Сто афинян

--Командир! А вы уверены, что мы в нужном месте?

--Что за дурацкие вопросы! Конечно уверен! -— командир Автолитр, чьи многие поколения предков родились и имели честь умереть в Афинах, отчаянно любил все, что было связано с героической Спартой. Поэтому говорить старался соответственно — коротко и по существу. И он был точно уверен, что тайком смывшись из Афин, сманив с собой к тому же такую кучу народа — целую сотню, да еще выдержав столь тяжкое путешествие, он просто не мог ошибиться перевалом.

--Но почему здесь никого нет?

--Мы пришли первые! -— ответствовал военачальник, противоречиво гордясь своими легкими на подъем людьми.

Он осмотрелся, глянул на Фокейскую стену. Та с достоинством выдержала испытующий взгляд стратега. Автолитр удовлетворенно кивнул ей и дал приказ воинам разворачивать лагерь.

Вечерело.

***

Спал бравый командир плохо. Во сне Автолитр заново переживал этот ужасный поход к перевалу. Сначала они шли по относительно хорошей дороге, но потом встретили хромого и горбатого пастуха, который посоветовал срезать и послал отряд совсем в другую сторону. При этом он гадко ухмылялся. Через полдня Автолитр понял, почему. "Кратчайший путь", показанный подлым пастухом, действительно вел к Фермопилам Но он оказался труднопроходимой узкой тропкой, для которой этот год, видимо, стал особенно урожайным на камни. Вспомнив о сбитых ногах, Автолитр беспокойно вздрогнул, перевернулся на другой бок, и вид этой аидовой тропки сменился царем Леонидом. Почему-то он махал руками и ужасно ругался. Затем исчез и он, зато появился сам Ксеркс, который подошел к Автолитру, хлопнул его по плечу, осклабился и сказал:

--Командир, проснитесь!

--Хр!-— Всхрапнул доблестный военачальник.

--Слушаюсь! -— вскричал солдат и убежал выполнять. Через некоторое время он вернулся, немного озадаченный, но приказ, кажется, исполнил. Уж что-что, а дисциплина в войске Автолитра была прежде всего.

--Командир! -— попытал он силы еще раз.

--Докладывай! -— повелел уже относительно проснувшийся командир.

--К перевалу приближается огромное войско!

--Что разведка? -— сурово глянул на подчиненного Автолитр.

--Как обычно, -— пожав плечами, ответствовал тот, и командир понимающе кивнул. Настоящий гоплит никогда не станет хорошим разведчиком, это знал каждый. Дело было не в физических или умственных данных — с этим, как известно, у бывших эфебов проблем не было, все упиралось в то, чем гоплиты упирались в противника — в огромные копья. Пока оружие при тебе — ты воин, а это почетно, и есть чем добыть еду. С другой стороны, даже и сидонцу понятно, что с таким длинным копьем разведывать что бы то ни было — неудобно. Ну а те, кто имел несчастье оставить щиты с копьями и пойти в разведку выполнять боевую задачу, вернувшись, часто не находили своего оружия. От осознания того, что обеспечивать себе пропитание им придется уже без внушительного аргумента, они впадали в черную депрессию и оставались зачисленными в разведку навсегда.

Автолитр потеребил бородку и для общего развития, поинтересовался:

--Сколько их? Хотя бы примерно!

--Самые глазастые долго общались с теми, кто умеет считать, спорили, немного подрались, но потом сошлись во мнении, что к нам подходит десятков пять сотен. Может, чуть больше.

--Гидры подколодные, -— скрипнул зубами Автолитр, досадуя на подлость неприятеля, сумевшего успеть к бою, прежде, чем подошли доблестные союзники. Кто именно это был из многонационального персидского войска, кажется, оставалось не ясным, но количество внушало уважение. Куда там тремстам спартанцам.

--Пять сотен десятков, значит? -— Пробормотал стратег и пронзил солдата специальным командирском взглядом, от чего тот сразу почувствовал себя в чем-то виноватым, но все-таки кивнул.

--Итак! -— Подвел неутешительные итоги Автолитр и, не удержавшись, зевнул. -— Мы внутри надежного укрепления. Снаружи — противник. Царь Леонид не успел подойти! А значит!.. -— и тут он все понял. Сон окончательно бежал, устрашенный логическими выводами.

--Построй всех! -— воздев руку, велел командир. --У меня есть, что сказать!

Кромешную тьму разгоняли факелы и светящиеся энтузиазмом глаза командира. Он с гордостью взирал на людей, стоящих перед ним.

