Выбор

1

Яичница с беконом уже начинала подрумяниваться на старой, чёрной сковородке, когда Вальтер услышал тихие детские шаги у себя за спиной. “Наконец то её высочество проснулось" — подумал он, улыбнулся, и сделав вид, что ничего не слышит, продолжил заниматься завтраком, негромко напевая себе под нос. Он добавил в яичницу немного соли и аккуратно размешал ножом желток на одной стороне сковородки, так как Адель просто терпеть не могла глазунью. Шаги стихли. Пождав еще пару секунд, Вальтер резко развернулся, с криком «Буу!» подхватил свою десятилетнюю дочку под руки и пару раз подбросил вверх. Адель восторженно закричала.

— Так, а ну быстро мыть руки и завтракать, пока ты не опоздала в школу. Вальтер состроил на своём лице недовольную мину, но это ни на секунду не обмануло его дочку.

-Конечно папочка, я сейчас, — засмеялась она и умчалась в ванную.

Вальтер не смог не улыбнуться. Дочка была самим дорогим ему человеком. Он выключил огонь под сковородкой обошёл стол и открыл форточку на кухне. Легкий летний ветерок тут же забрался в комнатку, и навёл в ней свой, только ему известный порядок. Вальтер прислушался к радио, которое висело на телеграфном столбе прямо напротив окна. Диктор вещал о восстановлении Германии и новой денежной реформе. Странно было, что слова, которые Вальтер вроде слышал очень отчетливо, как будто сразу растворялись в воздухе, что вызвало у него чувство лёгкого беспокойства.

Впрочем, это ощущение быстро исчезло, когда Адель, уже одетая в школьную форму, вбежала на кухню, и схватив со стола вилку, сразу кинулась к горячему завтраку. Но папа оказался быстрее и, преградив путь дочери, погрозив пальцем, указал на табуретку за столом. Он снял сковородку с плиты и, аккуратно разрезав яичницу на две части, разложил её по тарелкам.

— Пап, а можно я сегодня после школы пойду к Руди, поиграть с его щенком?

Озорные глаза Адель смотрели на отца, и пытавшийся было напустить на себя как можно более грозный вид Вальтер, не выдержав этого испытания, ответил легким кивком. Адель подпрыгнула на стуле, и потянувшись, поцеловала отца в щёку.

-Ладно, ладно, только недолго, — добродушно отмахнулся Вальтер и, доев свою порцию, пошел одеваться на работу.

Диктор радио за окном заговорил о расколе Германии, и Вальтер снова почувствовал себя как-то странно. Он не мог объяснить что, но этим утром что-то было не так, и это начинало действительно беспокоить его. Проверив газовый вентиль на кухне, он закрыл входную дверь, взял дочку за руку и вышел на улицу.

В Кёльне стояла тёплая летняя погода, пели птицы, шумели деревья и трамваи. Если бы не колонна солдат, маршировавших по соседней улице, и несколько человек из военной полиции на перекрёстке, то получился бы совершенно мирный, довоенный пейзаж. До школы Адель им пришлось идти около 10 минут. Всё это время девочка увлечённо болтала о том, что собирается делать сегодня, кто кому нравится в классе, и как директор школы поймал и выкинул из класса её друга, который нашёл на улице и принёс в школу маленького щенка. Слушая невинную болтовню своего ребёнка, Вальтер всё сильнее ощущал беспокойство. Всё было очень неправильно, и какое-то шестое чувство всё больше начинало действовать на нервы. Таких странностей за собой он никогда не замечал. Он попытался как-то сконцентрироваться на своих ощущениях, оставить их в своём сознании, но неприятное чувство неумолимо ускользало от него.

