Дилемма заключенного

Сейчас это может показаться смешным, но до начала вынужденной изоляции Алекзандер Блек стеснялся говорить с самим собой. Это казалось ему отклонением. Даже на фоне постоянных неврозов окружающих, уже давно являвшихся нормой. Поэтому раньше Алекзандер размышлял вслух, лишь удостоверившись, что его никто не услышит. Раньше.

За последние четыре месяца Блек привык говорить в полный голос. Озвученные планы и заключения казались надежней. Иногда же ему просто хотелось услышать человеческую речь. Алекзандер говорил, кричал, иногда даже пел. Он хотел удостовериться, что сможет членораздельно говорить, когда вернется к людям.

— Все-таки в моем положении есть определенные плюсы, — Алекзандер часто начинал этими словами свои монологи. Он надеялся, что когда-нибудь сможет убедить самого себя в выигрышности своего состояния. — Не нужно никуда спешить. Пешком опять-таки хожу много. Для здоровья полезно.

Алекзандер шел по нечетной стороне улицы, засунув большие пальцы под лямки ранца с инструментами. Обычно он обходил проспект, названный в честь неизвестного ему господина Гаусмана, двигаясь по параллельной Моньер-роуд. Идти по новому маршруту было интересно, Блек старательно рассматривал вывески, выискивая что-нибудь для себя полезное. На первый взгляд ничего интересного: магазинов было немного, большая часть витрин закрыта металлическими жалюзи.

Покосившись на проезжую часть, он сбавил шаг, присмотрелся, остановился. Присвистнул сквозь зубы, рассматривая неаккуратно припаркованный электромобиль. "Альстрата Локо", прошлогодняя модель. Разгоняется до ста километров в час за семнадцать секунд. Заряда аккумулятора хватает на двести пятьдесят километров хода. Время полной зарядки аккумулятора — три с половиной часа. Минимальная стоимость — семнадцать тысяч глобо.

Мечта, а не машина.

— Интересно, откуда здесь взялась "Альстрата"? Город-то закрытый. Видимо, кто-то из заводского топ-менеджмента решил побаловать себя.

Блек обошел машину, осторожно касаясь гладкого, лакированного кузова. Эта была красной. Четыре месяца назад Алекзандер выбрал себе темно-синюю. Он успел внести полную предоплату, но забрать "Альстрату" из салона не получилось.

Алекзандер достал из школьного ранца короткий лом, найденный в магазине товаров для дома. Удобней перехватившись, он размахнулся и ударил по лобовому стеклу. Разбить с первого удара не получилось, пришлось молотить несколько минут, прежде чем оно осыпало внутрь машины. Со стеклами на дверях вышло быстрее. Порывшись в рюкзаке, Алекзандер вытащил складной нож и продырявил шины. Ломом разбил фары.

Закончив, Блек сложил снаряжение в рюкзак, уже стыдясь за этот порыв. Появление "Альстраты" было слишком неожиданным. Алекзандер злился. В первую очередь на себя. Ведь именно из-за темно-синей "Альстраты Локо" он оказался в брошенном городе, где еще недавно жило четыреста тысяч человек.

Во всех своих неприятностях Блек винил современное общество. Стоимость времени увеличивалась с каждым годом. Общество диктовало: быстрее, быстрее, еще быстрее. Хочешь быть успешным — торопись. Торопись жить, зарабатывать, тратить. Ищи любую возможность получить больше.

Блек принимал условия игры и даже сумел в ней преуспеть. Полученное экономическое образование позволило устроиться на государственную службу, и к своим двадцати шести Алекзандер занимал значимую должность в отделе закупок одной из госкорпораций. Стабильный заработок, высокая кредитоспособность, отличные перспективы карьерного роста. Со временем Алекзандер смог бы получить все, что хотел. В том числе и "Альстрату Локо".

Но он торопился. Копить самому было слишком долго. Обращаться к заемным средствам — дорого. Алекзандер, финансист по образованию, слишком хорошо знал, насколько кредит увеличивает конечную стоимость товара.

А возможность быстрого заработка меж тем была. Блек был умным, талантливым, находчивым специалистом, магистром экономических наук. Он быстро увидел, как получить свою долю с государственных контрактов. Достаточно было чуть-чуть увеличить стоимость оборудования, закупаемого для нужд правительственных учреждений. Ненамного, всего на четверть процента. Часть выручки ушла представителю поставщика. Остальное пополнило банковский счет господина Блека.

Полученных денег было достаточно для покупки машины в улучшенной комплектации. Хватило с лихвой: последующие подсчеты показали, что он пожадничал и на "Альстрату" хватило бы надбавки в две десятых процента.

Однако его радость длилась недолго. Спустя три недели после сделки, через пять дней после внесения платы за электромобиль, Блека задержали на выходе из дома. Двое крепких мужчин в гражданской одежде подхватили его под локти и затолкнули во внедорожник со спецномерами.

Вынырнув из воспоминаний, Алекзандер не выдержал и вернулся к машине. Снова взялся за лом, раскурочил приборную панель, ножом изрезал обивку сидений. Однако и после этого не полегчало. Прежде он старался сдерживаться, остерегался жалеть себя. Сейчас сорвался. Причем совершенно напрасно.

— Нет, больше я по этой улице ходить не буду, — резюмировал Блек. — К черту. Нервы дороже.

