Сотый демон

Дождь. Я не люблю дождь. Хотя нет, неправильно. Правильнее сказать, я терпеть не могу дождь. Причём дождь во всех его проявлениях, начиная от маленького, с изредка падающими на землю каплями, и заканчивая ливнем, пробиться сквозь стену которого равносильно прорыву строя гоплитов.

Нет, я не дождененавистник. Я, как никто иной понимаю всю его пользу для мира. Да он несёт живительную влагу. Но мне он несёт только ощущение сырости и лёгкую простуду наутро. Поэтому, я терпеть не могу…ну, в общем понятно.

Эта неприязнь к сырости, а соответственно и к дождю, который её порождает у меня ещё с Британии. В бытность моей жизни в этом богами проклятом месте, я думал, что лондонские туманы и постоянная морось меня когда-нибудь доконают. Я не мог дождаться, когда же мне, наконец, удастся сбежать из «Царства-Падающей-с-Неба-Воды», как я прозвал Лондон.

И вот, наконец, моя миссия в британской столице подошла к концу. Моё естество ликовало от восторга. И даже тот факт, что мой путь лежал в далёкую и чужую Россию меня несколько не огорчал. Напротив, я был просто счастлив этому факту. Ведь там, где мороз и снег, дождя быть не может. А снег я любил ещё со времён своей «развесёлой» жизни у викингов.

Сейчас я просто поражаюсь своей наивности. Но кто же, чёрт побери, мог в здравом рассудке, предположить, что в заснеженной России, какой она нередко предстаёт перед европейцами, этот проклятый дождь льёт не реже чем на Британских островах.

Поначалу, конечно всё было не так уж и плохо, но время шло, а погода, год от года становилась всё хуже и хуже. А первое десятилетие XXI века и вовсе ознаменовалось погодным коллапсом. Будто мне мало этих «странных» нравов, царящих в этой позабытой небесами стране.

Я медленно шёл по одной из центральных улочек небольшого провинциального городка, которую местные жители гордо именовали Бродвеем. Они себе явно льстили. На Бродвее, даже во времена его появления, дорога не была такой отвратительной. Разбитые плитки, в которых уже плескались озёра луж. Вывороченные бордюры, пережившие великую битву коммунальных работников с утечкой канализации. Ещё одной жертвой последних, стали жестоко обрубленные ветки на деревьях, которые росли по бокам от дороги. Дополняло эту картину «пейзажа конца света» не горящее уличное освещение.

Кой черт дёрнул меня потащиться к Марку именно сегодня, ведь это вполне могло подождать и до завтрашнего дня. Конечно, завтра тоже мог пойти дождь, но, по крайней мере, мне не пришлось бы лавировать между лужами в этой непроглядной тьме. Но нет же, эти чёртовы предрассудки, порождённые «житейским» опытом. Как там говорят эти русские про такую погоду: «Хороший хозяин в такую погоду и собаки из дома не выгонит». Вот и родившийся логически вывод, о том, что если на улице не будет домашних собак, то людей, то уж точно не будет.

Крик.

Возможно, мне показалось, но я привык доверять своим инстинктам и своим чувствам, которые уже давно меня не подводили. А если верить им, то необходимо было признать, что я слышал крик.

Конечно, крик может быть разным. Это может быть крик радости, крик бессилия, крик безумия, но тот крик, который я слышал, был без сомнения криком боли. Криком, взывающим о помощи.

Я остановился. Я знал, что не должен этого делать. Я знал, что то, что я делаю, имеет первостепенную важность. Причём не только и не столько для меня, сколько для всех людей живущих в мире. И именно по этому я должен был идти дальше. Я должен был заставить себя идти дальше и не вмешиваться ни во что. Но за многие прожитые тысячелетия, я так и не научился делать то, что нужно. Это было громадным недостатком моей «профессии». Но только благодаря этому, я всё ещё ощущал себя человеком.

Крик повторился. Необходимо было немедля принимать решение о дальнейших действиях.

