Заражение

У шлюза пусто, хотя врачи обещали встретить. Хоть бы робота прислали. Я помялась на месте — бродить по кораблю, экипаж которого заболел непонятно чем, в одиночку опасно.

Раздалось шарканье. Потянула руку к левому бедру, пальцы поймали пустоту, пистолет пришлось оставить на катере, поддалась на уговоры шефа. Через пару секунд из бокового коридора вышел худощавый человек в коричневом скафандре. Забавно, на мне такой же. Человек подошел совсем близко, мы соприкоснулись стеклами, получая возможность разглядеть друг друга. Молодой паренек смотрит пристально, чуть покачивает головой, словно пытаясь сбросить со лба светлые волосы.

— Саша. Стажер-медик, — сказал он напыщенно и приосанился, — а вы, должно быть, следователь.

Я кивнула. Про то, что я тоже стажер, умолчу.

— Эрика, — представилась я.

— Пошли, — сказал Саша.

За те пять минут, что мы петляли по кишкообразным коридорам, я узнала подробности случившегося. Корабль вернулся из экспедиции. За сутки до подхода к планете экипаж не вышел на связь. Отправили врачей, те определили неизвестную инфекцию со странными симптомами — общий паралич, высокая температура, некоторые больные твердят «сто». А в ванной комнате на стекле намалевано зубной пастой число «сто». Врачи заподозрили умышленное заражение и обратились в полицию.

Мы вошли в кубрик, больше похожий на комнату сна в пионерском лагере. Люди лежат в одежде на застеленных кроватях, лица красные, тела застыли неподвижно как каменные изваяния. Губы у некоторых шевелятся, пытаясь что-то произнести.

— В хорошей фазе все говорят, — печально сказал Саша, — другие слова просто сказать не способны.

Он подвел меня к койке в центре, с молодым мужчиной лет тридцати в капитанском кителе. Капитан оживился, приподнял голову, на малиновом лице на секунду засверкали голубые глаза. Я наклонилась, капитан зашептал с отчаяньем: «сто, сто, сто». Повторив раз пять, в изнеможении откинулся на подушку, тут же подлетело медицинское блюдце, по краям засверкала красная надпись: «Уходите».

— Сто, число как число, но что-то же это значит? — подумала я вслух. — Секретный код? Какое-то помещение?

Саша отрицательно покачал головой. Корабль резко тряхнуло, будто что-то пристыковывалось или наоборот. Я выбежала в кают-компанию. Саша проскочил вперед, потупив взор, поднял экраны над иллюминаторами. Вздрогнула, полицейский патрульный катер быстро удаляется, еще пару секунд — и он исчез среди звезд.

— Нас тоже так оставили, — сказал виновато Саша, — мы даже запасные баллоны взять не успели, когда воздух закончился, все заболели. Кроме меня.

Я набрала номер шефа. Он ответил почти сразу. Крошечная усатая морда устало взирает с маленького экрана на рукаве.

— Вы что, решили меня здесь оставить? — спросила я недоверчиво.

— Да, — отрезал шеф, — мы не можем рисковать. Инфекция неизвестна. Вся бригада врачей заражена. Найдешь причину — пришлем спасательный катер. Нет — мы будем вынуждены уничтожить корабль. Времени у вас три часа.

— Вы что, сдурели!!! — закричала я, позабыв о субординации. Шеф отключился. Я тяжело вздохнула, сердце бьется так, словно хочет пробить скафандр. Саша стоит у иллюминатора, опустив голову. Вжался в стену, с ужасом смотря, как я приближаюсь. По бледному лицу катятся капельки пота. Взяла за грудки, шлем с хлюпаньем врезался в стену, обитую мягким пластиком. Саша вскрикнул, шмякнула еще пару раз, даже не сопротивлялся. Я разжала кулак, он рухнул на пол, обхватив голову руками, тихо застонал. Ничего с ним не случится, шлем внутри, как и стены, мягкий.

— Почему ты не сказал? — спросила грозно. Саша посмотрел затравленно.

— Мне приказали, — прохрипел он и осел на пол.

Уперев руки в бока, задумчиво посмотрела на съежившегося Сашу. Дело проигрышное, если зараза всю спецбригаду врачей в скафандрах положила. Корабль все равно уничтожат, теперь ясно, почему отправили меня и попросили сдать оружие. Ну, шеф! Зачем терять опытного следователя, когда есть стажеры, которых не жалко. Сейчас мне больше всего хотелось сказать пару ласковых ему и всему полицейскому руководству.

