Последние сто грамм, или Откуда берутся приведения

- А вы сами-то верите в привидения?

- спросил лектора один из слушателей.

- Конечно, нет, - ответил лектор и

медленно растаял в воздухе.

А. Н. Стругацкий, Б.Н. Стругацкий

В России 100 грамм священное число. Именно 100 грамм, а не 50, или 200, или больше. Все остальные граммы идут только дополнениями к наркомовской норме. Но причем тут привидения (если, конечно, это не алкогольный бред)? Нормы отпуска спирта для промывки компьютерных плат тоже исчисляются в числах, кратных ста граммам (по крайней мере, в нашей Академии). И именно эти последние 100 грамм спирта, отпущенные по норме на данный месяц, привели к удивительному случаю, случившемуся опять же у нас…

***

— Итак, из этих выкладок вы видите, что построить машину времени невозможно, — профессор снял очки и протер их замшевой тряпочкой.

«Ну-ну!», — подумал Дима. Ему опять захотелось спать. Вот уже несколько дней и ночей он возился со своей новой установкой. Дима увлекался электроникой и голографией. Несколько месяцев назад ему пришла в голову идея собрать дома голографический дисплей к новому компьютеру. Поначалу все шло хорошо. Необходимые детали он раздобыл на толкучке и принялся за сборку дисплея. Но беда была в том, что у Димы с теоретическими науками были отношения как у кошки с собакой. Имея задатки гениального практика электронщика, он мог починить любую аппаратуру, имеющую электронную начинку. Этим пользовались его знакомые. Бывало, что после ремонта какого-либо телевизора, тот начинал показывать даже те программы, которые были запрещены к официальному показу, а микроволновая печь начинала транслировать звуковые комедии из зала заседаний губернской думы. Однажды он приложил свои гениальные руки к ремонту новейшего телевизора. После включения на экране появилось изображение какого-то мрачного пейзажа, озаренного кровавыми языками пламени. Из динамиков донеслись жуткие вопли и потусторонний скрежет. Экран заслонила кошмарная красная рогатая морда, которая проревела: «Ну, изобретатель хренов, погоди!». После этого на морде появились очки ночного видения, и экран взорвался мелкими осколками. Хорошо, что никого не поранило. Но когда Дима, смущаясь, предложил починить телевизор, хозяева, заикаясь, отказались от его услуг и даже трясущимися руками заплатили ему за работу в два раза больше, чем обещали.

Такими вот способностями мастера обладал Дима. Но теория электроники ему давалась плохо. Он учился на третьем курсе Академии по специальности «Электронно-вычислительные средства». Ему с трудом удавалось сдавать экзамены по теоретическим дисциплинам. Но его ценили на кафедре, где он подрабатывал лаборантом. Он мог починить любую установку, которая считалась безнадежно сломанной. Особенно его ценили профессора, которые давно уже забыли с какой стороны надо браться за отвертку.

Но один из профессоров другой кафедры невзлюбил Дмитрия. И Дима не мог понять за что. Профессор читал в их группе один из разделов квантовой физики. Фамилия профессора была «Шоповалов». Студенты прозвали его «…Шопой» за жесткий желчный характер.

Но вернёмся на некоторое время назад. В тот период, когда Диме пришла в голову идея о голографическом мониторе.

Основные принципы голографии ему были известны. Плюнув на теорию и понадеявшись на свою интуицию, Дима принялся за дело. Взял сколь-то одних микросхем, сколько-то других, скрестил их с третьими и четвертыми. Всю эту кашу он засунул в изящный круглый постаментик из непонятного пластика. Конструкцию подключил к компьютеру, на котором уже стояла разработанная им самим программа. Над постаментиком появилась маленькая объемная копия безрукой статуи Венеры Милосской.