До ритуала оставалось ещё три дня, поэтому я был уязвим. Конечно, за меня говорил мой опыт, мои знания искусства боя и выработанная во многих битвах и поединках реакция. Но в уличной драке, даже самый искусный воин всегда мог потерпеть поражение. Поражение, которое может стоить жизни.

Мой внутренний голос, словно надоедливая муха жужжал у меня в голове, призывая не вмешиваться, но я уже шёл на крик.

Свернув с основной улицы, я бросился в переулок, а затем в какую-то подворотню.

Здесь было также темно, как и по всему городу. Лишь несколько окон освещали небольшую площадку, на которой и развернулось действо.

Семеро здоровенных парней обступили лежавшую на земле девушку. Из её глаз, в которых застыло выражение ужаса, лились слёзы. Губы нервно шевелились, пытаясь что-то произнести, или издать спасительный крик, но у неё ничего не получалось. Страх и боль делали своё дело. Силы покидали жертву. И она знала об этом. Бедняжка не имела не малейшего шанса на спасение, однако, множество ссадин, и местами порванная одежда говорили о том, что сопротивлялась она до последнего. Но это, похоже, лишь раззадорило её мучителей.

Они злобно, и как-то плотоядно улыбались, глядя на девушку. Похожие друг на друга, как капли воды из одной лужи. Одинаковые куртки, разве что неуместные надписи, которыми часто «украшают» современную одежду, располагались в разных местах. Одинаковые короткие стрижки. Одинаковые жесты. Они были настолько похожи, что сложно было сказать, чьим творением они являлись — генной инженерии или массовой культуры. Но что роднило их больше всего, так это одинаковое выражение их лиц. Однажды в Африке мне довелось наблюдать за стаей гиен преследовавшей раненную антилопу. Лица этих семерых молодцов ничем не отличались от морд тех гиен. Да и внешне в них было много общего. Такое же атлетическое сложение тел, такие же злобные оскалы, и такой же животный голод, читаемый в глазах.

В тот раз я не стал вмешиваться в естественный ход вещей, да и израненную антилопу было уже не спасти, но сейчас…

— Отойдите от неё, — мой голос звучал негромко и спокойно, но, тем не менее, он привлёк к себе внимание.

— Опа, пацаны, гляньте-ка, кто тут у нас нарисовался, — ответил двухметровый детина, который, судя по всему, был вожаком этой «стаи». — Те чё надо, задохлик.

— Ничего, я просто проходил мимо.

— Вот и иди дальше, пока мы тебе не наваляли, — уже расслабленным, хотя и разочарованным голосом, сказал вожак, почему-то решивший, что драки не будет. Затем он посмотрел на девушку, и его разочарование явно улетучилось, сменившись нескрываем желанием.

— Именно это я и собираюсь сделать, — я медленно стал приближаться к девушке и обступившим её «пацанам», — Вот только девушка пойдёт со мной.

— Слышь приятель, ты что, обкурился. Вы слышали, — главарь обратился к банде, ища у них поддержку, — он нам ещё условия диктует. Герой недоделанный. Вали отсюда, а не то…

Последние слова уже были обращены ко мне, и подкреплялись они солидным тесаком, который вожак вытащил из куртки.

— Есть встречное, предложение, — всё также спокойно продолжил я. — Вы проваливаете отсюда, и благодаря этому, мы избавим от работы местного больничного травматолога.

— Мочи его!!! — заорал какой-то особо нервный «бандит», и первый бросился на меня.

«Эх, надо было подождать до завтрашнего дня», — в тот момент подумалось мне.

«Нервный», так и не понял, как он оказался на асфальте, и почему стало совсем темно. Но остальные были явно посообразительнее. Поэтому, не успел первый негодяй оказаться на земле, как на меня уже неслись оставшиеся шестеро, во главе со своим вожаком.

