Куба рядом
Глубина притягивает. Будто неизбежность. И руки ее виднелись над поверхностью, а крик уже стих, в шепелявости волн, в прошлом. Остаются только комариной неотвязной нудью деревянной пилой режущие слова: «Только раз, два, куба, Куба далеко, Три-четыре, куба и Куба рядом!»
Опять Глеб проснулся, будто вынырнул из своего ужаса, из вчерашней толщи. Он вновь пережил смерть своей любимой, когда они обдолбанной компанией дурились на берегу, а она навсегда ушла купаться. И он ей не помог в пьяном калейдоскопе видя не агонию, а шутку.
И вот теперь Глеб на Кубе и зовут его иначе. Так и зовут — иноком на Кубенском озере, в островном монастыре на Кубе. И имя он сменил на Корнилий, в честь одного сотника, и живет он теперь согласно словам одного монаха: «употребляя пищу и питие благоговейно и не будучи скор на смех». От старой жизни остались только две неизменные вещи: сны и его неоригинальный способ плавания — «топору уподобившись еси».
Переправляя всякий раз за продовольствием отца келаря — в прошлом служителя закона, который говорят как-то не прошел аттестацию, Корнилий со спокойным видом выслушивал, его подколы о том, каким искушением он оскорбляет Всевышнего, обитая на клочке суши, окруженном водой и не умея даже держаться на поверхности сего нежитейского моря. «А еще Корнилий-сотник!», неизменно выводил в конце его обличитель.
Отец келарь был кандидатом в мастера водного спорта и в свободные часы от переучета яствий и питий и смазки замка склада (именуемого простонарно — Пивной башней), наглядно рассекал волну то брассом, то кроллем, то еще каким-нибудь затейливым методом. Акул в озере не водилось, а отца келаря за глаза звали отец Фелпс.
Женщинам на остров путь был закрыт, чем гордились, будучи в городе, перед своими собратиями из городских шумных монастырей, островные иноки. Поскольку крохотный остров звался Каменным немногочисленных паломников встречала табличка «Ты привёз камень?». Так повелось давно и давно уже было отдано распоряжение настоятеля глушить мотор посреди пути на остров, чтобы всякий желающий попасть к храму, хоть немного да поработал веслами.
До престольного праздника Корнилий яблок не ел. Мог себе позволить киви или банан — любую зелень травную. Основное послушание у него было чтение молитв, да связь с сушей. Парень он был молодой общаться с деревенскими ему было запрещено, если что надо — рано поседевший отец эконом пишет записку, и он отправляется в путь, а местные аборигены уже привыкли к такому общению.
И в этот раз после будничной службы, подошедшего к нему за благословением, Корнилия придержали за подрясник и вручили список аж на двух листках школьной тетради: и электрика привести, и провайдеру заплатить за Wi-Fi и кресло благочинному доставить, которое он давно заказал в виде мешка мягкого — «дабы позвоночный столб его нагрузку меньшую испытывал», да свежих глянцевых журналов с картинками из епархиальной жизни. Корнилий поцеловал распятие и отправился в путь.
Мотор заглох недалеко от берега. Сам заглох, не по благословению. Хоть до мостков было недалеко Корнилий вздохнул, прикинув, что ему придется грести весь обратный путь, а лодка будет уже с грузом. Она надежда на электрика. Фонариком посветит внутрь, почешет в затылке и беде конец.
Корнилий уже прикидывал, как он будет жестами объяснять мастеру суть проблемы, как вдруг вода вокруг лодки стала совсем светлой, будто подсвеченной чем-то из глубины. Корнилий поглядел на берег — никого нет, больно вцепился в борта лодки и сцепил зубы — на него напал ужас. Вдруг снизу что-то выбило из-под него посудину, его подбросило вверх, а потом сразу вниз и внутрь воды.
— А-а-а! — хотел крикнуть Корнилий, но он уже медленно погружался вглубь. Вот тебе и наказание, успел подумать он, за вчерашнюю лишнюю чашку кваса. Подрясник сковывал движения, глаза выхватили среди светлой воды какие-то жуткие контуры, он терпел-терпел, но больше терпеть он не мог, он открыл рот и пронеслась последняя мысль: «Как она!».
«Только раз, два, куба, Куба далеко, Три-четыре, куба и Куба рядом!»