Вдалеке послышался нарастающий гул. Беспилотник. Коротко выругавшись, Алекзандер торопливо сошел с проезжей части, где был слишком заметен. Хотя понимал, что военных, запускавших БПЛА, судьба АлекзандераБлека интересовала мало. Беспилотный аппарат отслеживал обстановку на брошенных заводах.

Собственно, заводы, занимавшие немалую территорию, являлись причиной возникновения города. Алекзандер плохо представлял, что на них происходило раньше и происходит сейчас. Преуспев в экономической науке, Блек плохо разбирался в науках естественных. Все, что Блек мог рассказать о новом витке космической гонки, выходе человечества за пределы солнечной системы и первом опыте покорения экзопланет, было бы пересказом новостных лент. Не слишком внятным.

Около года назад Алекзандеру довелось ознакомиться с журнальной статьей, посвященной развитию космической промышленности. Блек сидел в приемной руководителя своего ведомства и взял журнал исключительно от скуки. Читал по диагонали, не понимая при этом большей части терминов. Но, тем не менее, ему стало ясно, что в одном сфера космоса схожа с финансами: чем выше доходность, тем выше риски.

Для экономиста риски сводились к денежным потерям. А в сфере производства космических аппаратов нового поколения неблагоприятный исход означал взрывы, облака ядовитых газов и прочие прелести техногенных катастроф.

Именно поэтому все научно-промышленные центры выносились в отдельные города. Наука уже давно перестала быть уделом одиночек, разработки требовали все больше ученых, инженеров, наладчиков. Для создания необходимых условий работы был необходим обслуживающий персонал, от поваров до уборщиц. И у всех — семьи, дети. Численность научных городов росла быстро.

В городе, где сейчас находился Алекзандер, еще недавно проживало четыреста тысяч человек. Жило до тех пор, пока общий индекс безопасности, указывающий на вероятность катастрофы при дальнейшем функционировании, не увеличился до 0,303, преодолев минимально допустимое значение в 0,3. За этим последовала полная эвакуация населения. Заводы остановились, катастрофы удалось избежать.

Как финансист, Блек понимал, что возведение нового города может обойтись дешевле, чем попытки повысить безопасность существующего производства. В конце концов, даже при текущем уровне урбанизации на Земле осталось достаточно свободной земли.

Алекзандер дошел до пересечения проспекта Гаусмана с шоссе имени Армстронга. Широкое, рассчитанное на шесть полос движения шоссе начиналось от главного заводуправления и тянулось через весь городской центр. Рассмотрев номер ближайшего дома, Алекзандер сверился с бумажной картой, по-простому расстелив ее на асфальте.

В брошенном городе не было электричества. Конечно, Блек знал, что существовали автономные генераторы, способные вырабатывать ток. Но не имел ни малейшего представления о том, как эти генераторы работаю. Или хотя бы выглядят. Но он подозревал, что в них будет сложно найти стандартную розетку. Сейчас Блек пользовался лишь простейшими устройствами, работающими от разнокалиберных батарей.

Оглядевшись, Алекзандер смог сориентироваться и направился в квартиру, которую ему удалось вскрыть полтора месяца назад. Вскоре он увидел новую деталь в привычном пейзаже. Подойдя ближе, Блек выдохнул сквозь зубы и торопливо вытащил из ранца лом.

На первом этаже дома №16 по шоссе Армстронга располагалось отделение национального банка. По обе стороны от входа в банк стояло две клумбы, заросшие желтыми цветами, названия которых Блек не знал. Ничего необычного — после распространения электродвигателей в городах прибавилось зелени. Вот только сейчас в одну из клумб был воткнут деревянный кол. А на него была насажена… человеческая голова.

— Нет, нет, нет, только не здесь, — бормотал Блек, затравленно оглядываясь и осторожно подходя ближе. — Опять. Он же отсекает меня от обжитых мест. А может, это совпадение и он не знает моих маршрутов? Черт, а я сегодня наследил с этой "Альстратой".

Подойдя ближе, Алекзандер убедился, что голова на колу принадлежала манекену, как и в предыдущие разы. Вот только сейчас голова была измазана краской, сильно напоминающей подсохшую кровь. Выдавал только резкий, характерный запах. Той же краской была измазан фасад банка. Если присмотреться внимательней, станет понятно, что это были не бессмысленные кляксы. А символы, понятные лишь автору.

Все опять-таки сводилось к простой экономической закономерности: чем выше доходность, тем выше риск.

Алекзандеру предстояло провести в тюрьме восемь лет. Он был близок к тому, чтобы смириться с этим, когда поступило предложение принять участие в научном эксперименте.

Блек слышал о тюрьмах достаточно, чтобы ухватиться за любую возможность альтернативного наказания. Тем более что при ближайшем рассмотрении условия эксперимента показались весьма выгодными. Алекзандеру предложили поучаствовать в тестировании лекарственного препарата, "повышающего адаптивность индивида к изменениям внешней среды".

Алекзандер так и не понял до конца, что крылось за этой формулировкой. Его тогдашний собеседник, представившийся куратором проекта, объяснял, что препарат будет блокировать часть когнитивных процессов, позволяя людям, оказавшимся в экстремальной ситуации, действовать, основываясь на инстинктах. Быстрее, точнее, эффективнее.

Тогда это объяснение показалось Блеку не слишком убедительным, но спорить не хотелось. Он уже знал, что выступит в качестве контрольного объекта, а не подопытного. Алекзандер не будет подвергнут воздействию препарата, просто помещен в аналогичные условия. Соотношение результатов Блека и подопытного позволит сделать вывод о действенности медикамента.

