Сто первая планета

Молодой сотрудник научной базы, заведующий отделом по связи с общественностью, Вальд Ероу стоял в задумчивости около связного отдела, держа в руках расшифровку гиперсветовых сигналов, которые с давних пор служили единственной почтой, доступной обитателям Зевса, меленькой планетки в той зоне космоса, что рядом с созвездием Зевса. Именно этот далекий ориентир и дал планете, спрятавшейся в глубине пространства, свое имя.

Со связью с остальным миром на планете были большие сложности. Короткие сообщения можно было посылать посредством гиперсветовых сигналов, но смысл в этом имелся очень редко. Писать было некому: никто не ждал сообщений с забытой галактикой планеты, а тем, кто ждет, в двух словах ничего и не скажешь. А большее количество слов связисты просто откажутся кодировать. Поэтому пришельцы вчистую порвали всякие отношения с внешним миром, бывшими друзьями и знакомыми. Иначе тут нельзя — сдохнешь с тоски. Приходили регулярно только рейсы, привозившие грузы для обмена с упитами — аборигенами Зевса, еду и мелкое оборудование для сотрудников-людей. Именно по всем этим причинам Вальд был крайне удивлен, когда связист Андрей утром сообщил ему, что на его имя получено сообщение.

Вальд не ждал ничего извне. Он вполне рад был замкнуться в собственном мирке на работе и островке, на котором они поселились с Милой два года тому назад после свадьбы. Вот окажется, что это десятиюродная тетушка, мечтающая навестить своего обожаемого племянничка, и что с ней делать?

Итак, перед заходом в офис Вальд заглянул к связистам. И вот теперь он, не веря своим глазам, стоял на улице, обдуваемый легким ветерком и обогреваемый больше толстой шубой из меха местных животных, чем еле различимым в небе ликом солнца.

Вальд нахмурился и перечитал шифровку в третий раз. Нет, ошибки быть не может: имя получателя — его имя — настоящее, и сообщение настоящее, но вот что со всем этим настоящим чудом делать, Вальд не мог приложить ума.

Самый главный вопрос, который его мучил, был: "Почему мне?" Хотя на самом деле он был почти уверен, что подобное сообщение получил не он один. Скорее всего, информация такого уровня должна была пройти и через заведующего научной базой, директора лаборатории, заведующего нематеринской частью Зевса, разных заместителей… да мало ли через кого еще! Главное, зачем сообщать это ему?!

Сообщение по всем правилам было противно лаконично и бескомпромиссно: " Ассамблея постановила не более 100 планет в зоне. Нет финансирования. Срочная эвакуация людей".

Вальд готов был рвать на себе волосы: ну зачем, зачем он согласился заведовать отделом по связи с общественностью! Теперь надлежит перекрыть все сношения и связи с милыми обитателями Зевса, которые наконец-то перестали дичиться чужаков и начали потихоньку ориентировать свою экономику на их новшества и технику.

Также придется рассказать всем своим коллегам, сотрудникам научной базы, что те временно остались безработными, и им пора домой. Хотя какой ТАМ дом? Дом ЗДЕСЬ и только здесь. Другого дома у сотрудников нет. И "честь" превратить жизнерадостных работников научного городка в безработных бездомных скитальцев предоставляется ему, Вальду.

Да, подумал парень, это известие будет воспринято хуже не куда. Причем ему самому страшно не хотелось покидать насиженное местечко, ведь и он, по сути, тоже становился брошенным судьбой скитальцем. Да и как-то повелось у них — каждый, кто прилетал на Зевс, уже не видел своей жизни вне его.

Планету, действительно, нельзя было не любить: на ней находились места на самые разные вкусы. Удивительная красота ландшафтов дополнялась свежим морозным воздухом. Цвет всегда безоблачного неба менялся по неведомым причинам и вполне мог быть зеленым или багровым. На Земле даже торговали открытками с видами Зевса. И в то время, когда его освоение идет полным ходом, на тебе!