Воздуха у меня на час, а здешний отравлен.

— Вы воздух на биологическую инфекцию проверяли? — спросила я Сашу.

Он поднял голову, в голубых глаза загорелся огонек надежды.

— Все чисто. Как и кровь пациентов, — ответил он дрожащим голосом. От встряски заговорил короткими предложениями. — Никакой инфекции. Это непонятно что. Но не умирать же? Мы решили рискнуть и дышать через фильтр. Через десять минут все заразились.

Только сейчас заметила, что баллон у него отключен. Если бы увидела раньше...

— Но ты тоже дышишь через фильтр? — перебила я, — и не заболел.

Саша пожал плечами, вид рассеянный и виноватый, как у школьника, что не выучил урок.

— Сам не знаю. Как им стало плохо, я испугался, связался с Землей. А скоро прибыла ты... Я, конечно, мог тебя предупредить. И остаться умирать здесь вместе с больными...

Он замолчал. Я присела рядом, надо было что-то сказать, успокоить, ободрить.

— Ты молодец, — сказала я.

Мне стало жутко стыдно. Саша хватался за последний шанс, как врач, он не может бросить людей умирать. Надеялся, что ему помогут... Я вслушалась в громкий стук сердца — что же делать?

Из кают компании раздался вопль: "Сто!!!". Саша побледнел, словно у него выпили кровь. Крик эхом пронесся по кораблю. Капитан затих, я помогла дрожащему Саше подняться. Нервы сейчас ни к черту.

— Веди к коллегам, — приказала я.

— Сто — это необычное число, — начал рассуждать Саша, когда мы вышли из кают-компании, — для написания числа нужно три цифры, для написания слова — три буквы. Для корабля это был третий полет. Что символично.

— Это в русском языке только так. В других по-другому, — сказала скептически, — поменьше тайного смысла, мы не на уроке литературы. В жизни все намного проще.

Саша хлопнул себя по шлему.

— Вспомнил! — радостно сообщил он. — Шеф сказал, что у него есть догадки, и надо их проверить. Мы отправились в хранилище, а там всем стало плохо.

Дверь открылась неохотно, словно не хотела нас пускать. На высоком потолке блекло светят лампы солнечного света, скудно освещая большой зал. У стен хищно притаилась геологическая техника: буры, экскаваторы. На полу хаотично расставлены ящики, единственный открытый окружен телами в белых медицинских скафандрах. Саша нашел главврача (для меня они в скафандрах все одинаковые), тот сидит полулежа, оперившись на ящик. Вскрикнула, сделала шаг назад. У ног врача лежат камни, выложенные в число «100». Перевела взгляд на тело, крепко прижимающее к груди планшетку.

— Похоже они ненадолго приходили в сознание, — сказал задумчиво Саша, — шеф даже что-то писать пытался.

Врачи лежат недвижно, только зеленые огоньки, сияющие на груди, свидетельствуют о жизни. Аккуратно высвободив планшетку, попыталась прочесть неразборчивый рукописный текст. Саша подошел неслышно, положил руку на плечо, прочел:

«Они все шепчут — "сто", у них почти парализован речевой аппарат, сложные слова произнести не могут. Я не сразу понял, что это значит, пока не побывал в хранилище, хотя все симптомы на лицо. Это ф».

Я стиснула зубы от злости. Как сейчас не хватает одного слова, всего лишь слова.

Саша склонился над врачом, пальцы ловко открыли нагрудную панель, и осторожно перебирают провода.

— Что ты собираешься сделать? — изумилась я.

Вместо ответа Саша разорвал тонкий красный проводок.

— Экстренная реанимация, поднимет даже мертвого из могилы, — усмехнулся Саша, — у нас несколько секунд.

С этими словами он нажал три кнопки. Тело вздрогнуло, как от удара током. Врач открыл глаза.

— Что значит сто? — спросила я.

— Ферма, — сказал врач и отключился.

Я посмотрела на Сашу, тот довольно заулыбался.

— Второй раз сделаешь?

Он покачал головой.

— Это только на один раз. Пойдем искать ферму? Я только медицинских роботов вызову.

Я кивнула. Отдав распоряжения роботам, и, тем самым, чуть успокоив совесть, мы покинули хранилище. Пикнул индикатор скафандра, сообщая, что воздуха осталось на тридцать минут. Сердце застучало чуть сильнее, выдавая злополучные сто ударов в минуту.