Ты ее убил. Ты никому не можешь помочь. Теперь ты убиваешь надежду. Ты лежишь в затхлой квартире, окруженный кожурой и огрызками, банками и чужими людьми. — Глебан, чо ваще не осталось? ... э, давай вставай, ... бабки давай, я схожу! Как больно глазам. Веки еще закрыты, но глазные яблоки будто кто-то жамкает изнутри. Мышцы ноют и гадко во рту, что же я вчера... Стоп. Я же вчера тонул. Или не вчера! Корнилий очнулся и открыл глаза.
— А-а-а! —исполнил он свое недавнее желание и заорал во все горло. Он лежал ничком на мягком светлом полу. Оттолкнувшись обоими руками, он вскочил и спиной влетел во что-то пружинистое, что оттолкнуло его обратно. Он огляделся.
Светящийся потолок, такой же, как и пол почти упирался ему в голову. Мягкие стены к тому же были прозрачными. За ними что-то мелькало, но вдалеке. Телефон был разряжен. Подрясник, как и он сам, был сухой. Уже привычный к пословицесловному изложению мыслей, Корнилий подытожил: «Вот что называется — вышел сухим из воды!». Но тут же спохватился. «Вот он ад!» — рухнула мысль. «Можно ли здесь молиться?» — спросил он себя. Так жарко молился он нечасто.
Английской булавкой, предусмотрительно данной ему в свое время отцом библиотекарем, уколол палец — кровь идет. Так. Я в психушке. В палате для буйных. У меня значит белочка. Вот она когда... Сейчас придет доктор, надо его встретить как нормальный, чтоб побыстрей отсюда... Корнилий пальцами пригладил волосы и стал ждать.
Напряжение прервал женский вздох из соседней палаты справа. Корнилий осторожно направился к стенке.
— Эй, здравствуйте!
Вздох повторился. По мере приближения стенка становилась все прозрачнее, как-будто настраивалась фокусировка в объективе. Тень в соседней палате тоже приближалась к стенке со своей стороны. «Длинноволосая!» — угадал он по ниспадающим линиями по краям фигуры. Когда они подошли друг к другу почти вплотную стенка стала как стекло.
— Вы кто? — произнес он и одновременно увидел, что из гривы до пола нависающих волос высунулся длинный хобот и коснулся стенки. Хобот завершался очень подвижным оранжевым глазом, который, не отрываясь, смотрел на Корнилия. Вслед за ним приблизился еще один завершавшийся тройным клювом, который тут же раскрылся и протяжно мелодично вздохнул.
Когда Корнилий пришел в себя, он сидел, вжавшись в левую стенку своей палаты. От криков он охрип и теперь что-то жалобно сипел себе под нос. Он видел, что в левой палате никого не было.
Зато палата через одну была полностью заполнена какой-то жидкостью, в которой быстро плавало существо в двумя головами на противоположных частях тела. За время, проведенное у этой стенки, Корнилий увидел, что оно разделилось на две особи, которые тут же стали нападать друг на друга, пока одно не сожрало другое. Опять став единым целым, существо довольно ухало и фыркало в своей палате.
«Какой палате? Это не больница, здесь тебе зубы сверлить не будут!» — осмелился предположить Корнилий. Может я нездоров, и это все мне кажется. Внезапно из передней части его жилища выдвинулся полукруглый пластиковый бокс того же цвета, что и стенка. Подождав немного, Корнилий приблизился и присел перед ним на корточки. Сверху он был прозрачным и разделенным на две части — в одной виднелась лиловая жидкость, в другой по виду было пюре темно-синего цвета. «Ну, это вряд ли мясо», подумал монах.
Предположив, что если бы хотели его отравить, не запирали бы его в одиночную камеру, Корнилий не стал пренебрегать снедью. От прикосновения верхняя часть контейнера растворилась и, вознеся молитву и перекрестив содержимое, не без содрогания он начал есть, зачерпывая жижу задней крышкой телефона. «Да, вот это точно — одна химия», вытирая губы, он следил, как бокс медленно въезжает обратно в стену. Справа раздался кокетливый девичий смех. Корнилий догадался, что длинновласке тоже принесли пищу. Корнилий даже не подумал подойти подглядеть, что ей принесли, его живое воображение представило в ее контейнере человеческие конечности.
