Клетка
Ι.
На рынке галдёж и суета. Вдоль рыбных рядов шествует патруль, разглядывая встречные лица. Красные куртки полицейских идеально гармонируют с окровавленными тушами рыб, сливаясь в единое месиво. Брюшину вспарывают острым дэба прямо там, за прилавком: из-за жары скоропортящийся товар быстро становится липким. Отходы швыряют в ротанговые плетенки. При неловком движении корзины падают на асфальт, и их содержимое хлюпает под ногами.
— А ну прочь! — страж порядка отталкивает торговца и внимательно разглядывает содержимое плетенки. Жестом подзывает сослуживцев.
— Такси, такси! Кому такси! — надрывается грузный рикша, выплевывая слова сквозь беззубый рот.
— Ах ты, негодник! Положи на место!
— За десять йен пусть тебе собака сосет!
ΙΙ.
По диагонали от рыбных рядов небольшая площадка с раскидистым деревом, в центре — самодельная клетка из колючей проволоки. Внутри — человек. Голова его обрита, а голое тело обмазано белой краской. Плотная корка кое-где потрескалась, и на трещины садятся мухи. Бидон с кистью рядом, но кисть совсем чистая: зачем пачкать то, без чего можно обойтись руками?
— Танцор буто постигает дзен, — рикша принимает пакет из рук девочки-подростка и, воровато оглядываясь, прячет себе за пазуху. — Ну, иди-иди. Нечего тебе тут… — беззаботно насвистывая, отходит прочь.
Девочка снова переводит взгляд на странного человека за колючей проволокой. Пожимает плечами. Ну разве так танцуют? Глаза его прикрыты, но в теле чувствуется напряжение. Внезапно танцор начинает дрожать, и члены его вибрируют, не касаясь, однако, проволоки. Рука поднимается и указывает в ее сторону. Девочка вздрагивает и смущенно тупит взор.
— Простите, как называется ваш танец? — еле слышно бормочет она в никуда. Чтобы что-то спросить. Как вдруг ощущает странное прикосновение. Едва уловимый звук откуда-то изнутри. Удар гонга по барабанным перепонкам. И резкая тишина. Всасывающая и булькающая, как акулья утроба… Зрачки девочки расширяются, а взгляд прикован к человеку в клетке.
ΙΙΙ.
— Да разве это искусство! — проходящий нищий поправляет очки и вгрызается зубами в остатки яблока. Быстро-быстро обкусывает по кругу перезрелую мякоть. Девочка никак не реагирует на его слова.
— Раньше тут другой шизанутый стоял, — снова заводит разговор очкастый нищий, сплевывая на землю яблочную кожуру. — Потом свихнулся совсем.
И шепотом добавляет:
— Говорят, убил кого-то. Теперь вот этот стоит, — кивает он в сторону клетки и швыряет в танцора куцый огрызок.
— Зачем вы так!
Девочка с негодованием поворачивает к собеседнику лицо со свежими рубцами от оспин, но того уже ветер сдул. Со стороны рыбных рядов слышны плач и вопль. Хныканье и трепет толпы. Намотав шарф повыше, девочка направляется в центр потасовки. На миг останавливается, бросает прощальный взгляд на танцора. И ловит на себе его отсутствующий взор. Различает едва заметную улыбку на странном лице. Смущается и убегает.
— И ты хочешь сказать, что приличные девочки не любопытны? — рикша нашел себе пассажира и увлекает его к коляске. — Ох, многое я тебе расскажу о девичьем приличии…
ΙѴ.
— Я не виноват! — визжит красный, как саба, торговец рыбой, упираясь и мотая головой. — Это не я, клянусь, не я!
Его волокут к выходу. Он вырывается и со стенаниями бросается прочь, падая в склизкое месиво. По грязным ногам стекает едкая жижа. Кожа на запястьях свезена, и наручники болтаются подобно браслетам распутной юдзё. Торговец лежит на земле среди рыбьих кишок и надрывно рыдает, вдавливая руки в лицо. Повторяет одни и те же слова. Его избивают дубинками и снова волочат подобно мешку, помогая себе пинками. Остальные полицейские разгоняют толпу, оцепляя ряды.
