Сотая нота

— Вообще-то, это больше смахивает на ерунду.

— Да?! А твои истории про оленей с тремя рогами и пятью копытами, которые на волков охотятся, на ерунду не смахивают?

— Возможно. Но вряд ли в них кто-нибудь верит и ждет, что из лесу выскочит такое чудище. Кстати, с шестью.

— Что с шестью?

— Копытами. Бегать на пяти ногах несколько неудобно, на мой взгляд.

— Да ну тебя! — Дана безнадежно махнула рукой — С тобой же невозможно серьезно поговорить!

— Гм.. Ну почему же. Только о чем-нибудь более реальном.

— Это о чем же?

— Ну, дай-ка подумать. Вот! Знаю! Можно поговорить о страшных чудищах, живущих за лесом! Они явно более реальны, чем твоя эта нота.

Дана зарычала и бросилась на Соласа с кулаками. Он со смехом поймал ее, закружил и повалил на траву.

Дана потянулась и перекатилась на живот. Она приподнялась на локтях и продолжила разговор, словно он и не прерывался. В этом была она вся. Если уж ей было что-то интересно, сбить или отвлечь ее было невозможно. Именно такой Солас любил ее больше всего — увлеченной и яростной, с азартным блеском в глазах.

— Ну все же, Сол. Ты правда думаешь, что это чепуха?

Солас немного помолчал.

— Не знаю. Ты же помнишь, что я не слишком хорошо слышу. Мягко говоря.

— Так я и не спрашиваю, слышал ли ты ее. Просто веришь ты в то, что такая нота существует?

— В принципе, почему бы и нет. Нота гармонии… — Солас прищурился и словно бы покатал созвучие на языке. — Звучит. Если подумать, то что-то такое обязательно должно быть. Единственное, в чем я не уверен, что это именно звук. Все же, любую ноту можно спеть, ну или так, по крайней мере, считается. А если бы кто-то мог бы петь твою ноту…— Сол покачал головой. — Не знаю.

— Легенды говорят, что Даанаг-Основатель мог.

— Кто?

— Ты не слышал? Это легенда Деревни-на-Болоте. Они же сами называют ее Даанагхал.

— Да, действительно, мог бы и догадаться, — фыркнул Солас, — любят они понапридумывать себе историй, гордиться-то больше нечем.

— Они, конечно, странные, но все же. Ведь до сих пор на их деревню ни разу не нападали болотные твари. А всем остальным туда вход заказан. Старики рассказывают, что несколько поколений назад большая группа из нашей деревни тоже решила обосноваться на болотах. И никто их больше не видел.

Солас задумчиво почесался.

— Да, пожалуй, я бы не решился туда отправиться.

— Вот видишь. А еще они ведь не поют в своей деревне. Вообще никогда. Даже если кто-то поранится, его уносят на твердую землю и лишь потом помогают.

— И откуда ты такая умная? — Солас с шутливым изумлением посмотрел на Дану.

Дана рассмеялась и щелкнула его по носу.

— Если бы ты хоть изредка решался разговаривать с Хранительницей, глядишь, и сам поумнел бы.

— Нет уж. Меня от Старой в дрожь бросает с детства. И раз уж ты такая все знающая, почему она сотая? Не двадцатая, или десятая?

— Анта говорит, что это название неправильное. Оно пришло из далеких времен, когда сто обозначало четыре. То есть это на самом деле четвертая нота.

— Как это?

— Честно говоря, я не совсем поняла. По-моему, Анта сама не знает точно. Она говорит, что это наследие Создателей. У них было их всего семь, по три ноты создания и разрушения. А четвертая, средняя нота была равновесной. Они называли ее нотой истинной силы. Анта говорит, что все великие Создатели пользовались ей постоянно. Но не так как мы. Когда они творили наш мир, они составляли сочетания из нот.

— Несколько нот за раз? Такое возможно?

— Трудно сказать. Мы ведь почти ничего о Создателях не знаем. Отрывки историй, которые дошли до нас. Типа тех, что Создатели были огромными и блестящими, летали по небу и считали по два. А кто скажет, сколько правды в этом? — Дана рассеяно сорвала стебелек и пожевала. — Мне вот кажется, что это странно. Какая гармония может быть в разрушении? Ведь разрушение всегда бессмысленно.

