кто помогает этим ребятам быстро бегать и стрелять − мы с тобой! Мне младший братишка письмо прислал: его призвали недавно, так у ребят в казармах наши портреты над койками прилеплены. Как кинозвёзды, честное слово!
— Правда? — Я оторопел. — Охренеть можно! Надеюсь, они их не целуют перед сном?
— Не бойся, висим исключительно, как образец для обожания и подражания. Да, за полосу не переживай: я тут полюбезничал с базой данных личного состава, она теперь слушается меня, как любимая наложница. Хочешь, поправлю циферки и сделаю тебя чемпионом?
− Доиграешься ты когда-нибудь с закрытыми сетями, хакер-супермен! − Открываю свой шкафчик и начинаю разоблачаться.
− Не занудствуй, так веселее. − Астер оттягивает плёнку комбинезона и громко щёлкает ею по коже. − Просто чудо, как хороша. Закажу-ка я из неё выходной костюм — в самоволке от патрулей бегать.
Он поворачивается ко мне, удивлённо присвистывает:
— Что за цацка на шнурочке?
— Первые САС, из учебки, помнишь?
— Конечно, забудешь такое!
— Решил из одного сделать талисман, на память.
— Сувениры, сантименты…, стареешь что ли, Тулип?
− Умнею, дружище, в отличие от некоторых. Кстати, совет: когда приспичит, не забудь костюмчик снять, а то девчонкам из «Клумбы» не понравится, что ты слишком торопишься, − ныряю в душ под возмущённое фырканье приятеля.
Блаженство под теплым водопадом. Жаль, что недолгое. В клубах пара, под кафельным потолком, начинает резвиться эхо речитатива, знакомого до зубовного скрежета:
Я сейчас к тебе приду,
Приготовь свою ... .
Так и есть. Конец света. В раздевалке радостно скалится Флидер. Форма с иголочки, капитанские погоны и младший брат «Бешеного огурца» в кобуре на поясе.
− Какого чёрта ты тут делаешь, куплетист, растак твой баян? − Астер тоже услышал гнусавую речёвку и, в одном полотенце, выскочил из душевой.
− Капитан Флидер, начальник отдела связи и пропаганды «Гемюс Милитер», − нарочито громко щёлкает каблуками наш бывший запевала.
− Ни фига ж себе, снова хором орать твою похабень? А ствол зачем таскаешь?
− Время военное, − Флидер бронзовеет, как памятник, − надо быть начеку!
− Тут монстров нет, по крайней мере, раньше не водились. − Астер иронично оглядывает молодцеватого пропагандиста. − Ты где обосновался? (− Чтобы, ненароком, туда не забрести! − мысленно добавляю я)
− Третий этаж, северное крыло (− Блин, прямо над нами!). Там отличная видеостудия, и монитор во-о-т такой. − Он широко разводит руки: само радушие. − Будет полчасика, заходите, фильмец посмотрим, − он скабрезно подмигивает. − Вы сейчас куда? Если на совещание, пойдём вместе?
− Пойдём, − неохотно киваю я, − только, чур, по дороге песен не орать!
Сегодня за круглым столом — редкий гость, целый год его не было видно. Шеф биологов − майор Лотто. Он чуть ли не кричит, подпрыгивая и размахивая пробиркой:
− Уникальный вид Amanita Phalides! Успешные испытания! Этот гриб − сильнейший аллерген для терцианских монстров: при попадании его препаратов в дыхательные пути, в кровь или на слизистую — анафилактический шок, мгновенная потеря боеспособности, смерть от удушья наступает через две минуты. Споры гриба сохраняют способность к вегетации в течение года, в любых погодных условиях. Здесь, − он потряс стекляшкой, − лиофильная культура Amanita: панацея от тысяч чудовищ! Мы можем снаряжать этим порошком ампулы гранатомётов, бомбы, боевые части ракет, что угодно! Победа! − Он замолкает, возбуждённо дыша и вытирая выступивший пот.
Я встаю:
− Майор Тулип, группа САС. Как Amanita Phalides подействуют на нас с вами?
— Никак. Эти грибы и их споры для нашего биологического вида опасности не представляют.
− А для прочих обитателей Терции?
− По имеющимся данным: точно так же − без побочных эффектов.
Астер вскакивает, глаза лихорадочно блестят:
− Откуда сведения? Вы были там?