Девочка поднимается на пальцах и, подпрыгивая, заглядывает поверх голов. На мгновенье толпа распадается и ее взору предстает содержимое корзины. Девочка тихо охает и пятится назад. Замирает на миг. Обо что-то спотыкается. Наклонившись, подбирает предмет. Прячет его в складках одежды. Затем втягивает голову в шарф и быстро убегает.
— Тай, сочный красный тай!
Ѵ.
Девочку зовут Бунко. Она ступает осторожно по влажной тропе между кустов рододендрона. Пытается прийти в себя от увиденного. Пасмурно. Прохладно. Срывается мелкий дождь. Водянистый туман размывает очертания гор и деревьев, отчего окружающий ландшафт выглядит непроявленным. Девочка останавливается посреди дороги, переводит дыхание. Поправляет выбившуюся из прически прядь. Вспомнив о чем-то, раздвигает складки одежды, достает небольшой предмет, пристально разглядывает его. Изящная женская шпилька с цветком лотоса на изгибе измазана кровью. Бунко закусывает губу и с силой сжимает шпильку в руке. Костяшки пальцев сначала белеют, затем багровеют. По щекам девочки стекает слеза, на губах улыбка. Она медленно слизывает кровь с металла и вкалывает шпильку в волосы. Укутывается плотнее в шарф и следует дальше. «Сильные девочки не плачут», — тихо напевает она в такт шагов. Сильные девочки смотрят на мир сквозь прозрачные воды и радуются снующим в волнах рыбешкам.
Бунко снова останавливается и поднимает лицо к небу. Дождь становится сильнее. Вспышки молнии. Девочка ускоряет шаг и переходит на бег. Злой и беспомощный. Бег лисы, загнанной в западню.
Подъем в гору недолгий, но довольно крутой. Зато спуск скоротечный…
ѴΙ.
— Заходи, Бунко, заходи. Да ты промокла совсем, — учитель заботливо помогает ребенку снять верхнюю одежду и провожает в просторную комнату, где на полу расположились такие же подростки. — Плохо опаздывать, — укоризненно качает головой.
— Простите, сэнсэй, — тихо оправдывается Бунко.
— Ты выполнила задание? — так же в тон задает он вопрос.
— Да, сэнсэй. Я сделала, как вы велели. Рикша выглядел довольным.
— Хорошо, хорошо, — хвалит учитель и жестом приглашает девочку присоединиться к остальным ученикам.
Бунко быстрыми шажками семенит по циновке и занимает крайнее место в ряду. Опускается на колени и садится на пятки. Закрывает глаза. Расставленные пальцы рук чуть подрагивают, а выбившиеся из прически пряди щекочут шею.
— Эй, да ты вся дрожишь, Бунко. Неужели снова болезнь? — обеспокоен учитель. — Или что посерьезнее? — Он хлопает в ладоши и прерывает ретрит.
Бунко молчит. Не шевелится. Смотрит в пол.
— Мысли твои не чисты, а сосуд закупорен. И если ты снова больна… — учитель хмурится, а дети испуганно жмутся по сторонам.
Бунко краснеет и, вздернув подбородок, смотрит учителю в глаза.
— Нет, сэнсэй…
— Что? Говори громче, у меня нет секретов от моих учеников, — учитель повышает голос, широко разводя руками. — Все мы тут братья и сестры, и должны доверять друг другу.
Девочка поднимается с колен, одергивает кендоги и делает шаг вперед.
ѴΙΙ.
— Нет, сэнсэй, — повторяет она твердо. — Тело мое здорово. Но мысли мои…
«Мысли мои далеко».