Вальтер довёл дочку до дверей школы и, как всегда, присел на колено, чтобы её поцеловать. Его глаза встретились с весёлыми, зеленоватыми глазами ребёнка и вдруг ему стало страшно. Совершенно без причин ему стало страшно, как будто что то очень плохое внезапно нависло над ним. Он даже вздрогнул, когда дочурка сама быстро прильнула щекой к его губам и унеслась вглубь по школьному коридору. Посмотрев ей вслед, Вальтер вышел на улицу и подставил лицо ветру. Небольшая головная боль, которая мучила его с утра, становилась всё сильнее. Он свернул за угол, вышел на Берген Штрассе и, подождав трамвая, доехал до Бикендорфа, где находилась станция техобслуживания автомобилей — место его работы. К тому времени боль из головы спустилась уже во все клеточки его тела. Он слабой походкой дошёл до колонки на углу улицы и с удовольствием подставил лицо под холодную воду…

2

— Господин оберлейтенант, господин оберлейтенант, очнитесь — услышал Вальтер тихий, как будто зовущий издалека голос. Открыть глаза было чертовки трудно — голова просто раскалывалась от боли. Он с трудом приподнял налитые свинцом веки и увидел озабоченное лицо своего водителя, склонившегося над ним с фляжкой в руках. Его всегда ровная пилотка сбилась набок, а всё лицо было измазано соляркой. Ганс выглядел не на шутку встревоженным.

— Похоже на солнечный удар, господин оберлейтенант — сказал он, и, покачав головой, добавил, — A я ведь говорил — “не снимайте фуражку в такую-то жару”.

Вальтер попытался сесть прямо и снова почувствовал, как всё перед его глазами покачнулось в сторону. Усилием воли заставив себя не отключаться, он закрыл глаза и просидел так около пяти минут, что позволило ему постепенно вернуть контроль над собственным телом. На протяжении всего этого времени, борясь с то и дело подкатывающей к горлу тошнотой, он пытался разобраться в том, что только что видел. У него никогда не было дочери. Военная карьера офицера Абвера Вальтера Рузедорфа просто не оставляла свободного времени для того, чтобы осесть и обзавестись семьей. Да, он хорошо разбирался в машинах, совсем не хуже своего водителя, но ни в какой мастерской в Кельне, где он жил до службы, он никогда не работал. Всему, что Вальтер знал о машинах, его научил дядя, двоюродный брат его отца.

— Где мы Ганс? — Вальтер кинул взгляд на часы, — мы должны были быть в штабе разведки уже полтора часа назад.

Ганс с удивлением посмотрел на начальника.

— Похоже, вы не помните, господин оберлейтенант. Наш мотор заглох, и нас на буксир взяла зондеркоманда капитана Вольфа. У них тут какие-то дела в деревушке неподалеку, а потом они подкинут нас до штаба.

Только теперь Вальтер обратил внимание, что Ганс не вёл машину. Их тащил за собой грузовик, в котором сидело около двадцати солдат с офицером. Впереди маячили ещё три пустых грузовика, и бронеавтомобиль, а позади — два мотоцикла с пулемётами в колясках.

Нещадно палящее солнце и духота просто изматывали. Дорога, по которой они еле тащились, была напрочь разбита. По обеим её сторонам тянулись поля некошеной и кое-где сгоревшей пшеницы. Пыль и солярные выхлопы грузовиков не давали возможности вдохнуть чистого воздуха. Вальтер вытащил свою фляжку и жадно к ней приложился. Похоже, в штабе его ожидала хорошая взбучка от майора Лепса. Ему даже стало немного стыдно, как он, человек, служивший в разведке уже пять лет, кавалер рыцарского креста, мог потерять сознание от простого солнечного удара? Мало того, потерять сознание, так ещё и видеть галлюцинации!

— Ганс, я надеюсь, ты будешь держать язык за зубами о том, что случилось сегодня?

Ганс, которого когда-то давно, ещё в Польше, Вальтер вытащил из горящего грузовика, посмотрел на своего лейтенанта и, улыбнувшись, кивнул.

— Можете на меня положиться, господин оберлейтенант, я буду нем как могила.

3

Они тащились по дороге ещё около получаса, прежде чем въехали в небольшую деревеньку. В то время, как солдаты выскакивали из грузовика и, разбившись на пары, прочёсывали дома, Вальтер вышел из машины и решил немного осмотреться. Местечко, как и большинство подобных деревень в западной Белоруссии, оказалось небольшим. Здесь стояло около двадцати домов; некоторые совсем бедные, некоторые явно ухоженные и богатые. Из кирпичных построек было только здание с надписью "Сельсовет". Говорить, читать и писать по-русски Вальтер научился в школе Абвера ещё в начале своей карьеры в военной разведке.

