Ван Хандрид

Крышка пластиковой коробки негромко щелкнула, таблетка аспирина выкатилась, невесомо легла на ладонь. Ван помедлил, опустил ее в стакан и отшатнулся от неожиданности: вода вскипела, перелилась через край.

Нервы сдали. Усталость…

Вода с легким привкусом лимона принесла облегчение.

«Это пройдет. Завтра старт, и все кончится».

Эта мантра уже не помогала. Все это неспроста: странные сны, дрожащие руки, сверлящее предчувствие.

— Ты в порядке? — Ричард коснулся плеча, возвращая в реальность.

— Да, все окей.

— Старик, это нормально, я тоже переживаю, но второй «Колумбии» мы не допустим. Америка смотрит на нас.

— Техники и так на десять раз проверили каждое крепление, каждую деталь. Все просчитано и идет строго по плану.

Ван старался говорить бодро, но чувствовал — выходит фальшиво. Старт уже столько раз откладывался, а каждая минута простоя — огромные деньги. Миллионы долларов налогоплательщиков, что ожидают сказки у своих телевизоров. На руководство НАСА давят со всех сторон. С резкой критикой выступают газеты и журналы, недовольство витает в залах конгресса. Понятно, что менеджеры, требуя ускорить работы, давят на инженеров. А кто будет отвечать в случае чего? Чьи задницы вылетят из кресел?

Хандрид снова погрузился в отчеты техников, в очередной раз пробежал глазами цифры, заученные наизусть.

— Риск слишком велик, Ричард. При таких температурах уплотнительные кольца могут не выдержать.

— Дружище, они выдержат. Забудь про этих нытиков из «Мортон тиокол». Знаю я их — вечно перестраховываются. А может, просто хотят выбить дотации на разработку новых материалов.

Ван кивнул. Удобная позиция. И, возможно, так оно и есть. Но куда засунуть ответственность перед теми, кто, улыбаясь, машут в камеры и обещают передать привет с орбиты? Простит ли он себя, если что-то пойдет не так? А впрочем, он не один принимает решение.

Ван вздохнул, расправил плечи. Кажется, отпустило. На сегодня хватит.

Привычная дорога домой. Супермаркет на углу. Вечерняя газета. Традиционные приветствия соседей.

Наконец-то дома!

После жестких офисных стульев уютное кресло — маленькая радость одинокого человека. Мягко засветился экран телевизора. Как и все последние дни, симпатичная ведущая с важным видом щебечет о предстоящем полете «Челленджера».

— Добрый вечер, мистер Хандрид.

Ван испуганно застыл.

В кресле у окна вольготно расположился незнакомый ему человек. Этого просто не могло быть — минуту назад там было пусто.

— К-кто вы?

«Полицию! Кричать! Бежать!» — в голове мелькали варианты спасения, но странная слабость мешала подняться.

— Вам нечего бояться. — Голос незнакомца, властный и уверенный, действовал гипнотически. — То, что вы сейчас услышите, будет неожиданным. Я не из вражеских спецслужб и не плод вашего воображения. Вопрос, который я задам, очень важен, потому ответьте искренне.

Незнакомец помолчал, давая осмыслить сказанное, затем спросил:

— Мистер Хандрид, вы верите в Бога?

Ван оторопело приоткрыл рот, шумно вздохнул и, наконец, кивнул.

— Что ж, тогда вам будет проще поверить в то, что вы сейчас услышите. — Незнакомец встал и подошел к окну. — Я пришел с определенной миссией... От вас зависит будущее человечества.

— Это связано с «Челленджером»?

— Вы не ошиблись. Позвольте кое-что прояснить. Задумывались ли вы когда-нибудь, что реальность — аморфна и способна меняться под воздействием ключевых событий? Таким событием может стать ваш выбор.

— О чем вы? От меня ничего не зависит.

— Ошибаетесь. Даже пешки вроде вас способны влиять на ход истории.

«Террорист, — похолодев, предположил Ван, — Хочет завербовать!»