Вальд нехотя поплелся на работу, но лишь только переступил порог своего отдела, как окончательно и бесповоротно понял, что не сможет ничего сказать товарищам, по крайней мере, сейчас, без подготовки, и успокоился. Сроки эвакуации ему представлены не были. Возможно, наверху сочли, что это дело не его компетенции, и Вальд в глубине души надеялся, что это произойдет не раньше, чем он придумает выход из сложившейся ситуации.

Вальд погрузился в мысли и не заметил, как подошел к своему кабинету. Он сразу же попросил свою заместительницу Майю вызвать к себе жену. Та понятливо кивнула, и через треть часа Мила была уже у него.

— Ты извини меня, что я так поздно. Но знаешь зато, какой фантастический феномен я обнаружила в языке южных упитов? — девушка составляла словари и еще какие-то лингвистические справочники по самым популярным языкам аборигенов.

— Оказывается, удлинение второго слога и резкая смена ударения придает словам негативный окрас, а растягивание первого и последнего слогов обозначает смесь грусти с радостью. Ох, Вальд, это все так тяжело объяснить! Я и сама еще толком не знаю, как напишу об этом в своем разговорнике! Вальд… — Мила впервые с удивлением взглянула на расстроенное выражение лица мужа, молча сидевшего подле нее. Мила смутилась и прижалась к мужу с такой нежностью и раскаянием, что растрогала его. Он обнял ее и, крепко прижав к себе, заставил себя заговорить:

— Послушай, Мила, ты тут не причем, — начал Вальд, от чего глаза девушки засверкали особенным блеском, — но дело в том, что есть неприятности, но касаются они не только нас с тобой, а всех…

Мила деловито уточнила:

— Можно поконкретнее, кого "всех"?

— Вот, полюбуйся, — Вальд передал ей сообщение, которое заранее держал под рукой.

Мила молча пробежала глазами скупые строчки, и теплый блеск глаз заменился ледяным. Перечитывать она ничего не стала и сразу отдала шифровку. Потом она уставилась в одну точку где-то за спиной Вальда и застыла. Тот тоже не решался отвлечь ее.

Так просидели они четверть часа, и, наконец, Мила сердито спросила:

— Неужели же нам так важно их дурацкое финансирование? Почему из-за каких-то жалких денег мы должны закрывать проект, над которым потели уже больше четырех лет, да еще в тот самый момент, когда я сделала такие прорывные открытия в лингвистике? Это нечестно! Мы же не потребляем много средств!

— Я не знаю, сколько мы потребляем, но боюсь, что немало. Только через мои руки проходят десятки единиц техники в день, которую, кстати, надо еще заранее приспособить к специфике условий Зевса. Далее, нужно поддерживать базу в рабочей форме, кормить нас, снабжать элементами быта. Зарплату нам начислять, опять же, — Вальд уже и сам жалел, что начал это перечисление. Теперь становилось явно, что без финансирования дела плохи. Мила беспомощно смотрела на мужа и бесцельно переставляла предметы на его столе.

— Я люблю Зевс, — тихо призналась она.

— Я тоже, — кивнул Вальд. — И я хочу бороться за наше право находиться на Зевсе столько, сколько нам захочется или сколько надо будет для исследований, но… — парень замялся, и Мила помогла ему:

— Но?

— Но, боюсь, что никто это не поддержит, — нахмурился Вальд.

— Почему? — снова напомнила жена.

Он скривился как от зубной боли и сердито зыркнул на нее исподлобья.

— Как почему? Потому что это фактически будет мятежом, антиправительственной акцией, то есть все ее участники автоматически попадают в черный список у властей. Следовательно, пути назад не будет даже в лучшем случае, а в худшем, к нам просто применят карательные меры, урежут зарплату, поставят под наблюдение, лишат хороших должностей, а в остальном все пойдет как раньше, только уже не на Зевсе… Ну кто на это подпишется в здравом уме и трезвой памяти ради какой-то планеты?!

— Не ради какой-то планеты, — обиделась Мила, — а ради Зевса.