— Ну что, повеселимся сегодня, оберлейтенант?

Вальтер обернулся и увидел капитана Вольфа, начальника местного управления службы безопасности (СД), шедшего к нему от бронеавтомобиля, стоявшего неподалёку. Натянув на лицо улыбку, Вальтер выругался про себя, так как служившие в СД люди не вызывали в нем никаких дружеских чувств. Он уже начинал понимать, свидетелем чего сегодня станет. Особо его это не трогало, но и нельзя было сказать, что нравилось. К еврейскому вопросу он относился совершенно безразлично.

— Я надеюсь вы недолго капитан. Меня уже давно ждут в штабе с докладом.

Вальтер следил, чтобы его голос оставался ровным и уважительным. Капитан Вольф всё-таки был выше его по рангу.

— О, это не займет много времени, поверьте мне.

Залитое потом, красное лицо Вольфа просто светилось от самодовольства.

— Ефрейтор Гюнтер, — рявкнул он, — постройте всех на площади и пересчитайте. — Судя по моим спискам, их должно тут быть ровно сто человек, и пока не найдете всех, будете искать.

Примерно через пятнадцать минут движение вокруг домов прекратилось. Похоже, собрали всех, кого нашли. Вальтер, Вольф и ещё несколько младших офицеров направились к людям, построившимся в шеренгу по двое на небольшой сельской площади. Судя по всему, капитан или кто-то из его конторы были здесь уже не в первый раз, так как у каждого человека в шеренге на одежде уже была нашита большая белая шестиконечная звезда, и все они стояли с небольшими рюкзаками в руках.

— Вальтер, вы не поверите, но они на самом деле думают, что едут на работы в Германию. Поистине, надежда умирает последней! — сказал Вольф с усмешкой.

Ещё через несколько минут на площадь въехали грузовики, и солдаты начали погрузку людей. Когда небольшая площадь полностью опустела, ефрейтор повернулся к Вольфу и сказал:

— Господин Капитан, я насчитал только 99 человек.

Вольф, нахмурился и снова посмотрел на список у себя в руках.

— Должно быть ровно 100, ефрейтор. Значит один где-то прячется, найдите мне его и как можно быстрее. Мы и так уже опаздываем по графику, и дотемна можем не вернуться.

Гюнтер отсалютовал, вызвал несколько солдат и начал обыскивать дома. Поиски не заняли много времени. Через минут десять Вальтер увидел солдата, тянувшего за собой упирающегося и плачущего ребёнка. Протащив его по земле до стоящих перед грузовиками офицеров, он бросил ребёнка на землю. Девочка, как показалось Вальтеру, лет четырех, свернулась на земле в калачик, боясь поднять глаза. Большая белая шестиконечная звезда была нашита на почти оторвавшийся от легкого красного платья рукавчик.

— Эта сотая, можем отправляться, господин капитан, — сказал Гюнтер и рывком поставил ребёнка на ноги. От испуга девочка снова разрыдалась, и случайно повернулась к Вальтеру лицом...

Взрыв, который произошел в его голове, не поддавался описанию. Это было как упавшая стена или как выстрел в упор. Всё его тело пронзила нервная судорога, и Вальтеру пришлось приложить усилие, чтобы не покачнуться. На него почти в упор смотрели заплаканные глаза Адель. Да, девочка была намного моложе той, что он видел, находясь в обмороке, но то, что это именно она, никаких сомнений у Вальтера не было.

Под смешки офицеров Гюнтер схватил рыдающего и вырывающегося ребёнка за руку и потащил его к грузовику. Наблюдая за ефрейтором волочащим девочку по земле, Вальтер вдруг поймал себя на мысли, что никак не может забыть тот поцелуй у входа в детский садик. Он сновал посмотрел на ребёнка, и увидев катящиеся из глаз слезы, неожиданно для себя самого, почувствовал, как совершенно дикая, неконтролируемая волна ярости, начала медленно подниматься у него внутри. Она просто душила его, и Вальтеру пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не потянуться к кобуре.