Бейсбольная бита одного из них оказалась как раз к месту. Я не только перехватил её, и отправил ею в нокаут её бывшего хозяина, но и врезал по колену типу с раскладным ножом в руках, а также сломал руку третьему шустрику, попытавшемуся зайти мне за спину. Четвёртый громила бросился на меня, и биту пришлось бросить, и вернуться к кулакам. Здоровяк явно не рассчитывал, что по силе я мало ему уступаю, поэтому, когда я перекинул его через себя, а затем ударил его в челюсть, на его лице было отражено искреннее непонимание.

У пятого оказался пистолет. Среагировать на выстрел я успел, но, тем не менее, меня зацепило. Резиновая пуля травматического пистолета не смогла перебить кость, но и её хватило для того, чтобы ушибленная рука безвольно обвисла.

Стрелок повторил выстрел, но на этом раз я оказался быстрее. Прыжок в бок и пуля прошла в трёх метрах от меня. Периферическим зрением я заметил блеск справа от себя. Я тут же вспомнил о раскладном ноже. Кувырок. Я почувствовал холод стальной рукоятки, и тут же метнул нож в стрелка. Неудавшийся Вильгельм Телль громко закричал. Я попал в запястье. Для настоящего воина рана неприятная, но не из разряда тех ранений, которые мешают участвовать в бою. К счастью, стрелок не был настоящим воином. Он с безумным ужасом смотрел на сою истекающую кровью руку, при этом, не переставая кричать. Потом посмотрел на меня, заорал ещё громче и побежал прочь.

Через секунду его примеру последовал и детина с тесаком. Самый грозный воин, как это часто бывает, оказался самым трусливым. Перепуганный стрелок ещё не успел скрыться из виду, когда бывший предводитель обогнал его. При этом, умудряясь орать даже громче раненного. Вскоре за ними последовал и тип с переломанной рукой.

Я медленно поднялся и огляделся по сторонам. «Зажжённых» окон стало больше, но воя полицейских сирен я не слышал. Двое из нападавших лежали без сознания, третий жалобно стонал, держась за перебитое колено. Всё было кончено.

Я собирался продолжить свой путь, и всё-таки сегодня добраться до Марка, но боль в руке заставила меня остановиться.

— Вам очень больно?

Я обернулся. Рядом со мной стояла та самая девушка, из-за которой всё и случилось. Её всё также трясло, а слёзы продолжали непроизвольно литься из её опухших глаз, но она нашла в себе силы не думать о себе, а заняться тем, кому требовалась не только психологическая помощь.

— Бывало и хуже, — сухо ответил я. — Вы в порядке?

Девушка с трудом вытянула из себя кивок головой.

— Где вы живёте? Давайте я провожу вас, — желание говорить с Марком у меня пропало, да и бросать до смерти перепуганную девушку одну в подворотне было не правильно, поэтому я и решил проводить её.

— Вам надо в больницу.

— А вам надо домой. Если вы со мной не согласны, то я продолжу свой путь, — последняя фраза возымела требуемый эффект. Девушка вздрогнула. Её затрясло ещё больше, но и в этот раз она смогла взять себя в руки.

Остаток ночи прошёл спокойно. Я проводил Лизу, а именно так звали девушку, до её дому, с трудом отбился от очередного предложения вызвать врача. Затем после того, как девушка, наконец, успокоилась, я попрощался и ушёл.

Я бывал в такой ситуации много раз, и каждый раз уходя, я уходил с чувством выполненного долга, подобно охраннику, защитившего своего хозяина. Я никогда больше не вспоминал о тех, кого мне довелось спасти. Но в этот раз всё было по-другому. Лицо Лизы, напуганное, но решительное, не выходило у меня из головы. Оно не давало мне спать и преследовало меня до тех пор, пока я не понял, что стою у неё под дверями, в ожидании, когда они откроются.

Я знал, что не имею сейчас на это никакого права, но я также понимал, что когда моя миссия будет завершена, я смогу вернуться к обычной жизни, конечно, на сколько это возможно в моём случае. И эту жизнь прожить мне хотелось с Лизой.