— Я ничего не смогу пронести на стартовый комплекс — система безопасности…

— Ничего такого и не понадобится. Все, что пока нужно — просто меня выслушать. Вы спросили, кто я? Это неважно. Важно другое… Откуда я.

— И откуда же?

— Из будущего…

Гость подошел. Луч света упал на лицо.

Заостренный нос, тонкие губы, усталые глаза в сетке морщин, блестящая лысина, высокий лоб, перечеркнутый широким металлическим обручем. Перед Ваном стоял… он сам!

— Я брежу, — похолодев, шепнул он.

— Увы, нет. Понимая, что вам будет трудно принять то, что узнаете, мы прибегли к столь радикальному способу убеждения. Может, вам проще будет говорить с кем-то из родных?

Миг, и черты лица незнакомца неуловимо изменились — перед Ваном стоял покойный отец.

— Ну что, так лучше?

— Кто вы? — Ван едва шевелил губами от страха.

— Можете считать меня богом.

***

На журнальном столике стояли два бокала и бутылка «Джэк Дэниэлс». Салон освещал мягкий свет бра.

Ван немного пришел в себя и внимательно слушал.

— В нашей реальности двадцать шестого января «Челленджер» вышел на орбиту. Вам известны цели этого полета?

— Э-э-э… — замялся Ван.

— Запуск зонда для исследования кометы Галлея, вывод на орбиту спутника связи, в рамках программы «Учитель в космосе» Криста Маколифф проведет…

Пришелец слово в слово повторил пресс-релиз. — Все верно, так говорят вам, но… Тот спутник, что вы считаете спутником связи, несет на себе оборудование, которое позволит военным начать испытания геофизического оружия. А наличие в экипаже гражданского, да еще и женщины, используют в пропагандистских целях и выбьют астрономические суммы, большую часть которых перехватят военные. Русские ответят стартом «Бурана».

Ван завороженно слушал.

— Советский Союз возведет освоение космоса в национальную идею. Подключатся и другие страны. С этого момента начнется гонка космических вооружений. Все закончится тем, что в начале второго десятилетия двадцать первого века корабли Соединенных Штатов впервые вступят в вооруженное противостояние с кораблями стран Содружества... Начнется Вторая Холодная война. И всего через какую-то пару лет правительство Америки, введенное в заблуждение собственными спецслужбами, ввяжется в незначительный, казалось бы, конфликт… Это и станет началом Третьей Мировой…

— И я должен во все это верить?

— Все просто. Существуют события, влекущие за собой цепь определенных последствий. Именно таким событием и станет успешный старт «Челленджера», который создаст цепочку, в конце концов ведущую к гибели человечества.

— Нет, не может быть, — затряс головой Ван. — Это ложь, провокация.

— Неужели? — усмехнулся гость. — Смотрите. — И, протянув руку, коснулся лба Хандрида.

В тот же миг перед ним возникла картинка: на борт «Челленджера» грузят ящики с надписью «Novi-s». У трапа полковник Мэддокс вполголоса объясняет Дику Скорби, командиру челнока:

— Спутник связи. Таких много на орбите. Активация кодом «SLT».

Пришелец убрал руку.

— С чего бы спутник связи грузить поздней ночью, в обстановке полной секретности?

«Я сам видел, как загружали спутники, мог бы и не пояснять», — Ваном овладело уныние. Он уже начал привыкать к фокусам гостя, а теперь еще с удивлением отметил, что верит ему. Все это могло быть в реальности. С такой скоростью технического прогресса и машина времени не за горами.

Кстати…

— Как вы попали сюда?

— Все просто. Вам знакома теория «кротовых нор»?

Ван кивнул.

— Через несколько десятков лет, незадолго до Третьей мировой, совершенно случайно будет открыт способ использовать их. Он моментально будет засекречен и спрятан в бункерах военных лабораторий, в одной из которых я и работаю.

Вана это ничуть не удивило, вернее, удивило, но совсем не это.

— Как вы меняете внешность?

Пришелец усмехнулся.

— Генная инженерия, манипуляции с ДНК, немного электроники.