— Два события меня взбудоражили, — продолжает Бунко, сотрясаясь от озноба. — Две картины держат ум в напряжении…
Красное… Белое… Розово-пенное… Яркие пятна вспыхивают и гаснут. Мельтешат, как влюбленные стрекозы на пронизанном солнцем лугу. Внося смятение и расшатывая веру.
— Первым был белый танцор, обнаживший свой торс перед публикой. За колючей проволокой тело его, а ум безучастен к бренному миру. Но едва я коснулась танцора мыслями, мышцы его завибрировали. И тогда… — девочка осекается.
— Продолжай! — поощряет сэнсей.
— Я ощутила укол прямо в сердце. Словно острая катана пронзила грудь, выпустив каплю крови. Я испытала странную боль. Боль безнадежности. Отчаянье рыбы со вспоротым животом.
В зале зависает неловкая пауза.
— Ты испытала боль человека, заключенного в клетке, — подводит черту учитель. — Наш бренный мир — это тесная клетка, и мы будем расшатывать её прутья, пока движется колесо Сансары. Разве не этому я учил всех вас?
— Много тропинок ведут к вершине горы, — добавляет сэнсей, — но только одна доведет до цели. Неразвитое сознание человека легко принимает иллюзию за реальность, а холм — за гору. Вот почему так важен грамотный проводник в незнакомом пространстве.
Много заученных слов… И удары пульса в висках меткими сюрикенами взрывают по клеточкам мозг.
ѴΙΙΙ.
— Когда я был подростком, то также страдал от несовершенства мира, — продолжает учитель устало. — Мира, переполненного злобой и ненавистью. Я силился понять, как можно любить людей, которые лгут и убивают себе подобных. Разрушают природу, уничтожая всё живое. Я старался бороться против людей теми же методами. Лгал и воровал. Предавал и изворачивался. И сам не замечал, как качусь по наклонной плоскости, к подножию той самой горы.
Он переводит дыхание. Заметно, как трудно даются ему откровения. «Но, ведь, у него тоже не должно быть секретов от нас», — думает Бунко.
— И однажды случилось то, что перевернуло мою жизнь. Я совершил убийство, — его слова как удар молнии в ствол цветущей сакуры. Возгласы изумления проносятся по рядам, тут же стихая.
— Да. Я считал, что убил подлеца. И тот подлец был моим учителем, в котором я посмел усомниться, — сэнсей тянет долгую паузу, предавшись воспоминаниям.
— Но высшим сферам было угодно, чтобы не я, а другой человек понес наказание за моё убийство. И то был выбор самого человека, — склоняет он в безмерном почтении голову.
— Ох. Я бы так не смогла! — щеки Бунко горят, как осенний закат.
— Что бы ты не смогла, девочка? — учитель выделяет с нажимом слова.
— Не смогла бы. Позволить другому понести за себя наказание.
— Чтобы постичь истинный смысл любви, — в голосе учителя теперь назидание, — приходится пройти через боль и сомнение.
— Зачем?
— Затем что… Чтобы выйти из клетки, следует осознать, что ты в ней…
ΙΧ.
— И какое второе событие лишило тебя равновесия? — ноздри сэнсея трепещут, подобно шмелю, опыляющему цветок хризантемы.
— Второе… — девочка собирается с мыслями, прежде чем начать говорить. — Полицейские совершали обход, когда я стояла у клетки. В одной из корзин — голова человека!
Звон разбитого стекла, — и летучая мышь врывается в помещение, делает виражи по комнате, зависает под потолком.
Учитель не сводит с девочки пристального взгляда. Атмосфера внутри сродни грому снаружи. А Бунко уже мыслями далеко…
— Рваные вены перепутались и походили на дождевых червей. Взгляд пустой, совершенно бессмысленный. Будто в глубокой медитации голова осознала, что осталась без тела.
Мышь под потолком издает угрожающий вопль.
— Я узнала его! — с вызовом выкрикивает Бунко.
— Ах, ты узнала его! — голосом, как клинком, рассекает воздух учитель.
Мышь торпедой срывается вниз и вонзается в волосы Бунко. Та кричит и без чувств валится на пол.