На следующий день я, наконец-таки, добрался до Марка. Марк был моим помощником, и единственным человеком на земле, знавшим мою историю. Он знал и о древнем обете, и о ста демонах и о загадочном фолианте Кохамикроне, неизвестно кем написанном, в котором давались подсказки того, как можно совладать с демонами. Знал он и о Ритуале Божественной Несокрушимости. Он знал всё, и даже больше.

До встречи со мной он был историком-отступником. Он увлекался мистикой, астрологией, изучал некоторые сакральные знания, и даже баловался алхимией. Он пытался донести до людей истинную историю человечества, но его постоянно высмеивали и называли псевдоисториком. А его увлечения лишь были наглядным подтверждением правоты большинства. И пусть в его видение древних событий было больше правды, чем в трудах его коллег всех вместе взяты, но знал об этом к его сожалению только я. В тот день, когда мы познакомились, Марк принял меня за очередного писаку из какой-нибудь бульварной газетёнки, но когда я смог убедить его что это не так, и когда он понял свою ошибку, его счастью не было пределов. Ведь теперь он знал, он наверняка знал, что его предположения истинны, и что самое главное, он понял, что в его силах способствовать спасению человечества, а такой пустяк, как невозможность некому об этом рассказать, его и вовсе не волновала.

С тех пор он помогал мне во всем. Он собирал информацию и анализировал её. Он общался с теми, с кем я не мог общаться и делал то, чего не мог сделать я, не выдав себя. И если я искал Скалуану, последнего из ста демонов, когда-то проникших в наш мир и затаившихся в нём, физически. То Марк делал, то же самое за своим письменным столом. И Большой вопрос кто из нас добился большего успеха. В конце концов, идея искать демона именно в этом, затерянном на бескрайних просторах России городке, была именно Марка.

Марк встретил меня в гостиничном номере, где он остановился. Он как всегда выглядел аккуратным и подтянутым. Приветливое лицо, обрамлённое седыми волосами и бородой. Добрые карие глазами, нос, немного приплюснутый, на котором красовались массивные очки. Ни дать ни взять Санта Клаус. А его любимый красный жилет, лишь способствовал появлению именно такой ассоциации.

— Ты нашёл её? — в лоб спросил Марк.

— Нет.

— Ты ведь здесь уже пол года.

— А эта тварь здесь уже несколько веков, — я плюхнулся в кресло, всем своим видом показывая крайнюю раздражённость. Ведь именно я, Руфус Мудумар, последний рыцарь некогда великой Империи Атлантос, ныне известной как Затонувшая Атлантида, я последний последователь Древних Богов, я великий инквизитор, прозванный Святым Престолом Грозой Демонов, я практически бессмертный воитель был охотником на демонов, а не Марк. И, тем не менее, именно он отчитывает меня, меня убийцу девяносто девяти высших демонов Древнего Мира.

Марк понял это и потому пошёл на перемирие.

— Ладно, не дуйся, просто я тоже ничего не нашёл, вот и психую. У нас сто дней до схватки, а мы до сих пор не знаем, как справиться с этой гадиной. Как и не знаем, на что она способна и чего от неё ожидать. Мы даже не знаем кто она.

— В общем, мы ничего не знаем, — подытожил я.

Марк сел.

— Если бы ты лучше хранил Книгу, — начал Марк, но я не дал ему закончить.

— Кохамикрон достался мне в том виде, в котором ты его знаешь.

Марк встал, и подошел к тумбочке, из которой достал небольшой кейс, в котором и хранилась древняя книга.

В Книге содержались имена и описания возможностей всей сотни демонов, а также подсказки по убийству девяноста девяти из них. И лишь Скалуана была для меня тёмным пятном. Страницы, посвящённые ей, были вырваны из фолианта. Но меня это не сильно волновало. В момент обретения книги, я посчитал это глупой шуткой старого жреца.