Вальд не ответил, поэтому она продолжила сама:

— Они ведь все это не просто так затеяли. Зевс — самая красивая планета из всех, на которых когда-либо ступала нога человека. Уедем отсюда мы, так сюда толпами нахлынут предприниматели. Они понастроят фабрик, шахт и курортов, чтобы высосать из Зевса наибольшую прибыль, обчистят его и бросят! И еще этих милых упитов… Нет, они не сделают этого, мы будем бороться!

Мила пылала, жаждала действий и поддержки со стороны Вальда, а ее светлое личико залила краска. Она сильно контрастировала с мужем, который все ниже опускал голову.

Когда она закончила, Вальд поднял на нее серые грустные глаза и спросил:

— Кто "мы", Мил? Мы с тобой?

-Нет, не мы с тобой, а все сотрудники нашей научной базы, — возразила Мила. — Ты же дипломат, ты должен убедить их порисковать ради общего счастливого будущего и победить в этой неравной битве!

Вальд махнул на нее рукой. Он хотел посоветоваться с ней, но в результате только больше запутался. Он размышлял о своей судьбе, судьбах Зевса, человечества, упитов… Ему было совершенно непонятно, может ли он, простой кабинетный работник повлиять на все эти судьбы.

Если бы не Мила, он, возможно, не стал бы ввязываться во всю эту историю. Спасать весь мир никогда не было его навязчивой идеей даже до того, как он узнал, насколько велик "весь мир".

Итак, Вальд с удовольствием избежал бы геройства, но внутреннее чутье, довольно сильно у него развитое, подсказывало ему, что его с Милой судьбы напрямую теперь связаны с судьбами всего мира, Зевса, упитов. Но сколько он не думал, он не мог вспомнить тот момент, когда же они успели так неразрывно связаться, ведь ничего необычного, вроде, не происходило… Этой зависимости Вальд ничуть не радовался, предчувствуя, сколькими неприятностями она им обернется, но отступать, пожалуй, было еще рано.

Вальд прикинул дела на сегодня и убедился, что сможет выкроить достаточно много времени для общения с "народом", чтобы узнать его настрой, причем по возможности под благовидными предлогами. Сами разговоры он решил не планировать дословно, чтобы вести себя естественнее, но приблизительно наметил тех, с кем нужно будет переговорить в первую очередь. Будучи работником отдела по связи с общественностью, Вальд имел неплохое представление о том, кто в их маленьком обществе выполняет роль лидера, и кто владеет большей информацией.

Разумеется, самым большим влиянием пользуется заведующий научной базой с заместителями, но не в плане авторитета, а только по занимаемым должностям. Разговор с ними Вальд решил не начинать, потому что те больше, чем кто-либо другой должны подчиняться приказам руководства, да и кто он такой для них, чтобы указывать, что им делать.

Далее, в отделе по сохранению первозданной культуры работает одна весьма общительная девушка, Александра. Хоть сам Вальд и не был в восторге от людей подобного типа, но отношения их никогда не были негативными, и парень решил начать с нее, чтобы узнать настрой коллектива, да и вообще, чтобы с кого-то начать. Затем нужно будет хорошенько проанализировать полученную информацию, а ее будет очень много, это к гадалке не ходи, и выделить из всего этого потока реальные факты, которых будет значительно меньше.

Потом… Вальд задумался, с волнением думая о предстоящем разговоре с Александрой, и только большим усилием воли смог вернуться к "потом". Потом из отдела кадров можно будет пообщаться с Вероникой, из отдела жизненного обеспечения — с Деном, из бухгалтерии — с Анной…

Итак, он проанализирует все услышанное, найдет слабые места, подберет ниточки, за которые можно будет дергать в разговоре с Ником. Общение с Ником Вальд представлял себе с удовольствием, но еще большей дрожью. Он знал, что вне зависимости, примет ли Ник его позицию или нет, он никогда не позволит себе пустословия или необдуманного заявления, что уже само по себе приятно. Да, Ник умеет убеждать. Даже Вальд признавал его бесспорным авторитетом за это умение аргументировано и четко изъясняться. Но как бы все эти блестящие аргументы не пошли против него самого… Захочет ли он в ущерб себе стоять за Зевс? Интересно, ведь есть же у него и сейчас какая-нибудь позиция. Кабы знать ее…

