Сотый житель колонии
Один из самых знаменитых уроженцев снежной планеты Джоанна, двадцатитрехлетний Эмиль Дюбуа сидел на подоконнике третьего этажа самого большого из своих земных домов и с тоской смотрел на переливающийся всеми оттенками красного закат. Он так надеялся, что эта красота хоть немного поднимет ему настроение, хоть чуть-чуть взбодрит и вдохновит на импровизацию на съемках, но заходящее солнце подвело его, подставило точно так же, как всегда подставляли его друзья, родственники и коллеги! Он смотрел на прячущийся за горизонтом алый полукруг солнца, на освещенные его светом розовые облака, на багровые отблески его лучей в озере возле дома и не чувствовал ничего особенного. На родной Джоанне закаты были куда красивее, там алое сияние разливалось по всему небу и держалось всю ночь, а потом, утром, становилось еще ярче, и начинался восход — с земными вечерней и утренней зарей это было не сравнить! Эмиль закрыл глаза, пытаясь вспомнить небо своей родины — может, хоть оно даст толчок его творчеству? Но память тоже оказалась предательницей, и как он ни пытался вызвать в мыслях картину ночной Джоанны, перед его усталыми, воспаленными глазами лишь мелькали яркие цветные пятна.
— Достало все! Как же достало… — вздохнул Эмиль и, приоткрыв глаза, еще раз выглянул в окно. Гладкая поверхность озера блестела кровавыми пятнами, и молодой человек вздрогнул. Правая рука машинально обхватил изрезанное шрамами запястье левой. Он спрыгнул с подоконника и, стараясь больше не смотреть на закат, перешел в другую комнату, окна которой выходили на противоположную сторону.
Ядовито-зеленые цифры электронных часов сообщили ему, что до съемок осталось чуть больше часа. Минут через сорок за ним приедет машина, и за это время он должен подготовиться. Должен придумать хотя бы пару шуток и столько же «философских» мыслей. Но в голове было пусто, как на соседней с Джоанной необитаемой первой планете, и Эмиль уже не верил, что за оставшиеся сорок минут в ней успеет зародиться хоть какая-нибудь «жизнь». Оставалась надежда, что ему удастся сымпровизировать уже на съемках, но она был совсем слабой. Да, в первый раз, когда он явился в студию неподготовленным, ему повезло: почувствовав себя «припертым к стенке», он неожиданно взял себя в руки — сам потом удивлялся, как у него это получилось! — и у него открылось второе дыхание. Шутки, неожиданные сравнения, едкие замечания посыпались из него золотым дождем, и тот выпуск «Новостей со знаменитостями» до сих пор считался одним из лучших. Однако когда Эмиль поленился готовиться к съемкам в другой раз, у него ничего не вышло. Ох и орал же тогда на него после программы продюсер! Чуть кулаки в ход не пустил! «Я вкладываю в тебя бабки, пока ты приносишь мне отдачу, паршивец! Будешь и дальше перед камерой лепетать, как дебил — найду другого артиста, а ты по миру пойдешь!!!» Эмиль вспомнил эту ссору, вспомнил, как со слезами на глазах ползал перед продюсером на коленях и клялся, что больше такое не повторится, и ему снова захотелось расплакаться. «Такое» должно было повториться совсем скоро, уже меньше, чем через час — а в том, что человек, от которого зависела вся его карьера, выполнит свою угрозу, юноша не сомневался. Кандидатов на его место, таких же знаменитых с детства парней и девушек хватало и на Земле, и на всех остальных заселенных людьми планетах.
Надо было что-то придумать. Срочно! Немедленно! Эмиль уселся за стол, положил перед собой лист бумаги и уставился на него заплаканными глазами. Хотя бы одну нестандартную мысль! «Думай, Эмиль, шевели мозгами! — принялся «пинать» он сам себя. — Главной новостью в программе, конечно же, будет катастрофа звездолета «Триумф-9». Ее надо как-то прокомментировать. Думай! Юморить по такому поводу нельзя, в последнее время телезрители слишком жалостливые стали, чуть что — сразу звонят, ругаются, да еще и в суд на ведущих подают за циничные шутки! Но и просто сказать, что соболезную, рискованно — это ж банальность, Юрьевич шкуру спустит за то, что я «слил» такую тему!.. А если слезу перед камерой пустить? Черт, это я уже делал, весной, когда на Меркурии землетрясение было!»