При других обстоятельствах Блек непременно бы отказался. Слишком уж все происходящее походило на аферу. Идея тестировать препарат всего на одном человеке изначально выглядела сомнительной. Но у исследователей были свои аргументы: полная свобода передвижения в границах города и сроки эксперимента. Всего Блеку предстояло провести в брошенном городе от полугода до двух лет. А это меньше восьми лет от шестнадцати до четырех раз.

В конце концов, кто из нас, будучи ребенком, не мечтал получить в свое расположение целый город? Правда, как честно признавал Алекзандер, в детстве его фантазии ограничивались неограниченным доступом в магазины игрушек.

Всего через неделю после подписания необходимых документов Блека высадили из армейского внедорожника на одной из центральных улиц, дав на прощанье короткое напутствие: выживай. Как сможешь. Тогда Алекзандер был слишком обрадован возможностью выбраться из надоевшего изолятора, чтобы обратить внимание на слова куратора.

Эйфория прошла через несколько часов. На смену ей пришло понимание, во что он, собственно, ввязался. К началу эксперимента все имущество Алекзандера сводилось к комплекту городского камуфляжа и контрольному браслету на левом запястье, с помощью которого его перемещения отслеживались учеными. Остальное он должен был найти сам. Алекзандера заверили, что все его действия заранее утверждены и не попадут под статью "мародерство".

В теории возможность самостоятельно добыть все необходимое обещала как минимум веселое времяпрепровождение. На практике все обстояло печальнее. Эвакуация города длилась двое суток, люди никуда не торопились. Все, что можно было закрыть, тщательно закрывалось. Машины запирались и ставились на сигнализацию. Витрины закрывались решетками и жалюзи.

Блек хорошо ориентировался в своих профессиональных компетенциях, умел с нуля построить финансовую систему в самых сложных проектах и стремился к постоянному саморазвитию, увеличивая свою стоимость на рынке труда. Но при этом Алекзандер не был приспособлен к ручному труду. Абсолютно.

В результате первые несколько ночей он провел на лавочке в городском парке. Попасть в квартиры или магазины не получалось. Его рацион состоял из закусок и газировки, продающихся в уличных торговых аппаратах. Блек еще в студенчески годы научился выбивать из них товары. Вот только ради одного шоколадного батончика приходилось таранить аппарат плечом добрых пять минут.

Закрытость города привело к тому, что крупные сетевые магазины в него не вошли. Первоначальные планы вскрыть один супермаркет и жить беззаботно не реализовались. Да и возможность поездить по городу без пробок не представилась — Блек знал, что теоретически электромобили можно запустить и без ключа безопасности, вручную замкнув систему. Но как это сделать, он даже не представлял.

Первой удачной находкой был магазин инструментов, располагавшийся в полуподвальном помещении. Алекзандер попал внутрь с помощью булыжника из декоративной ограды на клумбе. Прежде чем капитулировать, стальная дверь держалась долгих два дня.

Конечно, без электричества большая часть найденных приборов оказалась бесполезной. Но оставались и простые, безотказные в любых обстоятельствах инструменты. Так у Блека появились большой и малый лом, пара молотков, стамеска, пассатижи. Все, чего душа желает. Уметь бы еще ими пользоваться.

Вскоре появилось и первое постоянное жилье. Благо, без электричества большая часть жилых подъездов была легкодоступна — магниты, запирающие двери, не работали. Блек смог взломать дверь в квартире по улице Блисса, дом № 49. Высадив витрину магазина "У дяди Стивена", Блек получил источник консервов и бутилированной воды. Потом, сломав большой лом, смог вскрыть квартиру кого-то из заводского начальства. Но он побоялся надолго оставаться в пятикомнатных апартаментах: с некоторых пор большие помещения пугали его.

Жизнь словно бы начала налаживаться. Алекзандер начал втягиваться в новый ритм, даже находилось время пожалеть себя и вспомнить о сытом прошлом. Блек почти забыл, что помимо него в городе был кто-то еще.

Как и сегодня, тот, второй, подал знак о своем присутствии при помощи манекена. Обезглавленная пластиковая девушка была брошена поперек улицы. Голова оказалась насажена на воткнутую в газон арматуру.

Самое смешное, что тогда Алекзандер даже не испугался. Скорее испытал раздражение: он уже привык к одиночеству и считал, что весь город принадлежит ему. Появление второго Алекзандер воспринял как визит нежданного и не слишком приятного гостя, заставшего заспанного хозяина в домашних тапочках.

Его отношение изменилось, когда Блек увидел выполненную красными линиями фигуру на двери своей основной квартиры. Сломанная дверь толком не закрывалась. Значит, тот, второй, мог в любой момент добраться до спящегоАлекзандера.

Только тогда Блека проняло по-настоящему. Он начал понимать, что рядом с ним находится кто-то совершенно чужой. После применения препарата второй руководствовался какой-то своей, непонятной логикой. И, судя по манекенам, он был не слишком дружелюбен.

Первые несколько дней Блек боялся каждой тени. Он перебрался в противоположную часть города, получил доступ к еще одной квартире и не показывался наружу, пока не закончились консервы и питьевая вода из семилитровой бутыли. Алекзандер начал осторожно выходить из безопасного места. Сначала ненадолго, максимум на полчаса. Потом вылазки становились все дольше.