Еду доставляли регулярно. Фекалии мгновенно исчезали сквозь чистый светлый пол. Время шло. Изменений в его жизни не было. Вскоре ему сильно надоела эта мысль — «где же я?». Сколько он вглядывался в стены вокруг (кроме правой стены конечно) вокруг были видны целые ряды клеток разного размера — многие пустые, но есть и с обитателями, причем явно с разной даже по цвету в них атмосферой или точнее средой обитания. Вообще Корнилий понимал, что находится в каком-то огромном помещении. Даже отмечать дни на стенке своей камеры бедный, бедный Корнилий Крузо не мог. Укрывшись от ровного света полой своего облачения, он засыпал, кусочками подкладки заткнув себе уши и оградившись от пугающих звуков, окружавших его.
«Только раз, два, куба, Куба далеко, Три-четыре, куба и Куба рядом!»
Ее похороны он наблюдал издалека. Родители не могли ему простить. Он подошел к увешанному пластмассой холмику позже, когда все ушли. Положил букет из васильков, она их любила. После чего сел тут же, на землю и стал ее поминать. Потом лег. Его разбудили шастающие по карманам руки каких-то пахших перегаром мужиков. «Эй ты, чо ж ты деньги не носишь, с...?» Его сильно встряхнули — с неба раздался нарастающий рокот завершившийся ударом молнии. «А-а-а!» — закричал Корнилий и проснулся.
Грохот был настоящим. Его отбросило к правой стенке, через которую было видно, что длинновласка лежала комком у противоположной стороны, также борясь с притяжением — тремя хоботами она с усилием пытаясь подтянуться по гладкой поверхности пола. Внезапно шум стих сменился топотом. «Будто бежит кто-то!» — Корнилий вдруг представил отца келаря со всей братией, совершающих пробежку вокруг острова. Вдруг сверху свет исчез — Корнилий поднял голову и увидел, что потолка нет. На него смотрели парами глаз странных очертаний темные головы каких-то существ. Увидев, что он движется, они стали бурно двигать чем-то похожим на руки и разразились бурным верещанием. Очень странно, но Корнилий не почувствовал в этом какой-то угрозы. Другое дело, что сознание его стало уходить куда-то вглубь его, он стал задыхаться. «Там нет кислорода!» — закричал он, указывая наверх, и упал.
***
Наследственный Главный генетик Тлин мрачно смотрел на опутанное зелеными ростками тело Сотого трофея. Существо отталкивающе бледное, с обросшей мхом головой, странно походило на кильда.
Главный в задумчивости протянул руку и коснулся растительности на лице узника мелмаков. Зикка висевшая за его спиной вдруг охватила его фигуру, переходя в боевой режим, но, успев защитить только нижнюю часть тела, с громким хлопком вернулась в форму плаща.
— Он еще не готов, господин. — Техник умоляюще посмотрел на Тлина.
Кивком головы успокоив его, Главный генетик вышел из лаборатории. Ему было неловко перед юным техником за свое неумение скрывать эмоции. Зикка, реагирующая на эмоциональные приказы, всегда его выдавала. Правитель запоздало подумал, что надо было бы надеть специально для него выращенную защитницу. Она была заторможена и слабо шевелилась в ответ на эмоции хозяина. «Необходимая и полезная вещь для стариков-правителей, — попытался пошутить Тлин».
Главный вышел из лаборатории. Его ждали штурмовики, захватившие вчера автоматический разведочный модуль мелмаков. Они были горды, эти почти дети, своим подвигом во имя Линии Борьбы. Сам модуль лежал теперь на боку недалеко от купола-дома. Он не предназначался к посадке на планеты, но выхода не было — если мелмаки их обнаружат, Линия Борьбы завершится, так фактически и не начавшись. Поэтому модуль осторожно посадили, покрыли быстрорастущим мхом, рассеивающим любые излучения, и протянули к нему коридор. Потом они займутся изучением разведчика и собранным им данными и образцами жизни.
Тлин, пройдя арочным коридором, вышел в центральную зону купола. Открывшаяся панорама как всегда вызвала в его душе чувство радостного удивления: «Сумели! Выжили!». Он с трудом различал галереи и переходы на противоположной стороне купола. Огромное пространство, засаженное вдоль границ с куполом продовольственными культурами, по мере приближения к центру переходило в парковые зоны. И в самом центре, под мягким светом искусственного солнца драгоценно блестело озеро. Хоть и небольшое оно давало жизнь всему и всем.