Но с Ником Вальд давно уже не виделся: его отдел почти не пересекался с отделом связистов, заведовал которым Ник, а уж о разговорах по душам вообще никогда и речи не велось. "Не откажется ли он разговаривать со мной? — беспокоился Вальд. — Надо будет как-то убедить его, что это важно. Убедить Ника, самому смешно…"

Его размышления прервала Майя, зашедшая к нему за документами. Уходя, она удивленно спросила:

— Вам что сегодня предстоит тяжелый день? Я, конечно, уточню по базе, но, насколько я помню, встреч у вас сегодня меньше, чем обычно…

Вальд кое-как отшутился, с ужасом думая, что его эмоции слишком заметны. "Знала бы она, сколько мне предстоит сегодня неофициальных встреч, которые не зафиксированы в ее базе, но требуют искусства дипломатии гораздо больше, чем обычные", — с горькой усмешкой подумал он и пролистал накопившиеся бумаги. Не найдя в них никаких зацепок для начала одной из запланированных бесед, он полез в ящик стола.

Через некоторое время Вальд поймал себя на том, что он бесцельно разбрасывает важные бумаги, а дело все еще не движется. Время потихоньку близилось уже к обеденному перерыву, когда заведующий понял, что тянуть дальше просто бессмысленно. "Была, не была", — скомандовал он сам себе и попросил помощницу вызвать к себе "кого-нибудь из отдела по сохранению культуры".

— Вам заведующего? — переспросила девушка. Вальд показал великолепную актерскую игру, замахав руками и смирно сказав, что дело-пустяк, который не стоит внимания заведующего.

— Кого же тогда вызвать? — не поняла Майя.

— Ну, кто там есть, — Вальд старался говорить медленно, будто он думает, но получилось все равно слишком быстро и неестественно оживленно, — позови Александру.

Даже через связной аппарат Вальд почувствовал удивленный и одновременно укорительный взгляд своей помощницы, но та беспрекословно повиновалась.

Александра пришла не совсем скоро: скорее всего, она потратила время не только на дорогу, но и на прическу, макияж, оправку кофточки и самолюбование в зеркале.

— Вызывали? — спросила она, войдя в кабинет без стука.

Вальд стиснул зубы, чтобы не накричать на нее за бестактность и тем самым не поступить еще более бестактно. Он ответил лишь:

— Да, вызывал.

Он хотел сказать еще что-то, но с Александрой сказать больше двух слов считалось редким умением.

— Вы, если что-то хотели узнать о работе отдела, то лучше бы обратились к нашему заведующему, — затараторила она без пауз и остановок, словно произнося одно длинное слово.

Вальд хотел сказать, что отчет о работе их отдела ему не нужен, но не успел.

— Хотя, на самом деле, работаем мы не очень. Да и какое может быть сохранение культуры, когда мы им технику партиями шлем, — принялась жаловаться Александра. — Держат нас, чтобы показать международному сообществу, что, мол, заботимся мы о братьях наших меньших, а самим и дела до них нет. Им бы лишь себе армию побольше да получше организовать! Разнообразия им не хватает! И знания еще какие-то у этих упитов ищут, которые для себя смогут использовать, нас искать заставляют. Не понимают, что знания упитов могут использовать только сами упиты! Каждому свое, а они везде свою руку сунуть хотят! Да и ничем особо они и не отличаются от нас, эти упиты. Обыкновенные плохо развитые люди, с более короткими конечностями и более пухленькие. Их самих вовсю развивать надо, а они нам, мол, не найдете ключевых знаний их цивилизации, и вас, и их к чертям собачьим… За что, мол, зарплату вам платят? Да чтобы они подавились там со своей зарплатой!