Его лицо снова изменилось. Теперь Ван видел мужчину средних лет, с живыми умными глазами и тонкими губами на узком лице.

— Прогресс ушел достаточно далеко.

— Почему бы вам самим не уничтожить Челленджер сейчас, на столе?

Пришелец качнул головой.

— Если шаттл взорвется на земле, это не отменит планов правительств. А гибель живых людей станет для всех шоковой терапией и повернет ход истории. Человечество пока не готово осваивать космос.

— Но я все равно не понимаю, чего вы от меня хотите.

— От вас зависит, по какому пути пойдут события... Если «Челленджер» взлетит двадцать шестого, возникнет аварийная ситуация, но челнок благополучно уйдет на орбиту. Двадцать восьмого Криста проведет первый урок из космоса. Америка будет ликовать. Я видел счастливые лица людей и слышал победную речь президента Рейгана. — Пришелец замолчал, будто собираясь с мыслями. — Но если старт перенесут на двадцать восьмое... Челленджер взорвется на семьдесят четвертой секунде полета.

— Но это люди! — воскликнул Ван. — Семеро отличных ребят!

— Семеро против миллиардов, — глухо проговорил гость. Сняв с головы обруч, со щелчком разделил его вдоль, одну часть протянул Вану: — Наденьте.

— Что это?

— Хочу, чтоб вы кое-что увидели. Думаю, это поможет с решением.

«Он чокнутый! Или я? Что я делаю?! Но лучше не спорить с ним!»

Ван вздохнул и надел обруч.

Яркая вспышка ударила по глазам, отдалась болью в голове, заставила зажмуриться. Даже сквозь закрытые веки свет, казалось, проникал прямо в мозг. Но постепенно он угас, и Ван решился открыть глаза…

Он стоял в полутемной комнате — серый бетон стен в черном грибке, одинокая люминесцентная лампа под потолком, металлические шкафы вдоль стен, жгуты разноцветных проводов, трубы.

Плеча что-то коснулось.

Ван отпрянул в сторону, резко обернулся.

Это был всё тот же странный гость, но теперь в его глазах появилось новое выражение.

— Идемте.

Короткий лабиринт мрачных коридоров закончился перед дверью. Мощная металлическая плита, обшарпанная, в пятнах коррозии, всем своим видом говорила — лучшие времена позади.

— За ней шлюз. Потом… — Пришелец запнулся, играя желваками, надолго замолчал. Наконец, закончил: — То, что осталось от нашего мира. Вот, вам это понадобится. Возьмите.

И протянул очки, похожие на маску для ныряния.

Штурвал, отпиравший дверь, шел медленно, со скрипом.

Ван смотрел в напряженную спину пришельца со смешанным чувством: страх, сомнения в реальности происходящего, огромное желание снова очутиться дома, в привычном ему мире. Однако, не менее хотелось увидеть, что снаружи.

***

В грудь с силой, словно кулак уличного задиры, толкнулся ветер. Крупный песок хлестнул по стеклу маски.

Безжизненная холмистая пустыня, редкие кустики чахлых растений, мутная дымка до самого горизонта, свист ветра, что гонит клочья бурого дыма. А над всем этим — сплошной ковер грязно-зеленых туч, тяжелых, низких; и кажется — еще миг, и рухнут на землю, и раздавят этот мир, унылый и жалкий.

Ван повернулся к пришельцу.

— Что это?

— Мы на Земле две тысячи восемьдесят шестого года от рождества Христова. Когда-то на этом месте располагался Город большого яблока…

— Не говорите ерунды! — оборвал его Ван, — даже если допустить, что на Земле случилась глобальная катастрофа и погибло все живое — Нью-Йорк-то стоял на берегу океана, а Манхэттен и Стейтен-Айленд и вовсе — на островах. Где Гудзон, Ист-Ривер, Гарлем? Пусть тоже высохли, но русла где?