Либо второй потерял его след, либо утратил интерес. Две недели спустя Алекзандер снова почувствовал себя хозяином города. Второй больше не проявлял ни желания порисовать, ни негуманного обращения с манекенами. Вплоть до последних нескольких дней.

 

Студент-практикант Чед Уорнер посмотрел на экран монитора и тоскливо вздохнул. Метки испытуемых, транслируемые на интерактивную карту города, оставались на прежних местах. Еще бы — эти счастливцы могли спать, сколько хотели, им не приходилось торчать в тесном кабинете с восьми часов утра.

Чед знал, что старшие коллеги придут ближе к девяти. Первые недели он дремал, сидя перед рабочим блоком. Подпирал голову рукой, закрывал глаза и прекрасно спал. Поскольку практикант сидел спиной к входу в кабинет, он всегда успевал открыть глаза в нужный момент.

Но сейчас было не до того. Практика скоро заканчивалась, а работа почти не сдвинулась с места. Студент Уорнер по старой привычке откладывал все до последнего момента. Этот самый последний момент приближался и Чед приступил к мобилизации сил. Тем более что материала хватало: по протекции дяди он попал в весьма перспективный проект.

Еще раз тяжело вздохнув, Уорнер открыл текстовой редактор и начал писать, быстро стуча пальцами по клавиатуре:

"Сложно описать действие "Зевса". Представьте, что Вы поумнели и поглупели одновременно. Абстрактное мышление блокируется. И Вы уже не сможете осуществить простейшие вычисления и логические заключения. Даже таблица умножения станет недоступной. Точнее, ненужной. После "Зевса" Вы сможете самостоятельно добыть провизию, разжечь костер, обеспечить себя кровом, опираясь лишь на инстинкты.

Разумеется, "Зевс" — это не только препарат. В основе получаемого эффекта — курс сеансов психического воздействия. Препараты в составе инъекции снижают сопротивление психики заложенным установкам. Так же химическое воздействие позволяет ограничить воздействие во временном горизонте".

Перечитав написанное, Чед покачал головой. Никуда не годится. Опять пошла литературщина. Ему всегда тяжело давался научная речь. Уорнер удалил написанный текст, тихо выругался. Посмотрел на монитор. Там ничего не изменилось, метки остались на прежних местах. В небольшом всплывающем окне транслировался пульс подопытных, единственный показатель, который удавалось передавать на такую дистанцию.

Технология подобных социологических и маркетинговых исследований была отработана. В контрольные браслеты подопытных были встроены маячки, позволяющие отслеживать их перемещение. Обычно записи отправлялись на сервер поздним вечером или ночью. Удобно и для подопытных, и для самих исследователей.

Но в рамках данного эксперимента "подвергались риску жизнь и здоровье испытуемых", как это было написано в одном из официальных документов. А это значило, что перемещение объектов необходимо отслеживать в реальном времени. В случае если с людьми в городе что-то случиться, скорую помощь им окажет бригада медиков из расположенной в четырех километрах от города воинской части.

Зевнув, Чед снова посмотрел на монитор. Бело-серая карта, на ней яркие метки. Как и было принято в научном сообществе, объекты эксперимента обозначались зеленой меткой, контрольные — красной.

Минут пять Уорнер честно пытался выдавить из себя хоть слово, но ничего толкового не выходило. Признав свое поражение, Чед тяжело вздохнул и опустил голову на сложенные руки. До прихода коллег оставалось целых сорок минут.

 

Алекзандер отступил на полшага от фрагмента маникена, примерился и снес страшную метку ударом короткого лома. Перемазанная краской белая пластиковая голова весело поскакала по асфальту.

— И так будет с каждым, — с нажимом проговорил Блек. Но потом он честно признался. — Хотя кого я обманываю? Ни разу в жизни не дрался. И не уверен, смогу ли вообще ударить человека хотя бы кулаком. Не говоря уже об этой железяке. Да и позволит ли тот достать себя?

Это был уже четвертый символ за пять дней. Слишком большая частота, чтобы все оказалось цепочкой совпадений. За предыдущие месяцы Блек ни разу не видел второго. Но в этом не было ничего необычного — в городе, где прежде жило четыреста тысяч, сложно встретиться двум людям. Особенно если ни тот, ни другой не желают этой встречи.

— Если рассмотреть с точки зрения теории вероятности возможность увидеть четыре метки за неполную неделю, то получится… — Алекзандер снова развернул карту, после долгих поисков достал из ранца красный маркер и отметил новый знак второго. — …получится полная чушь. Потому что теория вероятности не занимается обколотыми препаратами сумасшедшими. Но это тревожный звоночек. Нужно сменить жилье. Опять.

Чтобы попасть в одну квартиру, Алекзандер тратил от четырех до восьми часов. Сложность современных замков привела к тому, что открыть их без помощи ключа могли только профессионалы. Знавшие о специфике предмета не меньше, чем производители.

Блек же получал результат при помощи упорства и грубой силы. Спасибо обществу, ставившему спортивную подтянутость на второе место после финансового благополучия. В студенческие годы Алекзандер проводил в тренажерных залах значительную часть свободного времени. Пока не понял, что банковский счет легко может компенсировать расплывшуюся фигуру.

Алекзандер взвесил в руке лом и мрачно усмехнулся:

— Правду говорят, обстановка определяет мышление. Когда единственная компания — дикарь, поневоле сам начинаешь думать как первобытный человек. Нужен огнестрел. Так будет безопасней. Сколько раз в жизни мне доводилось стрелять? Только на дне рождения у Ллойда. Пять выстрелов, ноль попаданий. Ладно, будем надеяться, что в трезвом виде я покажу лучшие результат.

