Зло

Василий Иванович, глава большого семейства, уважаемый немолодой человек, всегда говорил, что деньги — это зло. Зло злом, а без них тоже нельзя. Заработал он как — то прилично деньжат помимо зарплаты. Сколько положено, отдал жене. Она обрадовалась дополнительным деньгам: за ней не заржавеет, всегда найдёт им достойное применение.

Остальное, — 100-рублёвую не новую, но такую приятную на ощупь и радостную для взгляда купюру,— решил припрятать от благоверной. Мужчина должен иметь небольшой запас, а то что — то по нулям и по нулям. Так не должно быть, нет, просто несправедливо. Сто рублей в те времена, почитай полуторамесячный заработок! Зарплата была 67 рублей 50 копеек. Заначка не повредит, а ещё чудней,— не помешает. Ничего хитрее не придумал, как положить её, родимую, между наволочкой и перовой подушкой, да под голову, прямым ходом под голову. Завернул в платочек и нырь она, красавица — прям в наволочку. Долго ли умеючи? Клад и всё тут! Сам себе усмехнулся: «мол, держите карман шире, а у меня всё «в ажуре». Однако сколько раз твердили миру, что всё тайное становится явным? Но главное, что Василий Иванович знал это отлично, на 100 процентов, к мамане не ходи.

Лёг спать. Счастливый, улыбается без причины, просто прелесть, какой наивный. Не успел провалиться в сон, как из — под подушки на него полчища чертей попёрли. Лезут прямо с головы, с ушей, по шее, вниз скатываются. Маленький, разноглазый стал прыгать на животе, как на батуте. Хвостом по титькам, прям по титькам! Скользкие, рогатые, лохматые, мерзкие, тошнотворный запах выделяют и смеются чернявые демоны. Резвятся, аж до потолка допрыгивают. Герой пытается кричать, звать на помощь, но голос не звучит, хотел завопить «караул, одолели», но бесполезно.

От ледяных липких прикосновений чертенят Василий Иванович вскочил в холодном поту. Дьяволята враз куда — то провалились. Как будто их и не было.

— Ух ты! Что за пакость! — он вспомнил про свой клад,— вот гадость, зачем же я их под голову сунул! Надо бы поаккуратнее да понадёжнее.

В темноте на коленях сполз с кровати, дрожащими руками нащупал мани-мани, выхватил сотку и со всего размаху содержимое платочка бросил под кровать в угол в область ног. Ха! Нате, выкусите, востроглазые дьяволята!

Но смеяться Ивановичу было рановато.

Успокоившись, улёгся и начал было придрёмывать, прихрапывать. Только провалился в бездну сна, дрогнув всем телом, как бесы (просто Достоевского герои!) стали наползать и выпрыгивать из угла комнаты со стороны ног, расползаясь по всему телу, задевая плоть, снова прыгая на животе. Угомониться и не думают. Уже к шее подбираться начали. Один, тот самый весельчак из первой серии, мохнатой лапой, а потом и хвостом прямо за губу как схватит, чуть в рот не угодил!

Хранитель 100 рублёвки в жизни говорил не много, объективно сказать, просто мало.

— Забегали? — проблеял он, резко проснувшись — спина, уши и волосы были мокрые. Василий тайного сокровища глянул в окно, — светает. Не поймёт, во сне он или наяву, тело было помятым, волосы стояли дыбом. Потихоньку на цыпочках перебрался на другую кровать к женушке под крыло, но до рассвета, на всякий случай, глаз не сомкнул: «Мало ли что! Вот ведь, локоток чуть нашелудивит, а тебе бумерангом целенаправленно кулачищем со всего размаха прямо в лоб! На, получай, шельмец».

Утром перед уходом на работу спросил жену, кто из девчат сегодня полы моет, чья очередь.

— С утра все в школе, если будет время, сама займусь, а что? Раньше ты не интересовался наведением порядка в доме.

Муж признался в своём коварстве, в том, что с ним происходило ночью. До сих пор ощущает бесовские прикосновения. Попросил жену забрать чертовскую денежную бомбу из под кровати с глаз долой, да окропить дом святой водой из Дубовского колодца.

Вечером глава семьи решил почитать священное писание, а в воскресенье сводить ребятишек в церковь и самому причаститься не вредно. Дела были поделаны, Василий Иванович достал заветное евангелие, с которым одолел войну, а издано оно более века назад. Хотя буквы были мелкими, других книг им не признавалось: реликвия от дедов досталась и бережно хранилась.

Когда читалось писание, было тихо, все домашние слушали и не шевелились. Если что — то было не понятно, хозяин терпеливо разъяснял как мог, по сути всё правильно и доступно. Во время чтения одна из дочек захотела в туалет, пододвинулась к отцу ближе и тихонько спросила:

— А в туалет хоть можно сходить?

— Сделаем перерыв,— отец понял, что утомил детей, — ещё немного почитаем и спать, завтра рано вставать.

В восстанавливаемую Ильинскую церковь на площади беса Ленина Василий Иванович с чадами пришёл пораньше. Варварское издевательство над Храмом закончилось, временно располагаемый партийными властями музей в поруганной Святыне наконец приказал долго жить. Церковь возвращена тем, для кого изначально предназначалась и строилась по эскизам итальянского скульптора Бартоломео Карло Растрелли. Красота неописанная, акустика чудодейственная. Восстановительные работы проводились на средства прихожан. Сотенную и его семья ссудила на восстановление, лишь бы снова не пришла кому в дьявольскую голову блажь отобрать церковь и разгромить, надругаться над Святыней. У входа самому первому нищему прихожанин отдал 25 рублей, четвертак, произведение денежного искусства, тот вернул сдачу — горсть мелочи. Иваныч раздал деньги остальным нищим, купил свечи на оставшееся и направился к исповеди. Батюшка терпеливо выслушал его, грехи простил, но к причастию не допустил:

— В следующее воскресение придёшь, накурился с утра и к причастию! Терпеть надо и от зелья воздерживаться. До причастия не только пить — есть нельзя, — курить тоже не позволено. Это грех. Святые тайны принимать будешь.

Василий Иванович пришёл домой не расстроенный, но несколько озадаченный, поздравлений «Со святыми тайнами» не принял:

— Батюшка грехи простил, а к причастию не допустил, посоветовал курить бросать. С войны не могу оставить привычку. Надо на этой неделе поменьше курить, а то причащать не будет. Здорово подзалетел я со всеми этими событиями, сто пудов!

Жена обрадовалась неожиданно свалившейся сторублёвке, дом окропила святой водой, не забыв брызнуть под кровать и под подушку, чтоб враги не прошли!

Единственное, в чём не признался муж даже жене, это в том, что когда он вскочил от обуявшего его страха перед дьявольским нашествием, на своих губах обнаружил клок щёрстки вороньего цвета неизвестного происхождения.

Одним пример — другим наука. Хорошо, когда на чужих ошибках.

Та тайна покрыта мраком с привкусом инородной щетины на губах. Догадались?