Вальд сидел молча, опустив голову и крепко держа виски пальцами, потому что в них нещадно стучало. Он все никак не мог взять в толк, как может человек с таким интересом разговаривать фактически сам с собой да еще столько времени. Он хотел вмешаться пару раз, когда Александра говорила о строении упитов и суперармии, но сам испугался своих желаний, которые грозили ему навсегда утонуть в этом бурлящем потоке речи или, по крайней мере, уплыть в неизвестном направлении и уже не найти дорогу обратно.

— Послушайте, Александра, — наконец перебил ее Вальд, — вот вы говорите, что если вы не найдете никаких знаний для Ассамблеи, то вас могут выгнать.

— Я такое говорила? — Александра даже опешила. Вряд ли в ее практике было такое, чтобы ее слушали, да еще и переспрашивали. Тем более, не обязана же она помнить все, что наговорила!

— Я только сказала… — на всякий случай начала она, но Вальд, уже наученный горьким опытом, взял разговор в свои руки.

— Вы так и сказали, — авторитетным тоном заверил он девушку и быстро, не давая ей времени опомниться, продолжил:

— Как бы вы отнеслись к этому? Захотели бы вы оставить Зевс?

Александра уставилась на него, как будто это он собирался уволить ее и выслать с Зевса.

— Никуда бы я не делась отсюда, — наглым тоном, не идущим к внешности куколки, заверила девушка, будто вызывая его на поединок. С ее губ готово было сорваться "Ну и что ты можешь мне возразить?" или "И как же ты, интересно, заставишь меня уехать отсюда?", как будто это Вальд прогонял ее.

— Зевс, конечно, не рай, уж больно климат тут холодный, но уехать отсюда значит допустить форменный беспредел! Я всего лишь один из мелких работников, но я по призванию должна защищать культуру аборигенов вне зависимости от их желания и желания начальства, и буду делать это, пока я жива!

Вальд по-новому взглянул на эту чересчур старательно одетую и накрашенную девушку. Его, безусловно, выводил из себя ее примитивный стиль речи, снабженный обильными восклицаниями и тщеславными громкими заявлениями, выставлявшими серьезный разговор каким-то кривлянием. Но эта девушка не хотела покидать Зевс. На этом можно было бы сыграть.

— Случилось вот что, Александра, — максимально серьезно начал Вальд. — Стали ходить слухи, подкрепленные фактами, разумеется, о том, что весь ваш отдел хотят расформировать, так как пользу в виде знаний приносить вы отказываетесь, зато приносите много вреда своими вечными жалобами об уничтожении культуры аборигенов. Теперь вас хотят эвакуировать.

Вальд рассчитал правильно. Негодование девушки было настолько велико, что она даже не подумала о том, почему на эту тему говорит с ней заведующий из другого отдела, да и вообще вопрос решается не на верхах. Александра разразилась такой бранью в адрес властей, что прекратить поток ее слов минут десять не представлялось возможным.

Наконец, все же не дав ей выговориться, Вальд начал наступление:

— Послушайте, Александра, большая группа сотрудников, включающая и меня, не довольна таким произволом по отношению к вашему отделу. Мы полностью поддерживаем вас и потому предлагаем вместе бороться против этих тиранов. Мы предлагаем вам отказаться от эвакуации и отстаивать свои права и права аборигенов…

Похоже, он попал в десятку. А всего-то нужно было перенять ее возвышенно-театральный тон и заменить свое жалкое "я" на гордое и грозное "мы". Александра смотрела на него во все глаза и видела в нем единственное спасение от жизненной несправедливости.

Но вдруг взгляд ее затуманился, и она опустила глаза.

— Знаете, Вальд, я, конечно, буду отстаивать свое право остаться на Зевсе, да и наши тоже, думаю, поддержат это, но… — она замялась и совсем ушла глазами в пол, словно хотела увидеть, что лежало в нем под видимым покрытием, — они применят силу, и тогда…

— Насчет этого не волнуйтесь, — заверил ее Вальд, — никто не собирается подвергать вас опасности. Мы найдем, как защитить вас. Единственное, что от вас требуется — это беспрекословное подчинение.