Среди учеников разрастается паника. Сэнсей хлопает в ладоши, призывая к порядку.
— Тихо, тихо! Вы же видите, наша сестра не здорова. Всем по комнатам!
Χ.
Бунко и впрямь нездоровится. В холодном поту мечется она по футону, не в силах очнуться. Тело стянули тугие веревки, а сознание покрыто белым саваном. Девочка пытается ухватиться за рваный лоскуток из внешнего мира, но материя расползается в руках. Словно путник, свернувший с дороги, бродит она во тьме в поисках выхода. Жар внутри и холод снаружи.
— Ты посмотри, очухалась! — доносится издалека.
Бунко цепляется сознанием за нечеткие слова и ищет контакт с говорящим.
— Да где там, — полусмех, полулай, — она почти труп.
Бунко злится, и злость придает ей выносливости. Она отчаянно ищет лазейку, чтобы вернуться в реальный мир.
— Дай-ка проверю узлы, мало ли что, — чьи-то руки давят на грудь, ощупывают колени. Бунко живые касания только в радость, маленький контакт с реальностью. Но она ничего не чувствует. Не беда! Главное, удалось нащупать внешний мир. Девочка стала искать ощущения. Пусть боль, пусть отчаяние. Ей нужно удостовериться, что она жива. Полная неподвижность. Как вода в поросшем илом пруду.
— Ладно, брось ее. Лучше сыграем в рэндзю.
Теперь она слышит сопение. Удаляющиеся шаги, топтанье на месте. Шорох сёдзи. Бунко хватает воздух ртом, как вынутая из воды рыба и… распахивает глаза.
ΧΙ.
Темнота… Она одна в незнакомой комнате, погруженной во мрак. Тело стянуто крепкой бечевкой. Рот не заклеен, но кричать бесполезно. Кричать опасно. Нужно спрятаться, притаиться. Воздух пронизан сетью тончайших «нитей», реагирующих на движение: реши Бунко встать, тут же попадет в ловушку, расставленную учителем. Больше нет сомнений, он ее враг! Этот враг силен и погубил ее друга.
Девочка приказывает себе успокоиться и сосредоточиться на дыхании. Глаза закрывать нельзя — можно снова уйти в небытие, потерять контакт с внешним миром. Нужно свыкнуться с темнотой и начать различать предметы. Принять тьму во всей полноте, раствориться в ней без остатка! И тогда собрать себя по частям, но уже новую. Кажется, именно так враг учил ее? Стать черной мглой, чтобы быть способной вернуться к свету.
Что-то давит на мозг. Чужое, инородное. Бунко может это стряхнуть, но тогда он поймет, что она в сознании. Тогда ей конец! Главное, ни о чем не думать. Спасительная пустота. Мысли — гладкое озеро без единой волны. Чуть шевельнешься — по его поверхности пробежит предательская рябь. Ей нужна пустота. Блаженная пустота.
Девочка набирает в легкие воздух и, затаив дыхание, ныряет во тьму…
ΧΙΙ.
Такаюки! Живой и невредимый! Они стоят у пруда и любуются отражением стрекоз на зеркальной поверхности карпов. У Бунко в ладони поющая раковина. В одной руке Такаюки белый лотос, вторая спрятана за спину. Он протягивает ей девственный цветок и смущенно отводит взгляд.
Бунко принимает подарок свободной ладонью, подносит к лицу, зарывается в лепестки. Вдыхает приторный аромат, счастливо улыбается.
— Ты такая же, как он, — с едва уловимой нежностью шепчет Такаюки. — К тебе не прилипают ни ил, ни грязь.
Бунко, зардевшись, смеется.
— Когда я уйду, — с грустью продолжает юноша, — я буду вспоминать о тебе…
Выражение лица девочки меняется. Глаза наполняются слезами.
— Зачем тебе уходить, Такаюки! Останься со мной!