Кохамикрон был передан мне верховным жрецом культа Всетворца, верховного божества атлантского пантеона богов, за пять дней до гибели моей страны. Домрик, тогда вызвал меня, командующего дворцовой стражи, к себе и сказал, что бог говорил с ним. Он рассказал о том, что бог раскрыл ему участь, которая уготована Империи, и о пришествии ста великих демонов, и что именно я должен остановить их. Он взял с меня клятву, что я исполню волю богов. Я дал её не задумываясь, искренне веря в то, что исполнять её не придется. И не мудрено, ведь на службе Тольвика Могучего, последнего императора Атлантоса была несокрушимая армия, грозные жрецы и могущественные маги помогали им. Разве я мог поверить в то, что все они падут за сутки, в той бойне, которую устроили демоны после своего пришествия.

В тот момент, признаться, я и не надеялся, что меня будет волновать отсутствие последних страниц книги. Я искренне верил, что первый же демон, с которым я сражусь, станет для меня и последним. Но судьба улыбнулась мне.

Уничтожив оплот человеческой цивилизации, демоны расселились по миру. Они не жаждали уничтожения человечества как вида. Людские эмоции подпитывали их. А манипулирование человеческими судьбами забавляло их. Вдобавок ко всему они терпеть не могли друг друга. Это был шанс. Шанс, которым я воспользовался.

Домрик, который также пережил погружение Атлантоса в морскую пучину, научил меня Ритуалу Божественной Несокрушимости, который на сто дней позволял мне не беспокоиться о мирских делах и концентрировать своё внимание на битве с демоном. Он научил меня всему, что знал сам. Домрик был моим первым помощником. И моим самым преданным другом. С тех пор у меня было много помощников. Марк последний из них. Но люблю я его не меньше Домрика. У него нет знаний старого жреца, и он не может призвать мне в помощь мощь бога, но он, как и Домрик, стал мне по настоящему другом.

Я вернулся из мира грёз и посмотрел на историка. Он в сотый раз глядел на вырванные страницы.

— О чём ты думаешь? — спросил я.

— О том, что мы самые невезучие люди на свете.

— Ты проанализировал способности остальных?

— Да, но это ничего не дало, — Марк снял очки и почесал переносицу. — Скорее всего, Скалуана умеет затуманивать рассудок, наводить морок, как и её собратья. И, не исключено, что владеет некими психокинетическими способностями. Но какими именно, определить я не смог. Прости друг мой.

— Ты сделал всё что смог.

— У нас два дня до ритуала, и чуть больше ста дней до поединка…

— Ты сделал всё что смог. Один бы я и этого не сделал.

— Нам остаётся только верить в лучшее. — Что с рукой? — Марк, наконец, заметил, что я страхую руку.

— Это долгая история.

— Спешить нам в течение ближайших двух дней некуда.

☼☼☼

Я нашёл Скалуану совершенно случайно. Как и все демоны, она жила двойной жизнью. В своей нынешней ипостаси днём она была скромницей библиотекаршей в местной библиотеке, в которую никто не заходил уже лет сто. А вот ночью она превращалась в настоящую искусительницу.

Она не первая кто промышлял на почве людских страстей. Суккуб Лилит, вампир Даниэла, кажется, всего их было не то четверо, не то пятеро. При этом все как одна пытались меня соблазнить. Наверное, с тех самых пор я не доверяю до конца женщинам.

Я не знаю, зачем я пошёл тогда с Лизой в эту библиотеку. Может, это был случай, может проведение. Кто знает.

Лиза говорила о том, какие книги ей нужны, а я изучал комнату, пока не встретился взглядом в Нёй. Огонь демонов, горящий в Её глазах, нельзя было не узнать. И спутать его нельзя было не с чем. Но не это помогло мне.