Вот только была одна заминка. Все огнестрельное оружие должны были вывезти в первую очередь. Или же сделать максимально недоступным для посторонних людей.

Алекзандер все чаще вспоминал пятикомнатную квартиру, в которую он пробрался в первые дни. В углу комнаты, обставленной под старомодный рабочий кабинет, стоял оружейный сейф. Высокий стальной параллелепипед, украшенный изображением глухарей на фоне рассветного солнца. Обычный сейф, Алекзандер когда-то видел похожий, зайдя в оружейный магазин. Но самое интересное — сейф был опечатан. И целостность печати не была нарушена.

Что бы там не хранилось, оно до сих пор оставалось внутри.

Прежде Блек не помышлял о том, чтобы открыть сейф. Во-первых, не было такой потребности. Алекзандер до последнего надеялся, что в ходе эксперимента они со вторым не будут конфликтовать. Во-вторых, даже появись у него эта самая потребность, возможности открыть дверь у него не имелось. Соваться с ломом и молотками было попросту несерьезно.

Снова сверившись с картой, Алекзандер прикинул кратчайший маршрут. Придется пройти мимо нескольких старых меток. Хотя, если снова обратиться к теории вероятности, шанс встретить второго даже на помеченной тем территории исчезающе мал.

Путь до нужной высотки занял полчаса. Алекзандер снова осмотрел оставленные вторым знаки. Оставалось только радоваться, что сам не стал объектом эксперимента. Блек плохо разбирался в психиатрии и психологии и не до конца понимал, в чем разница между двумя этими словами. Но, смотря на рисунки второго, он предположил, что препарат вызвал раздвоение личности.

В рисунках было существенное различие. Часть была нанесена тонкими, угловатыми линиями. Другие больше походили на размазанные ладонью кляксы. Третьи напоминали арабскую вязь. Еще были расчлененные манекены и истыканные чем-то острым фотографии. Если не знать, что все это делал один человек, то можно подумать, что в эксперименте принимало участие до десяти подопытных.

Найдя нужный подъезд, Алекзандер начал долгий подъем на семнадцатый этаж, до двери с неумело раскуроченным замком. Острожное зайдя внутрь, Блек наскоро осмотрел все помещения, заглянул на кухню и в обе ванные. Никого. Он вернулся к сейфу, на всякий случай подергал маленькую неудобную ручку. Разумеется, безрезультатно.

Оставалось обыскать квартиру. Чем Алекзандер и занялся. Сначала проверил письменный стол. Ничего интересного, только канцелярские мелочи и чистая бумага. Не удивительно, при эвакуации в первую очередь необходимо было забрать записи хозяина квартиры и жесткий диск рабочего блока.

Блек надеялся, что изначально к сейфу прилагалось несколько комплектов ключей. Минимум два. Основной комплект наверняка забрали, оставляя жилище. Алекзандер рассчитывал на второй, спрятанный, комплект. Доставать который в суете сборов было некогда. А значит, ключи оставались в квартире.

Логика и предпосылки были не идеальны, но Блек не хотел терять надежду

Поиски заняли почти два часа. Алекзандер обшарил все кухонные ящики, проверил прикроватные тумбочки в двух спальнях, пытался простукивать стены, но ничего толкового не вышло. Потом, просто смеху ради, решил проверить сливной бачок унитаза. Самый распространенный тайник в детективах и шпионских фильмах. Лучшее решение для людей без фантазии.

И, к своему удивлению, Алекзандер увидел в свете фонаря запаянный полиэтиленовый пакет. Тихо выругавшись, Блек вытащил три скрепленных кольцом ключа. Как раз по числу замочных скважин в сейфе.

Провозившись с ключами, Блек смог открыть стальную дверцу. На первый взгляд пусто. Высокий сейф предназначался для хранения ружей и Алекзандер не сразу заметил лежавший на нижней полке сверток. Блек осторожно размотал отрез ткани, некогда бывший куском простыни.

Пистолет. Собственно, это все, что Алекзандер мог сказать о содержимом сейфа. В оружии он тоже разбирался слабо.

— Тяжелый. Интересно, какой калибр? Наверное, девять миллиметров. Они, по-моему, почти все на девять миллиметров. Так, как там было? Снимаем с предохранителя, давим на кнопку, — Блек не успел подхватить освободившуюся обойму, она мягко упала на ковер. — Черт. Пуль нет. Хотя…

Присмотревшись, Блек заметил в сейфе еще одно отделение, закрытое кодовым замком. Видимо, патроны хранились там. Поиск пароля не занял много времени: листок с цифрами был приклеен к внутренней стороне дверцы.

— А владелец пистолета любил пострелять, — глядя на почти пустую пачку протянул Алекзандер. — Ладно, надеюсь, остатка мне хватит.

Всего тринадцать пуль. А обойма, судя по метке, вмещала в себя девятнадцать. Алекзандер долго и не слишком умело снаряжалобойму, загнал ее назад и уже собирался передернуть затвор, но вовремя остановился.

— Незачем. Тем более что кобуры нет. Все, поставить на предохранитель и отложить. Еще успею наиграться.

 

Чед с азартом вглядывался в экран монитора. В последние дни подопытные проявляли все большую активность, безостановочно кружили по городу, словно гоняясь друг за другом. Но сейчас Чеда интересовала дистанция, которую прошел за день объект номер два.