Дима с удовольствием осмотрел голографическое изображение Венеры. Потом, хитро улыбнувшись самому себе, пробежался по клавиатуре компа. У статуи появились недостающие руки, держащие шестиструнную гитару. Ротик статуи открылся, и послышалась общеизвестная песня «Мурка». Почему-то эту блатную песню шоу бизнес причислил к так называемому «Русскому шансону». Хотя и сам «Русский шансон» иногда состоял из приблатненных песенок. Эти песенки после бутылки портвейна распевала под бряцание гитары в подворотнях молодежь семидесятых годов прошлого века.

Дима был доволен. Но еще не один день и не одну ночь просидел он над своим изобретением, меняя микросхемы и настраивая программу. Он хотел чего-то лучшего.

И вот однажды, включив свое устройство, он увидел изображение уголка своего письменного стола. Обычного стола, с пятнами, прожженными паяльником. Изображение было неестественно реальным. Дима выключил дисплей, сдвинул его в сторону и положил на освободившееся место листок бумаги с надписью «Получилось!». Через несколько минут, взглянув на часы, он убрал листок. Потом вернул дисплей на прежнее место и снова его включил. Опять появилось изображение пустого стола. Дима поколдовал над многочисленными кнопками на подставке, и на столе внезапно возник недавний листок с надписью.

— Вот так-то, — сказал Дима и задумался. Его электронное устройство могло показать, что происходило в недалеком прошлом.

Дима пробежался по клавиатуре, и с краю объемного изображения возникла панель электронных часов. На ней светился отсчет минут, часов, дней и месяцев. Дима покрутил верньеры, встроенные в основание дисплея. Время на часах побежало назад. Изображение бумажки с надписью исчезло. Вместо него на столе появлялись и исчезали разные детали и инструменты, мелькали его, Димины, руки. Появился дымящийся паяльник, исчез, и вместе с ним с поверхности стола исчезло большое прожженное пятно. Часы показывали, что Дима углубился в прошлое на несколько месяцев. Но тут календарь на часах обнулился. Его устройство не могло показывать события, происходившие больше, чем за год до настоящего времени.

Несколько дней Дмитрий возился с электроникой, но смог добиться углубления в прошлое не больше, чем на пару десятков лет. Изображение также охватывало небольшой участок пространства, находящегося вокруг дисплея. К тому же Дима не мог достать предметы из прошлого и ничего не мог отправить туда. Поэтому-то его устройство не могло называться полноценной машиной времени. Это была так — машинка.

Однако не будем забывать, что лучшие умы человечества до сих пор не смогли изобрести ничего похожего на машинку времени Димы. Поэтому будем говорить об изобретенном Дмитриием устройстве уважительно — Машинка времени (с большой буквы).

На самом деле голографический экран показывал не совсем ограниченное пространство. Он, по сути, представлял собой небольшое окошко, в котором, можно сказать плавали объемные изображения. Постепенно углубляясь на несколько лет назад, Дима вместо стола сначала увидел грязный бетонный пол. Потом пол исчез, появился недостроенный нижний этаж, потом другой и, наконец, исчез весь дом, и взгляду Димы открылся котлован, в дно которого вбивались сваи будущего дома. Дима жил на четырнадцатом этаже шестнадцатиэтажного дома. С такой высоты даже через небольшое окно можно было разглядеть довольно большое пространство.

Забыл сказать, что Дима не только видел, но и слышал то, что происходило на экране (нет, лучше говорить «в экране») дисплея.

Он слышал гул тракторов и машин, ругань начальников строительства, пьяные песни строителей, отмечавших какой-то праздник. Видел приезды шикарного лимузина, видимо привозившего кого-то из главных начальников. Видел разукрашенных девиц с приятелями, приходивших в вагончик ночного сторожа. Но всё это было пошло, скучно, обыденно и потому совсем не интересно.