Полковник Робле осаживает моего увлёкшегося друга:
− Во-первых, капитан, не забывайте представиться, прежде чем задать вопрос. Во-вторых, вам достаточно знать результаты исследований. То, как они получены − не ваша забота.
− Прошу прощения, полковник. Капитан Астер, отдел электроники и информационных технологий. Разрешите вопрос майору Лотто.
— Разрешаю.
— Насколько я понял: использование Amanita приведёт к гибели всего терцианского враждебного вида?
− Да, именно так. − Лотто гордо поднимает пробирку, − это ключ к нашему спасению, вы не против выжить, Астер?
− Но, насколько я знаю, никто никогда не предпринимал попыток изучить чужаков. Неизвестны мотивы и логика их поступков. Если мы захотим, то сможем узнать больше, чем ординарный факт смертельного действия этих грибов. Уничтожая всех разом, не вступая в переговоры, не пытаясь понять…
— Капитан! — Голос Робле лязгает сталью, — как старший офицер приказываю вам замолчать на одну минуту, вспомнить всё, что вы знаете об этих чудовищах и их манере «общаться» с обитателями Терции, затем чётко отвечать на мои вопросы. Вы поняли?!
− Так точно, сэр!
Словно в ледяной пустыне, таймер отщёлкивает положенные секунды. Полковник, с замороженным лицом, буквально цедит сквозь зубы:
− Кто наши враги, капитан Астер?
Мой друг вытягивается по стойке «смирно»:
— Чужаки. Поголовно все, сэр!
— Что мы с ними сделаем?
— Уничтожим, сэр! Без сожаления и колебаний!
— Вот, теперь молодец! − Робле чуть оттаял. − Меньше вопросов, капитан, больше пользы. — Он поднимается с места и объявляет, каждым словом подчёркивая важность момента:
— По приказу командования, с сегодняшнего дня в «Гемюс Милитэр» объявляется режим «экстра». Выход с территории закрыт, увольнительные отменяются, отделы работают автономно, связь между группами — только через администрацию университета. План действий и особые указания получите здесь. — Он достаёт пачку красных конвертов и раздаёт их офицерам. − По местам!
Всё кипит. Я второй час кряду ищу ошибку в новой схеме управления скафандра. Панель сетевого диалога разворачивается внезапно, поверх всех окон монитора:
— Привет, Тулип! У меня новость на миллион!
Набираю в ответ:
— Астер, совсем сбрендил?! Все контакты — под запретом. Сеть отключили. Как ты пролез, а главное — зачем нарываешься на неприятности?
— В нашей локалке я — царь и бог, с кем хочу, с тем и говорю. Знаешь, что прячут в подвальных лабораториях?!
— Даже если там выращивают философский камень, позвони через неделю, а? Робле требует повысить надёжность системы до трёх девяток, у меня весь отдел на ушах стоит!
— Там такое! Я взломал базу биологов, до сих пор в шоке!
— Астер, у тебя недосып перешёл в навязчивый бред? Ляг, поспи, и всё пройдёт!
— Я знаю, как туда попасть. Это надо увидеть своими глазами! Поможешь?
— Помогу, отведу тебя к психиатру, пока ты не стал ловить монстров у себя под кроватью. Не мешай работать и не нарывайся на неприятности!
— Как хочешь. — Панель сворачивается и пропадает.
Я рассеянно смотрю поверх монитора. Что это с ним? Решил поиграть в шпионов? Нашёл время дурака валять! Пожимаю плечами и возвращаюсь к схеме.
— Срочно на выход! — надрывается динамик.
Вскакиваю, спросонья налетаю на холодную глыбу «Панциря», подарочек от Амаполы, чтоб его… Одеваюсь, выхожу. Откуда-то несёт гарью. Был пожар? Меня встречает незнакомый лейтенант с жетоном военной полиции:
− Майор Тулип, прошу со мной к полковнику Робле.
Ковровая дорожка. Створки тяжёлых дверей. Полумрак кабинета. Горит только лампа во главе стола. Полковник, как сломанный метроном: неровно и не в такт ходит из угла в угол. Останавливаюсь в нерешительности. Робле тут же замирает, наставив на меня указательный палец:
− Идите сюда, майор, ближе к свету. Чем капитан Астер был занят последние три недели?