— Согласен. Наверняка твоя Старая что-то напутала.

— Сол, не называй ее так! — Дана сердито мотнула головой.

— Я же не виноват, что она старее всех кого я знаю. Она была старой, сколько я себя помню.

— Может и так, но это звучит слишком пренебрежительно, — упрямо сказала Дана.

— Ладно, ладно. — Сол примирительно вскинул руки. Спорить с Даной в этом, было себе дороже. Она любила старую Анту. — Анта что-то напутала. Так лучше?

— Лучше.

— Ну и хорошо. — Дана явно была еще сердита, но Солас предпочел не обращать на это внимания. — Ладно, милая, мне пора идти. Солнце уже высоко.

Дана вздохнула и легко поднялась на ноги. Она смотрела как Сол, ее Сол, мягкой и уверенной походкой уходит в сторону стены леса. Она гордилась им. Один из лучших охотников деревни, Солас, с его легким характером и неуемным юмором, был душой любой компании. Перед тем, как исчезнуть в чаще, он обернулся и помахал ей. Она помахала ему в ответ. Возвращайся скорее. Ты же знаешь, как мне тебя не хватает.

Их деревня была недалеко. Немного пройти вдоль Неспящей, а потом вдоль ручья на невысокий холм. Там ее встретит невысокая изгородь из костяного плетения, ограждающая деревню от ночных хищников. В лесах не водились твари, которых боялся бы взрослый Кхар. По крайней мере, один на один. Дети — другое дело. Благо, что на ее памяти ни дикие кошки ни волки не перебирались через изгородь. Анта говорила, что звери чувствуют благодарность за то, что их собратья не были убиты без пользы и все их внутренности пошли в дело. Дана в это не верила. Когда встречаешь в лесу хищника, то благодарности в его глазах ну совсем не видно. Может, конечно, я как-то не так смотрю? Голод и злобу видно, а благодарность — ни разу. Дане всегда было интересно, ходила ли Анта в молодости на охоту. Но спрашивать было как-то неудобно.

В деревне ее ждали сын и две дочки, совсем еще маленькие. Они тоже скучают по тебе, Сол. Возвращайся скорее. Редко когда она бывала так счастлива, как когда наблюдала, как они возятся с Солом. Дома в деревне стояли неплотно, места было достаточно для резвящейся малышни. Их дом был ее гордостью. Она была одной из самых одаренных слухом и голосом в деревне. Это позволяло ей создать невероятно красивые плетения. Она всегда радовалась, глядя на то, что удалось ей создать из добытых Солом животных. В основном, конечно, это были оленьи кости, но попадались и волчьи, и медвежьи. А шкура убитой им огромной кошки, закрывавшая вход, была предметом зависти всех соседей.

В ближайшие три дня в деревне будет пусто. Все взрослые ушли в другую деревню на традиционный сбор. Остались только матери с маленькими. Стариков в деревнях Дхаров не было. Тот, кто больше был не в силах охотиться, уходил на свою последнюю охоту и никогда не возвращался. Это было тяжело, но иначе долгой зимой было не выжить. Пару месяцев назад ушли в лес родители Соласа. Это было основной причиной, почему Солас решил не ходить на сбор. Вместо этого, перед сезоном большой охоты, он решил провести бдение в лесу. Это была обычная практика — не впитав в себя лес, не слившись с ним, хорошим охотником не стать. Все должны будут вернуться через три дня, на рассвете, а еще через несколько дней, когда Анта объявит начало сезона, большинство опять уйдет. Кто группами, кто по одному — и сколько кто будет отсутствовать, никто не знает.

Дана улыбнулась, предвидя как завизжат малыши, когда она вернется, кинула последний взгляд в сторону леса и пошла домой.

В этот раз Солас шел не с охоты. Не нес на плечах тушу какого-нибудь зверя, но все равно улыбался. Последнее время бдения удавались ему не часто. Но в этот раз все было прекрасно. Ему по-настоящему удалось выслушать лес. А теперь он шел домой. Он любил свою деревню. Каждый дом, сложенный поколениями из костей и шкур диких зверей. Украшенный черепами и когтями хищников. Любая добыча использовалась всегда полностью. Новые кости сменяли старые, уже отслужившие свое. Духи леса не будут разгневаны, если пролитая кровь будет оправдана. Ни один охотник не посмеет просто съесть свою добычу.