— Оставь её !!!, — приказ прозвучал так хлёстко и жёстко, что ефрейтор от неожиданности сделал шаг назад, отпустив ребёнка. Все офицеры, обернулись к оберлейтенанту разведки. В их глазах читалось недоумение.

— Как тебя зовут, — спросил Вальтер, присев на корточки перед девочкой.

Она посмотрела на него и тихо сказала:

— Ада, господин офицер.

Вальтеру вдруг стало очень трудно дышать.

— Ада, а почему ты пряталась от солдат?

Что-то говорить было надо, так как другие офицеры очень внимательно следили за ним, и, похоже, совсем не понимали, откуда такое внимание к какому-то ребёнку.

— Я не хотела уезжать в Германию, господин офицер.

— Что она там болтает, Вальтер? — спросил Вольф.

— Боится ехать в Германию, — медленно ответил Вальтер.

— О, скажи ей, чтобы не переживала так, их остановка будет намного ближе, — Вольф довольно улыбнулся и добавил:

— Гюнтер, кидай её в грузовик и поехали уже, а то на ужин опоздаем.

Ефрейтор взял не отводящую от Вальтера взгляда девочку за руку и потянул к грузовику. Оберлейтенант смотрел вслед ребёнку, пока она не села в грузовик, а потом молча развернулся и направился к своей машине.

4

Солнце начинало понемножку клониться к западу, но жара даже не думала сходить. Казалось, сам воздух просто застыл на месте. Они снова покатили вслед за грузовиком с солдатами, но Вальтера не покидало ощущение, что его жизнь вдруг резко сделала поворот. Она как бы распалась на две части: одна до того, как он увидел эти детские глаза, а вторая после. То что происходило у него в душе, можно было назвать кошмарным сном. Он не был сумасшедшим, у него не было жены и ребёнка. Он был хорошим офицером, но как только его мысли убегали немного вперёд и он представлял, что случится уже через полчаса, ему становилось не по себе. Следя взглядом за солдатами в грузовике и представляя, как они будут стрелять в Аду, его начинало тошнить. Как он мог не замечать всего этого? Как он мог просто отодвинуть это в сторону и думать что его это совершенно не касается? Чувство было такое как будто он вынырнул из кошмарного сна. Как они, считавшие себя верховной расой люди, могли стрелять по детям?! Ну ладно, враги с оружием в руках, но дети!! Сильнейший шок пришёл настолько неожиданно, что Вальтер оказался совсем не готов к нему. Он вдруг почувствовал, что хочет сорвать свою форму и долго-долго от неё отмываться.

— Господин оберлейтенант, с вами всё в порядке? — спросил Ганс, который с удивлением смотрел на своего бледного и притихшего начальника. — Это вы из-за той девочки?

Вальтер посмотрел на водителя: “Да, Ганса никак нельзя было назвать дураком”

— Я слышал, что капитан Вольф берёт взятки, чтобы кто-то мог просто исчезнуть из группы смерти, — тем временем продолжал Ганс, внимательно следя за офицером глазами.

— У меня у самого сынишка, и смотря на всё это..., — он немного помолчал и всё-таки решившись, продолжил:

— Может быть вы сможете с ним договориться, и он даст ей уйти?

Вальтер вытащил сигарету, прикурил от зажигалки, предложенной Гансом, и затянулся. Его руки дрожали.

Ехали они недолго. Уже через двадцать минут грузовики остановились у небольшого лесочка. Здесь, на земле, покрытой сочной, зелёной травой, валялись сброшенные в кучу ломы и лопаты. Вольф выскочил из автомобиля и подошел к машине Вальтера:

— Оберлейтенант, это чертовски хорошо, что вы сегодня с нами, — сказал он, вытирая платком со лба капли пота. — Не могли бы вы перевести на русский язык то, что я сейчас буду говорить.