Дима продолжал совершенствовать свою Машинку, между делом рассматривая жизнь на стройке. Однажды он обратил внимание на одного из строительных начальников. Дима окрестил его «прорабом». Как-то прораб приехал летним вечером на внедорожнике. Строители уже ушли домой. На территории стройки оставался только сторож, который сидел у себя в вагончике. Прораб вылез из машины с пышнотелой девицей и объемистой сумкой и направился в сторожку. Там он пробыл некоторое время, затем вышел один с изрядно похудевшей сумкой и направился к строящемуся дому. Строители к этому времени закончили фундамент и подвал. Прораб забрался в подвал, достал из сумки пакет, засунул его в один из углов и тщательно заложил кирпичом. Потом прораб сел в машину и уехал. Девица осталась в сторожке.

Дима видел, что прораб приезжал на стройку еще пару раз, но в строящийся дом не заглядывал. А потом он куда-то пропал, а стройка шла своим чередом.

Дима решил спуститься в подвал и пошарить в углу, где ковырялся когда-то прораб. В подвале он добрался до примеченного в мониторе угла и посветил фонариком. Угол был совершенно обычным, заваленным мусором и обросшим пыльными тенетами. Дима отгреб в сторону мусор, достал монтировку и принялся расковыривать кирпичи и лежалую землю. Промучившись с полчаса, он обнаружил чёрный полиэтиленовый пакет. В пакете оказались перетянутые бельевой резинкой несколько пачек долларов. По меркам Димы сумма была прямо фантастическая — пятьдесят тысяч сотенными зеленоватыми купюрами. Его изобретательство принесло, наконец, не только моральное, но и вполне материальное удовлетворение. Забегая вперед, скажу, что дальнейший осмотр прошлого своего дома, не принес ничего интересного. Впрочем, Дима это ожидал. Вряд ли часто в не столь уж давно построенном доме прорабы прячут свои скромные сбережения, заработанные в поте лица.

Накупив новейшей аппаратуры, Дима продолжил работать над своим изобретением. Но добился немногого: на десяток лет увеличилось проникновение в прошлое. Заглянуть в доисторические времена, взглянуть на динозавров, да хотя бы увидеть то, что было на месте его дома сто лет назад, ему не удавалось. Однако Дима увеличил размеры «окна времени». Теперь в него можно было увидеть то, что происходило недавно в квартире этажом ниже. Потолочное перекрытие не служило для этого препятствием.

При всей удивительности его Машинки времени, она почему-то не могла заглянуть в будущее. Но, что бы там ни было, его Машинка работала. А это главное.

Тем временем подошло время летней сессии. Дима на время отвлекся от своего изобретения. Готовился, худо-бедно сдавал зачеты и экзамены.

Однажды Дима принес Машинку на свою кафедру. В лаборатории кафедры был отгорожен угол, где он занимался ремонтом университетской аппаратуры и той домашней электроники, что приносили ему преподаватели. Поставив Машинку на свой рабочий стол, Дима включил её и настроил на время за полчаса до настоящего. В окне времени появилось изображение комнаты, лежащей этажом ниже. Это была лаборатория профессора Шоповалова. Сам профессор сидел за письменным столом и рассматривал какие-то чертежи и схемы. Дима попытался их рассмотреть, приблизив изображение. Но тут кто-то постучал в дверь профессорской лаборатории. Шоповалов быстро сложил бумаги, сунул в ящик письменного стола и пригласил стучавшего войти.

— Здравствуйте, — поздоровался вошедший.

— А, здравствуй, Эдик. Показывай, что ты там накропал, — ответил Шопов.

Эдик, аспирант профессора, положил на стол толстую папку.

— Вот, Сергей Петрович, я учел ваши замечания. Пересчитал параметры АЦП и дописал пятую главу.

— Посмотрим, посмотрим на твои художества.

Шоповалов открыл папку и стал быстро перелистывать страницы.

— Так, это хорошо… Тут надо бы проверить коэффициент согласования… А это весьма неплохо…

Дальше Дима не слушал, как профессор и Эдик обсуждают диссертацию. Он рассматривал лабораторию. Практически все приборы, стоящие в комнате были ему знакомы. Пара столов, обычные лабораторные установки, верстак с инструментами, горками винтиков и шайб, паяльником и прочим. Все самое обычное. Но тут Дима заметил, что из-под одного стола выглядывает угол ещё одного прибора. В нем почудилось что-то знакомое. Дима увеличил изображение. Ба, да это же установка, очень похожая на его Машинку времени! Так вот чем занимается профессор тайком от других. А на лекциях он доказывает, что машина времени невозможна!