Пришелец горько усмехнулся:

— Я б на вашем месте не был столь категоричен. После Первого Удара прошло больше семидесяти лет. Сколько, по-вашему, была глубина Гудзона? Десять… Пятнадцать метров? Вы уверены, что через семьдесят лет сохранится канава глубиной пятнадцать метров и шириной больше километра? При том, что ураганы, вызванные применением метеорологического оружия, переносили с места на место огромные объемы почвы. К тому же, всего в сорока километрах к северу от города пересекались два геологических разлома. И целая серия землетрясений магнитудой от шести до восьми баллов прокатилась по окрестностям с первым же ударом литосферного оружия! Как вы думаете, насколько изменился здешний рельеф, не говоря уже о том, сколько зданий могло уцелеть после такого катаклизма?

Ван молчал.

Семьдесят лет большой срок, к тому же, если люди и природа так старались разрушить город…

Додумывать не хотелось. Ведь если пришелец не лжет… На затылке шевельнулись волосы, зябкий ручеек стек между лопаток — миллионы людей были изувечены или погибли в течении нескольких минут. И это только в одном городе!

— Впрочем, вижу: вы не верите. Идемте.

Пришелец указал рукой направление и первым двинулся вдоль стены.

Свернув за угол, Ван увидел кучу песка. Высотой по пояс, она сливалась с ландшафтом и совсем не казалась интересной. Однако, под маскировочным кожухом оказался потрепанный снегоход. На вопрошающий взгляд Пришелец пояснил:

— Самое быстрое средство передвижения из доступных. Лыжи и гусеницы усилены, но все равно после каждого рейда приходится менять.

Ехали недолго. Минут через пятнадцать, взобравшись на очередной бархан, остановились.

Они стояли на высоком холме. Далеко внизу, у подножия вольно разлегся небольшой городок.

— Новый Нью-Йорк. Двести тысяч жителей, — пояснил проводник, — Все, что осталось от почти десяти миллионов. После Третьей Мировой было намного меньше, но оказалось, на руинах огромного и богатого города есть чем поживиться, и постепенно сюда собрались все уцелевшие в округе. Людей даже не смутила радиация от разрушенной «Индиан пойнт»… По нынешним меркам — крупный город. Схожая ситуация по всей планете. Люди из последних сил борются за выживание, но механизмы разрушения, запущенные той войной, продолжают действовать. Вы сами вскоре все увидите. Это время и место выбрано мной не зря.

Ван промолчал.

Он все больше склонялся к мысли, что всё происходит наяву. Правда, оставалась еще надежда — пришелец опоил его какой-нибудь дрянью и вывез… Вопрос, куда?

***

Люди на улицах были. Конечно, нормальную суету большого города их передвижения напоминали мало, но и полным безлюдьем это назвать было нельзя. Дома, в основном одноэтажные бетонные кубы без окон, стояли сплошной стеной, словно подпирая друг друга, и почти все несли на себе следы разрушений и последующих ремонтов. На каждом — черной краской символы с цифрами, а часть, видимо, магазины, бары и прочие общественные заведения — хозяева раскрасили в соответствии со своими вкусами.

И толстый слой бурой пыли на всем.

С болезненным любопытством разглядывая этот странный город, Ван видел — и здесь люди пытаются жить, и ничто человеческое им не чуждо.

— Смотри!

На небольшой площади, открывшейся взгляду, стояла огромная ржавая конструкция, внешне напоминающая…

— «Челленджер», чтоб я сдох! — прошептал Хандрид пересохшими губами.

Подойдя ближе, увидел: борта корабля местами прогнили, но везде, где еще сохранился фюзеляж, пестрели надписи. Имена… Сотни, тысячи имен.

— Что это?

Пришелец промолчал.

Кто-то осторожно потянул Вана за штанину. Он обернулся. У его ноги стоял ребенок. На вид лет пяти, с огромной лысой головой, большим раздутым животом, болезненно тонкими руками и ногами.

— Воды! — попросил уродец, глядя огромными светлыми глазами на Вана.

— Что с ним?

— Рахит. Он мутант. Здесь очень мало воды, а та, что есть... Люди пьют все, что течет. Плюс радиация.