Маленькая программка рассчитывала дистанцию, которую прошел за день каждый из участников эксперимента. Объекту два оставалось пятьдесят метров до дистанции в десять километров. Чего с напряжением ожидал Чед.

— Джимми! Джимми, иди сюда! — обернувшись, крикнул практикант. Дождавшись, когда младший из научных сотрудников подойдет, Чед с гордостью указал на монитор. — Времени еще без четверти семь, а наш второй протопал свои десять километров! Проспорил!

Джим беззлобно фыркнул и честно выложил перед Чедомдесятьглобо.

— Вот интересно, почему они не сближаются? Ведь явно знают друг о друге, — Чед указал пальцем на красную точку контрольного испытуемого и очертил круг диаметром метров двести. — Словно зона отчуждения какая-то.

Джим присел на соседний с Чедом стул, увеличил масштаб, уменьшил, задумчиво смотря на карту города.

— Это одна из рабочих гипотез. После воздействия "Зевса" другие, нормальные люди будут восприниматься как угроза. "Зевс" упрощает человека, опускает его интеллект до полуживотного состояния.

— Да, это я понимаю, — кивнул Чед. — Только откуда все эти… танцы?

— Ты сам подумай. Как выглядит среднестатистический человек в восприятии подопытного? В первую очередь как угроза. Шумит, не таится, ведет себя, как самый опасный хищник, которому некого бояться

— Думаешь, это все инициатива этого? — Чед ткнул пальцем в красную метку контрольного объекта.

— Скорее всего, — кивнул Джим.

 

Следующая неделя напоминала затянувшуюся шахматную партию. Получив оружие, Алекзандер начал вести себя активней. Приятная тяжесть пистолета, заткнутого за пояс, внушала уверенность, пусть и не слишком оправданную в его случае. В хозяйственном магазине, где он когда-то добыл инструменты, нашлось и несколько баллончиков с краской. Блек с нескрываемым удовольствием закрашивал оставленные вторым знаки.

На следующее утро метки появлялись вновь. Алекзандер не понимал, как второму удается делать все так быстро, оставаясь незамеченным. Блек злился и терпеливо распылял краску из баллончика, перечеркивая уродливые каракули. Он устал бояться. Хотелось, чтобы второй почувствовал себя загоняемой жертвой.

Алекзандер начал искать встречи с дикарем.

Их столь долго откладываемое свидание состоялось ранним утром на восьмой день после обнаружения пистолета. Похоже, их не слишком нужное и не слишком понятное противостояние надоело и второму тоже. Он ждал Алекзандера на перекрестке улицы Харлхилс и Гледхау-авеню.

Алекзандер осторожно подходил к застывшему посреди проезжей части человеку. Метров за сто опустил на асфальт ранец, вытащил из-за пояса пистолет. Снял с предохранителя, со второй попытки передернул затвор, снова поставил на предохранитель. Начал медленно походить, сжимая оружие двумя руками.

Второй почти не шевелился, лишь по-совиному поводил головой, следя за движениями Алекзандера.

Подойдя ближе, Блек скривился от отвращения. Словно бы все это время прятался от бездомного. Грязный, заросший, в каких-то обносках. Совсем не страшный. Алекзандер понимал, что таких людей нужно жалеть, но предпочитал делать это дистанционно, не подпуская бродяг к себе.

В руках второй сжимал самодельное копье. Присмотревшись, Блек большим пальцем опустил переключатель предохранителя вниз. Увиденное ему не понравилось. В основе оружия второго лег кухонный нож. Вот только копье отличалось от того, что показывали в фантастических фильмах про постапокалиптические приключения. Это было полноценное оружие, а не смотанные кое-как скотчем оглобля и столовый прибор.

Судя по всему, с рукояти ножа были сняты накладки, хвостовик зажат в аккуратно расщепленном черенке и посажен на клепку. Сверху все было плотно обмотано проволокой. Слишком сложно для дикаря.

— Эй, ты меня понимаешь? — издалека окрикнул Блек второго.

Молчание.

— Ты вообще умеешь разговаривать? — продолжил Алекзандер, хоть и понимал всю нелепость вопроса.

Молчание. Маленький шажок вперед.

— Стой на месте! — крикнул Блек, отступая назад.

Алекзандер представлял все по-другому. Второй не испугался направленного на него оружия. Блек начал подозревать, что после препарата второй просто не понимал, что такое пистолет и чем он может быть опасен.

Второй направил копье на Блека и сделал еще один шаг вперед, куда более уверенный. Алекзандер снова попятился, в свою очередь, нацелившись на второго. Но он не был уверен, что сможет выстрелить.

— Еще шаг — получишь пулю в брюхо! Понял меня?!

Не понял. Или не поверил. Наполовину скрытое бородой лицо не выражало эмоций. Ни гнева, ни страха. Только сосредоточенность. Словно бы никакой опасности для него не было. Алекзандер вскинул пистолет и выстрелил.

Разумеется, сразу же стрелять во второго он не собирался. Пуля прошла намного выше. Алекзандер поморщился, он не ожидал, что выстрел будет таким громким, а отдача столь сильной.

Но на второго выстрел не произвел должного впечатления. Он не отпрянул, не испугался, напротив, придвинулся к Блеку еще на шаг.

— Приблизится — прострелю ногу, — тихо сказал Алекзандер. Не угроза, а озвученное решение.