— А это что за расчеты? — услышал Дима голос профессора. — Опять пытаешься рассчитывать схемы путешествия во времени. Я же доказал тебе, что это невозможно. Ты что? На следующей неделе на семинаре кафедры мы должны заслушать основные положения твоей диссертации? Тебе готовиться надо, а не заниматься чушью. Смотри, плохо сделаешь доклад, у тебя будут проблемы. Эти идиотские расчеты я оставлю у себя, чтобы не отвлекали от нормальной работы. Иди. Подходи в понедельник к двенадцати.

Эдик ушел. Профессор запер за ним дверь, вернулся к столу и принялся внимательно рассматривать конфискованные расчеты.

— Так, — бормотал он, разглядывая формулы. — Это ерунда. Так временную петлю не замкнешь. А это оригинально. Так, так. О! До этого я не додумался. Головастый парень. Но тормознуть его надо, а то невесть что натворит, — Шоповалов задумался.

«Ах ты, паразит, засранец, жо…Шопа! Нам мозги вкручиваешь, что машина времени невозможна, а сам по-тихому работаешь над ней. Да еще идеи своих же аспирантов воруешь!» — думал Дима. Злость требовала выхода. Дима с силой влепил щелчок в изображение профессора и застыл в обалдении. Его рука несуразных размеров возникла в дисплее, и здоровенный палец щелкнул Шоповалова по макушке. Но, слава Богу, палец оказался бесплотным и пролетел сквозь голову. Дима отдернул руку, и она исчезла из дисплея. Но какое-то воздействие все же было. Бумаги на профессорском столе слегка шевельнулись, словно под дуновением легкого ветерка.

Шоповалов поднял голову, недоуменно огляделся по сторонам и почесал макушку. Ничего не увидев, он махнул рукой, решив, что это сквозняк. Дима осмотрел руку. Рука как рука. Он осторожно тронул голографический экран указательным пальцем. Кончик пальца как отрезало, а в экране появилось его огромное изображение, зависшее над головой профессора. Дима сунул всю руку в экран, дотянулся фантомной рукой до головы Шоповалова и почесал пальцем у него за ухом. Но палец был огромен, и вышло так, как будто Дима ласково пошлепал профессора по щеке. Шоповалов опять что-то почувствовал и принялся оглядывать лабораторию, но опять ничего не увидел. Дима убрал руку из экрана.

«Так, — размышлял Дима, — Получается, что какая-то информация все же проникает в прошлое. И даже может слегка воздействовать на предметы. Бумаги на столе шевелились от прикосновения фантомной руки, а Шоповалов зачесался. Правда, профессор не совсем предмет, а скорее немного одушевленное существо».

Дима углубился в прошлое и поймал тот момент, когда университетская уборщица тетя Даша делала уборку в лаборатории профессора. За тетей Дашей неотлучно следовала её кошка Симка, любимица студенток. Дима через экран времени попытался дотянуться до Симки и погладить ее. Но как только его рука стала приближаться к кошке, та отпрыгнула в сторону, выгнула спину и яростно зашипела.

— Ты чего, Симка, крысу что ли, углядела, — сказала тетя Даша, — Да нет тут никого. Крысы и мыши давно повывелись. Что им тут жрать-то? Микросхемы да гайки?

Дима пошевелил рукой. Ее фантом в экране перемещался из угла в угол лаборатории. Симка напряженно следила за фантомом. Когда рука пронеслась рядом с её носом, Симка опять отскочила назад и угрожающе заурчала.