Я много раз видел Её. Она была частой посетительницей местного ночного клуба. Но в толпе себе подобных она мало, чем выделялась. Сейчас же её ничто не скрывало. Демон попыталась воспользоваться мороком. Но было поздно. А морок лишь доказал мою правоту. Теперь я знал своего врага. Своего самого опасного врага. Врага, который ничем не отличался от большинства людей. Врага, у которого не была пристрастий к дешёвым эффектам, которые часто выдавали её собратьев. Врага, знавшего меру в своём насыщении. Врага умевшего играть в прядки.

Я знал, что наша схватка не будет походить на эпическое сражение. Скалуана хорошо изучила людей, поэтому я ожидал от неё удара в спину, нежели дуэли. Она не станет действовать против меня напрямую. Она знала, что моя слабость не во мне, а в моих друзьях.

Она знала, что нет необходимости сокрушать врага в «сражении на все времена», достаточно лишь ослабить его, лишить веры и надежды. Обессилить его, измотать, а затем «милосердно» добить его, исполняя его же собственную волю.

За два месяца она создала мне столько неудобств, сколько я не испытывал за десять тысяч лет своей долгой жизни.

Я ожидал попыток соблазнения, но Скалуана, зная их бессмысленность, предпочла соблазнять других. Ревнивый муж, злой сосед, которому кто-то царапал машину. Музыка по ночам, несущаяся из-под окон. Даже обвинение в изнасиловании, какой-то малолетней соплячки. Уж не говорю о несметном количестве несчастных случаев, которые произошли со мной. При этом я не имел никакой возможности подобраться к ней.

Марк помогал мне справиться со всем, тогда она нанесла удар по Марку. Марк больше всего походил на Домрика. К несчастью и конец у них был одинаковым. И, как и в случае с Домриком, я не смог его защитить. Я никогда не смогу себе простить, того, что не смог сделать этого. Никогда.

Я проклинал судьбу за всё. За смерть своих друзей, за те потери, что я понёс в своёй долгой жизни. Но больше всего я проклинал, глупое правило, согласно которому я мог убить демона только в указанную дату и не днём раньше. Ведь не будь этого правила, я раздавил бы эту гадину Скалуану в тот момент, когда нашёл её. Тогда бы Марк был бы жив.

Впрочем, у меня были и более серьёзные проблемы. Я так и не узнал в чём слабость сотого демона. Скалуана хотела сломить меня, и у неё это почти получилось. Почти.

Я шёл на бой с ней, не имея никакого представления о том, что буду делать. Верный клинок постукивал меня по бедру. А золотое тиснение на ножнах позвякивало от ударов о сталь доспехов атлантаского рыцаря. Армитал, символ двенадцати Древних Богов гордо сверкал у меня на груди. Путеводный перстень направлял меня к моей цели. Прямо к логову зверя. К логову сотого демона. Логову последнего демона. Демона, которого я поклялся убить.

В городе Скалуаны не было. Она знала о том, что я прейду за ней. Всегда знала.

Перстень привёл меня к близлежащей к городу горе, в которой я обнаружил пещеру, оказавшейся сетью, казалось бы, бесконечных тоннелей.

И вот я, наконец, увидел свет.

Я вышел в просторный зал пещеры. Тронный зал Скалуаны. Арки, портики, мрамор пола, колонны и трон из костей, возвышающийся на костях. Всё творение тёмной магии демона. Всё кроме костей.

— И так ты здесь рыцарь, — заигрывающим голосом начала демоница.

— Я здесь, что бы положить конец твоему существованию демон, — гордо ответил я.

— Ты говоришь обо мне как о самом страшном зле на свете.

— А разве это не так?

Демоница улыбнулась.

— Я воплощение зла и порока, но во мне их не больше и не меньше чем в любом из людей. Ты убьёшь всех, кто похож на меня? Если да, то тебе придётся уничтожить всё человечество.

— Ты и твои собратья совратили людей.

— Люди были такими.

Я хотел ответить, но демоница напала на меня. Два острых как лезвия бритв клинка сабель сверкали и стремились искромсать меня на куски. Но я оказался более искусным мечником. Демоница воспользовалась магией, но благодаря ритуалу она была мне не страшна.