Второй начал подходить, сокращая паузы между шагами. Блек поднял пистолет с твердым намерением выстрелить. Не успел. Удар пришелся сзади, что-то тяжелое прилетело в затылок. Блек не удержался на ногах.

Подняться он не успел. Кто-то подбежал, не останавливаясь приложил ногой по ребрам. Алекзандер дернул спусковой крючок, раздался выстрел, снова ушедший в пустоту. Ударивший наклонился, ухватил пистолет, выворачивая Блеку пальцы. Тот не смог удержать оружие.

Блек не сопротивлялся. Он не мог понять, что происходит. Второй остался стоять на месте. На Алекзандера напал кто-то другой. Блека пихнули в бок, переворачивая его на спину. Над ним наклонился человек, мало чем отличающийся от второго. Такой же грязный, неопрятный, неотличимый от стоявшего неподалеку.

Блек попытался встать, но его остановила поставленная на грудь нога. Дикарь проговорил что-то неразборчивое, постукивая об асфальт торцом обреза водопроводной трубы. Повернув голову, Алекзандер увидел, что к нему подходит еще один. Третий отличался от двух остальных только цветом волос.

За ним осторожно вышло еще двое мужчин.

— Пятеро. Черт побери, их было пятеро.

Стоявший над ним дикарь толкнул Блека трубой в бок и произнес нечто, прозвучавшее как "гырым". Алекзандер понял, что лучше замолчать. Хоть вертеть головой лежа на спине было неудобно, он попробовал оглядеться. Бородачи оставили ему путь к отступлению, назад по Гледхау-авеню. Но для этого нужно было вырваться.

Для Алекзандера проект драки одновременно с пятью подопытными был заранее признан нерентабельным.

Заранее прокрутив в голове порядок действий, Алекзандер приготовился вырываться. Левой рукой ухватиться за трубу, правым кулаком ударил дикаря в коленную чашечку, снизу вверх. Тот отпрянул, однако Блек не стал закреплять успех, вскочил, споткнулся, упал, содрал в кровь ладони, снова встал, не замечая боли.

Он успел увидеть, как один из дальних дикарей раскручивал над головой веревку с привязанными к концам грузиками. Несколько шагов спустя Алекзандер почувствовал, как левую ногу обвивает брошенный шнур. К счастью, бегству это не помешало, Блек продолжил мчаться прочь, бряцая металлом по асфальту.

Далеко он не убежал. Конечно же, страх предавал сил. Но сидячий образ жизни давал о себе знать, даже после продолжительных пеших прогулок. А объекты эксперимента, пусть и поглупевшие в общепризнанном значении этого слова, проявляли навыки загонной охоты.

Совсем как кроманьонцы. Или неандертальцы. Блек был слишком занят бегом, чтобы вспоминать школьныепознания из курса антропологии.

Один из подопытных нагнал запыхавшегося Алекзандера, толкнул его в спину. Блек не смог удержаться на ногах. Второй дикарь прыгнул сверху, прижал к земле. Последним подоспел прихрамывающий объект с обрезом трубы. Вопреки ожиданию, он не стал мстить, скромно встав позади остальных.

Блек понял, что сейчас будет расправа.

 

Студент Уорнер был доволен собой. Уже был написан отчет по практике объемом в двадцать две страницы. Так что это утро он с чистой совестью мог посвятить сну на рабочем месте. Хотя беспокойная красная точка уже начала двигаться по карте. Зеленые тоже пришли в движение.

Проснувшись после пятнадцатиминутной дремы, Чед некоторое время смотрел на монитор, прежде чем до него дошло, что именно он видит. После чего торопливо схватил коммуникатор и вызвал руководителя научной группы.

— Доктор Густавсон? Это Уорнер. Да, я за рабочим блоком. Доктор, послушайте, пять меток испытуемых собрались возле третьего контрольного. Да, тот самый, инициативный. У всех учащенный пульс. Судя по всему, дело дошло до открытого столкновения. Подождите, сигнал перемещается. Похоже, они бегут. Контрольный убегает, испытуемые догоняют. Движутся по… так, сейчас посмотрю… да, по Гледхау-авеню. Что? Понял. Вызываю медиков. Думаете, они справятся, если испытуемые пойдут на конфликт и с ними? Да? Обязательный курс рукопашного боя? Не знал. Хорошо, связываюсь с базой.

Хоть бригада медиков находилась в состоянии полной готовности, им понадобилось почти двадцать минут, чтобы добраться до места столкновения испытуемых с контрольным объектом. Все это время Чед до боли в глазах всматривался в монитор. Он чувствовал свою вину за то, что проспал начало конфликта и искренне желал, чтобы медики успели.

Студент Уорнер понял, что медики подъехали, когда зеленые точки начали отдаляться от красной со скоростью, впечатляющей даже с учетом масштаба карты.

 

Алекзандер нервно пошевелил пальцами правой, загипсованной, руки и украдкой поднял глаза на собравшихся исследователей. Те терпеливо ждали, пока Блек ознакомится с лежащей перед ним распечаткой. Блек склонился над листом и попытался вчитаться в текст. Получалось не очень, буквы прыгали перед глазами. Сказывалось действие обезболивающих препаратов.

Последнее, что Алекзандер запомнил из встречи с дикарями — удар его же ломом по правому предплечью. Очнулся он уже в фургоне армейских медиков, нещадно ругающих свою работу, ученых, власти и лично Алекзандера. Перелом руки, глубокие порезы на лбу, на груди, плечах, левом боку.

