Джейн

Тиха украинская ночь… Хотя, о чем это я? Сейчас светит солнце, а окна мотеля выходят на неширокую, но очень оживленную улицу небольшого североамериканского городка на побережье Атлантического океана. Назвать ее тихой язык не поворачивается. В туристический сезон тут всегда шумно, даже по ночам. Днем туда-сюда снуют отдыхающие, в темное время суток — по большей части местные, из которых процентов девяносто составляют чернокожие.

Случайный белый, быстро перебирающий ногами, чтобы успеть попасть домой до появления на горизонте неприятностей, с наступлением сумерек будет скорее исключением, нежели правилом. Здесь есть кварталы, в которых ночь целиком находится во власти уличных банд. Редкий полицейский патруль способен нагнать страху разве что на неопытного в криминальных делах туриста, минутой ранее слямзившего какую-нибудь мелочевку в магазине. Но сейчас не об этом.

Итак, по документам меня зовут Джон Смит, хотя на самом деле я Терри Шевченко. От матери американки мне досталось имя, а от отца украинца я унаследовал фамилию и целый ворох бумаг с долговыми обязательствами.

После внезапной гибели родителей в автокатастрофе пришлось сбежать от кредиторов на другой конец страны, попутно сменив два имени и запутав следы так, что даже ищейкам из ФБР пришлось бы изрядно попотеть, разыскивая меня. Сам факт долгов напрягал не особо, но вот их количество, а самое главное, кому задолжал мой покойный предок…

Долгое время я просто колесил по восточному побережью, перебиваясь случайными заработками, а потом обосновался в Фенвик Айленде. Сперва думал, что останусь на лето, а потом обвыкся и пустил корни — снял квартирку всего в трех сотнях футов от пляжа, устроился электриком в одну из гостиниц, обзавелся приятелями, с которыми можно пропустить в баре бокал-другой пивка после работы и покалякать за жизнь. Так продолжалось больше года. Больше года спокойной, размеренной жизни — роскошь, которую многие даже не замечают. Я же наслаждался ей, стараясь не вспоминать свои былые мытарства.

День выдался не по-осеннему спокойным, хотя сезон ураганов в самом разгаре и со дня на день можно ожидать перемены погоды. Соленый бриз не согласен с затишьем и подгоняет океанские волны, заставляя их слизывать своими длинными языками неосторожно оставленные возле воды шезлонги. Вон, две штуки уже смыло в воду. Их стоимость наверняка вычтут из зарплаты растяпы спасателя, который пялится с вышки в бинокль на ничем не прикрытые женские прелести вместо выполнения своих прямых обязанностей. Прелести, впрочем, загорают за высоким забором и вовсе не горят желанием демонстрироваться каждому извращенцу с биноклем. Один звонок в полицию ¬— и спасатель на вышке уже другой, а предыдущего уводят в наручниках.

Я сижу на пирсе и смотрю в воду. Солнечные лучи освещают дно и неспешно проплывающих по своим делам рыб. Говорят, здесь часто видят белых акул, но я пока не встречал ни одной.

Незнакомка подходит и садится рядом, свесив ноги вниз.

— Вы не боитесь высоты? — спрашиваю я.

— Нисколько! — с вызовом отвечает она, насмешливо глядя мне в лицо. Я внимательно изучаю ее внешность и прихожу к выводу, что слегка вздернутый носик придает дополнительный шарм рыжим волосам, озорным зеленым глазам и небольшому круглому подбородку. Она очень мило морщит лоб, глядя на меня, будто что-то пытается вспомнить.

Мы еще немного сидим и разговариваем о погоде, знакомимся. Я спрашиваю девушку, откуда она, но Джейн уклоняется от прямого ответа. Говорит только, что приехала отдохнуть от суеты большого города. Я предлагаю поужинать вместе, и мы идем в "Гарпун китобоя". Там потрясающе готовят омаров, а цены не бьют по кошельку. Моя спутница отдает должное изыскам шеф-повара. Начинает смеркаться.