— Так надо, — в его голосе убежденность. — Тебе же знакомо непостоянство мира. Кто-то уходит, кто-то приходит. Но тебя я запомню.
Он вынимает из-за спины вторую руку, в ней черный лотос.
— Это тоже тебе, — девочка в растерянности, ее руки уже заняты.
— Ты, главное, знай… — парень подбирает слова. — Он также чист, как и белый, и тоже рожденный из грязи.
Бунко неловко тянет левую руку, прижав раковину к груди. Черный цветок падает на землю. Лицо Такаюки искажается болью. Слышен хруст позвонков, и его голова, расплескав багровые капли, отлетает на землю. Пустые, отрешенные глаза, как у рыбы на суше. Бунко силится закричать, но рот зажат крепкой ладонью.
ΧΙΙΙ.
Тело девочки лежит на полу, но Бунко крадется к выходу. Минует стражу, играющую в рэндзю. Ей нужны не они — верные псы своего хозяина, а тот, кто предал ее идеалы. Тот, кому они все доверяли. И ей очень важно понять, ради чего он так поступил.
Охранники не чувствительны к тонким субстанциям, потому сейчас не опасны. Труднее остаться незамеченной для того, кто звался Учителем. Чутье ей подсказывает, что враг где-то рядом. Девочка осторожно обходит фарфоровую вазу и останавливается возле наружной сёдзи. На мгновение колеблется: сможет ли она раздвинуть занавес бесшумно? Затем, спохватившись, шагает сквозь дверь. Стоящая в углу ваза дает звонкую трещину, и охранники удивленно застывают в процессе игры.
— Ты слышал? — тот, что пониже, вскакивает со стула и настороженно крадется в комнату.
— Ты прав, — шепотом отзывается второй, вынимая меч из-за пояса. — Надо бы проверить.
Они осторожно раздвигают бумажные перегородки и смотрят на девочку, в беспамятстве лежащую на футоне.
— Все в порядке, — стражник облегченно вздыхая, вкладывает меч в ножны. — Спит, как убитая.
Он доволен своей шуткой, и мужчины, смеясь, возвращаются к игре.
ΧΙѴ.
Странно, но она ощущает прохладу. Дышащее марево холодных капель росы остужают тело. Бунко ступает босыми ногами по влажной траве, но тонкие стебельки не сминаются. Девочка осматривается по сторонам в поиске подсказок. Одинокая минка, стоящая поодаль от основного строения, мягко испускает багровое свечение. Место, где учитель правит священные ритуалы и предается глубоким медитациям. Место, куда нет входа простым ученикам.
Бунко следует на свет. Золотые светлячки насквозь решетят ее тело. С каждым новым касанием их ювелирных крылышек девочка вздрагивает, испытывая щекотку. А вот и минка. Бунко подкрадывается к раздвижной двери и прикладывает ухо к бумажной перегородке.
— Просто? А кому сейчас просто? — почти кричит тот, кто звался учителем. — Может быть рикше, который тягает наши повозки, рискуя быть пойманным? Или мне легко! Обманывать детишек, верящих в чепуху, которую им проповедуют? Воспитывать в них тягу к убийству, рискуя быть уличенным свихнувшимся на буддизме малолеткой?
— Но знаешь, что самое отвратительное? — пауза, звук бьющейся посуды. — Чем дольше я проповедую, тем больше сам начинаю в это верить! А еще сны…
Вновь пауза, копошение внутри.
— Мне стали сниться сны, — голос учителя полон горечи. — И в этих снах я поднимаюсь высоко в небеса, над гладью лазурного озера и пристально всматриваюсь в его глубину. Но я ничего там не вижу!
И опять звук бьющейся посуды. После недолгих колебаний Бунко преступает порог.
ΧѴ.
Учитель нетрезв. Разливает янтарный саке в фарфоровые чаши. Напротив сидит человек, и Бунко без труда узнает в нем главу полицейского отдела местной префектуры. Лицо человека цвета сёмги, а сам он похож на краба-паука в период яйцекладки: пыхтит под пьяным напором собеседника и стирает пот костлявыми пальцами.