— Да что с тобой? Ты как не в себе. Весна, что ли действует? К коту захотелось? Гормоны играют? — Несмотря на незаконченное среднее образование, тёте Даше были не чужды некоторые научные понятия. К тому же восьмилетку она закончила еще во времена Советского Союза. А это значило, что её знания были не хуже знаний первокурсников некоторых современных вузов. Тем более после очередной прогрессивной реформы образования.

Дима задумчиво смотрел в окно времени. Тетя Даша закончила уборку, открыла дверь в коридор и выключила свет. При этом она обернулась.

— Симка, хватит шипеть. Пошли даль… — не закончила она фразу. Ее Ее рот округлился, а глаза удивленно уставились на фантомную руку. — Это рот округлился, а глаза удивленно уставились на фантомную руку. — Это еще что? Никак привидение. На руку похоже, — тетя Даша не выглядела испуганной, лишь слегка удивленной.

Дима показал ей фигуру из трех пальцев.

— Ишь, что вытворяют. А еще профессора называются. Напридумывают всякое. А нас, простых людей оскорбляют, — тут она рассмотрела плакат на стене.

«Реформатор! Реформируй реформу!».

— Реформаторы хреновы! Тьфу ты нечисть. Пошли отсюда, Симка.

Дверь закрылась, послышались удаляющиеся шаги и ворчание тети Даши: «Правильно, что студенты называют тебя Шопой. Шопа ты и есть».

Диме стало немного стыдно, что показал пожилой женщине фигу. Тут ему пришло в голову, что тайм-фантомами можно объяснить существование приведений. (Тайм-фантомом (time-phantom) он назвал призрак своей руки в окне времени). А если учесть то, что тайм-фантом может воздействовать на материальные предметы, то можно объяснить и буйство полтергейстов. Но если существуют тайм-фантомы в виде приведений, то откуда они берутся? Из каких времен? Кто их создает? И зачем? Вопросов много, а ответов ноль. Дима снова вернулся к тому моменту, когда Шоповалов, выпроводив аспиранта, просматривал его записи. Но как Дима не старался заглянуть в расчеты Эдика, ничего не получалось. Спина профессора мешала увидеть конспекты. Тогда Дима снова шлепнул профессора по голове. Но на сей раз он это проделал с большей силой и злостью. Голова Шопова качнулась. Дима изумился и забыл отдернуть руку. Шопов вскочил из-за стола и резко обернулся. Подобный подзатыльник уже нельзя было отнести за счет сквозняка. И тут профессор увидел призрачную руку. С огромным удивлением Шопов уставился на нее, а затем поднял голову. Его взгляд уперся прямо в глаза студента. Дима несколько секунд смотрел в расширяющиеся зрачки профессора, потом спохватился, выдернул из экрана руку и поспешно выключил Машинку.

Что все это значит? Неужели Шопа увидел его? А если видел, тогда что? И тут Дима вспомнил, что завтра экзамен Шоповалова. Студента пробила нервная дрожь.

«А, черт с ним! — подумал Дима, — Может, он ничего не понял. Авось обойдется».

Вернувшись домой, он начал лихорадочно листать конспекты лекций Шопова. Но ничего не лезло в голову. Дима махнул на все рукой, выпил успокоительные таблетки, которые дала ему мать, обеспокоенная его нервным состоянием, и улегся спать. Под утро ему приснился сон. Во сне он снова сидел в лаборатории и смотрел в окно времени на лабораторию Шоповалова. Внезапно неведомая сила сжала его тело и втянула в дисплей. Он оказался в лаборатории Шопы. Неведомая сила обернулась огромной волосатой рукой, принадлежащей Шопе. Сам профессор вырос до невероятных размеров. На его голове появились козлиные рога. Волосатая рука тянула Диму к уродливо исказившемуся лицу профессора. Изо рта Шопова раздался низкий звериный рык: «Опять ты, изобретатель хренов! Я тебя предупреждал, чтобы прекращал изобретать! Забыл взорвавшийся телевизор? Ну, только попадись мне в лапы!». Сатанинская внешность Шоповалова исчезла, а его голос перешел в тонкое верещание: «Отдай мои деньги, отдай мою валюту, мои доллары! Отдай, отдай, отдай…!!! Дрянь, др-рянь, др-р-рянь!!!».

