М-100
Юля полдня просидела, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. А потом сказала:
— Убей меня.
Ник закусил губу. Он ждал этих слов. В сущности, два последних дня только их и ждал. Но одно дело предполагать и совсем другое — услышать. Разница — как между вынесением приговора и командой «Пли!». Смертника еще могут помиловать, а вот вырвавшийся из дула кусочек свинца уже не остановишь…
— Юль, ты чего? — Ник подошел и легонько сжал ее плечо. — Ты это… забудь, слышишь? Придумала тоже... Мы обязательно выкарабкаемся. Пока не знаю как, но выберемся, это точно. А ну, улыбнись! — Он хотел подать пример, но уголки пересохшего рта ни в какую не растягивались.
— Брось, Ник, — без всякого выражения произнесла Юля. — Не старайся.
На нее было больно смотреть. Щеки впали, с пугающей резкостью обозначились скулы, нос заострился, губы поблекли и потрескались. Даже глаза, под которыми залегли глубокие тени, казались выцветшими. Но хуже всего было то, что в них уже не светился даже самый крошечный огонек надежды.
Поначалу никто из их троицы не верил, что они обречены. Казалось, путь к спасению рядом, буквально в двух шагах, надо только хорошенько поискать заветную дверцу. Старались не показать, насколько им страшно, — травили анекдоты, пересказывали прочитанные книги, делились впечатлениями от голливудских новинок.
По части последних Ник, заядлый киноман, мог заткнуть за пояс кого угодно. Но рассказчик из него был никудышный. Постоянно спешил, захлебываясь словами, перескакивал с пятого на десятое, выхватывая самые яркие эпизоды и ничуть не заботясь о связке.
Другое дело — Юля. Оказывается, был в ее жизни период, когда она запоем поглощала всевозможный худлит. Разочаровалась, видите ли, в отупляющем зомбоящике, потянуло к чистому и возвышенному. Иллюзии постепенно развеялись, но истории о необыкновенных людях и красивых поступках врезались в память. И любую из них Юля могла изложить на одном дыхании, искусно ведя героев через все перипетии сюжета.
Антон слушал их обоих снисходительно, чуть ли не с усмешкой. Мол, тем, чья жизнь похожа на серый, лишь местами расписанный картон, остается лишь глотать слюнки, мечтая о другой — выдуманной. Великодушно простим их за это! Себя Антон считал крутым и бывалым, а потому в грош не ставил страсти, высосанные из пальца. Когда очередь доходила до него, рассказывал исключительно истории о собственных похождениях. Излагал, конечно, интересно, образно, смачно. Вот только ни за что не угадаешь, правду говорит или обращается к тому же проверенному поставщику острых сюжетов — пальцу…
Итак, первые дни им еще удавалось сохранять присутствие духа. Держались изо всех сил, несмотря на ту жуть, что творилась снаружи. Зациклиться на ней означало впасть в полный депресняк, а то и вовсе съехать с катушек. Но потом стало ясно, что отсидеться не получится. И Антон решился на вылазку. А после его гибели с Юлей, обычно уравновешенной, случилась истерика.
Она каталась по полу и до крови кусала свою руку, словно собиралась ее отгрызть. Ник схватил подругу, прижал к себе и горячо зашептал в самое ухо какую-то успокоительную чушь. Но Юля вырывалась, отталкивала его — яростно, с нешуточной силой. И он ударил ее — впервые в жизни. Хлестнул по щеке, но даже это не помогло. Тогда Ник, осатаневший от вида крови, влепил вторую пощечину, от которой Юля отлетела в угол. Опомнившись, тут же бросился к ней, снова обнял, принялся целовать губы, щеки, лоб, глаза, понес очередную чушь — теперь это были извинения. Юля молча вздрагивала в его объятиях. Затем чуть слышно выговорила: «Спа…си…бо». И вновь надолго замолчала.
Ник очень боялся сойти с ума — пожалуй, больше всего остального. Он крепко вбил себе в голову: не хочешь сбрендить — займись каким-то делом. Пусть даже это будет мартышкин труд — только не сиди, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. Иначе скоро услышишь протяжный гудок, а вслед за ним — скрипучий голос: «Отъезжаю. Твоя крыша».