— Ты тоже ешь мой хлеб! — учитель тычет в панцирь паука сальным пальцем.
Полицейский на взводе, старается сберечь мундир от жирных рук.
— Я не стану привлекать патруль. Это вызовет подозрения, — он вяло пытается взывать к здравому смыслу. — Рынок не их зона курации.
— Нет! Ты найдешь предлог убрать патруль с трассы, чтобы наш товар беспрепятственно обошел их осмотр!
— Но…
— Ты, идиот, понимаешь, что будет, если их остановят??? — учитель чеканит слова, будто вбивает каблуками уличную грязь.
Полицейский молчит.
— То-то… А повод… хм… Повод я тебе обеспечу! — хохочет довольный учитель.
— Ты о чем? — таращится пучеглазый страж порядка.
— Говорят, за торговцами рыбы нужен особый присмотр? — подмигивает сэнсей и кашляет, поперхнувшись.
— Т-ты хочешь сказать… — у полицейского расширяются глаза, и теперь он совсем неотличим от краба-паука.
— Мне кое-кто сильно мешает, — отрезает он жестко. — И этот «кое-кто» слишком любопытен.
У Бунко от услышанного пересыхает в горле. Она начинает задыхаться и…
Последнее, что фиксирует память Бунко, это взгляд учителя, направленный сквозь нее. Взгляд, переполненный изумления.
ΧѴΙ.
— Скажи, зачем нам ее развязывать? Разве так не спокойней? — Бунко в сознании, но притворяется спящей.
Двое охранников снова в комнате. У того, что повыше, в руках острый нож, он разрезает кожаные бечевки, которыми стянуто тело девочки.
— Это приказ, — верзила хорошо знает дело, и бечевка поддается почти сразу.
— Зачем? — коротышка взволнован. Бунко почти смешно. Два вооруженных мужчины против обессиленного подростка.
— Представь, сколько будет вопросов, если на трупе обнаружат следы от наших узлов? А так…
— Что так? — не унимается коротышка.
— А так, во всем виноваты торговцы рыбой, — он разводит руками и надрывно хохочет.
Коротышка тоже посмеивается над шуткой, но менее жизнерадостно.
— Все равно осторожней, — предостерегает он. — Здешних детей не для выгулки пекинесов готовят. Мало ли… Очнется и… — он совершает недвусмысленный жест поперек кадыка.
Второй охранник кидает взгляд на лежащую без движения девочку и уверенно заключает: «Эта — уже вряд ли!».
ΧѴΙΙ.
Бунко открывает глаза. С быстротой потревоженной гюрзы выбрасывает ногу вперед. Группируясь, перехватывает летящий нож и вонзает его в горло того, кто ближе, обхватив сзади за шею. С силой проворачивает. Человек хрипит и медленно оседает под собственное чавканье, увлекая за собою нож. Его глаза широко раскрыты, и в них навеки отпечатывается удивление. Алый фонтан окропляет футон.
Второй охранник уже сориентировался в ситуации. Он отскакивает назад и выхватывает из ножен меч, направляет остриё в сторону воскресшей пленницы. Бунко тоже делает шаг назад и… улыбается. Открыто и лучисто. Не сводя с противника задорного взгляда. Ее некрасивое лицо преображается, становится кротким и невинным. Прекрасным и одухотворенным. Словно она, непорочный ребенок, в своей детской игре зашла далеко. Сама не понимая как. Разве ты можешь осуждать меня за это?
Мужчина замирает на мгновение, пораженный ее преображением. Бунко достаточно времени, чтобы стереть маску с лица и сделать первый выпад. Противник отражает удар. Теперь напротив мужчины стоит старуха с уродливо обвисшими щеками и расплывшимися чертами. Человек ахает и с воплем: «Ах ты ведьма!» — делает выпад вперед. Бунко уворачивается. Звонко смеясь, быстро передвигается по комнате.