На столике у кровати, на которой спал Дима, дребезжал старый механический будильник. За окном было пасмурное утро. Моросил дождь. Пора собираться на экзамен.

Прибыв в университет, он присоединился к своей группе, ждущей Шоповалова у экзаменационной аудитории. Наконец прибыл профессор. В последнее время все преподаватели ставили совсем немного двоек. И совсем не потому, что молодежь стала лучше учиться. Как раз наоборот. Очередная успешная реформа образования и прогрессивное телевидение привели к моде на показную глупость и примитивизм. Но в Министерстве образования существовали нормы на отчисление студентов. Не более десяти процентов. Иначе существование вуза ставилось под угрозу. А куда деваться бедному преподавателю? Поэтому показатели успеваемости в результате реформы резко возросли. Хотя на дипломах пора ставить надпись: «Осторожно, специалист!».

Шопа быстро разделался со всеми студентами, кроме Димы, который несколько раз пытался подойти к Шоповалову с готовым ответом. Но профессор его не замечал.

— Ну-с, Александров, прошу к барьеру, — старомодно позвал Диму профессор, когда все остальные студенты покинули аудиторию.

Дима взял бумажки со своими ответами, подошел к преподавательскому столу, сел на стул рядом с профессором и начал отвечать. Шоповалов не перебивал и рассеяно смотрел в окно. Задал какой-то вопрос. Но когда Дима, лихорадочно вспоминая нужную формулу, склонился, чтобы ее записать, вдруг сказал:

— Ну-с, молодой человек, извольте объяснить свое появление в странном окне на потолке моей лаборатории. И что это за призрачная рука дала мне подзатыльник?

От неожиданности Дима не нашел ничего лучшего как ляпнуть:

— Извините, Сергей Петрович. Я не нарочно. Я больше не буду, — Дима чуть не прикусил губу. Проговорился!

— Так-так, значит, я не ошибся, это действительно были вы, — удовлетворенно сказал Шоповалов. — Давайте-ка, рассказывайте, где тут собака зарыта. Имейте в виду, что я сумею отличить ложь. Тем более что некоторые догадки у меня имеются.

Дима тяжело вздохнул. Что ж, деваться некуда. И он рассказал о своей Машинке времени, о том, что смог увидеть с её помощью.

— Так-так, — снова сказал Шоповалов. — Значит, вы немного опередили меня. Ну-ка, пошли в вашу лабораторию. Покажите ваши достижения в действии.

В лаборатории профессор с интересом понаблюдал за работой Машинки. Сверху оглядел свою лабораторию. Задумчиво посмотрел на Диму.

— Извините, Сергей Петрович, а почему вы говорили нам на лекции, что машина времени невозможна?

— Да потому, молодой человек, что это весьма опасное изобретение. Вы хоть представляете, что произойдет, если подобное устройство попадет в не те руки, преступникам или спецслужбам.

— А что делать? Может сломать Машинку? Хотя жалко. И все равно ее придумает кто-нибудь другой.

— Ну, на это может уйти много времени. Может десятилетия. Что там будет, одному Богу известно. Но ты прав, — Шоповалов перешил на «ты», — жалко гробить такую идею. Давай-ка, вместе поработаем. Но никому ни слова. За экзамен я тебе ставлю «отлично». Ты не слишком хорош в теории, но практик талантливый.

Дима перетащил свою Машинку в лабораторию Шоповалова, и с этого времени они работали вместе. Наступили летние каникулы студентов и отпуска преподавателей. Им никто не мешал. Только тетя Даша качала головой:

— Надо же, «интузазисты»! И в отпуске работают.

«Интузазисты» продолжали исследования. Но так и не смогли расширить диапазон проникновения в прошлое.

В один из дней Шаповалов просматривал свои расчеты.