Ник принялся исследовать бункер. Конечно, они обшарили все его закоулки еще в первый день. После чего Антон не терпящим возражений тоном заявил: «Глухо, как в танке». Но что, если самоуверенность этого типа сыграла с ними всеми злую шутку? Антону было свойственно не только делать неверные выводы, но и отбивать у других желание их оспорить. А это значило, что у Ника был смысл попытаться еще раз.
И он попытался. Методично простукивал все стены, изучал каждое крепление, каждый винтик, составляя в голове пространственную схему подходящих к бункеру коммуникаций. О покойниках не принято ни говорить, ни думать плохо. Но Ник не верил, что Антон был прав, ибо, поверив, отдал бы себя во власть животного страха. Сейчас, сейчас… Надо только продолжать поиски — и вот-вот обнаружится тайничок с драгоценной водой, а может, вдобавок, и продовольственный складик. Или резервная, до сих пор действующая водопроводная труба. Или, еще лучше, подземный ход в главный бункер, где такие запасы еды и воды, что все население городка запросто проживет на них несколько месяцев. Пусть Юля стала похожа на тень и мысли ее беспросветно черны: услышит хорошую новость — моментально оживет.
И вот тебе раз…
— Юль, — сказал он, — ты с ума сошла. Как тебе такое в голову-то пришло?
Ник хорошо знал, как — он мучился от жажды ничуть не меньше ее. Рот горел огнем, губы запеклись, в горле першило, в голове стоял ровный неумолкающий шум, а в висках то и дело начинали стучать маленькие молоточки. Временами накатывали волны слабости, и в такие минуты его охватывал страх, что он свалится и уже не сможет подняться.
Жажда представлялась Нику безобразной старухой с торчащими во все стороны седыми космами. Она прыгала вокруг него, злорадно хохоча, и потрясала пузатым кувшином, в котором плескалась вода. Но едва Ник протягивал к нему трясущиеся руки, карга с торжествующим воплем швыряла сосуд наземь. Он разбивался, выбрасывая в воздух клубы похожей на ржавчину красноватой пыли…
Проклятая ведьма всегда являлась днем, когда Ник прекращал обследовать стены и садился передохнуть. Скверный знак, конечно, но не мог же он с утра до вечера двигаться как заведенный! А по ночам ему снилось одно и то же. Ник стоял в струях хрустального водопада и ловил иссохшимся ртом льющуюся со скалы благодать. Пил, пил — и все никак не мог напиться.
— Я больше не могу. — Юля сжала виски, словно их распирало изнутри. — Вот-вот начнется она… агония. Не знаю, сколько продлится, но, должно быть, безобразное зрелище. — Она скривилась. — Нет, этого не будет. Ни за что и никогда. Значит, остаются три варианта. Первый — выбраться наружу и пройтись по улице.
Юля замолчала, представив, что произойдет дальше, и ее передернуло от отвращения.
— Нет, — сказала она. — Ни. За. Что. Ни-ко-гда. Следующий вариант –застрелиться. Оружие есть — почему-то об этом они позаботились в первую очередь. По крайней мере, это мгновенно. Щелк — и я уже там...
— Юля… — начал Ник.
— Подожди, — оборвала она его. — Все бы ладно, да только сама я не могу. Меня затрясет, затошнит, я упаду в обморок… Мерзость! Так что остается последний вариант. Ты сильный, Ник. Не раскис, как я, хотя нам одинаково тошно. Настоящий мужик. И ты сделаешь это.
— Нет, — сказал Ник.
— Сделаешь, — повторила Юля. — Я знаю.
Новотулино было напичкано секретными лабораториями и конструкторскими бюро. Нет, здесь не выводили штаммы смертоносных вирусов и не изобретали ядовитые газы. Местные умельцы занимались хитрыми спецустройствами, непрерывно уменьшая их элементную базу. Сначала процесс уменьшения называли миниатюризацией, затем — микроминиатюризацией, а потом в ход пошли технологии с модной приставкой «нано».