Ван остолбенел от ужаса.

— И как долго продлится это время? — и, помолчав, добавил: — Человечество выживет?

В глаза пришельца стояла тоска.

— Я не провидец. Возможно и нет. Все-таки человек — не царь природы. Земля жестоко мстит за предательство. Теперь оружие — сама планета.

Внезапно стало трудно дышать. По спине, от затылка до копчика, пронесся ледяной ручей. Кислый ком заворочался в желудке.

Ван понял: близится страшное.

Последнее, что пришло ему в голову: выберусь из всего этого живым, изобью псевдо-Бога со страшной силой. За то, что втянул в эту историю, за равнодушие, с каким он говорит о смерти людей, за…

Додумать он не успел — слева от них сплошной длинной полосой в воздух взлетел песок. От края, которым этот длинный фонтан уперся в один из домов, вверх по стене зазмеилась трещина. На глазах становясь все шире, она в мгновение ока разорвала дом на две неравные части и потащила в разные стороны.

На месте длинной полосы взметнувшегося вверх песка тоже ширился бездонный провал.

Где-то за домами одиноко взвыла сирена, захлебнулась было, но вновь окрепла, и поддержанная десятками других, тревожно полетела над городом.

— Держись! — крикнул пришелец и плавно выкрутил газ.

Снегоход, набирая скорость, понесся по неширокой улочке.

То и дело дорогу им преграждали быстро растущие трещины в земле. Поначалу небольшие, они с каждым разом увеличивались в ширину, и вскоре лишь случайность спасала их от падения в очередной провал. Полотно дороги с хрустом рвалось, словно бумажное, и оседало в облаках серой пыли. Со всех сторон неслись мольбы о помощи, вопли ужаса, боли…

Внезапно земля перед ними вспухла горбом, вздыбилась и выплюнула в небо струю раскаленного пара.

Среагировать пришелец уже не успел. Лыжи снегохода нырнули в яму. Нос провалился и врезался в дальнюю стенку трещины. Корма взбрыкнула, и они полетели вперед.

С трудом поднявшись, Ван схватил своего спутника за шиворот, вздернул на ноги.

***

Ван не запомнил, как они выбирались из гибнущего города.

Очнулся уже на вершине холма, с которого впервые увидел Новый Нью-Йорк.

Долго стоял, с горечью глядя на огромный каньон, что протянулся от края до края через всю пустыню и рассек этот городок почти посредине. Сколько людей погибло в этой бездонной дыре, сколькие из уцелевших потеряли родных, друзей, любимых.

Пришелец молча стоял сзади.

Ван бросил последний взгляд на город и, ссутулившись, побрел по направлению к базе. Он был опустошен, раздавлен морально и физически, пока еще не осознавая, какое тяжелое решение зреет в нем.

***

Пустой бункер давил гробовой тишиной.

Пришелец, словно потеряв к Вану интерес, смотрел в сторону и молчал.

Ван сидел на жесткой скамье и сухими глазами смотрел на проклятый обруч. Прибор, пробивавший дыру между мирами.

Внезапно, заставив вздрогнуть, из динамика в стене раздался механический голос:

— С момента перехода прошло сто минут. С момента перехода…

***

— И последний вопрос. Почему я?

Вместо ответа пришелец протянул Вану листок с отчетом о готовности «Челленджера» к старту. После перечисления длинного списка технических характеристик стояла дата: двадцать шестое января тысяча девятьсот восемьдесят шестого года и размашистая подпись Хандрида.

***

Ван очнулся в темноте. До него не доносилось ни звука. Пытаясь понять, что произошло, долго лежал. Все, что он видел — сон или явь? Может быть, вернувшись с работы, упал в обморок от переутомления и бредил?

Потихоньку попытался пошевелить пальцами ног, рук. Все работало, но он чувствовал себя совершенно разбитым. Застонав, сел. Поднялся на ноги, подошел к зеркалу.

С той стороны на него смотрел старик. Смотрел, не мигая, мертвыми, пустыми глазами.