— Ничего не понимаю. По расчетам мы должны углубиться хотя бы на пару тысяч лет, — профессор раздраженно отшвырнул ручку.

Ручка шлепнулась на открытую монтажную плату, что-то бахнуло и в лаборатории погас свет. Освещение восстановили. При свете было видно, что часть платы покрылась копотью. Дима проверил микросхемы. Вроде ничего не сгорело.

— Подожди, — сказал Шоповалов, — сейчас спирт принесу.

Он подошел к шкафчику и достал стограммовую мензурку со спиртом.

— Реформаторы хреновы, — повторил он слова тети Даши, — даже на спирте для протирки компьютерных плат экономят. Учти, — сказал он Диме, — это последние сто грамм.

И тут это произошло. Профессор запнулся за Симку, которая как раз забежала в лабораторию. Последние сто грамм ректификата выплеснулись на злополучную схему, опять что-то бахнуло, но свет не погас. Вместо этого счётчик времени в дисплее Машинки с бешенной скоростью начал отматывать десятилетия. Симка от удара профессорской ноги отлетела к Диме, тот инстинктивно оттолкнул ее. И Симка влетела в дисплей. В это время часы времени показывали 1511 год.

— Тормози, — непонятно заорал Шаповалов и нажал клавишу отключения.

Симка исчезла. «Интузазисты» обалдело уставились в экран времени. В нем угадывался просторный подвал, заставленный пузатыми бочками. Среди бочек виднелся мутновато-белесый силуэт Симки. Причем вполне нормальных размеров. Фантомная кошка слабо мяукнула, приходя в себя. Дима протянул руку, чтобы вернуть ее назад, но ничего не вышло. Его рука легко подняла тайм-фантом за шиворот, но обратно в лабораторию рука Димы вернулась без кошки. А фантомная Симка шлепнулась на пол. Она подняла глаза на окно времени и тоскливо мяукнула. Потом как-то обречено пошла в угол подвала и исчезла в стене.

— Вот так и появляются приведения, — задумчиво сказал Шоповалов.

Обсудив виденное, экспериментаторы решили, что во временной канал может втягиваться высокоорганизованная материя, такая как человек или животное.

— Но если в разных частях мира некоторые люди говорят, что видели приведения, то получается, что в наше время или в будущем Машинка времени многим стала доступной? — спросил Дима профессора.

— Вполне возможно. Мы далеко не все знаем о способностях тайм-фантомов. Да и не очень понимаем свойства временного канала…

В лабораторию заглянула тетя Даша:

— Симку не видели?

— Нет, к нам не заходила, — пряча глаза соврал Шоповалов.

— Опять заразу к котам потянуло, вздохнула тетя Даша и удалилась.

— Сегодня пятница, — сказал профессор. — На выходные исчезаем.

И Дима подался в деревню к бабушке. Перед сном он сказал, что переночует на сеновале. Подышит природными запахами, проветрит мозги. Взяв какую-то книжку с фантастическими рассказами и фонарик, он с удобством разлегся на мягком, пахучем сене. Легкий дождик шуршал по крыше. Не дочитав рассказа, Дима уснул.

Сон, приснившийся в эту ночь, он запомнил плохо. Смутно помнил, что вначале снилось что-то яркое, солнечное. Потом всё заволокло черным туманом, пронизанном огненными сполохами. Из тумана выплыла жуткая кроваво-красная рогатая морда. Морда раскрыла странно беззубую пасть и и неожиданно тонки голосом проверещала: «Я тебя предупреждаю, прекращай свои опыты, изобретатель хренов. А то…».

Дальше Дима нечего не запомнил. Голос чудища стал громоподобен, перешел в инфразвук и… Дима проснулся. Светало. Голосил соседский петух.

Утром в понедельник Дима был в лаборатории.

— Поехали, — сказал Сергей Петрович, включая машинку.