− Не могу знать, сэр. − Я замечаю, что вошедший следом лейтенант включил запись разговора. Чтобы не сбиться, отвечаю по уставу. − Согласно регламенту «экстра», я получал отчёты из его отдела. Это всё.
− Он присылал личные письма, сообщения?
− Нет, сэр.
− За время вашей службы, как часто вы разговаривали об инопланетной угрозе?
− Не больше, чем другие, сэр. Это неприятная тема и, поэтому, − не самая популярная.
− В каких отношениях вы и ваш друг находились с капитаном Флидером?
− Мы не искали с ним встреч, у нас не было общих интересов, сэр.
− После выступления майора Лотто, Астер говорил с вами?
− Нет, сэр. По вашему приказу, я немедленно проследовал в свой отдел и приступил к работе.
Полковник некоторое время неотрывно смотрит мне в глаза, потом раздражённо фыркает, устраивается за столом и машет рукой:
− Садитесь, Тулип. И потрудитесь объяснить: за каким чёртом капитана Астера понесло среди ночи в студию отдела пропаганды?
− Не знаю сэр. − Я опускаюсь на стул. − Флидер как-то приглашал нас, хвастался своей видеотекой. Не думаю, что Астера это заинтересовало.
− Как бы там ни было, он пришёл. И не включил освещение. Флидеру невесть что померещилось: увидел силуэт, открыл огонь. Спалил всё дотла, вместе с вашим другом. Уверен в том, что поджарил терцианского монстра. Спрашивал, какой орден ему полагается за подвиг. Идиот! − Робле раздражённо хлопает по столешнице. − Смирительная рубашка и электрошок в дурдоме − вот что его ждёт!
На секунду прижимаю ладони к лицу. Дурной сон?
— Простите сэр, Астер…, — голос меня подводит.
Полковник бросает раздражённо:
— Да, капитан Астер мёртв.
— Он успел что-нибудь… сказать, сэр?
— Уголь не может говорить! − Робле снова встаёт, я за ним. − Мне жаль вашего друга, Тулип. Нелепый несчастный случай. Не раскисайте! Вы — надежда нашей планеты. Плакать разрешаю после победы. А сейчас — мы атакуем! Командование запросило личные дела персонала. По моей рекомендации, вы войдёте в состав первой волны десанта на Терцию, командиром батальона. — Он протягивает мне руку, я машинально пожимаю её, — поздравляю, майор! Идите отдыхать. Утром получите предписание.
− Слушаюсь, сэр!
Еле добредаю до своей койки. Бедняга Астер. Каково это, сгореть заживо? Проваливаюсь в забытьё, наполненное огненными кошмарами.
Военный совет:
− Переброска до Терции займёт месяц. Маршевые двигатели погасить за полчаса до подхода к системе. Дальше, до орбиты, на малой тяге. Десантируется первый разведывательный батальон — оценивает обстановку, даёт ориентиры. Время биологического удара − через час после высадки. Контейнер со спорами Amanita Phalides на высоте двадцати километров пройдёт над экваториальной зоной планеты, распыляя содержимое. Вторая волна десанта − через сутки. Захватываются основные промышленные сооружения противника, линии связи, военные объекты и транспорт. Основная задача на этом этапе: подавление сопротивления выживших чудовищ. За ходом операции будет следить вся планета — мы обеспечим прямую трансляцию. Подробности и необходимые данные — в блоках памяти «Панцирей», ознакомитесь за время полёта. Вопросов нет? — Командующий смотрит на часы. — Тогда, по местам!
Сидим по скафандрам, как в кельях. Колпаки закрыты. Ждём старта. Вдруг − фраза, короткая, как удар сердца:
— Привет, Тулип!
Голос Астера. Хоть и внутри герметичной кабины, машинально оглядываюсь. Послышалось?