Следуя непредсказуемым поворотам внешней политики, государство то щедро финансировало отдельные программы, то сворачивало. Когда вчерашних вероятных противников стали уважительно называть партнерами, жизнь в городке практически замерла. Еще немного — и последние специалисты разбежались бы по частным лавочкам, а уникальная отрасль окончательно загнулась. Но «вдруг» выяснилось, что симпатичные западные партнеры, расточая улыбки и делая реверансы партнерам восточным, не закрыли ни одной из аналогичных программ. Догнать их теперь казалось немыслимым, но в России-матушке давно привыкли уничтожать труды поколений, чтобы потом все начать с нуля. В Новотулино пошли сперва просто деньги, потом — большие деньги и, наконец, — сумасшедшие деньги. В лабораториях и КБ вновь закипела работа, заржавевшие было «наношестеренки» со скрипом провернулись и закрутились все быстрее.
Но куда бы ни дули политические ветры, охрана новотулинских секретов оставалась на высоте. Видимо, в свое время здешнюю службу безопасности «забыли» посадить на голодный паек. И, когда отношения с Западом стали стремительно портиться, она не подкачала.
Конечно, безопасники не делились своими открытиями с кем попало. Но, когда живешь в Новотулино, все тайное скоро становится явным. Однажды по городку поползли слухи, что он подвергся нападению вражеских «жучков». Впрочем, на жуков электронные лазутчики походили мало, точнее — совсем не походили. Формой и размерами они напоминали слепней — здоровенных, серых, с глазищами в полголовы. От настоящих кровососов, облюбовавших берега местной реки Змейки, их электронные «двойники» отличались характером полета (было в нем все же что-то искусственное) и столь же ненатуральным жужжанием.
Разумеется, эсбэшники полагались не на слух. Они использовали какие-то тонкие методы, благодаря которым довольно быстро поймали несколько «слепней». Как оказалось, «насекомые» устроены очень любопытно и начинены полным набором шпионской аппаратуры. После этого засидевшиеся без настоящего дела технари безопасников устроили мозговой штурм. В результате они нашли какую-то частоту, губительную для лазутчиков. «Слепни» вырубались прямо в полете, причем на внушительном расстоянии от генератора. всего пару дней было покончено со всеми.
Теперь казалось естественным, как в старые добрые советские времена, предъявить счет «проклятым буржуинам». Однако технари не сумели идентифицировать элементную базу «слепней»: она, естественно, была не серийной и могла быть создана как западными спецами, так и китайскими. Короче, шпионский скандал решили не раздувать. Тем более, что в нескольких новотулинских лабораториях велись примерно такие же работы, не выносящие шумихи.
Самую полную картину событий Нику нарисовал всезнающий Антон. Его отец не был безопасником, зато входил в руководство одного из КБ и много чего знал. Понятно, он был обязан держать язык за зубами. Но понятно и то, что отпрыск такого папаши всегда будет обо всем информирован в разы лучше своих сверстников. Просто по логике вещей.
Так закончилась эта история, не попавшая на страницы газет, обойденная вниманием радио и телевидения. Однако изобретательные супостаты не успокоились. Вторую попытку сунуть нос в чужие тайны они предприняли следующим летом, в июне. Ник только-только познакомился с Юлей, и ему было не до искусственных насекомых с потрохами из нанотрубок. Но главное он все же узнал.
Одна из обязанностей эсбэшников — наклеивать на каждую находку удобный ярлычок. Так вот, если первое поколение залетных шпионов занесли в секретные документы как М-1 (модель 1), то второе — уже как М-10. Это означало, что новые крылатые засланцы совершеннее прошлогодних не на пару пунктиков, а на целый порядок!
Теперь покой новотулинцев беспокоили уже не здоровенные «слепни», а небольшие проворные мушки. Летали они почти беззвучно и столь же лихо, как их живые прототипы. Спецаппаратура стала еще миниатюрнее, но в то же время — качественнее. С трудом верилось, что можно так продвинуться всего за год.
Эсбэшники все же не зря ели свой хлеб — они справились и с новой напастью. Ник слышал об этом, но на сей раз не знал деталей. В другое время обязательно постарался бы узнать, но только не сейчас, когда у него от прилива нежных чувств голова шла кругом. Справились — и ладно, теперь, после двух провалов подряд, посрамленные вороги долго не сунутся!
В этой счастливой уверенности новотулинцы пребывали до августа. А затем началось страшное.