Озверевший охранник повторяет попытку, и Бунко снова увиливает. Длинный меч — не лучшее оружие в узком помещении, и девочка продолжает изводить врага. Провоцируя и избегая ударов. Меняя личины и вводя в заблуждение. Мужчина совсем измотан и растерян. Девочка падает на колени и сгибается пополам. На ее лице отчаяние загнанной тигрицы, застывшее в немой мольбе о пощаде. Враг замахивается и…
Бунко стремительно откатывается в сторону, сбивая с ног врага. Охранник теряет равновесие и валится на пол. Девчонка вскакивает ему на спину и остатками веревки перетягивает горло. Сдавливает, что есть мочи. Тянет. Враг хрипит, захлебываясь, а Бунко тянет сильнее. Пока тот не ослабевает у нее в руках тяжелым мешком. Девочка отирает пот со лба и выходит во двор.
ΧѴΙΙΙ.
Она пробирается по влажной росе, направляясь к знакомой минке. Изнутри тишина. Осторожно ступая по ступенькам, девочка пробирается в дом. Внезапный удар, взрыв металлического конфетти — и следом туман… Приторно сладкая мгла расползается по телу, и Бунко впадает в забытье. В объятия уже знакомой тьмы.
А когда приходит в себя, понимает, что в ловушке. На старинном табурете хучуан в хрустальном аквариуме застыла рыбка Чи. На столе — одиноко горящая свеча. Учитель вытирает руки стягом победы.
— Ты правда полагала, что останешься незамеченной? — укоризненно качает он головой. — Ты меня удивила. Я и представить не мог, что такой посредственный сэнсей, как я, способен взрастить подобный талант.
Он садится напротив и с гордостью рассматривает девочку. Бунко обнимает себя за плечи и исподлобья смотрит на учителя. Позвякивает кандалами.
— Что, неудобно? — смеется человек. — Мне будет жаль тебя убивать, — добавляет он с нотками горечи. — Ты вернула мне целый кан веры. И сейчас я с тобою искренен, девочка.
Он поворачивается спиной к закованной в цепи Бунко и удаляется на несколько шагов. Затем резко оборачивается.
— Кстати, мы могли бы договориться. Это зависит от того, какие вопросы ты станешь мне задавать, — улыбающийся враг садится перед ней на корточки. — Ну, смелее. У тебя три попытки.
— Зачем ты убил Такаюки, — цедит сквозь зубы Бунко, пристально глядя ненавистному человеку в глаза. Учитель морщится.
— Неверный вопрос!
ΧΙΧ.
— Зачем ты убил Такаюки!
— Хм. Хорошо. Твой друг был плохим парнем и любил совать нос в чужие дела, — отрезает учитель. — Хотя его предупреждали.
— Он верил тебе. Мы все тебе верили!
— Видишь ли, девочка… — снова морщится враг, — я пытался его образумить. Но парень был прыток, к тому не чист на руку. Он запросил слишком много за свое молчание, — и добавляет с радушной улыбкой, — видишь, как просто.
— Ты врешь!
— Думай, что хочешь. У тебя еще две попытки.
— Что за грузы ты перевозишь?
Снова улыбка.
— Ты знаешь ответ. Их не так много, занятий, приносящих надежную прибыль, — и он, усмехаясь, поднимается с корточек. Вздыхает. — Умная глупая девочка. Наша община должна на что-то существовать. И не все вы, как говорят в Европе, пушечное мясо для отвода глаз. Среди вас случаются самородки, и… На них имеется спрос. Думай, что хочешь, но жизнь одного избранного оправдывает смерти тысяч.
Бунко, насупившись, замолкает, не веря ни единому слову.
— Третий и последний вопрос, — зевает учитель. Похоже, он теряет к беседе интерес.
Бунко медлит. Взвешивает слова, готовые сорваться с языка. Колеблется. Учитель украдкой наблюдает.
— Где проходит грань между верой и обманом? — решается она, наконец.