Главный не спеша, направился к Залу Памяти и Борьбы, который выделялся на противоположном берегу размерами и черным цветом. Цветом Памяти и Борьбы. Мелмаки захватили Кильд, родную планету его народа около тысячи лет назад. Горстка сумевших спастись ученых-генетиков — вот и все, что осталось от населения целой планеты. Они, предки, случайно наткнулись на блуждающую планету. Лететь дальше у них не было ни сил не желания. Основанная ими база на Норе, так они назвали этот ледяной мир, долгое время просто боролась за выживание. Но жизнь постепенно взяла свое и несколько поколений кильдов создали купол в его современном виде. Тогда к Линии Памяти присоединилась Линия Борьбы.
Наследственный Главный генетик прошел через высокие ворота в зал Борьбы. На стенах, с помощью специально выведенных вьющихся растений, были написаны цитаты из книги Первого Главного генетика Тирка, посвященные борьбе с мелмаками. Его статуя, держащая в одной руке информационный шар, в другой нож для вскрытия чернела в глубине зала. В центре стояли витрины с Сотыми трофеями прошлых вылазок.
Почему именно Сотый трофей так выделен в книге Первого Главного Тлин не знал, но обряд этот существовал, кажется, всегда. И, согласно ему, теперь со ставшей родной Норы кильды должны были улететь. Ведь чтобы трофей осчастливил взявшего, нужно чтобы и он сам был счастлив. В случае неодушевленных предметов все просто — положил трофей в витрину зала Борьбы и все. Если Сотый трофей животное — посложнее, но не много. Если он представитель расы разумных существ — совсем плохо. Где разумное существо может быть счастливо? Только дома, среди своих. Значит, всем предстоит долгая дорога. Разбивать и так немногочисленные силы кильдов, на это Главный пойти не мог.
После обряда награждения и посвящения молодых в борцы Тлин отвел в сторону Брея, бойкого командира штурмовых отрядов.
— Скажи, зачем? Зачем ты позволил своим мальчишкам выбрать живой Сотый трофей? — зло прошипел Главный ему в лицо.
— Если бы мог, помешал бы, но когда я подошел, они уже посчитали обитаемые камеры от люка. То, что существо похоже на нас так их обрадовало, что они вскрыли клетку, чуть не убив его.
— Может, было бы лучше, если бы оно погибло, заняло одно из центральных мест в зале Борьбы. А что теперь? Сняться всем и полететь искать его родную планету? Тебе самому-то не смешно?
— Закон, есть закон. Сам Тирк сказал, что, если Сотый трофей живой, — его доставляют на место жительства.
— Да, к сожалению. Я хочу его видеть сразу после пробуждения.
— Да, Главный.
Существо мужского пола, самоназвание — человек, одежда примитивная, органического происхождения. Главный генетик, разбуженный, и не запомнивший подробности сна, слушал доклад начальника лаборатории. Родная планета расположена во внешней спирали галактики, третья планета звездной системы, большую часть поверхности занимают водные массивы. Сам наш гость жил на маленьком островке в центре озера. Звездная система расположена в пределах досягаемости. Расчетное время подлета 62 часа купола.
Главный генетик был неприятно поражен близостью планеты трофея.
— Он сможет с нами общаться? — мрачно спросил он.
— Думаю да. Мы загрузили ему в память наш язык, а вот захочет он с нами разговаривать или нет, я не знаю.
«Что он мямлит, — зло подумал Тлин.»
— Будите.
Существо дернулось и открыло глаза. Его приподняли и посадили.
— Вы меня слышите? Я — Главный генетик Тлин.
— Тлин-блин
— Что?
— Извините, я просто был удивлен, что понимаю вас.
Человек скорее понравился Главному. Если не учитывать его больную бледную кожу и проросшую голову. Хилое и не приспособленное создание, тем не менее, обладало, как выяснилось, сильным и добрым характером.
Один из первых вопросов, обращенных к Тлину, был о судьбе его соседей на модуле.
— Всех я не видел, но там было существо с хоботами и длинными волосами. Что с ним?
— Оно выжило и обследовано. Оно не разумно — животное.
— Странно, а казалось разумным.
Человек был любопытен, но не назойлив. Когда он узнал об обряде Сотого трофея, то сказал тихим голосом, что, если они не хотят, могут его не везти.