Третье поколение наношпионов свалилось как снег на голову, повергнув видавших виды жителей городка в шок. Молниеносность, с которой оно сменило предыдущее, казалась невероятной.
Изучив пойманные экземпляры, безопасники пришли к выводу: совершенство их таково, что возможности старой знакомой — М-10 — фактически возведены в квадрат. Поэтому засланцам последней волны тут же присвоили обозначение М-100. А местное население, вновь узнавшее обо всем по загадочным информационным каналам, попросту скрестило «сто» и «мошка». Получилось — «стошка». Эти крохотульки и впрямь напоминали мошек. Разглядеть их поодиночке было трудно — они привлекали внимание, только сбившись в стайку.
Следующие новости были одна хуже другой.
Во-первых, безопасники не сумели подобрать к своим «клиентам» ни смертельной частоты, ни какого другого «инсектицида». Перебирали вариант за вариантом — и каждый раз убеждались, что эффект нулевой.
Вторая новость была просто фантастической: стошки начали нападать на людей! Если их предшественники — М-1 — только внешне напоминали слепней, то нанокопии мошек кусались взаправду, и после каждого укуса на коже человека оставалась капелька крови.
Технари безопасников медленно сходили с ума. Электронные шпионы-кровососы — это казалось полным абсурдом, бредом сумасшедшего. Но факт оставался фактом: третье поколение вражеских лазутчиков выродилось в вампиров.
В-третьих, вампиры эти стали размножаться с чудовищной скоростью. И в конце концов разразилась катастрофа.
Жара стояла изрядная, и Антон как раз собрался на Змейку — искупаться. Но тут с работы позвонил отец и срывающимся голосом велел, бросив все дела, бежать к объекту 17 — малому бункеру. Повторять ему не пришлось. Антон покидал в сумку продукты, какие нашел, и выскочил из дома. Но сначала позвонил Нику.
Ник, снимавший квартиру для себя и Юли в доме напротив, был прагматичному Антону вовсе не нужен. Не ахти какой приятель, может и сам о себе позаботиться. Другое дело — его пассия! Антон положил глаз на Юлю слишком поздно, но не оставлял надежды отбить ее у счастливого соперника. Сейчас их не разлучишь, так что пусть пока любовнички будут под боком. Расчет верный. Кто вырвал девчонку из ада? Неужели избранник, умеющий только восторгаться фальшивыми подвигами киношных суперменов? Нет, крутой парень Антон, уверенный в себе и надежный, как скала. Пусть сравнивает! Надо думать, мысли в этой прелестной головке примут правильное направление.
— Куда бежим? — спросил Ник, поравнявшись с Антоном.
— Дуйте за мной, если хотите жить, — отрезал тот, ускоряя ход. — Быстрее! Еще быстрее!
Вдруг Юля остановилась:
— Не могу, сейчас стошнит…
И было отчего — происходившее вокруг напоминало кадры из фильма ужасов. Один прохожий, облепленный целым облаком стошек, топтался на месте и нелепо дергался. Его движения все замедлялись, словно он увязал в этом облаке, как в вате. Второй пустился бежать, но, настигнутый роем кровососов, начал спотыкаться, а потом упал на четвереньки. Старуха в глухом коричневом платье и белом платочке, уже покрасневшем по краям, лежала на боку и слабым голосом звала на помощь. Обеими руками она сжимала продуктовую сумку, как будто расстаться с ней означало мгновенную смерть.
Ник рванулся было к старушке, но Антон заорал ему в спину:
— Охренел, что ли?! Назад!
Ник притормозил, и это, пожалуй, спасло ему жизнь. Тем временем Антон подскочил к Юле и вывел ее из столбняка, взяв за руку и молча потянув за собой.
По дороге на них напало лишь полтора-два десятка стошек, и это было сказочным везением. Прихлопнув агрессоров (давить их было немногим труднее, чем живую мошкару), Ник, Юля и Антон добрались до бункера и заперлись там.
В советские времена Новотулино снабдили просторным убежищем от любых вражеских козней (исключая, разве что, атомную бомбу). Затем кому-то пришло в голову соорудить второй бункер, поменьше — для командного состава. Его начали строить, потом надолго забросили, и только теперь, когда в отношениях с Западом вновь похолодало, почти довели до ума. «Почти» означало, что в бункере не успели смонтировать кое-какие системы, а также создать продовольственный и питьевой запас. В принципе, вода была, но только из крана, а для полной надежности требовался автономный источник.
