Второе Сошествие

99 год от Сошествия Создателя. Месяц восьмой. День двадцать четвертый.

Было заметно, что в лачуге уже давно никто не жил. На нехитрой обстановке лежал толстый слой пыли, многочисленные подтеки показывали, что обветшавшая крыша уже не могла сопротивляться осенним дождям. Но в тот вечер впервые за последние несколько лет в жилище оказались люди.

Два человека сидели за столом друг напротив друга. Первый, писарь трибунала инквизиции города Мильм, завороженно следил за руками собеседника. А тот выкладывал на протертую от пыли столешницу деньги, монету за монетой, пока перед писарем не оказалось десять столбиков по десять монет. Ровно сто серебряных монет с изображениями монархов, как ныне здравствующих, так и покойных.

Писарь осторожно протянул руку к обещанной взятке. Когда они только договаривались, он представлял себе абсолютно одинаковые блестящие кругляши. Сейчас же перед ним лежали грубо обрубленные монеты пяти различных держав. Было видно, что потемневшее серебро успело сменить немало хозяев.

— Получше-то монет не нашлось? — не сдержал разочарования писарь.

Встретившись с взглядом блеклых голубых глаз собеседника, писарь пожалел о сказанном. Он вспомнил, с кем имеет дело. Про еретиков рассказывали множество самых страшных историй. И писарь прослужил инквизиции достаточно долго, чтобы знать долю правды в этих слухах.

— Ганс, я свою часть договора выполнил, деньги перед тобой, — невыразительно проговорил еретик. — Рассказывай.

Писарь уже приготовился заговорить, но осекся. Ему в голову пришла запоздалая мысль. Очевидно, что требуемую сумму еретики собрали с трудом. А рассказав все, что знает, Ганс потеряет свою значимость. Следовательно, вместо обещанных денег он вполне может получить нож под ребро.

Прежде писарь был ослеплен названой суммой, на которую можно было прожить добрых полгода, почти ни в чем себя не стесняя. Блеск серебра затмил даже страх перед отцами-инквизиторами. К тому же Ганс знал, что на фоне предстоящих событий его бегство останется незамеченным.

— Это… — писарь нервно огляделся. — Меня на улице свояк ждет. Если я через четверть часа не выйду из дома, то он кликнет стражу.

Еретик понимающе усмехнулся и сделал вид, что поверил.

— Тогда рассказывай скорее. Пока стража не набежала.

Писарь беззвучно помолился Создателю, прося того о защите, и заговорил.

— Спустя сто лет после первого Сошествия Создатель вновь вернется на землю. Это было его последнее обещание, прежде чем он принял мученическую смерть. С тех пор наше летоисчисление ведется от первого Сошествия.

— Ты говоришь общеизвестные вещи. А общеизвестные вещи не стоят полновесного серебра, — с неприкрытой угрозой проговорил еретик. — Еще немного, и я начну разочаровываться в нашей сделке.

Ганс нервно сглотнул. Он отчего-то решил, что раз его собеседник еретик, то он мог и не знать вещей, очевидных для истинно верующих людей. Писарь начал торопливо рассказывать самое главное.

— Все знают, что Создатель Сошедший вернется ровно через сто лет. Вот только произойдет это отнюдь не в первый день сотого года. Почему? Все просто. Дату первого Сошествия назвали после Вселенского Собора в пятнадцатом году. Причем это был не самый точный, а самый удобный вариант. Примиряющий различные видения. Но если разобраться, то сейчас первый день в году — это день, когда Создатель Сошедший вошел в город Ольнбург. Можно сказать, что это справедливо — ведь именно в нем Создатель начал проповедовать истинную веру. Но к тому моменту Создатель пробыл на земле значительное время.

— Сколько? — подался вперед еретик.

— Около четырех месяцев.

— Откуда такие сведения?

— Во-первых, это жизнеописание святого Антония, первого последователя Создателя Сошедшего. Во-вторых, это житие святого Фердинанда. И, в-третьих, косвенное подтверждение есть в откровениях святого Дионисия от двадцать седьмого года. Из описаний слепого монаха ясно, что Сошествие произошло отнюдь не в конце зимы, как это принято считать.

Ганс говорил все уверенней, он попал в свою стезю. Ведь именно ему пришлось перерыть немалую библиотеку мильмского трибунала, чтобы назвать отцу-инквизитору Вильгельму хотя бы приблизительную дату.

— Когда это произойдет? — хмуро спросил еретик. — Только постарайся ответить максимально точно. За это тебе и было заплачено.

— Совсем скоро. У вас есть от десяти до двенадцати дней.

— Ну, а где это произойдет, известно каждому…— задумчиво проговорил еретик.

Место, где произойдет Второе Сошествие, было точно определено. Все, от докторов теологии до городских сумасшедших, на которых снизошло благословение Создателя, называли одно и то же место. Окрестности горы Йолут. Места не слишком приветливые и не слишком населенные, особенно после последней войны между Ильтландом и Тальвертом. Пока даже религиозное рвение не толкало людей переселяться в пограничные территории. Хотя никто не сомневался, что к исходу девяносто девятого года туда массово потянутся паломники.