Главный генетик ловил себя на мысли, что начинает принимать Корнилия за своего — так он себя назвал. Да и сам он, будто стараясь быть им равным, стал выполнять обыденную работу. Тлин сам видел, как тот упирался, но тащил увесистую корзину с продовольственной массой практически на равнее с кильдами, хотя любой из них, даже юные девушки и дети легко мог его побороть.
Постепенно он рассказал человеку историю кильдов.
— Месть плохое руководство для жизни, — сказал он печально.
— Не месть, а Линия Борьбы.
— В вашем случае это одно и то же. Хотя я не могу судить, что лучше для вашего народа. Я помолюсь за вас.
Насколько Тлин понял, его раса верила в единое сверхсущество, которое создало все живущее. Абсурдная для кильдов мысль. Генетики сами создатели жизни. Но все же мысль о том, что поражение мелмаков неизбежно, и им поможет этот верховный абсолют Главному понравилась.
Через пять суток после захвата Сотого трофея все было готово к вылету. Расставаясь с Норой Главный захватил с собой кусок ее вулканической породы. База взлетала целиком, расслаиваясь на множество маленьких, юрких кораблей, в каждом из которых была частичка озера, а значит и жизни.
***
Отрывки из дневника монаха Кубенского монастыря Корнилия:
Облик моих освободителей весьма своеобразен, но это без сомнения гуманоиды как и мы, созданные по единому Замыслу.
По порядку:
Лицо: Слишком крупный нос, большие для людей раскосые глаза, уходящие к вискам. Кроме век закрываются прозрачной пленкой дополнительно. Ушные раковины похожи на как бы люк с крышкой, когда надо открывается, крышка служит так же как наше ухо. Руки имеют 10 пальцев. Большой палец есть — но не так ярко выражен как у нас. На пальцах всего два сустава. Абсолютно лысые, волос на теле и голове нет совсем.
Фигура: Напоминает человеческую, только выше они на две головы взрослые чужаки и массивнее человека. Сочленения суставов практически такие же, как у человека. Слишком широкие ступни и большие ладони.
Кожа: Темно-зеленого цвета, жесткая и холодная на ощупь.
Одежда: Странные плащи, которые сами обертываются вокруг тела, реагируют на приказы и душевное состояние носящего. Обволакивая тело кильдов, превращаются в броню и скафандр вместе. Имеют растительное происхождение, как и все у них — включая инструменты и оружие.
Двуполые: Женщины меньше мужчин. Половые органы не видны, скорей всего находятся внутри тела.
Религия: Как таковой ее нет. Есть обряды, основанные на книге первого главного генетика, видимо директора института, работникам которого удалось спастись. Есть и более старые обряды, к которым я отношу и обряд Сотого трофея, счастливый для меня. Видимо объясняется он просто: продолжительность жизни по земным меркам кильдов как у нас около века, т.е. сто лет. За свой век кильд должен был сделать что-то выдающееся. Позже он трансформировался в понятие счастливого Сотого трофея. Хотя все это не больше чем мои домыслы.
Управление: Монархическая демократия, титул Главного генетика наследственный. Тем не менее, его указания любой может оспорить, и он выслушает мнение.
Вообще, несмотря на свой необычный вид отталкивающего и пугающего впечатления не производят. Может от того, что слишком уж похожи на людей, что с их слов редкость — я первый случай такой похожести на них. А может оттого, что они вегетарианцы и едят только растительную пищу? Не знаю. Как-то карикатурно воинственны.
***
Сходил в их святилище — зал Борьбы. Пошел специально посмотреть на мелмаков, останки и рисунки которых, здесь выложены. Произвели жуткое впечатление. Представляют собой большую, размером с быка, тушу. На каждой из четырех ног колеса. И еще руки имеются. Вообще напоминает эдакого кентавра, только вместо торса человека у них полукруглый бугор с двумя руками, огромным ртом и пучком улиточных глаз на усиках на макушке.
Со слов кильдов это самовоспроизводящиеся биороботы, целью которых захватывать планеты для какой-то неизвестной расы. Квартирьеры. Расу-хозяйку мелмаков никто не видел. А действуют они всегда одним страшным способом. Сначала отправляют разведочный модуль, содержимое которого изучается и если есть перспективная с их точки планета, высылают к ней флот.
Они очищают планету от чужой жизни и засевают ее своей. Часть флота остается на планете, часть летит дальше. Так погибла родная планета кильдов.
