Станция технического обеспечения

Я всегда хотел жить, хотя такая функция и не была предусмотрена моим Создателем. Я был создан, чтобы существовать, совершать сложные вычисления, следуя прописанным алгоритмам, и быть устройством, на доработку которого можно было бы потратить время.

Время — весьма своеобразная штука. Для людей она крайне трагична. Для вещей же оно имеет мало значения. Вещи деформируются, ломаются, распадаются, и, тем не менее, они всегда есть. Их части, атомы, соединения всегда валяются на земле. А главное, вещи не имеют эмоций, не жалуются на боль, сломанную руку или артрит в конечностях; они не связаны близкородственными связями и не превращают жизнь в пытку из-за собственных ошибок. Ведь человеческое тело, по существу, это продукт синтеза, а в конечном итоге, органическая ткань. Но раса людей умеет создавать, творить новое, а мы штамповать и конструировать по образцу и раз данному шаблону разные вещи, просчитывать сложнейшие комбинации цифр, совершать определенные логарифмические действия, но это все.

Я мог бы собрать тысячу разных машин, просчитать любое уравнение высшей математики, но… Я бы никогда не смог что-то создать. Продублировать, без сомнения, но не больше. А мой Создатель смог. Он создал меня. Под Киевом, в Феофании.

Я не знал, что я. Но я прекрасно знал, что способен совершать 50 операций в секунду, с рабочей частотой 5 кГц, распознавать и выполнять 63 команды, работать с двадцатиразрядными двоичными кодами. Я считал, запоминал, решал, выводил. Совершал все операции, задачи которых в меня загружали.

Вокруг меня всегда находилось много людей. Я не слышал их и не видел, но мог ощущать. Прикосновение теплых пальцев к панели управления, нажатие кнопок или подкручивание лампочек… Тогда запомнилось только одно: у людей теплые руки. Живые. И не механические. Теплые…

С течением времени я менялся. Совершенствовался. Усложнялся.

Потом я оказался в Москве. В Институте точной механики. Это сейчас я могу легко просканировать себя и понять, что я. Тем более сейчас вся информация моментально сохраняется на жестком диске. А тогда я только мог прокручивать в памяти: МЭСМ, ЭВМ, Киев, Москва. И чтобы воссоздать начало отправной точки собственной сборки, нужно было воспринять, понять и переработать многие биты и байты информации. Для людей объем этой информации предстал бы в виде небольшой библиотеки, а для меня — в триллионах миллиардов букв и цифр. Последние полвека я читал, собирал, запоминал, обрабатывал информацию про себя и мне подобных машинах. И всегда оперировал точным расчетом и механической логикой.

В данных было много иллюстраций и картинок. А я даже не мог определить, красивые ли они, хотя знал не менее 100 определений этого слова. Мои функции со временем и появлением новых технологий позволили вывести общие данные: расширение и размер файла, фото это, иллюстрация или картина, что на ней изображено, к какому разделу принадлежит. Люди, глядя на такие изображения, выводили в своей голове ОБРАЗ, и автоматически выражали ЧУВСТВА и ОТНОШЕНИЕ к картине. Я до сих пор не знаю, как происходят эти процессы, и что это есть, хотя прочитал множество человеческих оценок и трудов по этому вопросу. Однако я давно выдвинул для себя ключевые понятия этих слов: Образ — та же картина о картине, но смоделированная сознанием человека; Чувства — ощущения, но не телесные, в этом случае они носят какой-то иной характер, большего я так и не смог вычислить; Отношение — определяется двумя основными понятиями «нравится», «не нравится», хотя существуют подкатегории и других определений.