Спустя четыре часа Блек уже спал в отдельной палате, с зашитыми ранами и загипсованной рукой. Еще через суткиАлекзандера пригласили к исследователям, ответственным за проведение эксперимента. Блеку предложили ознакомиться с рабочими записями, он зачем-то согласился. И сейчас ученые терпеливо ждали, пока Блек закончит чтение.

— Извините, похоже, я переоценил свои силы, — честно признался Алекзандер. — Возможно, будет лучше, если вы все мне расскажете? На распечатке слишком маленькие буковки, тяжело читать.

— Хорошо, господин Блек. Мы можем объяснить вам на словах, — после паузы ответил невысокий мужчина лет сорока пяти, на бейджике которого значилось доктор Виктор Густавсон. — Вы понимаете, что своим поведением нарушили ход эксперимента? В одиночку, не прилагая при этом особых усилий.

— В смысле? — нахмурился Блек.

— Вы же подписывали документ, в котором описывалась суть эксперимента и цель вашего участия в эксперименте? И знали, что контакты с испытуемыми не рекомендованы. Тогда почему вы выбрали такую линию поведения? Зачем было провоцировать подопытных?

Алекзандер не выдержал пристальный взгляд Густавсона, сделал вид, что снова начал читать документ. Потом понял, что все-таки нужно ответить.

— Во-первых, я не знал, что их было целых пять человек. Как мне говорили раньше, нас должно было быть двое во всем городе. Во-вторых, все мои действия были обусловлены заботой о собственной безопасности.

Алекзандер замолчал, чувствуя, что начинает подстраиваться под речь ученых и сыпать канцеляризмами. Немного помолчав, Блек продолжил, стараясь говорить естественно:

— В общем, я испугался. Второй… в смысле, подопытный, начал ставить свои метки на моих маршрутах. Вы знаете, как это выглядело? Перепачканные краской головы манекенов. Не самое мирное предложение для знакомства, так ведь?

— Ваши поступки привели к форс-мажору. Мы были вынуждены досрочно завершить эксперимент. Своим агрессивным поведением вы изменили характер поведения испытуемых. После вашего столкновения они начали выслеживать контрольные объекты. Подвергать ваших коллег такому риску было недопустимо. Все участники эксперимента были эвакуированы из города.

— Я тоже был не один? — вскинул брови Алекзандер.

— Помимо вас в эксперименте участвовало еще четыре человека, не подвергнутые воздействию "Зевса". Мы отслеживали, сможете ли вы найти друг друга без дополнительной информации с нашей стороны. Среди вас пятерых только вы решились конфликтовать с подопытными. Вам это понятно? Вы один решили, что существует угроза. Почему?

— Они начали первыми, — начал оправдываться Блек, понимая, что звучит это совершенно по-детски.

— Вам интересен результат эксперимента? — сдержанно спросило Виктор Густавсон. — Все пять подопытных были высажены в разных точках города. Спустя две недели они объединились в команду и начали выживать сообща. Первоначально даже не зная о существовании друг друга. При помощи тех самых знаков, которые вас так пугали. Современные цивилизованные люди предпочли выживать в одиночку. В результате двое выбыли из эксперимента, поскольку не смогли обеспечить себя пищей и кровом.

Ученый начал расхаживать взад-вперед, активно жестикулируя. Словно читающий лекцию преподаватель.

— А потом вы, господин Блек, опустились до уровня испытуемых "Зевсом". Вы, случаем, не злоупотребляли алкоголем в тот период? Иначе мне ваши действия не объяснить. Зачем вы начали закрашивать их знаки? Это же прямой вызов. Провокация конфликта. Скажите, кто первым проявил агрессию при встрече?

Алекзандер помялся, но все-таки ответил честно.

— Я. Один из этих попытался приблизиться ко мне.

— Вы понимаете, что первоначально вам предлагали присоединиться к коллективу?

— При помощи отрезанной головы?

— Одиночки погибают, — серьезно кивнул доктор Густавсон. — Вам пытались сказать именно это. Первоначально они предлагали сотрудничество. Вы же отказались от этого. И напали первым.

— Теория игр, третий курс, — пробормотал Алекзандер. — Лучшая стратегия — кооперация. Черт. Выходит, я сам во всем виноват?

— Знаете, откуда у вас эти порезы? Испытуемые пытались влить в вас свою кровь. Разрезали себе ладони и прикладывали к вашим ранам. Разумеется, ничего из этого не вышло. Но мы интерпретируем это как попытку вылечить вас, вернуть в общество. Сделать единицей коллектива.

Алекзандер откинулся на стуле. Все оказалось до отвратительного просто. Индивидуализм, столь ценимый в обществе, совершенно не помогал в вопросах выживания. Когда люди перестали понимать, зачем нужны деньги, связи и "Альстраты Локо", они потянулись друг к другу. И, как оказалось, поступили совершенно правильно.

— Доктор, вам удалось вернуть испытуемых в нормальное состояние?

— Отчасти, — кивнул Виктор Густавсон. — Деактивирующий препарат сработал. Они смогут без проблем вернуться в современное общество. Но психологический портрет испытуемых изменился. Изменилась система ценностей, если вам угодно.

Алезандер Блек твердо посмотрел в глаза ученому и медленно проговорил, взвешивая каждое слово:

— Скажите, доктор, вы еще набираете добровольцев для испытания "Зевса"?