Я наседал. В следующую минуту демон был пронзён моим мечом. Но Скалуана лишь рассмеялась.

— Тебе не убить меня рыцарь.

Я повторил удар, но с тем же успехом я мог бы бить воздух.

— Тебе не убить меня рыцарь, — повторила демоница.

— Как и тебе меня.

— Убивать тебя? — удивилась Скалуана, — Зачем мне это. Ты не смог найти способ убить меня. А уже завтра я стану непобедимой. Непобедимой навсегда. И никто не сможет встать на моём пути, и все благодаря тебе. Сама бы я не смогла бы уничтожить своих собратьев. А ты смог. И теперь между мной и властью над этим миром не стоит никого и ничего. И хочешь ты того или нет, но это всё благодаря тебе. Ты сделал для меня больше, чем я могла пожелать.

Демоница рассмеялась.

— Я могу превратить твоё жалкое существование, но ты мне нравишься. Будь со мной, и вместе мы будем править миром.

— Я проиграл, — сказал я, бросив меч на пол. Впервые за десять тысяч лет мой голос срывался. — Но я не стану твоей игрушкой.

— Всё из-за того, что ты думаешь, что тебе есть к кому вернуться, но это не так, — демоница махнула рукой и в залу вошла Лиза.

— Скажи ему, — зло прошипела Скалуана.

— Я не люблю тебя. Ты мне не нужен. Ты мне никогда не был нужен, — сказала Лиза, и не один мускул не её лице не дрогнул.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь. Она управляет твоим мозгом, — силы покинули меня.

— Никто мной не управляет. Скалуана заплатила мне, чтобы я увлекла тебя собой. Я должна была отвлекать тебя от поиска оружия. И я справилась со своей ролью. Она всё подстроила. Всё, с самого начала, было ложью, — девушка улыбнулась. — И теперь, когда госпожа Скалуана подчинит мир себе, она не забудет и обо мне.

Мои ноги больше не могли держать меня. Я упал на колени. По моим щекам катились слёзы. Как давно этого не было.

— Вот он тот мир, за который ты так храбро сражался рыцарь, — злорадствовала демоница. — Ты готов был умереть за него, а он тебя предал. Люди лживы и продажны. Они клянутся в вечной любви, а затем предают тебя. Ты даришь им себя без остатка. А они лишь играют тобой. А, наигравшись, выбрасывают. Но ты можешь отомстить. Будь со мной, и мы сделаем это вместе.

Свет Армитала погас.

Я прикоснулся к своей влажной от слёз щеке.

В одном конце зала, пол обрывался бездонной пропастью.

— Я не собираюсь мстить, как и не собираюсь присоединяться к тебе. Я проиграл. Я не смог исполнить соей клятвы, я не смог оправдать надежды тех, кто верил в меня. Я прожил долгую жизнь, и я устал от неё. И теперь я хочу лишь покоя. — Я медленно поднялся и пошёл к пропасти.

— Моё время прошло, наступает твоё время демон, — приближаясь к провалу, продолжал я говорить. — Но ты должна знать Скалуана, что делаю это я не потому, что ты победила, а ради того, что бы знала, что даже если все народы мира падут ниц перед тобой, ты всё равно потерпела поражение, потому что одного человека сломить ты так и не смогла.

Остановившись у края бездны, я повернулся к демонице и улыбнулся.

— Я прощаю тебя Лиза. В конце концов, мы всего лишь люди, — я раскинул руки и почти сделал шаг в пропасть, когда услышал полный боль крик.

— Нет!!! — закричала Лиза и побежала ко мне.

— Нет!!!!! — закричала Скалуана, когда её тело пронзил свет. Свет вырывался из её нутра, обращая демона в прах.

— Ты проиграла Скалуана. ТЫ ПРОИГРАЛА, — произнёс я за мгновение до того, как демоница исчезла.

Лиза бросилась мне на шею. От её уверенности не осталось и следа. Она рыдала, при этом, умудряясь целовать меня и просить прощение.