При объявлении тревоги все население городка должно было укрыться в главном убежище. Касалось это и отца Антона. Но он был большим человеком и мог позаботиться о наследнике дополнительно. Они жили неподалеку от малого бункера, и в случае чего добраться до него было гораздо быстрее, чем до большого. А поскольку обстановка ухудшалась на глазах, любящий отец загодя дал сыну магнитную карту — ключ от незавершенного объекта 17. Хотя передавать ключи посторонним запрещалось категорически…
Бункер был герметичен. Стошки не могли в него проникнуть, потому что воздух подавался через сложную систему фильтров. Освещение обеспечивал автономный генератор, он же питал наружные камеры наблюдения.
Осматривать окрестности было мучительным занятием. В поле зрения постоянно находились четыре трупа — два мужских и два женских. Они походили на мумии, и возле каждого отчетливо выделялось темное пятно засохшей крови. Нику, конечно, тягостное зрелище действовало на нервы, но он быстро привыкал к чему угодно. А вот Юля старалась подходить к монитору как можно реже.
В первый же день Антон открыл им жестокую правду.
— Это не американцы, — сказал он. — И не китайцы. Это мы сами.
— Ка-ак? — выдохнула Юля.
— Со мной, конечно, военными тайнами не делились, но это и не нужно, когда есть глаза, уши и мозги. При мне наболтали достаточно, чтобы сделать выводы. Помните тех «слепней»?
— Ну… — Ник придвинулся поближе.
— Я-то сперва, как и все, думал, что это засланцы. А оказалось — наша разработочка. Захотели создать супершпиона, чтобы сам себя улучшал, становился все меньше и незаметнее. Денег за последние годы в это дело вбухали немерено. А с такими бабками что хочешь можно сделать. Хоть атомного комара, как в одной сказочке…
Ника было трудно удивить: он вдоволь насмотрелся кинофантастики о чудо-«жучках», начиная со ставших уже классическими «Багз». Но то, о чем рассказывал Антон, казалось возможным лишь лет через двадцать. Минимум — десять.
— Постой-постой… Так эти «эмки», все три… они что же, развивались сами по себе?
— Верно мыслишь, дружище. — Отвечая, Антон смотрел не на Ника, а на притихшую, словно подавленную новостью, Юлю. — «Слепни» были гениальными машинками. Конечно, их никуда не собирались выпускать — ждали, когда они сами дойдут до более высокой стадии. А там и о реальном применении можно подумать. Но случилась дикая вещь. Ты ведь знаешь, дружище, в какой стране живешь. Аглицкую блоху подковать — это мы запросто, а вот порядок на производстве навести — увольте, слишком тонкая материя. Кто и как свалял дурака — тут я без понятия, только «слепни» из лаборатории улетучились. Многих потом побили тем самым излучением — насчет него, похоже, не врали. Думали, что всех, но просчитались. Может, четверть, а может, и половина «слепней» уцелела. Перекантовались в укромном местечке — и погнали вверх по ступеням прогресса. Сначала — до М-10, а потом — и до стошек.
— Но почему эсбэшники приняли их за чужие разработки? Идиотизм какой-то…
— Такого идиотизма у нас полным-полно. Разные структуры, разное подчинение, привыкли не доверять друг другу и утаивать информацию. Когда прокололась самая крупная лаборатория, полетело бы слишком много голов. Они в конце концов и полетели, но тогда начальнички наложили в штаны и попытались сами решить проблему. А потом и вовсе от всего открестились. Давил бы таких гадов…
— А кровь-то зачем сосать? — наконец подала голос Юля. — Глупо и мерзко. И страшно. Ни за что не поверю, что в них заложили такую программу.
— О! — Антон важно поднял вверх указательный палец. — Это гримаса эволюции, которую никто и представить не мог. М-100 оказались очень хитрыми букашками. На кой ляд, решили они, выведывать чьи-то дурацкие секреты? Пусть этим занимаются двуногие громадины, раз им так хочется, а наше дело — плодиться и размножаться. И придумали стошки замечательную штуку. Чтобы железной мушке построить свою копию, нужно много всякой всячины, но в первую очередь — то же железо. А его полно в крови тех самых двуногих громадин!