Под внимательным взглядом Ганса Вальтер вышел из машины и пошёл за капитаном. Всех евреев уже выгрузили из грузовиков и согнали недалеко от инструментов. Их охраняло около пятнадцати солдат, а с обоих концов полянки стояли мотоциклы с пулемётами. Люди, не понимавшие зачем их сюда привезли, выглядели испуганно. Вольф вышел вперед и, показав на лопаты, прокричал:

— Сегодня вы сделаете своё первое дело в помощь великой Германии! — он замолчал и посмотрел на Вальтера, который начал переводить его слова.

— За те два часа, что остались до заката, вы должны будете вырыть ров, шириной 10 и длиной в 20 метров. Разберите инструменты и приступайте к работе.

Вальтер закончил переводить и посмотрел на Аду, которая в это время потянулась к маленькой сапёрной лопатке лежавшей в общей куче. Похоже что девочка была здесь без родителей. Она одиноко стояла немножко сбоку от всех и испуганно оглядывалась по сторонам.

Работа шла уже почти двадцать минут, а Вальтер всё никак не мог поговорить с Вольфом наедине. Тот всё время оказывался в компании с каким-нибудь младшим офицером или парочкой солдат. Возможность представилась, когда капитан отошёл на самый край поляны. Вальтер подошёл к нему и попросил прикурить. Глубоко затянувшись и стараясь говорить как можно более равнодушно, он сказал:

— Капитан, мне нужно, что бы девочка смогла уйти.

Вольф с удивлением посмотрел на оберлейтенанта.

— Какая из них, Вальтер? Там их несколько, по-моему. Та которая постарше или помоложе? В голосе Вольфа явно проскальзывала издёвка.

— По-моему, вы знаете, о ком я говорю, капитан, — Вальтер сделал паузу и продолжил, — сколько?

Вольф посмотрел на Вальтера и засмеялся.

— Сохраните деньги, мой друг, ну куда она пойдёт? Не погибнет сейчас, так после нас тут будут ещё три зондеркоманды. Шансов у неё всё равно никаких.

Он посмотрел Вальтеру в глаза и уже серьёзным тоном продолжил:

— Я не знаю, что стукнуло вас в голову, Вальтер, но не будьте дураком и давайте считать, что этого разговора не было.

Вольф кинул сигарету на траву, задавил окурок носком сапога, развернулся и пошёл обратно к солдатам. Вальтер смотрел ему вслед и пытался обуздать ту ярость, что бушевала у него в душе. Он готов был признать, что сошёл с ума, и вопрос был только в том, когда именно — до сегодняшнего дня или после. Вальтер закрыл глаза и попробовал вспомнить лицо девочки. Взрослой уже девочки. В этот раз он почти не смог этого сделать. Лицо ребёнка постоянно расплывалось, и ему никак не удавалось сконцентрироваться на нём. Снова посмотрев на копавших себе могилу людей, он нашёл глазами Аду. Она присела на траву отдохнуть и с усердием тёрла свою коленку. Как будто почувствовав, что за ней наблюдают, ребёнок поднял глаза, и их взгляды встретились. Когда Ада боязливо улыбнулась, Вальтер понял, что если она сегодня погибнет, что-то умрёт и в нём самом, что-то, без чего вся эта жизнь просто теряла смысл. Мир вокруг него как будто на мгновение замер. Настало время выбора...

5

Вальтер несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце, и осмотрелся. Солнце уже не палило так сильно и явно клонилось к западу. Где-то далеко, почти на горизонте, начинали собираться грозовые облака. Поднялся небольшой ветерок, и кроны деревьев негромко зашумели, внося свои неповторимые ноты в симфонию чувств, которые бушевали у Вальтера в душе.

План созрел быстро. Как хороший профессионал, Вальтер не переоценивал свои силы. Он прекрасно понимал, что со всеми солдатами в конвое ему одному не справится. К его большому сожалению, он был совсем не уверен, может ли положиться в этом деле на Ганса, так как принятое им решение оказалось полной неожиданностью даже для него самого. Лучше было не рисковать.