— Смотря у кого, — усмехается человек.
— У тебя.
ΧΧ.
Мужчина резко встает и подходит к табурету. Берет в руки аквариум и возвращается к девочке. Приседает и ставит его перед пленницей. Пучеглазая Чи, не привыкшая к тряске, возмущенно виляет хвостом.
— Когда ты стоишь на берегу и смотришь в глубину пруда, что ты видишь?
Перед детскими глазами яркими гравюрами мелькают воспоминания. Бунко с силой закусывает губу, и ямочки на ее щеках ставятся похожими на изюминки.
— Нежные блики солнца на чистой поверхности пруда. Брачные игры карпов… Лотос, тянущийся к солнцу, — в ее голосе тоска по безвозвратно ушедшему другу.
— А там, в глубине? — налегает учитель. — Что не видно привычному взору, но за что цепляются корни лотоса!
— Ил и грязь… — машинально отвечает девочка.
— Ил и грязь! Мутное дно, сокрытое под чистой водой. Субстрат, питающий священный цветок!
— Интересно, а как выглядит твой мир для обитателя дна? — устало бормочет Бунко.
Учитель резко оборачивается.
— Ты разочаровала меня, девочка! — зло выбрасывает руку вперед.
ΧΧΙ.
Безжалостный свист сюрикена рассекает воздух.
Бунко молниеносно откатывается, насколько позволяет длина цепи.
Грохот падающего металла и хохот того, кто звался Учителем.
— Хочешь убить меня? Попытайся! — и совершает обманный жест пустой рукой. Бунко напрягается и делает едва заметное движение.
Шпилька! Смертоносная шпилька канзаши… Последний подарок лучшего друга.
Учитель хрипит, схватившись за горло. Мешком оседает на пол. Его выпученные от удивления и боли глаза так и остаются открытыми.
Девочка на коленях подползает к врагу и едва достает до его ног. Неловко цепляется за носки, тянет к себе. Безучастно ощупывает карманы в поисках ключей. Отмыкает браслеты. Растирает затекшие суставы. И бегом к выходу, не отдавая себе отчета в том, что будет делать дальше.
Острый приступ боли сворачивает девочку пополам, и она катается в судорогах по полу.
Рыбка тоже на полу. Лишенная привычной среды, хватает ртом воздух.
Пламя от уроненной свечи разрастается в большой костер, отбирая у Чи золотой окрас.
ΧΧΙΙ.
На рынке всё как обычно, только отсутствуют звуки и краски. Девочка-подросток, прижимая зонтик к груди, неотрывно смотрит на человека в клетке. Ее голова склонена на бок, а взгляд не мигает. Дождь проливной, но девочка этого не замечает. Удар грома, и она вздрагивает, как от хлыста, с удивлением оглядываясь по сторонам. Девочка перепугана и ничего не понимает.
Из толпы выходит рикша, возбужденно кричит, указывая на нее пальцем. Люди в мундирах бегут в ее сторону. В руках полицейского блестят наручники, он смыкает их на запястьях Бунко. Девочка словно в забытьи, ее глаза расширяются, а происходящее кажется нереальным.
— Стойте! — словно удар грома рассекает пространство голос, и привычные звуки возвращаются.
— Девочка тут ни при чем. Это я убил.
Танцор буто оживает и покидает прутья клетки. Протягивает вперед руки. Вокруг переполох. Его окружают, защелкивают наручники. Уводят прочь. Бунко потрясенно смотрит ему вслед.
На миг танцор останавливается и поворачивается в сторону девочки. Легкий кивок головы, полный почтения. На губах улыбка, а взгляд переполнен благодарности. Конвой толкает мужчину вперед.
Бунко продолжает неподвижно стоять на месте. Затем переводит взгляд на прутья. У входа в клетку кто-то раскидал цветные гравюры с сюжетами городской жизни. На одной из них девочка-подросток вдыхает аромат черного лотоса. Бунко скидывает одежду и, переступая через картинки, заходит в клетку…