— Ну, в общем-то да, — подтвердила Юля, — железо есть в гемоглобине. Но на самом деле его у нас не так уж много.
— А им плевать! Они же не пьют кровь, а просто прокачивают ее через себя, чтобы выловить нужные молекулы, а потом выбрасывают. И будут качать, пока не наберут ровно столько, сколько нужно. Додумались же до такого своим наноумишком! Гениально, правда?
— Бесчеловечно. — Юля встала, скрестила руки на груди и прошлась вдоль стены. Лицо ее было бледным. — Ты говоришь так, словно не видел те трупы. Когда-то я читала книжки про безумных ученых. И смеялась над ними — они казались такими насквозь искусственными! А тут… Надо же было предвидеть, что создаешь будущих монстров!
— Не все можно предвидеть, добрая наша Юля. Но давай закроем эту тему. — Антон любил, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. — А сейчас предлагаю прикинуть, какие у нас шансы пережить этих монстров.
Продукты закончились быстро. Еще раньше вырубилась сотовая связь. Антон успел узнать, что его родители уцелели, укрывшись в большом бункере, — и все. Другие системы связи, которыми собирались оборудовать объект 17, так и остались на стадии проекта.
Непрерывно сосущее чувство голода было мучительным. Но они держались, подбадривая себя то байками, то, напротив, героическими историями. Даже Юля не показывала, как ей тяжело.
Однако голод — это было еще полбеды. Беда пришла, когда пересохли краны. Видимо, системы обезлюдевшего «Водоканала» какое-то время работали самостоятельно, но без надлежащего ухода в конце концов отказали.
Кто-то должен был подняться наверх, дойти до ближайшего магазина и набрать бутылок с водой. А если сможет донести — то и еды. Смертельно опасно, но другого выхода не было. Ник с Антоном постоянно дежурили у монитора, надеясь увидеть что-нибудь вроде спасательного отряда. Однако лишь раз в поле зрения появилась группа людей, одетых в уродливые резиновые костюмы и противогазы. Люди покрутились на краю городка, поколдовали с какими-то приборами — и исчезли. Наверное, убедились, что ничего с летучей напастью поделать не могут.
И тогда Ник предложил Антону кинуть жребий.
— Никаких жребиев, — ответил тот своим обычным командным тоном. — Пойду я.
— Нет, — ответил Ник после секундного замешательства. — Там смерть. Я хочу по-честному.
Антон упрямо мотнул головой. Избрав себе роль не знающего сомнений мачо, он должен был играть ее до конца. Все правильно. Если девчонка еще не прониклась к нему благодарностью за свое чудесное спасение, то уж этот мужской поступок, редкий у нынешних хлюпиков, сразит ее наповал. А насчет смерти, стерегущей за дверью, — еще посмотрим!
— Все честно, — сказал Антон. — Мы тянули бы жребий, если бы не нашелся доброволец. Он нашелся. Еще вопросы есть? Нет? Вот и замечательно. Короче, так. Я выхожу и какое-то время стою у входа. Вы, естественно, следите за каждым моим шагом. Как только подам знак — открывайте. Если даже несколько стошек успеют залететь в бункер, мы их быстро перебьем. Все понятно?
Ник и Юля кивнули.
— Отлично. Потом я отхожу дальше и снова останавливаюсь. И так до самого магазина. Шансы есть. Может, все стошки за последнюю ночь передохли, потому что должны постоянно копировать себя, а не из чего. Или улетели в другой городок, где еще есть чем поживиться.
Шансов, откровенно говоря, было мало. Но у Ника с Юлей не оставалось ничего, кроме надежды. Поначалу совсем крошечная, она росла с каждым шагом Антона — медленным и осторожным, как будто ступать приходилось по минному полю. Они надеялись до последнего…
Антон проделал уже половину пути, когда воздух справа и слева от него словно закипел. В мгновение ока образовались два продолговатых черных сгустка. Они напоминали руки злобного великана — корявые, заросшие густым волосом, не привыкшие упускать жертву. Спустя еще мгновение «руки» сомкнулись.