--Мои братья! -— начал свою речь Автолитр, когда перед ним выстроилась, возможно, не вся сотня, но хотя бы какая-то часть его войска. --Мы здесь, а враги — там! Мы шли помочь царю Леониду! Но пришли первыми! Так что теперь он идет на подмогу нам! Знайте! Наши имена останутся в истории! Их высечат... Высекут... Имена ста афинян будут высечены на памятном камне! И отлиты в граните! Мы уже герои! Так сразимся же во славу Афин! Умрем за эллинскую мечту и демократию!

***

Звон. Крики. Пыхтение. Проклятия.

Сражение переросло в беспорядочную толкучку (Чему немало способствовала узость перевала) с применением грубой физической силы и слабо заточенных полосок бронзы. И та, и другая сторона теряли людей со скоростью, достойной лучшего применения, хотя защитников гибло заметно меньше. Точнее, было бы заметно, если б не темнота — хоть глаз выколи, чем воины с переменным успехом и занимались.

--Командир! -— Гелий, только что вернувшийся с передовой, устало снял шлем. -— Командир, персы нас теснят. Эти варвары уже рядом!

--Стало быть, и мы рядом с ними! -— непреклонно ответил Автолитр.

--Не знаю, как вы, а я бы предпочел оказаться от них как можно дальше, -— задумчиво промолвил Гелий. -— На всякий случай.

Командир не счел нужным отвечать на такое малодушие, и беседа прервалась. Мимо них свистнула шальная стрела и улетела в темноту.

--Стреляют, -— заметил Автолитр, просто чтобы поддержать разговор. Тяжкое молчание на поле боя тяготило и его.

--Темно, а стреляют, -— подтвердил Гелий. -— Одно слово — персы.

Он вздохнул, вытер пот — ночь была жаркой во всех смыслах — и продолжил:

--Я слышал, что у Ксеркса столько воинов, что если они подожгут наконечники стрел и дадут залп — станет светло как днем!

Подобная новость совсем не обрадовала Автолитра, но положение обязывало сказать что-нибудь героическое и краткое.

--Тем лучше, -— выдавил он из себя после некоторого раздумья. -— Мы будем сражаться при свете.

--И то верно, -— согласился Гелий и уселся поудобнее. Его очередь идти на передовую еще не пришла.

***

--Аид побери этих персов! -— злобно рявкнул Гелий, сдергивая шлем.

Рядом рухнул усталый Автолитр, старавшийся, однако держать спину ровной и источать воодушевление. Бой — не прошел даром: по лицу катился пот, и источать что-то кроме него получалось с трудом.

--Нет, я все понимаю, -— продолжал бушевать разошедшийся помощник. -— Перевал будто создан для обороны, но угораздило же вас взять с собой всего сто человек? Даже спартанцев — и то триста. Тоже не бог весь что, но все-таки...

--Ты помнишь, что сказал отважный царь, уходя в поход? -— перебил его Автолитр. --Чтобы победить — и тысячи мало, чтобы умереть — довольно и трехсот!

--Да? Ну старейшины наверняка сказали ему в ответ что-то вроде: и уйдут — незаметно, и умрут — не жалко. -— Буркнул Гелий и добавил уже более спокойно: -— А если не сказали, то подумали — уж наверняка.

Возразить на это Командиру было нечего, поэтому он предпочел не отвечать. Некоторое время они сидели молча, вслушиваясь в звуки битвы.

--Хорошо хоть вечером поесть успели... -— пробормотал через некоторое время Гелий.

--Чего говоришь? -— встрепенулся Автолитр.

--Да, хорошо, говорю, поесть успели. В Аиде ж ведь неизвестно, чем кормят.

--Крепись, Гелий! Не уступи в выдержке спартанцам!

--Сравнили тоже... Мы люди простые, всякие там игого не проходили...

--Какое еще игого, Гелий, ну что ты несешь?! -— возмущению Автолитра не было предела. Даже лаконичность речи куда-то подевалась. -— Агоге это называется! А-го-ге! Воспитание спартанца! Запомни!

Такой всплеск эмоций Автолитра объяснялся просто. В детстве стратег, уже тогда преклонявшийся перед Спартой, решил утроить себе курс молодого спартиата. Он старался и даже принялся воровать еду. Не то, чтобы его плохо кормили, просто будущий стратег считал несправедливым наедаться до отвала, пока дети Спарты голодают. Но то, что было принято у спартанцев почему-то не нашло отклика в сердце его родителя, и будущий командир был сурово наказан. С тех пор Автолитр решил выражать свое восхищение Спартой более безопасными способами. Но агоге навсегда осталось в сердце стратега.

Долго и громко рассказывал Автолитр о превратностях воспитательного процесса в Лакедемоне, но помощник всего этого уже не слышал. Он впал в короткую дрему.