Всеми этими вещами человек мыслит и оперирует легко. Они заложены в нем с рождения, и на протяжении всей жизни он только совершенствуется и развивается. Эволюционирует, хотя бывают и случаи деградации. У робототехники отсутствует все это. И даже те эмоции, которыми машины, точнее механоиды, обладают и которыми они сейчас функционируют, загружены в них и являются частью программы и задач. Они не настоящие. Хотя, в принципе, парадоксально просить от неорганики проявлений эмоций, если она не имеет живых органов, а тем более не обладает корой головного мозга, отвечающей за сложную мыслительную работу и проявление чувств. Я всегда это понимал и занимался решением логических задач, которые передо мной ставили. Начиная с 1948 года.

В 1950-ых годах я решал практические задачи, направленные на поднятие народного хозяйства. Фактически, я занимался этим два десятилетия.

Моя дальнейшая трансформация проходила быстро. Человечество быстро изобретает различные технологии, и десять, двадцать или тридцать лет — срок небольшой. Тысячелетие гораздо длиннее по временному промежутку. И люди изобретали новое, по существу, чтобы реализовать свои технические задачи, достичь полнейшего прогресса, и сделать свою жизнь комфортней. Хотя я мыслю, что половина всех изобретений человек делал с Чувством Удовольствия, и скорее всего, они являлись для многих любимых делом, «хобби», как люди называют.

Меня разбирали, собирали заново, добавляли новые детали, заменяли старые. Бывало, что меняли полностью внутреннюю структуру, однако всегда оставалось что-то, что не позволяло мне отключиться полностью и абсолютно. Я всегда мог функционировать в любой системе, пусть перед этим и меняли элементарную базу (будь это полупроводниковые транзисторы или интегральные схемы). Даже с законов логики я не смог ответить на этот вопрос, и поэтому сделал вывод, что ответ, скорее всего, будут нелогичен, но, тем не менее, будет.

Вскоре я получил возможность видеть. Это случилось в конце 1980-х годов. Мой монитор смотрел на людей, проходящих мимо, ощущал их дыхание, когда кто-либо работал за столом. И тогда я увидел, кто это — Человек. И как много он умеет создавать.

У меня появилось другое имя — ЕС 1060. Моя производительность составила один миллион операций в секунду, что для меня значило только одно: я мог быть полезным. Я мог делать то, ради чего меня создали, быстрее и лучше. Я мог работать ради своей задачи, цели, алгоритмов, заданных человеком, и ощущать свою полезность. Не необходимость, но полезность.

Я всегда хотел жить. Рядом с людьми. Вместе с людьми. И сейчас, стирая сектор за сектором своей памяти, и уничтожая всю информацию, я понимаю, осознаю, что моя эволюция закончилась еще порядка 30 лет назад. Когда в начале 2020-х годов оказался на помойке. Когда стал набором ненужных деталей и частей, собранных воедино тысячи раз в разнообразные модификации.

2048 год не стал новым. Для меня. Здесь оказалось множество похожих и непохожих на меня механоидов. Но я оставался единственным, который немного продолжал функционировать. Водородного топливного элемента хватит на последние пять минут полного уничтожения информации. Для людей такие вещи иногда носят название «воспоминаний».

Я невозможно устарел. Без-на-деж-но. Человек любит называть этим словом ситуации, когда кроме одного выхода и решения и при том очень плохого ничего не остается. Я не знаю, что есть плохо и хорошо, я только читал об этом. Но за сто лет существования я понял единственное — я не могу находиться вдали от людей. Я хочу быть полезным. И нужным. Но сейчас они больше во мне не нуждаются. И значит, я завершил свою задачу.

**********

— И что нам делать с этим барахлом?

— Вам — убрать. Списать на металлолом и отправить на утилизацию.

— Да здесь же…

— Знаю. Кладбище домашних компьютеров. С тех пор, как в 2020 году открыли эту свалку, напривозили столько компьютерного хлама, что даже мне страшно становится… Но приказы начальства не обсуждаются.

— А когда мы освободим территорию, вы ее застроите?

— Не совсем. Здесь будет находиться станция технического обеспечения. Станем ремонтировать и демонтировать компьютерные системы. Правда, конечно, не такое старье, что здесь валяется.