Ресурсы у них есть, размножаются они очень быстро.
Надо предупредить землян!
***
Пытаюсь проповедовать нашу веру. Долго беседовал с Главным. Хотя он много не принял и даже просто не понял. Не понял, например, зачем куда-то идти по местам, связанным с нашими прославленными людьми. Но у меня создалось впечатление, что он что-то вынес из беседы. Совсем не понимает что такое чудо. Они очень практичны и прагматичны, немцев переплюнут.
***
Результат неожиданный! Меня назначили лететь в детском корабле. Главный сказал, что они любят сказки! И мне там место.
Детский корабль стартовал раньше всех, поэтому я около часа наблюдал за сворачиванием базы. Очень красиво, как будто живое существо делится и превращается в быстрые веретенообразные ракеты.
***
Дети кильдов очень послушны и добры. И верят в чудеса. За время перелета я к ним привязался. Проснулся талант педагога…
***
Вижу какие-то большие корабли. Не «наши». «Не могу помочь?» Посмотрим. Хорошо, что я взял у детей уроки вождения малой шлюпкой. Ничего сложного, две ручки — вперед-назад, остальное автоматически…
***
Флот мелмаков появился неожиданно. Главный пытался просчитать пути отхода. Сотый трофей — это конечно закон, но он не собирался рисковать своей расой в угоду старому обряду. Но их уже заметили.
— Нам ничего не остается как, упредив неминуемое нападение мелмаков, напасть самим. Это даст возможность некоторым из нас пробиться и уйти за Землю, может она их остановит, — сказал Брей, командир штурмовиков. — Мы нападем внезапно и оттянем их огонь на себя, а вы Главный, вместе с остальными постараетесь уйти.
Тлин молча кивнул. Это наилучший, но какой же тяжелый выход! Он следил по экрану как быстрые веретена кораблей штурмовой бригады приближались к бесформенным кляксам мелмаков. Создавалось ощущение, что кляксы обречены. Но, после их встречи, веретен осталось меньше половины, а клякса исчезла только одна, озарив ослепительной вспышкой экран. Фильтры не успели среагировать и у Тлина заболели глаза.
— Вперед, на прорыв, — дал он команду, увидев брешь в стройных рядах клякс.
Веретена кильдов, выстроились, образовав большую стрелу, и понеслись в открывшуюся на месте взорванного мелмакского корабля брешь.
Разогнавшиеся искорки-веретена проскочили в брешь, но напоролись на второй ряд кораблей врагов. Передние искры стрелы стали гаснуть одна за другой. Попавшиеся в ловушку веретена пытались найти выход хоть для некоторых из них, но его не было. Мелмаки знали свою работу, а штурмовой флот — это мощная сила.
Внезапно от одного из немногих выживших веретен отделилась искра — блеснув на солнце, она понеслась к ближайшему кораблю. При сближении искры и корабля произошло чудо: огромный корабль взорвался. Обломками взрыва зацепило соседний корабль, потом они стали взрываться один за другим. Слишком они сблизились, слишком увлеклись добиванием беззащитных кильдов.
Взрыв зацепил и корабли кильдов. Только два веретена, кувыркаясь полетели к Земле. Потом одно поймало другое. Главный генетик ворвался в детский корабль.
— Все живы? — Крикнул он.
— А почему вы мокрый, дядя Главный?
Тлин с удивлением потрогал голову — действительно, мокро.
— Чудо, что вы живы, да и я.
— Дядя не чудо, просто дядя Корнилий заткнул плазмомет. А когда тот выстрелил — плазма взорвалась, от чего сдетонировали другие заряды в кораблях.
— Да нет, малыш, чудо.
***
Ошарашенные происходящими в космосе событиями, земные правительства мобилизовывали имеющиеся военные ресурсы. Но верилось с трудом, что Земля сможет одолеть титанов, бой которых наблюдали на границе солнечной системы. Из ослепительных вспышек отделились два объекта, которые молниеносно устремились к земле.
Хорошо, что место расчетное место посадки быстро определили и, когда два огромных корабля приземлились недалеко от Кубенского озера, десант уже выдвинулся к месту посадки.
Когда бойцы заняли свои позиции, внизу корабля открылся люк. Из него показался большой зеленый и лысый мужик. Улыбнулся и на чистом русском языке сказал:
— Мы паломники. Мы принесли камень!