— В таком случае, я согласна, — загоревшаяся идеей, Александра встала. — МЫ согласны.

Вальд проводил ее до двери и кивнул на прощанье с видом заговорщика.

Как ни странно, до обеда еще оставалось время на встречу с Вероникой. Пообедать он мог бы с Деном и Марком из разгрузочного цеха, а послеобеденное время уделить девушкам-финансисткам и собственно своему отделу. А с остальными пусть уже говорят те, с кем он поговорит в первую очередь.

Вальд совершенно перестал опасаться. Он принялся так уверенно играть героя, что сам поверил в то, что он на самом деле герой. И все легче выходило это звонкое "мы" после каждой беседы, потому что он действительно перестал быть один: давя на личные слабости сослуживцев, он собрал целую армию единомышленников.

Вернулся домой Вальд всего за шесть часов до начала нового рабочего дня вымотанный, но довольный. Мила видно ждала его, но заснула прямо на табурете у стола. Вальд не хотел будить ее и, так как сам падал от усталости, тотчас улегся и заснул.

Проснулся он под энергичные толчки жены, смешанные с плохо различимыми со сна причитаниями. Он приоткрыл глаза, преодолевая ноющую слабость всего тела, и тут только вспомнил, что работу никто не отменял, а они еще не поговорили. Тут только он начал воспринимать слова Милы:

— Ты в курсе, сколько времени? Выходить пора с минуты на минуту, если ты не хочешь быть выгнанным за нарушение рабочего графика.

Вальд машинально протер глаза и пригладил волосы:

— Да я, вроде, готов идти уже.

Но он заметил упрек в глазах жены и счел нужным отчитаться:

— Я поговорил с представителями большинства отделов, с остальными переговорят по моей просьбе. Все обещали нас поддержать, если я гарантирую им безопасность от расправы власти.

— И ты гарантировал?

— Ага, — признался Вальд. — Но, дело в том, что я имел беседу еще не со всеми отделами…

— Если ты имеешь ввиду переводчиков и лингвистов, то с ними поговорила я и вполне удачно… — заверила его Мила.

— Нет, я говорил об отделе связи, — покачал головой муж. — Придется пойти к Нику сегодня. Я так волнуюсь по поводу этих переговоров! Учитывая, что все сообщения прошли через их руки, есть немаленькая вероятность того, что они уже в курсе происходящего. Это сильно осложняет ситуацию, потому что с ними придется быть предельно честным…

— Но мы же не замышляем ничего плохого, значит, честность не усугубит дело, — Мила закончила уже не так уверенно, как начала.

— Слушай, а почему ты так хочешь побеседовать именно с Ником, а не с каким-нибудь рядовым связистом?

Вальд, подумав, ответил:

— Понимаешь, его авторитет в отделе так велик, что против его воли никто не пойдет. Он один из немногих авторитетных начальников. И у меня есть такое предчувствие, что если Нику не понравится все это предприятие, то он без труда сможет убедить всех поступать по-своему…

— Возможно, ты и прав, тебе виднее, я-то далека от народа, но, мне кажется, ты идешь ва-банк, — проворчала Мила, уже выходя из дома, на что Вальд лишь улыбнулся.

На работе Вальда ждал сюрприз — вечером должна была прибыть делегация аборигенов, и заведующий базой оставил ему поручение, начать сворачивать отношения. Значит, времени было уже в обрез.

Парень заспешил к Нику.

— Я отойду ненадолго в связной, а потом все время буду тут, — выходя из кабинета, бросил он помощнице и увидел, что она вся осунулась и побледнела за последние сутки. Он и сам дрожал от волнения. Но, как ни странно, несмотря на страшное напряжение, никто не жаловался. Скорее всего, виною этому было чувство, что скоро все разрешится, которое заставляло думать и действовать на грани возможностей. В один момент всем так захотелось победы. Казалось, что вот она, только руку протяни.