Он так и не уснул в эту ночь. Сидел за столом, просматривал старые фото, думал. Вот он с женой и сыном в Арканзасе, на ферме отца. Вот в Майами, на берегу океана. В Нью-Йорке… На всех фото — счастливые лица. Голубое небо, ласковые волны, упругая зелень пальм. И люди, люди… Он несовершенны, часто глупы и невежественны. Подлы и грубы. Но…

Они должны быть.

Писк будильника заставил взглянуть на часы — шесть часов утра, пора собираться. И тут только понял, что замерз, голоден, и что ему предстоит сделать. Обхватив голову руками, он расплакался, словно ребенок.

И ничего не изменить, выбирать придется здесь и сейчас. Но как смотреть в глаза ребятам, которых обрекает на гибель? И как жить потом, зная, что подписал приговор миллиардам?

Его трясло и ломало, он уже выл в голос. Потом навалилось отупение.

«Умрут все, рано или поздно. И я тут не виноват. Моя вина в том, что я знаю о том, что будет и вынужден молчать. Или сказать? Кто мне поверит? А если и поверят… Старт отложат, запустят корабль, когда будут железно уверены в успехе и все пойдет по тому же, худшему сценарию. Он прав, прав… Человечество само себе враг. Все великие прорывы сопровождались реками крови. И я, Ван Хандрид, — герой. Я спасу планету. Люди будут рождаться и умирать в свое время, и пусть космос живет своей жизнью, пусть люди придут в него тогда, когда будут готовы».

Он прошел в ванную и опустил голову под холодную воду. Несколько секунд трясся от озноба, потом стянул грязную, порванную одежду и влез под ледяные струи полностью. Остервенело намылился, смыл кровь, пот, грязь страшного мира, где довелось оказаться. Смотрел на стекающие в слив потоки бурой воды и думал: «Вот оно — доказательство. Все было на самом деле. Чудо, фантастика — все, что угодно. Главное, никто не даст второго шанса. И я сделаю это. Ради тебя, Америка!».

В восемь ноль-ноль Ван Хандрид вошел в стартовый комплекс. Его глаза были скрыты темными очками в металлической оправе, лицо немного бледновато, но это не вызвало любопытства охранника — на улице холодно, минус одиннадцать, как и обещали.

— Что скажешь, Ван?

— Прости, Ричард. На сегодня я разрешения на старт не дам.

Коллега замолчал, напряженно играя желваками.

— Ты отдаешь себе отчет, какое на нас окажут давление?

— Да, но это моя работа. Как руководитель антиобледенительной команды, я против старта сегодня.

— Они стартуют и без твоего разрешения.

— Пусть. — Ван повернулся к Ричарду и с неожиданным жаром продолжил: — Пусть стартуют сегодня! Пусть арестуют меня и уволят к чертовой матери, но я не дам разрешения! Хоть стреляйте в меня!

— Но завтра будет еще холоднее! Мы затянем старт до весны, и нам этого не простят.

— Я устал, Ричард, — поник Ван. — Просто устал. Напиши рапорт, отстраняйте меня, делайте, что хотите. Но сегодня корабль не стартует.

— Окей, приятель. Сорри, ничего личного. Только бизнес.

Ричард порывисто вскочил и вышел из кабинета. Ван смотрел, как сверкает в лучах солнца огромный серебристый корабль и в его глазах дрожали слезы.

***

Утром двадцать восьмого января Америка в двадцать пятый раз провожала «Челленджер» в полет. На специальной площадке стартового комплекса собрались сотни человек. Сновали журналисты всех телекомпаний мира. Дети махали звездно-полосатыми флажками, взрослые щелкали фотоаппаратами, на лицах играли улыбки. Миллионы людей устроились у телевизоров. Готовилось грандиозное шоу. Боялся ли кто-нибудь? Нет. Со времен «Аполлона», сгоревшего на пусковом столе, Америка не знала катастроф, где бы гибли астронавты. Уверенность в надежности американской техники стояла, как Статуя Свободы, в душе каждого американца.