Солас почувствовал неладное еще задолго до подхода к деревне. Лес изменился, замер, словно чего-то выжидая. Солас непроизвольно ускорил шаг. Выйдя из-за деревьев на опушку, он застыл в изумлении. Это были они. Чудовища из легенд приближались к изгороди. В одной лапе почти каждый из них держал по длинной палке, с острым серым навершием, в другой — круглый предмет, похожий на большую тарелку. Пока Солас разглядывал существ, те почти подошли к ограде. Еще миг и... Дана!

Джон да Кошта, третий сын лорда Белого Камня, покрепче перехватил меч и поправил арбалет. Он чувствовал, как вспотели его ладони в перчатках. Он оглянулся по сторонам. Вид послушников в черных кожаных доспехах, с копьями и щитами в руках придал ему бодрости.

А вот вид леса внушал уныние. Особенно мысль об обратном пути. Победить порождения тьмы в древнем лесу! Что может быть чудесней?! Каким дураком я был. Две недели пути по лесу развеяли многие из его иллюзий. Он считал себя закаленным и сильным рыцарем. Да, он был молод, но он не знал усталости в седле. Беда оказалась в том, что лошадь ему пришлось оставить в обители. Да, они взяли с собой вьючных низкорослых лошадок, больше похожих на осликов. По крайней мере, по сравнению с его гигантским дестриэ.

Он никогда в жизни столько не ходил. Сэр Коверн, единственный рыцарь-монах в их отряде, задал такой темп, что только гордость Джона не дала ему упасть где-нибудь под кустом во время марша. Но даже гордость не спасала от этого, когда объявляли привал. Утешало только то, что он был такой не один. Большинство послушников находились в таком же состоянии. Исключением являлись разве что Коверн, послушник-псарь, да еще пара человек.

А насекомые? Эти милые комарики и мошки, от которых хочется содрать с себя кожу. Мне их так не хватает. Ничего, скоро я к вам вернусь и еще на пару недель я — ваш. Джон передернул плечами и постарался отогнать от себя непрошенные мысли.

Он попал в отряд по чистой случайности. Он привез письмо от его Лорда-отца к Лорду-настоятелю монастыря Ордена Пламени Искупления. Так уж случилось, что когда охотники принесли известие о найденных ими останках двух демонов, он еще оставался в монастыре. И когда Лорд-настоятель предложил ему присоединиться к этому скромному предприятию, то Джон незамедлительно дал согласие. Когда охотники привели их к месту, где они нашли порождения тьмы, то, собственно от самих тел мало что осталось. Стервятники потрудились на славу. Но это не помешало собакам взять след, а остальное было уже несложным. Разведчики, шедшие впереди, нашли эту деревню накануне вечером. Когда они рассказали о том, что смогли рассмотреть издалека, сомнений ни у кого не осталось. Кто, кроме демонов, может жить в домах из костей, украшенных черепами?

Они шли в арьергарде своей группы. Он, сэр Коверн и трое послушников. Сэр Коверн разделил отряд натрое, чтобы напасть на деревню сразу с нескольких сторон. "Да не спасется ни один демон!"— гордо провозгласил он накануне.

В момент, когда в нескольких сотнях футах от них первые люди достигли изгороди, за их спинами раздался дикий вой. Джон подпрыгнул на месте, резко развернулся и остолбенел. Навстречу им бежал демон. Если судить по его движениям, в темноте его можно было бы принять за человека. Но при свете дня ошибиться было невозможно. Хоть и похожее по строению на человеческое, тело демона было сплошь покрыто серой короткой шерстью. Его морда наводила на мысль о волке, хотя уши с кисточками больше подошли бы рыси. Его руки напоминали кошачьи, с когтями, которым позавидовал бы любой хищник.

Джон впал в оцепенение. Словно во сне наблюдал он за тем, как трое послушников бросились навстречу чудовищу. Даже в таком состоянии Джон видел, насколько они необучены, как нелепы их попытки попасть в демона копьями. Тот легко, словно танцуя, ушел от первого, и кровь из разорванного одним взмахом лапы горла хлестнула во все стороны. Двое других прожили не сильно дольше.