Увесистый, величиной с кирпич — последний писк моды! — мобильный телефон разразился гулким собачьим лаем. Звонил продюсер. Эмиль дрожащей рукой потянулся к нему.
— Да, Святозар Юрьевич!
— Ты не пьяный? Не обкуренный? — без всяких приветствий деловито поинтересовался продюсер. — К программе готов?
— Да, все нормально, жду машину! — бодро соврал Дюбуа. Его собеседник с сомнением хмыкнул:
— Точно готов? Смотри у меня, не вздумай сегодня мямлить! Ты в рейтинге уже одиннадцатый, надо срочно выбираться наверх, понял?
— Не волнуйтесь, я их всех сегодня сделаю! — пообещал Эмиль и поспешно выключил телефон, испугавшись, что продюсер потребует прочитать ему все заготовленные шутки.
Одиннадцатый в рейтинге… Это означало, что его в любой момент могут выставить с телевидения. Ему было просто жизненно необходимо подняться хотя бы на одну ступень, чтобы быть в десятке первых! Иначе конец. Иначе он останется без работы и без средств к существованию. Конечно, на какое-то время имеющихся у него денег хватит, но потом-то, потом! Его же никуда не возьмут на работу, он же ничего не умет делать, кроме как смеяться или иронизировать над новостными сюжетами! Тем более, что теперь он уже и этого не умеет! А вернуться домой, на Джоанну — это вообще позор, в их маленькой колонии все знают, что он, сотый по счету житель, сделал карьеру на Земле, если он прилетит обратно, вся эта провинциальщина будет над нам хохотать! Или еще хуже — жалеть!!!
Эмиль в панике выскочил из-за стола и бросился на первый этаж, в кухню. Там, в самом дальнем углу шкафа, у него была спрятана бутылка с остатками коньяка — специально, чтобы не попадалась лишний раз на глаза. Святозар Юрьевич запрещал ему приходить на съемки даже слегка выпившим, и конечно, он учует запах алкоголя и будет долго орать на него, но без коньяка Эмиль сегодня точно ничего не сообразит, так что это будет меньшим из зол. Достав бутылку и с радостью обнаружив, что напитка в ней еще много, почти целый стакан, молодой человек торопливо отвернул крышку и залпом выпил из горлышка все, что в ней было. Из глаз снова полились слезы, он закашлялся, словно впервые в жизни попробовал крепкий алкоголь, и, привалившись к стене, съехал по ней на пол. Голова закружилась, свет в кухне померк, и Эмилю вдруг стало хорошо и спокойно. Перед глазами всплыл пейзаж Джоанны, который он всего полчаса назад тщетно пытался вспомнить.
Белые снега до самого горизонта и алое ночное небо. Музей ледяной скульптуры под прозрачной крышей. Приземистые жилые дома с толстыми, защищающими от вечного холода стенами. Родители, такие молодые, улыбчивые… «Подойди к камере, не бойся! — шепчет мама. — Просто подойди и скажи, что ты — сотый житель Джоанны. И еще скажи, что ты любишь свою планету!» И он подходит к увешанному аппаратурой незнакомому мужчине, со страхом заглядывает в объектив камеры и, запинаясь, повторяет то, что ему сказали. Мужчина улыбается, мама с папой аплодируют…
А потом мама пытается разбудить его, чтобы отправить в школу, а ему так не хочется вставать! «Оставь его, пропустит один день — ничего страшного! — негромко говорит отец. — Зачем ему вообще в школу ходить, пусть дома учится. Всяко лучше, чем с этими плебеями на уроках сидеть и дуру-училку слушать!» И ему разрешают никуда не идти, разрешают и дальше спать в теплой уютной постели, где так хорошо, так приято…
Телефонный звонок дребезжал где-то вдалеке, и Эмиль, с трудом разлепил глаза, попробовал встать. Он не сразу сообразил, что валяется у себя дома на полу, в кухне, и что уже совсем скоро ему надо будет ехать в студию программы «Новости со знаменитостями». Не оттуда ли ему звонят? Раз звонок обычный, как у будильника, значит, это кто-то незнакомый…
Пошатываясь, Эмиль заковылял в комнату, но мобильник к тому времени уже замолчал. Молодой человек посмотрел на часы и ахнул — машина должна была подъехать к его дому с минуты на минуту! А у него по-прежнему кружилась голова и мелькали черные точки перед глазами. Надо позвонить Юрьевичу, надо сказать ему, что он заболел, что ему совсем плохо. А потом на самом деле вызвать врача.