Были и те, кто решил обмыть это знаменательное событие в баре, в компании таких же выпивох. Стоял гул, как обычно, но обсуждение касалось большей частью предстоящего события. Все надеялись, что уж теперь-то корабль взлетит, и не будет новой отмены старта.

Ван не смог остаться дома в такой день. Сидя в баре, он смотрел на посетителей осоловевшим от выпитого взглядом, периодически порывался что-то сказать, махал рукой в сторону телевизора и пил, пил, пил… На него никто не обращал внимания. Мало ли, почему человек вместо того, чтобы радоваться со всеми, напивается?

Все моментально притихли, стоило цифрам обратного отсчета появиться на экране. Ван сжал бокал так, что побелели костяшки пальцев.

Корабль стартовал. Огромные клубы дыма вырвались из-под ракетных носителей, и серебристый красавец оторвался от земли. В баре раздались крики, свист, улюлюканье. Ван замер. Его губы едва слышно просили: пусть все обойдется, пусть не случится предсказанное.

Двадцать секунд… Полет нормальный, корабль набирает скорость.

Тридцать секунд…

Ван не замечал, что уже какое-то время не дышит.

Сорок секунд… Дик, Криста, Рональд, Майкл, Эллисон, Джудит, Грегори — там, на огромной высоте, на бешеной скорости несутся навстречу смерти. Страшной, но красивой...

Шестьдесят секунд… Ван, шепча молитву, зажмурился.

Семьдесят…

Одна, две, три…

***

Сначала никто не понял, что случилось. Тысячи человек одновременно замерли. На экранах телевизоров, там, где только что рассекал небосвод «Челленджер», появилось огромное облако, от которого в разные стороны полетели дымящиеся осколки.

Вану показалось, что он сам провалился в дымное облако. Он задыхался и, борясь с удушьем, сжимал горло руками. Никто не обращал внимания на него, вокруг стояла гробовая тишина. Затем раздались стоны и рыдания.

***

Все поплыло у Вана перед глазами, завертелось, как тогда, дома. В голове зашумело и хлюпнуло. А в ушах раздался голос Дика:

— Сколько мне осталось, братишка?

Ван не говорил, но слышал свой голос.

— Сто секунд, приятель.

— Еще есть время, верно?

Сто секунд до смерти. Гарантированной смерти от падения в океан с шестнадцатикилометровой высоты.

— Я не виню тебя, Ван. Надеюсь, причины для такого решения были вескими.

— Да, Дик. Я должен был…

— А знаешь, тут так пусто… Я прожил хорошую жизнь. И смерть моя будет красивой. Я ведь быстро умру?

— Да, Дик. Ты быстро умрешь. Вас осталось всего трое. Вы видите друг друга?

— Видим. И слышим... Мы молимся... Таков человек — он надеется до последнего…

— Простите меня… Я мог настоять на отмене старта. Мог рассказать все, что знаю. Мог разрешить старт два дня назад...

— Не нужно, Ван. Я вижу океан. Он серебрится. Неплохая могила, приятель? Скажи — оно стоило того?

— Да, Дик, — сказал Ван, глотая слезы. — Оно того стоило.

Он ощутил удар, разорвавший тела космонавтов. Ощутил так, словно сам был в той капсуле. И Ван Хандрид умер. У барной стойки сидел призрак, пустая оболочка того, кто обрек на гибель «Челленджер» и семерых астронавтов.

Никто не смотрел на седого, трясущегося старика, что отошел от стойки и, негромко разговаривая сам с собой, направился к выходу. Но даже если б кто и прислушался, то вряд ли понял бы, о чем он говорит…

— Ну вот, Дик, все уже прошло… Криста, а тебе повезло, ты была уже без сознания… Джудит, ну хватит дуться, больше никто ничего не делит, и вы всегда будете вместе… Всегда…

***

28 января 1986 года, в 11:39АМ, на 74-й секунде после старта взорвался американский космический корабль «Челленджер». Погибли 7 астронавтов.

Из сообщений информационных агентств.