Коверн начал уставать. Пот заливал глаза, руки начали наливаться свинцом. А еще он начал понимать, что с этим противником ему, скорее всего, не совладать. Если бы я был моложе хотя бы лет на десять... Но это были пустые мечты. Правда заключалась в том, что он был уже стар. Слишком стар для такого боя. Скорость начала покидать его уже давно, много лет назад. Да и сила в его ударах была не такая, как в молодости. Хотя не хватало ему именно скорости — его противник был слишком быстр и подвижен для него. Трое уже мертвы. И я на очереди. Он не обманывал себя. В том, что он еще жив заслуги доспехов куда больше, чем его собственной.

Джон словно проснулся. Звуки боя нахлынули на него. Он встряхнулся и взмахнул пару раз мечом. Слишком тяжелый! Его меч был оружием всадника. Для пешего боя с кем-то другим он подошел бы. Но против той твари, с которой сражался сэр Коверн, это было смешно. Джон был обучен слишком хорошо, чтобы не понимать, что шансы попасть по столь быстрому сопернику его оружием стремятся к нулю. Даже сэр Коверн с его легким пешим мечом достал его всего один раз в самом начале боя. Да и то, толком ранить демона не смог. Джон закинул меч в ножны и снял с плеча арбалет.

Тварь ушла от очередного удара, поднырнула под меч и рванула когтями по сапогу. Нога полыхнула болью и Коверн упал на колено, выставив перед собой меч. А вот и все. Занавес. Тяжело дыша, он смотрел как демон замер на мгновение, видимо оценивая положение. Надежды у Коверна не оставалось. Потеряв возможность двигаться, он стал легкой добычей. У него перехватило горло от ожидания неизбежной гибели, но вдруг раздался короткий свист, шлепок и демона отбросило назад. Он попытался встать, но лапы его подогнулись и он упал снова. Повернув голову, Коверн увидел как Джон опускает арбалет. Ликийский — безумно дорогой, но бьет на совесть. Как и стрелок. Как выждал момент! Из парня может выйти толк.

— Спасибо! — сказал Коверн, хотя, по чести, звук больше напоминал воронье карканье.

Он хотел сказать еще что-то, но его прервало появление нескольких послушников с диким выражением лиц. Они бежали из деревни, словно демоны наступали им на пятки. Хотя, так скорее всего и было.

Коверн обернулся к Джону.

— Милорд! Уходите! Забирайте этих — он махнул рукой в сторону бегущих — и бегите что есть духу.

— Но...

— Это приказ. Сюда нужно привести рыцарей и просвещенных, а не этот сброд. Сделайте это, во имя Пламени Искупления!

Джон коротко кивнул, махнул рукой подбежавшим послушникам. Не обращая внимания на их бессвязные попытки что-то объяснить, резко бросил: "За мной!" — и побежал в сторону Леса. Послушники, спотыкаясь, побежали следом.

Коверн проследил, как они скрылись в лесу, и повернулся в сторону деревни. Пока оттуда никто больше не появился, но Коверн знал, что это ненадолго.

В деревне царил хаос. Дана и Анта пытались помочь раненым, повсюду лежали тела незваных пришельцев. Воздух был наполнен металлическим запахом крови и нечистот. Если бы наши не вернулись на рассвете... От этой мысли Дане стало нехорошо. Чудовища и так успели убить нескольких детей с матерями, хоть и дорого заплатили за это.

Она заканчивала петь над пораненной рукой маленького Дхара, когда ее позвали. В первый момент она не поняла, куда ее тянут и что он нее хотят.

— Они были за деревней, в низине... поэтому мы не сразу их нашли... быстрей, пока Сол еще жив, он зовет тебя.

Дана подбежала к лежащему на земле Соласу.

Дыхание вырывается из его пасти с тяжелым хрипом.

— Ты знаешь… — он заходится булькающим кашлем и прерывается.

— Подожди, я сейчас приведу Анту!

Солас слабо мотает головой.

— Не нужно. Она не поможет — тише добавляет он — уже никто не поможет. Побудь со мной.

Дана опускается на траву рядом с ним и тихо шепчет: «Не уходи!»

Солас, не отрываясь, смотрит ей в глаза и нежно гладит по щеке.