Антон отпрянул назад, затем покатился по земле, пытаясь сбить с себя смертоносный рой. Когда из густой шевелящейся массы показывались его голова или руки, было видно, что они сочатся кровью.
Он сопротивлялся долго — наверное, целую минуту. Был даже момент, когда попытался встать, но, изогнувшись дугой, опрокинулся на спину и после этого уже затих окончательно.
У Ника потемнело в глазах. Он вдруг подумал, что М-100 неспроста тянули с нападением: они выжидали, когда добыча отойдет подальше от спасительного бункера.
А затем ему стало не до рассуждений о машинном интеллекте, потому что Юлю начала бить истерика…
— Вот, — сказала Юля и вложила ему в руку пистолет.
Бункер комплектовался по очень странной схеме. Трудно понять логику людей, которые отложили на потом самые необходимые вещи, но создали очень приличный складик оружия с боеприпасами. Видно, собирались отражать атаки диверсантов, и вовсе не наноэлектронных. Другое объяснение придумать было трудно.
— Я не могу, — сказал Ник. Его била дрожь.
— Можешь.
— Юля…— Он до крови закусил губу. — Я же люблю тебя. Понимаешь — люблю!
— Я знаю. Давай, избавь меня…
Ник думал, что хотя бы сейчас, на пороге небытия, Юля скажет: «Я тоже тебя люблю», и сухое «я знаю» резануло его по сердцу. Неужели он был для нее всего лишь очередным увлечением, «мальчиком на лето»?
Она подняла его руку с пистолетом и приставила дуло к своему виску.
— Не тяни, ради всего святого. Я не знаю, как тебя еще попросить. Хочешь, на колени встану?
Ник отвернулся, чтобы не видеть ее лица, но руку не опустил. Оставалось нажать на спусковой крючок. Вот только…
— Не могу… — Теперь это походило на всхлип.
— Ах, не можешь? — Ее голос стал злым и колючим. — Ты никогда ничего не можешь… нигде… Слабак, импотент! Да я, если хочешь знать, до сих пор с тобой только из жалости. Есть и получше. Вот Антон был настоящий мужчина. Ты и не догадывался, а мы с ним столько раз…
Раздался выстрел.
Так и не обернувшись, Ник отбросил пистолет куда-то вбок и на подгибающихся ногах направился к выходу. Вздрогнул, услышав звук упавшего тела, но не повернул головы даже сейчас.
Узнав, что ему предстоит сделать, Ник сразу решил, что сам стреляться не станет. Для убийцы Юли это была бы слишком легкая смерть. Незаслуженно легкая. Поэтому он выйдет наружу, даст закусать себя туче металлического гнуса и помрет, суча ногами в луже собственной крови. Жестоко, но справедливо.
Ник шел по улице, щурясь от неожиданно яркого, слепящего солнца. Его сильно шатало. Но стошки и не думали нападать. Он посмотрел по сторонам — и застыл в недоумении.
Металлическую ограду, за которой тянулся ряд ровно подстриженных кустов, покрывала черная колышущаяся накипь. Ник протянул руку, однако шпионы-кровососы не обратили на нее никакого внимания, словно это была сухая ветка.
И ему открылась истина.
Прикончив свою последнюю жертву — Антона, стошки поняли, что привычный источник главного стройматериала иссяк. А перебраться в другое место им не давали какие-то ограничения, заложенные в крошечный мозг еще на стадии «слепней». Видимо, их готовили исключительно для локальных операций. И тогда М-100 совершили новый эволюционный скачок — научились «отщипывать» стратегически важные атомы от любых железяк. Это было энергозатратнее, чем сосать кровь, но зато теперь не приходилось зависеть от ее поставщиков — неуклюжих белковых гигантов.
— Юля… — чуть слышно прошептал Ник.
— Юля, — повторил он уже громче.
— Юля-а-а! — Крик, полный боли, разнесся над вымершей улицей.
Ник упал на колени и, трясясь, как в припадке, принялся остервенело скрести пальцами нагретый солнцем асфальт. За ним холодно и бесстрастно наблюдали фотоэлементы десятков, сотен тысяч удивительных творений человеческого разума…