Так чувствовала большая часть втянутых в антиправительственную авантюру, но только Вальд с Милой знали, что все еще впереди. Вальд чувствовал уже огромный позор, который ждет его, если огромную армию людей, собранную им, он не сможет защитить от междумировой карательной армии. А он не сможет… Хотя, конечно, позор будет недолгим, а смерть — быстрой…

У входа его встретил Андрей.

— Привет, — поздоровался Вальд.

— Привет, — озадаченно отозвался связист. — Ты знаешь, на твое имя больше ничего не приходило…

— И не надо, — усмехнулся гость. — Я вот хотел бы с Ником переговорить…

— Босс у себя, заходи! — с облегчением сообщил Андрей и убежал по своим делам.

Вальд вежливо постучал и, после разрешения, вошел в довольно просторный и светлый кабинет Ника.

— О, Вальд, здравствуй! — хозяин кабинета встал из-за стола и протянул только что вошедшему руку. Вальд пожал ее и сел на диван у стены. Ник закрыл папки, которые рассматривал до этого, и подсел к нему.

— Что-то случилось? — напомнил он, видя, что гость упорно молчит.

— Да не особо, но… да, — кивнул Вальд, рассеяно водя руками по обшивке дивана. — Слушай, ведь все сигналы проходят через тебя, не отрицай, — напрямую спросил он.

— Не отрицаю, — согласился хозяин. — Значит, я так понимаю, что ты ко мне пришел по поводу этих трех последних внеплановых сообщений…

— Трех?

— Да, трех: заведующему базой, его помощнику и тебе… Знаешь, мне тоже показалось странным, что они сигналил тебе. Именно это и обратило мое внимание на эти сообщения.

— Ты читал все? — спросил Вальд.

— Да. Хочешь, можешь и ты прочесть.

— А стоит?

— Стоит, — уверенно отозвался Ник и достал из стола большой конверт, из которого извлек три листа, которые и подал Вальду.

— Вот эта — твоя, следующая — помова, ну и потом — главного.

Гость кивну и развернул первый лист: это была точная копия сообщения, полученного им. Он взял следующий, который гласил: "Ваша планета бесперспективна. Нет финансирования. Срочная эвакуация людей".

Вальд озадаченно поднял глаза на Ника, но тот лишь отмахнулся: читай, мол, дальше. Одолеваемый противоречивыми чувствами, Вальд взял последний лист. "Клиенты не найдены. Слишком холодно. Прекращение финансирования. Срочная эвакуация".

— Ничего себе, а я был уверен, что они выгоняют нас, чтобы настроить здесь курортов… — Вальд был озадачен.

— Все оказалось проще, — усмехнулся Ник. — Они нас прогоняют, потому что не могут настроить тут курортов. Подумай сам логически: мы тут, пока это кому-то выгодно. Мы обживаем местечко, одновременно налаживая отношения, доказываем безопасность пребывания на планете. Вот после этого как раз приходит волна туристов. Они вкладывают в путешествие на новоиспеченный курорт кругленькую сумму денег…

— А нас потихоньку вышвыривают, чтобы места не занимали!

— Нет, — отмахнулся Ник. — Мы места занимаем совсем немного, причем не самого лучшего. Наше же пребывание здесь обелит этих предпринимателей перед разными международными организациями: мы же как бы не даем культуре вымереть, следим за экологией и все прочее. Другое дело, что это все формально, но больше никому и не нужно. А в то время, пока туристы платят, мы на эти деньги ведем исследование пород, ищем полезные ископаемые, начинаем заниматься их разработкой, а уж только после этого нам дают отставку. Но тут у них не все получилось. Туристы, которые должны были финансировать добычу полезных ископаемых на первой стадии, отказались это делать, и вот мы стали лишней обузой для казны. "Бесперспективная планета", — Ник махнул рукой.

— Но они же итак получают меха и другие изделия от упитов, — вставил Вальд.