— С детьми все в порядке?

Дана только кивает в ответ. Ей хочется что-то сказать, но слова застревают в горле.

— Помнишь, мы с тобой говорили про ту ноту. Я впервые убил не ради еды. Но я почему-то чувствую, что это правильно. И мне кажется, я слышу эту ноту. Гармонии. Это чудесно. Жаль, спеть не смогу. Я и раньше-то пел не важно. Да и … — он замолчал и закрыл глаза. Его грудь еще несколько раз приподнялась и замерла.

Дана поднялась на ноги, ее взгляд был устремлен в пустоту. Нет. Я ее не слышу. Но я слышу кровь и ненависть.

Кто-то дотронулся до ее плеча. Она повернулась и увидела, Дарга, их старого друга. Челюсти его ходили ходуном, он явно с трудом держал себя в руках.

— Мы послали охотников за теми, кто мог убежать. Но... — Он прервался, махнул рукой и отвернулся.

Дана все понимала. Они ничего не знали о демонах. Смогут ли охотники найти их или нет, никто не мог сказать.

Кровь и ненависть. Дана глубоко вдохнула, закрыла глаза и запела.

***

Джон шел по лесу прочь от проклятой деревни. Чтоб она провалилась! Да и вся эта дурацкая затея вместе с ней. Сколько хороших людей пропало зазря. Джон отчасти жалел, что не погиб вместе с остальными. По крайней мере, не пришлось бы отчитываться перед отцом. Джон боялся этой предстоящей встречи — нет, отец ничего не скажет, просто посмотрит, как на дерьмо. Он-то надеялся доказать отцу, что что-то из себя представляет. А тут... Убежал, поджав хвост, как побитая собака. Приказ приказом, только отцу этого не объяснишь. А еще придется объясняться с Лордом-Настоятелем. Объяснять, как так вышло, что сотня послушников не вернулась с простого, как им сказали задания. Джон был почти готов разрыдаться.

Несколько выживыших послушников шли молча, погруженные в себя. Их думы вряд ли были веселее, чем у Джона. С трусами и дезертирами в ордене не церемонились. В лучшем случае их ждала годовая епитимья, в худшем... Здесь вариантов была масса. Про застенки монастырей ходили легенды, и ни одна из них не отличалась веселостью.

Они успели зайти в лагерь, где Джон отправил псаря с двумя остававшимися в карауле послушниками другой дорогой. Они захватили несколько лошадей, какие-то припасы и, не проведя там и пяти минут, двинулись дальше.

Джон не знал, сколько прошло времени. Преследователей пока заметно не было. Ему то хотелось, чтобы погоня, если она есть, настигла их, и можно было бы умереть с мечом в руках, то наоборот становилось страшно, и он молился, чтобы этого не произошло.

Ему послышалось, будто где-то далеко-далеко в той стороне, откуда они уходили, раздался вой. Несмотря на то, что звук был едва уловим, он пробрал Джона до костей. В нем слышалась боль и ненависть, жажда мести, направленная словно именно на него. Он повернулся к остальным и замер.

Люди попадали на колени, лошади начали истошно ржать и вырываться. Послушники хватались за головы, зажимали уши руками, словно не могли слышать этих звуков. У двоих из под пальцев хлынула кровь, еще одного рвало кровью смешанной с желчью. Одна из лошадей упала в агонии.

Джон закричал, когда почувствовал, как его фамильный амулет начал прожигать ему кожу. Запах собственной паленой плоти наполнил его ноздри. Еще через миг амулет взорвался с треском, осколки глубоко ранили его грудь. Джон рухнул на траву и потерял сознание.

Солнце поднялось над Лареллой. Оно освещало великие леса и горы, долины и равнины. Тепло приходило к пастухам и охотникам, нищим и лордам. В лучах солнца купались могучие замки и мрачные монастыри. Солнечные зайчики играли на легкой ряби Неспящей. Солнечный свет падал на неподвижное тело Сола. На стоящую на коленях возле тела Дану, с прижавшимися к ней малышами. Под кронами деревьев редкие солнечные лучи падали на лежащих в лужах крови людей и приближающиеся к ним серые тени Дхаров.

Только Солнцу не было дела ни до кого из них. Солнцу было все равно.