Сотый круг жизни

Ещё гремели в ушах отзвуки глухих ударов земли, падавшей на крышку гроба, ещё доносился, словно далёкая жалейка, плачь родных; а радужный вихрь закручивался всё быстрее и быстрее, и последняя мысль: «Вот и закончился девяносто девятый» разноцветной бабочкой уносилась в воздушную воронку.

То, что было потом, было так быстро, что Воин не успел даже осознать. Белые крылья Магуры, топот грозного коня Небесного Воеводы Перуна, и тихий шёпот Карны: «Макошь велела сразу на сотый».

Сотый круг. Последний в череде его воплощений на земле. Потом — только небесное воинство. Горячие кони с облачными гривами, лезвия молний, грохот грозы! Всё так же, как и при жизни, только тоньше, ярче, острее. Он помнил эти ощущения из далёкого-далёкого прошлого. Он жаждал их.

Между тем радуги вокруг него стали густеть, становясь тёмно-багровыми, тонкое тело приобретало всё большую плотность, становилось душно и темно. Резкая боль втолкнула душу Воина в маленькое тело, и громким криком — первым криком жизни приветствовал он свой последний, сотый круг.

Чем-то родным и до боли знакомым повеяло от рук, которые бережно подняли его, завернув в тонкую хлопковую пелёнку. Воспоминания прошлого, девяносто девятого круга были ещё свежи и живы в нём, и он узнал огромные и печальные глаза своей вдовы. В предыдущем круге Ольга была его женой, молоденькая, девятнадцатилетняя девочка. А ему было сорок два, когда меткий выстрел врага закончил круг. Прямо с кладбища Ольгу на скорой привезли в роддом, и их разлука — от одного круга до другого — составила всего сто часов.

«Как несправедливо!» — возмутился Воин! За последние без малого двадцать жизней он привык, что они с Ольгой совпадали и всегда становились супругами, поэтому эта последняя воля судьбы казалась ему злой насмешкой. Он лежал на груди своей матери, и чувствовал, как на его плечо капают её крупные, горячие слёзы. Она плакала о нём, но о нём прежнем. Боги, как ему хотелось сказать ей, что он снова рядом! Но, увы, это было недоступно младенцу. Он пристально, насколько позволяли ему детские глазки, глядел в глаза своей матери. И она сквозь слёзы смотрела и удивлялась осмысленности его взора.

— Ты очень похож на отца, малыш, — прошептала Ольга.

Летняя августовская ночь раскинула над городом свой звёздный плащ. Спали деревья и дома, спали птицы и люди. В одиночной палате роддома у открытого окна спала Ольга, а рядом с ней — маленький Воин.

Ольге снился удивительный сон. Погибший муж был жив и невредим, он пришёл к ней, взял за руку и повёл к реке. Гранитные ступени почему-то уходили не вниз, а вверх и терялись в облачной дымке. Долго, долго они шли по широким ступеням вверх, пока не оказались внезапно на цветущем зелёном лугу. Ольга шла и изумлялась — на два шага вперёд перед ней расстилались шёлковым ковром цветущие травы, но дальше были только белые-белые облака.

— Где мы? — спросила она мужа.

— В Ирии, — улыбнулся Воин. — Хочешь, я прокачу тебя на своём коне?

Это была её давняя мечта, которую муж так и не успел исполнить. Не успела она сказать ни слова, как густые, похожие на клубы пара, облака стали уплотняться, сгущаться, принимать непривычную форму. Вдруг сверкнула молния, громыхнул гром, и Воин предстал перед ней на городом белом скакуне, с мечом, на рукояти которого сверкала перуница, с серебряным громовником на шее.

Ольга протянул к мужу обе руки, и он легко, словно пёрышко, поднял её и посадил впереди себя.

— Полетели! — громко и весело крикнул Воин, и где-то вдалеке раскатистым эхом ответил ему гром.

А дальше они скакали по аметистовому грозовому небу, над синими и чёрными тучами, над белыми перьями облаков. И разговаривали. Но не вслух — мысли плавно переплывали меж ними, и на каждый вопрос находился свой ответ.

— Почему ты оставил меня так рано? — спрашивала Ольга.

— Я вернулся к тебе ровно через сто часов, — улыбался Воин.

— Ты — наш сын?

— Да.

Ольга надолго замолчала.

— Знаешь, я бы хотела остаться здесь, — призналась она. — Я не знаю, как смогу любить тебя в образе сына. Почему так произошло?

— Это рок, воля Макоши. Настоящая любовь велит принимать друг друга в любых ипостасях. Мы ведь бывали и братом с сестрою, и дедушкой с внучкой. Но всегда любили друг друга.

— Откуда ты знаешь?

— Я помню, — улыбнулся Воин.

— Я не хочу обратно, — взмолилась Ольга, тесно прижимаясь к груди мужа.

— Мы вернёмся сюда очень скоро. Я закончу своё служение на земле, и заберу тебя с собой. Последний, сотый круг у меня.

— Он будет долгим?

— Настолько, насколько сильно ты готова любить и насколько долго готова ждать.

— Я буду очень сильно любить тебя, Воин! Я готова долго жать!

Солнечный луч скользил по подоконнику. Ольга проснулась от громкого недовольного плача — маленький Воин пробудился раньше своей матери и хотел есть. Его глаза светились радостью и задором, но вчерашней осмысленности и глубины уже не было. Всего 100 секунд после первого пробуждения, и память прошлых жизней растаяла, чистым ручейком утекла на поля Междумирья.

Ольга посмотрела в глаза сына и поняла, что его сотый круг начался.

— Он будет очень счастливым, твой последний круг, сын! Я тебе обещаю.

И маленький воин жадно и радостно присосался к материнской груди.