— Прости меня, прости меня, — как заклинание произносила она.

— Всё хорошо. Я не поверил тебе. Я знал, что она заставила тебя это сказать. Я не знаю как. Я не знаю чем, она тебе угрожала, но я знал, что ты бы никогда так не поступила. Я знал, — успокаивал я её. — Теперь тебе больше нечего бояться. Демон пыталась подорвать веру. Она разрушала веру людей в них себя и в тот мир, в котором мы живём. Она стремилась показать самые худшие качества людей. Она подавляла силу человеческого духа, превращая людей в послушных рабов. Она была очень сильна, ведь ей были известны все темные уголки человеческой натуры. Но у людей есть и хорошие качества, которые она не брала в расчёт. Эти качества толкают людей на безумные поступки. Они заставляют нас жертвовать собой ради любимых. И дают надежду в то, что и любимый поступит также. Люди лучше, чем думала демоница. Они даже лучше, чем сами думают о себе. Надо лишь верить в это. А теперь всё кончено. Пойдём домой.

Лиза улыбнулась. Я обнял ее, и мы пошли к выходу. На пол пути к нему я остановился, и полез в свою поясную сумку.

Кохамикрон упал на мраморный пол. Он больше был мне не нужен. Я исполнил свой обет. Сто демонов Древнего Мира сокрушены. Моя миссия завершена. Я победил. Я не мог в это поверить, но я действительно победил. Ничего не произошло. Не снизошли боги, не появились духи погибших от рук демонов. Не произошло ничего. Но я знал, я победил. Я посмотрел на Лизу, и понял, что свою награду я уже получил.

☼☼☼

Кохам не торопясь, шёл по мраморному полу. Спешить ему было некуда. Он ждал десять тысяч лет, и пару дней для него не играло абсолютно никакой роли.

Кохам наслаждался. Проходя мимо того места, где погибла Скалуана, он остановился и глубоко вдохнул. Запах жжёной плоти демоницы возбуждал его. Когда-то она посмеялась над ним, и вот теперь он смеялся над ней. Он смеялся над ними всеми. Они считали его слабаком. Но для чего нужна сила, если можно драться чужими руками. Кохам продолжил свой путь.

Дойдя до брошенной Руфусом книги, Кохам снова остановился. Подняв книгу, которую сам же когда-то написал, Кохам громко рассмеялся. Тот глупый жрец так и не понял, кто предстал перед ним перед Пришествием. Как и этот ничтожный рыцарь. Он искренне верил в то, что именно он сокрушает демонов. Он даже и представить себе не мог, кто помогал ему в этом. Пусть не напрямую. Пусть косвенно, через третьих лиц, через небрежно брошенные знаки и вовремя подброшенные подсказки, но это всегда был он. И только он. Даже последние страницы из фолианта он вырвал сознательно, иначе бы рыцарю никогда бы не сокрушить Скалуану. Ведь тогда бы он верил не в себя, а в знания, дарованные книгой.

Книга обратилась в пепел в руках Кохама. Она была больше не нужна.

Внимание Кохама привлекло массивное зеркало. Скалуана всегда любила любоваться собой.

Кохам подошёл ближе и с недовольным видом посмотрел на свой облик. Здоровенный детина, двух метров росту, в чёрных кожаных штанах и тёмной куртке, из которой торчала рукоять большого ножа.

Этот облик был нужен Кохаму, но теперь он мог снова стать собой. Его округлое лицо вытянулось, нос и уши заострились. Маленькие человеческие зубки сменились клыками, а вместо волос на голове появился хитиновый гребень.

Кохам, самый младший из высших демонов Древнего Мира никогда не хотел быть сто первым демоном, он всегда хотел быть единственным. И теперь его мечта сбылась.

Кохам улыбнулся. Пришло время заняться осуществлением и других своих мечтаний. Так, Кохам всегда мечтал, править миром людей. И теперь ничто не могло помешать исполнению и этой мечты.