— Меха — это, конечно, здорово, — усмехнулся Ник, — но они же не отдают его даром, а меняют на технику. А разработка и производство хорошей техники стоит побольше, чем меха, даже самые ценные. Эта подоплека с обменом нужна была исключительно для завязки отношений и обеспечения безопасности. Ты должен был знать, это ведь по твоей части!

— По моей части наладка отношений, с чем я неплохо справляюсь… — проворчал Вальд. — Но вот что, я хотел спросить твое отношение к эвакуации. Сразу скажу, что я сильно против и…

— Организуешь оппозицию, — закончил за него Ник.

— Откуда ты знаешь? — изумился Вальд.

— А ты думал, поднимешь всю народную массу по-тихому? Нет, брат, так не выйдет. Мы с ребятами давно уже тебя поджидаем… Очень интересно знать твои планы по выживанию на Зевсе после окончания финансирования и методы защиты от карательных мер.

Вальд втянул голову в плечи.

— Я еще не знаю, — неуверенно промямлил он, подавленный осведомленностью Ника. — Нас же много, как-нибудь проживем…

— Я так и думал, — Ник разговаривал так, словно читал текст сценария и заранее знал все реплики оппонента и был прекрасно к ним готов.

— Так какова же твоя позиция? — без особой надежды повторил Вальд и невольно бросил взгляд на большие настенные часы.

— Ты куда-то торопишься? — осведомился Ник.

— Я принимаю делегацию упитов сегодня в шесть…

— И ты молчал все это время? — воскликнул хозяин. — В таком случае, я за вас!

— Это как-то связанно с делегацией? — удивился Вальд.

— Да напрямую. Это же твой козырь!

Видя непонимание собеседника, Ник сказал:

— Объясняю. Ты у нас специалист по общению с аборигенами. И ты утверждал, что они хорошо к нам относятся. Вот и сыграй на этом. Скажи, что там, далеко, есть другие, плохие люди, которые, в отличие от нас, терпеть не могут упитов. Они решили оставить нас на планете без техники и еды…

— Что-то не очень логично, — перебил его Вальд.

— Ну, скажи, что они поселили посланников здесь, чтобы те подружились с упитами, что мы чистосердечно и выполняли, а сами хотели, чтобы однажды, под видом дружеской передачи техники, мы подсунули им бомбу. Если они не знают это слово, то замени его чем-нибудь…

— Я понял, — быстро отозвался Вальд.

— Так вот. Мы отказались поступать так подло и вероломно по отношению к нашим друзьям, за что они отказались забирать нас отсюда домой. Поэтому мы в бедственном положении и просим у упитов помощи. Они не должны отказать.

— Но мы ведь перестанем давать им технику, — возразил Вальд.

— Но ведь мы спасем их от уничтожения, — в тон ему ухмыльнулся Ник.

— Все равно я не представляю себе упитов, сражающихся за нас с рукою карающей…

— Да им и не надо будет этого делать. Главное, что мы переберемся в их поселения, так как в наших жить будет уже невозможно, и сольемся с толпой. Там нам уже ничего не смогут сделать, не навредив упитам. А нанесение вреда аборигенам запрещено международной конвенцией. Да и мотивов у них нет, чтобы раздувать такое крупномасштабное дело.

Ник замолчал, давая Вальду время оценить его гениальную задумку.

Вальд улыбнулся ему:

— Я пошел готовиться.

Теперь они оба были уверены в победе.

Власти же были уверены в обратном. Они рассчитывали подавить это неожиданно начавшееся восстание: "Долго им не просидеть на замерзшей планете без техники и связи. Ведь это поначалу все такие храбрые, а потом поживут, остынут и будут проситься домой, причем зачинщиков первых обвинят во всех смертных грехах. И когда они пойдут на попятную, вот тогда и можно будет ставить им любые условия. А пока главное — не делать шума. Для этого много не надо — достаточно написать во всей справочной литературе, что в этой зоне ВСЕГО 100 ПЛАНЕТ!"