В планах корабля никаких ферм не значится, что не удивительно, геологи все продукты таскают с собой. Мы устроились в удобных креслах в рубке, с целью разрядить атмосферу сказала:

— Это какое-то известное заболевание. Врач его узнал. А значит, что сможем узнать и мы.

— Не все известные лечат, — поворчал Саша, — я проверил по справочнику, нет ни одного на «Ф» с такими симптомами.

— Да? — недоверчиво спросила я.

— На, — сказал Саша, протягивая планшетку, — смотри сама.

Взяла планшетку из коричневой перчатки, в глубинах подсознания кольнула интуиция, что-то здесь не так. Я отстранено уставилась в экран, что-то упускаю.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Саша. Я внимательно на него посмотрела, и в голове родилась безумная догадка.

— Кстати, почему у тебя другой скафандр? — спросила я, запуская поиск в планшетке врача.

Саша удивленно вытаращился.

— Это сейчас так важно? — недоверчиво спросил он.

— Да.

— Ну, мы летели сюда, — начал объяснять Саша, — меня попросили принести лекарства, корабль тряхнуло. С полки свалился открытый ящик с хирургическими инструментами. Парочка царапин нарушила герметичность. Капитан любезно предложил свой, у него фигура как у меня. Знал сволочь, что нас придется оставить. Решил компенсировать скафандром, чтобы совесть не мучила.

Планшетка пискнула, открывая нужную статью, я быстро пробежалась глазами по тексту. Это то, что надо. Заплясала, хотя в скафандре это сложно. Саша посмотрел как на сумасшедшую.

— Быстро притащи капитана сюда, — приказала я, — и без вопросов.

Вздохнув, Саша вышел из рубки.

Роботы привезли каталку с капитаном, ему стало хуже, лицо застыло, как у статуи. Я слила содержимое трех ампул, которые взяла в корабельной аптечке, в пузырек, протянула вместе со шприцем Саше.

— Ты уверена, что поможет? — спросил он недоверчиво, набирая шприц, — у меня есть кое-какие соображения, но причем здесь скафандры?

— Потом объясню.

Игла воткнулась в безжизненную руку, капитан дернулся, громко задышал, лицо стало светлеть.

— Сеанс связи с Землей, — объявил компьютер.

На экране появились двое мужчин средних лет, правый смотрит с беспокойством, левый с надеждой.

— Что это за инфекция? — спросил правый.

— Изотопная интоксикация, — сказала я, — но редкий вид, отравление фермием. Капитан вам сейчас все объяснит.

Я повернулась, капитан уже сидит на каталке, ладонями интенсивно трет голову, зевает, как после долгого сна. Саша подкатил каталку.

Все оказалось просто. Экспедиция набрала образцов для исследований на планете Кхион, и заперла в хранилище. Первая проверка показала, что они безопасны. Но то ли от космического перелета, то ли еще от чего, некоторые камни начали выделять изотоп фермия. Воздух оказался заражен. За сутки перед посадкой по регламенту положено осматривать все помещения корабля. Открыли дверь в хранилище, отравленный воздух попал в корабль. Экипаж понял, что к чему, изотопные отравления не редкость для геологов, но фермий быстро сделал свое дело. Геологи пытались сообщить, в чем дело, но с парализованными связками много не скажешь, кроме слова сто. Число сто — это порядковый номер фермия в таблице Менделеева.

Я вдохнула побольше воздуха, какой же он вкусный — после скафандра даже замшелый воздух космопорта кажется прекрасным. Ветер трепет светлые волосы Саши, шагающего рядом.

— С фермием все ясно, сотый элемент, это очевидно, как я сразу не понял — сказал он со вздохом, — но причем здесь скафандры, и как ты догадалась?

— Благодаря им, — ответила я, — ваши медицинские содержат только биофильтры. А наши с тобой, космические, еще имеют радиационные фильтры. Поэтому ты и не надышался фермием. Первый вывод был, что это что-то из связанного с изотопной интоксикацией, но симптомы нестандартные, значит, замешан малоизвестный элемент. Ну и плюс главврач сказал «ферма», хотя имел виду фермий. И это число сто. А дальше оставалось вспомнить таблицу Менделеева.

— А из тебя хороший следователь выйдет, — сказал Саша.

Я усмехнулась.

— Ухожу из полиции. Да, кстати, надо будет найти того капитана. Он ведь нам всем жизнь спас, сам того не зная.