***

Медленно, но, неотвратимо светлел восток. Наступало утро. К этому времени неприятель уже отступил, рассудив в конце концов, что драться ночью — затея не такая удачная, как казалось на первый взгляд. И посчитав по факельным огням количество своих людей Автолитр приуныл. Численность врагов уменьшилась, но и защитники, к сожалению, не размножились. Будущее, полное героических смертей и неувядаемой славы, которое представлял себе стратег еще несколько часов назад, почти потеряло привлекательность. Бравому командиру очень не хотелось умирать. Хотя бы до прихода Леонида.

--Командир, -— подал голос Гелий, -— там, кажется, к нам послы пришли.

--Передай всем, пусть не высовываются! Вдруг ловушка подлых персов? Высунешься — и стрелу получишь!

Гелий кивнул и пополз передавать приказ командира.

--Я вас слушаю! -— проревел, собравшись с силами, Автолитр.

--Ты тут главный? -— прокричали в ответ.

--Я! -— Крикнул Автолитр и замолчал. Спрашивать у врагов, чего им нужно, было глупо, а других тем для разговора стратег придумать не мог. Молчали и за стеной. Вероятно совещались между собой, выдумывали какую-нибудь подлость. При мысли о возможных хитростях противника, Автолитр поежился.

--Командир я всех предупредил! -— вдруг ворвался в раздумья стратега голос помощника.

--Да-да, это хорошо, -— рассеянно отозвался стратег.

--Это еще не все. Я поговорил с ребятами, и они мне сказали, что с нашей стороны к перевалу приближается какое-то войско. Большое!

Сердце екнуло в груди стратега, а потом радостно заколотилось. Наконец-то! Союзники! Автолитр почувствовал, как его переполняет счастье. Вот он момент истинного триумфа! Душа командира пела.

Видя, как изменилось выражение лица командира, Гелий поспешил добавить:

--Но с этим войском что-то не так... -— но закончить не успел.

--К нам подошло подкрепление! Сдавайтесь, подлецы! Сложите оружие! И мы вас пощадим!-— Кратко, мощно, хотя в конце и сорвавшись на фальцет, прокричал командир врагам. Его душа пела.

--Приди и возьми!-— Сурово рявкнули в ответ, видимо, разом потеряв терпение и желание вести переговоры, и только что певшая душа стратега, пискнув, замолкла. Автолитр застыл, пронзенный страшным предчувствием. Этот стиль... Эта красота краткости...

--Гелий!-— тихо позвал Автолитр. -— Как ты думаешь, -— тут командир хотел закончить фразу, но взял верх над привычкой и продолжил:-— Как ты думаешь, царь Леонид и его триста героев могли бы взять с собой илотов? Скажем, голов по две-три на человека?

--Могли бы! -— С уверенностью ответил солдат. Факты вещь упрямая.

--А, скажи, может такое быть, что, пока они шли к Фермопилам, к их войску присоединялись воины из других краев?

--Еще как, командир. Это же такое дело, что о-го-го.-— Потом подумал и добавил: -— Или агоге?

Но Автолитр этого кощунства уже не слышал. Предчувствие переходило в уверенность, а мечты о героической кончине сменялись острым сожалением, что смерть не посетила его еще во младенчестве. В голову к командиру, кажется, впервые пришли погостить сомнения в исторической достоверности всех услышанных когда-то легенд. Уже достаточно рассвело, чтобы командир, выглянув из-за стены, сумел разглядеть удаляющиеся красно-белые плюмажи на таких знакомых шлемах. В этот момент Автолитр понял: детство кончилось и не вернется никогда. Еще он осознал, что отныне всегда будет проверять все, что услышит, прежде чем принимать это на веру, но скорее всего это самое "всегда" очень скоро кончится. Командир сидел и боялся пошевелиться. Не говоря уж о том, чтобы повернулся и посмотреть, что же за же это за войско такое подходит к перевалу.

К югу от Фермопил, рыча от ярости, стояли почти триста спартанцев, не считая еще нескольких тысяч других греков, пришедших с ними. С севера подходила целая толпа людей, только что переживших длительный пеший круиз. А непосредственно между ними цепенела от удивления и ужаса горстка афинян.

Щурясь, смотрел на спины греков, прячущихся за невысокой стеной, царь Хашаярша, прозванный Ксерксом. И его настроение, испорченное дурным сном, быстро выправлялось.

Примечания:

Фокейская стена — невысокая баррикада, построенная поперек Фермопильского перевала.

спартиат — воин-спартанец, прошедший агоге, но еще не достигший тридцатилетнего возраста.

гоплит — греческий тяжелый пехотинец.

эфеб — юноша, проходящий эфебат — двухлетнюю военную подготовку.

илот — что-то среднее между рабом и крепостным крестьянином в Спарте.

Лакедемон — регион Древней Греции, в котором находился город Спарта.