Вальтер посмотрел на копавших траншею людей. В первую очередь, ему нужен был кто-нибудь из пленных, способный, когда понадобится, повести испуганных людей за собой. Уже через несколько минут внимательного наблюдения он определился с кандидатурой. Высокий и немного лысоватый мужчина копал свою часть траншеи как раз по центру и украдкой с ненавистью смотрел на солдат. Его шея была как у быка, а мощные мышцы на плечах вздымались буграми при каждом взмахе лопаты. Это мог быть деревенский кузнец или просто кто-то, всю жизнь связанный с работой по подъёму тяжестей. Но самое важное для Вальтера было то, что в его движениях, в том как он бросал землю на траву, было больше злости чем страха. Он, без сомнения, понимал, чем сейчас занят и каков будет конец.

Вальтер выждал момент, когда Вольф очередной раз отлучился к машине, и неспешной походкой направился к копавшим ров людям. Не дойдя пару шагов до намеченного им человека, он уронил зажигалку и, наклонившись за ней, как можно чётче сказал на русском:

— Скоро, будь готов.

Вальтер не стал смотреть на его реакцию, а так же неторопливо направился к своей машине. Ганс куда-то отошёл, но это было и к лучшему. Вальтер подошёл к машине, достал из своего рюкзака финку и неторопливо направился на дальний конец поляны к одному из мотоциклов. Пока ему везло. Мотоцикл стоял за большими раскидистыми кустами какой-то дикой ягоды, росшей тут в изобилии, и был плохо виден с места, на котором шла работа. Двое солдат лежали рядом на травке. Один подрёмывал, а другой что-то тихо наигрывал на губной гармошке.

Вальтер зашёл за деревья, остановился в нескольких метрах от них и, показывая на сигаретку во рту, спросил:

— Зажигалки не найдётся?

— Конечно, господин оберлейтенант, — один из солдат вскочил, и подошёл к офицеру. Он достал зажигалку, высек огонь, и заслонил огонёк второй рукой, чтобы не задуло ветром. Он умер беззвучно, так и не успев ничего понять. Придерживая тело, Вальтер медленно вытащил нож из его груди и осторожно, чтобы не разбудить второго солдата, опустил тело на землю. Второй умер так же тихо и быстро как первый — Вальтер не мог себе позволить, чтобы кто-то поднял шум. Сожалений от убийства своих он не испытывал, так как эти люди давно перешагнули границу между зверем и человеком.

Вальтер подошёл к мотоциклу, снял пулемёт и, стараясь постоянно находиться в редком подлеске, окружающем поляну, подобрался к тому месту, где совсем недавно разговаривал с Вольфом. Место здесь было просто идеальное: все солдаты и офицеры находились как на ладони, солнце светило в спину, а траектория стрельбы никак не захватывала копающих ров людей. Вальтер поставил пулемёт на небольшой пригорок, поднял прицел и лег на траву. Он глубоко вдохнул, прижал приклад к плечу и, прицелившись в группу курящих водителей, стоявших немного в стороне, плавно нажал на курок. Ему повезло, первая же очередь зацепила троих и они мешками свалились на землю. Солдаты, до конца ещё не понимавшие, что происходит, упали на траву и начали беспорядочно стрелять в сторону пролеска. Вальтера они пока не видели. Один из них кинулся к мотоциклу, где стоял второй пулемёт, но Вальтер не оставил ему никаких шансов, просто расстреляв в спину, a после длинной очередью взорвал и сам мотоцикл. Теперь его заметили. Когда пули засвистели у его головы, Вальтер схватил пулемёт, скатился с пригорка, и ползком добрался до небольшого поваленного деревца, росшего неподалёку и намеченного им ещё заранее. Положив ствол оружия на валявшийся здесь старый прогнивший дуб, он снова открыл огонь по уже начавшим движение в его сторону солдатам. Каратели снова попадали на землю. Момента лучше было не придумать.

— Ну давайте же! — что есть силы заорал Вальтер на русском.

Он понимал, что был слишком далеко, чтобы его услышали, но ровно секунду спустя люди, которые ещё несколько минут назад обречённо копали себе могилу, оставив женщин и детей вжиматься в вырытую землю, кинулись на немцев.