Политая ста граммами спирта, Машинка превзошла их ожидание. В дисплее мелькали местные картинки дальних эпох. Но как только они перешли тормозивший их ранее временной барьер, временная шкала резко перескочила на первый год нашей эры. В экране появилась лесная поляна, на которой стояли деревянные идолы, изображавшие жуткого вида чудищ. Вдруг идолы засветились кровавым светом, и землю на поляне охватило пламя. Языки пламени сплелись в текучее огненное тело неведомого чудовища. Жидкий огонь струился по всей его фигуре, непрерывно меняя очертания. Невозможно было удержать в памяти ни один чудовищный образ. Там были все кошмары, которые мог или не мог представить человек.

Внезапно в верхней части фигуры прорезалось что-то вроде жабьей пасти. Толстые губы растянулись в некое подобие ухмылки, и неожиданно нормальный человеческий голос произнес:

— Приветствую исследователей без страха и упрека.

— Он нас видит! Что это? — вскрикнул Дима.

— Ага, вижу. И не только вижу, но сейчас и пощупаю.

Огненная лапа, удлиняясь, потянулась к окну времени. Профессор и Дима зачаровано смотрели на нее. Когтистые пальцы коснулись изнутри поверхности дисплея и, не останавливаясь, прошли сквозь экран. Огромная лапа, покрытая живыми огненными волосами, по локоть высунулась из экрана. Она была вполне реальна. Пахнуло не фантомным, а вполне ощутимым жаром.

Первым на это среагировал Шоповалов. Он вскочил со стула, на котором сидел у дисплея, и, схватив за шиворот Диму, рванул того прочь от Машинки.

— Профессор, что происходит? Что это? Это то, что показывают в фильмах ужасов?

— Похоже да. Ты верующий?

— Моя мать верующая.

— Тогда вспоминай молитвы.

Тем временем жуткая фигура уже наполовину высунулась из дисплея. Её уродливую голову венчала огненная трехрогая корона. Налитые темной кровью глаза насмешливо щурились. Жабья пасть кривилась в злобной довольной усмешке.

— Я вас предупреждал. Но спасибо за то, что открыли мне канал в ваш мир. Сейчас я им займусь. Давненько я ждал этого.

Сатанинская тварь почти полностью вылезла наружу. Из ее огненно-волосатой задницы торчал толстый хвост со змеиной головой на конце. Дима и профессор замерли у стены, не в силах пошевелиться. Но тут часть одной из стен лаборатории протаяла, превратившись в серебристый туннель, пахнувший вечностью, и из этой вечности вынесся здоровенный кулак. Кулак врезался в сатанинскую морду с такой силой, что жуткая фигура влетела обратно в экран дисплея. Исчезновение твари сопровождал на удивление тонкий, я бы сказал женский, визг. Из кулака в неприличном жесте показался средний палец. Потом кулак превратился в пятерню, которая скомкала дисплей как туалетную бумагу и вместе с ним исчезла в туннеле.

Серебристая вечность начальственным голосом сказала:

— Внимание, патруль времени. Согласно постановлению федеральной службы времени незаконные эксперименты с Машинкой времени прекращены. Нарушители закона об ограничении опасных исследованиях отправляются в критическую точку. Аминь…

***

Дима был доволен. Новый дисплей работал прекрасно. Можно было смотреть фильмы в 3D формате. Экзамен Шопе он сдал на крепкую тройку. Эдик, знакомый аспирант Шоповалова, похвастался, что защита диссертации прошла успешно. Вместе с профессором они изобрели что-то там новенькое на ниве совершенствования электроники для домашнего хозяйства. На каникулы Дима уехал к бабушке в деревню. Чудесное лето мчалось ясными зорьками и теплыми ночными дождями. На сеновале спалось прекрасно.

Но однажды, по стук капель дождя по крыше сеновала, Диме приснились приведения, кошка и сто грамм спирта. Вдруг появилась жуткая морда, которая ревела…

Но тут прокричал соседский петух.

***

А что случилось бы, если у профессора были не сто грамм, а меньше или больше? Ответа на это нет. Эксперимент, особенно со временем, вещь тонкая и точная...