Я хочу проводить ее до отеля. В ответ на попытку Джейн заливисто смеется и грозит мне пальчиком. Уж не надеюсь ли я на что-то неприличное? Нет, не надеюсь, просто хочу проводить. Я уже почти местный, а она приехала издалека и не знает, как опасно ходить по здешним улицам молодым красивым девушкам без сопровождения. Однако не сильно-то она и сопротивляется моей компании. И вот мы уже идем по променаду, сворачиваем в переулок и... Здрасьте-приехали! Нам навстречу выруливает шпана. Иначе и не назовешь: широкие черные рэпперские штаны, белые кроссовки, красные ветровки нараспашку, а на голой мускулистой груди у каждого золотая цепь толщиной в палец. Трое типичных гангста-мальчиков из хороших семей играют в бандитов. Это, правда, не делает их менее опасными: у каждого в руках нож с шестидюймовым лезвием, а за пазухой наверняка еще и по пистолету припрятано. Для появления подобных субъектов на улице рановато, а столкновение с нами для них приятная неожиданность, так что изумление обоюдное, но недолгое.

Мальчики быстро осваиваются и делают нам непристойное предложение: кошелек и честь дамы или жизнь. Понятное дело, выражают они это в более грубой форме, сопровождая свои слова бурной жестикуляцией. Кошелька мне не жаль — все равно в нем остались только кредитки, а вот за честь дамы, пожалуй, стоит побороться. Шепотом говорю Джейн, чтобы она бежала за помощью, пока я буду отвлекать шпану. В ответ она лишь пожимает плечами, отстраняет меня и направляется к радостно ухмыляющемуся гангста-вожаку, решившему, что сегодня удастся поразвлечься на славу.

Радость моментально сменяется гримасой боли, когда хрупкая с виду девица выверенным движением бьет его по кадыку. Бесчувственное тело еще падает, а нога рыжеволосой молнии следующим движением уже выбивает дурь вместе с сознанием из второго любителя острых ощущений. Третий порывается убежать, но не тут-то было! Джейн настигает его через три фута, толкает в спину и добивает упавшего. Ей Богу, мне их даже немного жаль. Хотя, чего уж там. Мне теперь должно быть жалко себя, потому что я узнал ее.

Мой основной долг на полторы сотни тысяч причитается не кому-нибудь, а Джорджио Миланезе. Если это имя вам ничего не говорит, поинтересуйтесь в любом отделении полиции, кто он такой. Когда вас спросят, зачем вам понадобилась информация о третьем человеке в Лос-анджелесской семье, отвечайте, что спросили по ошибке и на всякий случай поскорее сваливайте. Джейн никакая не Джейн, а Лаура — дочь Фрэнка Стиччино. Кто он такой? Ну, вы даете! Да его в Городе Ангелов каждая собака знает! Он в семье отвечает за подготовку боевиков. Дочурка, стало быть, в папашу пошла — вон как ногами машет. Не узнал я ее сразу, грешен. Видел-то всего пару раз у того самого Миланезе, когда приходил отсрочку по долгу просить. Кирдык мне теперь, видимо, приходит.

Я стою, значит, бледнею с лица, таращу зенки, а она просто подходит ко мне, берет за руку и тащит, куда глаза глядят. Дальше помню смутно: мотель, бурная ночь, полная охов и ахов, а потом утро. В номере только я, а на тумбочке возле кровати записка:

Было хорошо. За попытку защитить получаешь награду — Джо не узнает, где ты. Пока, целую. Лаура.

P.S.: все-таки лучше уезжай из страны.

Она, конечно, меня тоже узнала. Сразу или нет, не знаю. Видно, не сразу, иначе разговор бы у нас не получился. И что прикажете теперь делать? Вот так всегда, живешь себе спокойно, никого не трогаешь, а тут приходит женщина и все ломает одним своим появлением. Чувствую себя влюбленным идиотом. Наверное, так оно и есть, ведь из страны я никуда не собираюсь. Была не была, жди меня, Лос-Анджелес!