Один из лежавших на земле офицеров обернулся и, привстав на колено, начал стрелять по бегущим к нему в полный рост пленным, но тут же свалился лицом в траву, скошенный пулемётной очередью. Уже через несколько секунд завязалась яростная рукопашная. В ход шло всё, что только можно, от лопат и ломов до ножей и прикладов. Стрелять в такой свалке было просто невозможно. Задачей Вальтера было короткими очередями не давать высунуть носа группе офицеров, укрывшихся за грузовиком и пытавшимся короткими перебежками добраться до бронеавтомобиля. Вальтер справился со своей задачей блестяще, покончив со всеми из них. Уже через пять минут ожесточённой схватки, с зондеркомандой капитана Вольфа было покончено навсегда.

Наступила напряжённая тишина, которая иногда нарушалась детскими всхлипами. Те из мужчин, кто остался в живых, а таких было большинство, начали собирать оружие с трупов солдат. Вальтер отпустил горячий пулемёт и поднялся с земли. Он всё ещё не мог поверить, что его задумка сработала. Вальтер попытался глазами найти Аду, но девочки нигде не было видно. Волна паники подкатила к его горлу. Он сделал пару шагов навстречу идущему к нему через поляну “кузнецу”, как вдруг хруст ветки сзади заставил его резко обернуться.

Лицо Вольфа, стоявшего буквально в нескольких метрах от Вальтера и сжимавшего пистолет, было просто перекошено от ярости. Вальтер уже понимал, что не успевает, но всё-таки что есть силы прыгнул в сторону. Ещё не коснувшись земли, он почувствовал, как будто стальной кулак что есть силы влетел ему в грудь и сбил с ног. Вальтер попытался подняться, но не смог. Навалилась какая-то сильная усталость, и стало чертовки трудно дышать. Последнее, что он видел перед тем как потерять сознание, было заходящее солнце, капитана Вольфа, который пытался нажать на курок второй раз, и Ганса, который из своего автомата делал в капитане всё больше и больше аккуратных дырочек…

6

Вечерело. Чёрные тучи, затянувшие небо, говорили о скорой грозе. Вальтер быстрыми шагами шёл по кирпичной дорожке ведущей к дому Ганса, и пытался понять, какого чёрта творилось с ним сегодня утром. Было какое-то странное предчувствие, что этот вечер, этот тихий предгрозовой вечер в Кёльне, мог никогда не наступить. Какое то чувство déjà vu не отпускало его всё утро, как будто когда-то он уже проживал этот день.

Внезапно, небо одновременно расчертили несколько молний, одна из которых ударила в громоотвод, стоявший на крыше соседнего дома. Это было настолько неожиданно, что Вальтер даже сделал шаг назад, и вдруг словно застыл на месте. Он вспомнил, когда и где уже видел все события сегодняшнего утра. За эти годы память стёрла многие воспоминания, но это утро он не имел право забывать, и всё-таки он забыл. Понимание того, что видение из будущего помогло ему изменить прошлое, просто шокировало. Предательская мысль, — «а что бы случилось, не будь солнечного удара и того странного сна», — ужаснула его. Мог бы он тогда сделать другой выбор? Вальтер вспомнил, как провожал дочурку сегодня в школу, и ему очень хотелось верить, что не мог, но он понимал, что до конца жизни так и будет мучаться этим вопросом.

Вальтер присел на скамейку, стоявшую рядом с небольшим крыльцом домика, и подставил лицо под пока ещё редкие капли дождя. Ему понадобилось около десяти минут для того, чтобы взять себя в руки и унять дрожь в теле. После того ранения в 42-м грудь немного ныла, как и всегда перед грозой, но головная боль прошла, как будто её никогда и не было. Полностью успокоившись, он позвонил в колокольчик, висящий у входа. Ганс открыл дверь и, приложив палец к губам, провёл Вальтера в гостиную, где на полу играли его сын Руди и Адель, а между ними прыгал на всех четырёх лапах совершенно одуревший от удовольствия маленький щенок немецкой овчарки. Они не стали тревожить детей, а тихо вышли на кухню и закурили. Каждый из них думал о чём-то своём, a за окном начиналась первая гроза лета 1948-го года....