Эмиль попытался набрать номер продюсера, но неловкие пальцы не удержали телефон, и тот с грохотом упал на пол. Юноша нагнулся за ним и, потеряв равновесие, растянулся рядом. Из глубины сознания снова начали всплывать давние события.
«Очень вам советую, месье Дюбуа, лететь на Землю, здесь, на этой ледяной планетке, вы ничего в жизни не добьетесь!»
«Сотый житель Джоанны — это неплохой бренд, телезрителям должно понравиться! Мы берем вас в нашу студию с испытательным сроком…»
«Эмиль Сотый, пожалуйста, можно мне тоже автограф? Я вас обожаю, я все ваши программы смотрю, ни одной не пропустила!!!»
«Значит, тогда ваша мать отказалась купить вам значок? Вот и корень всех ваших проблем. Ваша неуверенность в себе берет начало в детстве, ваша мать тогда не дала вам чувства защищенности и доверия к миру».
«Уважаемый Эмиль, пожалуйста, только один вопрос для нашей газеты! Скажите, это правда, что в детстве с вами ужасно обращались родители?»
«Я вкладываю в тебя бабки, пока ты приносишь мне отдачу!»
Собака лаяла ему прямо в ухо, и Эмиль в ужасе вскочил с пола, приготовившись бежать, спасаться от этого злого и, несомненно, мечтающего его укусить пса, но в последний момент понял, что это всего лишь звонок телефона. Он в очередной раз плюхнулся на пол, подтянул к себе трубку и нажал на зеленую кнопку:
— Алло?
— Мерзавец!!! — завопил Святозар Юрьевич. — Если ты думаешь, что это сойдет тебе с рук..! Я тебя своими руками придушу, я тебя на части разорву, понял?! Ты знаешь, на сколько меня сегодня кинул?! Ты понимаешь, что эту неустойку будешь до конца жизни выплачивать, урод?!
— Что я сделал?! — так же громко закричал в ответ Эмиль, ничего не понимая.
— Пьяный все-таки, да? Или обколовшийся? — еще сильнее взорвался Святозар. — Посмотри на часы, имбецил! К тебе в дом полчаса водитель ломился, потом окно разбить попробовал — и теперь мне еще и его из КПЗ выкупать! Какого хрена ты сигнализацию включил, какого черта дверь не открывал?! Или ты вообще не дома? Алло! Чего молчишь?! Слышишь меня?!
Эмиль выронил телефон. Взгляд его был прикован к часам — было уже за полночь, новостная программа должна была закончиться полчаса назад. В трубке еще звучали истеричные вопли взбешенного продюсера, но молодой человек его уже не слышал.
— Уроды все, — прошептал он тихо и на четвереньках пополз к двери. В маленьком коридорчике между комнатами находился стеной шкаф, а в нем у Эмиля была припрятана еще одна заначка, сделанная на самый крайний случай. Теперь, когда он потерял работу, этот крайний случай, без всякого сомнения, настал.
Он забрался в шкаф, нашел маленький пакетик с таблетками, высыпал их прямо на пол и принялся заглатывать их одну за другой.
— Я был сотым жителем колонии, я был самым известным ребенком, родившимся на Джоанне, — повторял он после каждой таблетки. — Мне повезло. Я прославился, как только родился. Моей семье повезло. Я был сотым…
Алое сияние окружило его со всех сторон, и из него выплыло незнакомое женское лицо, наполовину закрытое белой повязкой, из-под которой послышался звонкий, слегка визгливый голос:
— Какой хорошенький мальчик, гораздо симпатичнее сынка этой нищенки! Винсент Павлович, а давайте скажем, что это он сегодня первым родился! Ведь он правда мог родиться раньше и действительно стать сотым… Его же по телеку показывать будут, он же будет лицом нашей колонии — это должен быть красивый младенец. Ну пожалуйста, пусть ему повезет!