− Я сделал эту запись на случай, если тебе придётся полететь на Терцию вместо меня. Мало ли что: перейду дорогу на красный свет, или в лифте застряну. − Короткий смешок, Астер говорит негромко:
− Ты не сказал тогда, чем заманивал в лабиринт своих мышей. Но какое искушение перед нами сейчас: целая планета, новый мир, желанный и жизненно необходимый. К тому же, мы выступаем в роли благородных освободителей, спасаем наших братьев и сестёр от кровожадных чудовищ! Вперёд, подопытные! − Сарказм в голосе бьёт через край. − Это ложь, Тулип. И злая шутка природы. На Терции, действительно, живут существа, внешне удивительно похожие на нас. Только это − пустая оболочка. Они способны мыслить не больше, чем твои ботинки. Те, кого мы называем монстрами, используют их: едят, делают из них одежду, строят дома и корабли, сжигают в печках. Чужаки, как доминирующий разумный вид, используют для выживания все возможные ресурсы. В этом они ничем не отличаются от нас, а мы приговорили их к смерти! − Он делает паузу, словно давая осмыслить сказанное, затем продолжает:
− Информация ограниченного доступа. В «Гемюс» − знают только Робле и сектор отдела биологов, работающий по ксеноформам. Отсюда − закрытые лаборатории. Но для хакера на стимуляторах САС нет преград. − Смешок в микрофон. − Я прошёл везде, и всё видел своими глазами. Препарированных чужаков и материалы исследований на единственную тему: как эффективнее их убивать. Наших «братьев», точно так же разрезанных на кусочки, с приложением рекомендаций по использованию биомассы новой планеты. Секретные планы десанта, захвата и колонизации. И, наконец, − живого терцианца! Мы даже общались! Его речь − безумная акустическая какофония, но я справился с программой-переводчиком. На уровне лингвиста-любителя, по-моему, неплохо…
Астер переводит дух и говорит дальше:
− Они разумны и способны к диалогу. Если нам тесно на нашей планете − это не повод их убивать. Я буду бороться. Мне удалось перенастроить термостат хранилища чудо-оружия: спор Amanita Phalides. Флот вторжения повезёт с собой тщательно вскипяченный, безопасный грибной суп. Запишу и передам сообщение для Терции — предупреждение о нападении. В студии Флидера есть подходящая аппаратура, постараюсь привести туда чужака. Лучше, если его земляки увидят знакомое лицо.
На случай, если что-то сорвётся, я подправил твоё досье и обеспечил билет в межпланетный круиз. Все материалы − в памяти «Панциря»: фотографии, видеозаписи, отчёты, лингвистическая база. Изучай, сомневайся, проклинай, но постарайся понять и убедить остальных. Надеюсь, ты сможешь помочь и не допустишь бойни.
Удачи тебе, Тулип, и всем нам − тоже.
Щелчок и тишина. Включаются двигатели корабля. Старт. Полёт будет долгим.
***
Первая волна десанта высаживается на ночной стороне планеты. Транспортная капсула раскрывается вдоль, как стручок. Пошёл сброс. Внизу — россыпь светящихся точек. Огни приближаются, растут, сливаясь в сплошное сияние. Небо большого города редко бывает тёмным.
— Батальон…, — взгляд на контрольную панель: полторы сотни зелёных индикаторов общего вызова, — слушай приказ: снижаемся до ста метров. Я спускаюсь на поверхность. Остальным — патрулирование с воздуха. Отслеживать маршрут, активных действий — не предпринимать. Заблокировать боевые модули. Ввод кода отмены — только по моей команде. Включить внешнюю трансляцию видеосигнала. На связи быть постоянно. Как поняли?
— Так точно, майор Тулип, сэр, — докладывают взводные, огоньки согласно мигают, — приказ принят.
Рой десантников перемещается на указанный уровень. Проваливаюсь ниже. Вибрация гравитационной подвески, падение замедляется до полной остановки. Прибыл. Не первооткрыватель, но первый, кто будет не воевать с «чудовищами», а говорить с ними. Надеюсь, меня услышат.
«Панцирь» я оставлю. Его оружие и броня не помогут мирным переговорам. Стимуляторы пригодились бы, но они намертво встроены в оболочку. Кроме одного. Вытягиваю за шнурок заветную горошину. На ладони поблёскивает невзрачный шарик. С него всё началось: он сделал нас сильными. Теперь мы готовы уничтожить чужой мир. Что посеешь… Сжимаю пальцы, до хруста. Щепотка кварцевых крошек рассыпается по панели.
Нацепляю видеокамеру, затем клипсу коммуникатора. Активирую программу-переводчик. Вот и всё. Ничего лишнего.
Открываю колпак. Осталось только переступить через силикоидную скорлупу, и Терц… Нет. Теперь я знаю: давая имена нашим планетам, «мы» и «они», не сговариваясь, выбрали слово, смысл которого не меняется — для любого языка.
Освобождаюсь от скафандра и делаю шаг. На Землю.