— Полагаю, Йолут уже наводнен инквизиторами от подножия до пика? — с деланой ленцой спросил еретик.

— Не совсем. Даже среди инквизиции существует соперничество. Тем более когда на кону такое… Туда выдвинулись только силы мильмского трибунала. Порядка сотни бойцов ордена святого Огюстена под руководством троих отцов-инквизиторов. Не так уж и много.

Ганс постарался сдержать ехидную улыбку. Он знал, что количество еретиков, которые могут последовать за его собеседником, вряд ли превышало дюжину. Отчасти понимание того, что еретики не смогут в полной мере воспользоваться полученным знанием, толкнуло писаря на сделку.

— Четверть часа почти закончилась, — предупредил писарь крепко задумавшегося еретика. — Я рассказал все, что знал.

Писарь начал сгребать в суму серебро, попутно внимательно следя за руками еретика. Если тот потянется к кинжалу, писарю придется бежать. Собрав все монеты, Ганс начал пятиться к двери лачуги. Еретик поднялся из-за стола и печально заговорил:

— Признаюсь, я хотел провести все честно. Было бы неправильно осквернять себя грехом убийства накануне встречи с Создателем. Но десять дней — это слишком малый срок. Расплатившись с тобой, мы уже не успеем собрать необходимую для экспедиции сумму. А еще предстоит бешеная скачка к горе Йолут. Утомительная и очень дорогостоящая. Прости.

Ганс рванул дверь на себя и выбежал на улицу. Но там его уже ждали. Сильным ударом писаря втолкнули назад в лачугу. Еретик подошел к упавшему, на ходу вытаскивая кинжал из ножен. Наклонившись, он пообещал:

–Я постараюсь, чтобы не было больно.

99 год от Сошествия Создателя. Месяц девятый. День третий.

Дождь не прекращался уже второй день. Потоки холодной воды замедляли, отнимали силы, выматывали. Отец-инквизитор попытался еще плотнее завернуться в плащ, но это не помогло. Промокшая насквозь шерсть лишь забирала тепло.

Отец Вильгельм поежился. Он устал, смертельно устал, но понимал, что сейчас останавливаться уже нельзя. В отличие от двух других отцов-инквизиторов Вильгельм сомневался, что они смогут как-либо повлиять на Создателя Сошедшего. Но отец Вильгельм был готов на многое ради возможности первым поприветствовать своего бога и встать рядом с ним при создании нового мира.

Инквизитор обернулся к своему отряду. Пять опоясанных рыцарей и втрое больше кнехтов. Еще — проводник, живший в этих местах до войны, когда в полосе предгорий еще оставались населенные деревни. Пока они расположились на отдых под защитой хилых предгорных деревьев, чьи по-осеннему редкие листья уже не могли защитить от дождя. И каждый член небольшого отряда смотрел на отца-инквизитора с изрядной долей неприязни.

Вот уже две с половиной недели они мотались по предгорьям. Утром, днем, вечером, ночью. Сначала они объезжали предгорья и перевал исключительно верхом. Потом силы лошадей стали заканчиваться, и инквизиторы позволили животным отдыхать. Людям — нет.

Но прежде всего последователей святого Огюстена злила неопределенность. Огюстениты привыкли к трудностям, их орден был создан для помощи инквизиторам в борьбе с ересью. И каждый из бойцов ордена был готов безропотно вступить даже в неравную схватку с врагами веры. Вот только они привыкли, что на врага всегда указывают прямо. Происходящая же в последние дни погоня за призраком не имела видимой огюстенитам цели.

— Еще три минуты и выдвигаемся! — хрипло объявил отец Вильгельм. Горло саднило. Последние дни он провел под непрекращающимся дождем, и простуда давала о себе знать все сильней.

Огюстениты заворчали, не особо и скрывая свое недовольство. Усталость и кажущаяся бессмысленность поисков подорвали авторитет отца-инквизитора. Однако дисциплина брала свое, и за указанное время огюстениты были готовы выдвигаться.

В этот раз им выпал пеший дозор. Пока они спускались к предгорьям, внимательно смотря по сторонам. Из приказов отцов-инквизиторов было ясно, что им необходимо замечать каждого человека, идущего через перевал из Ильтланда в Тальверт. Зачем — было непонятно. Но спрашивать у инквизиторов никто не собирался. Огюстениты не должны задавать вопросов.

Они спустились к подножию горы Йолут. Рыцари и кнехты надеялись, что отец Вильгельм позволит им заночевать в одной из брошенных деревень. За прошедшее с войны полугодие оставленные хозяевами дома успели порядком обветшать, однако большая их часть еще была способна дать защиту от непогоды.

Надежды оказались тщетны. Отец Вильгельм дал им полчаса отдыха и погнал назад, к перевалу. Они возвращались в пограничную крепость, стоящую на границе Ильтланда и Тальверта. Пока обе стороны смотрели сквозь пальцы на передвижения аполитичной по сути Инквизиции. Но в личной беседе комендант крепости все явственнее выражал неприязнь к служителям Создателя. Хотя бы потому, что после войны поставка продовольствия в крепость стала проблемой, а отцы-инквизиторы привели с собой почти сотню огюстенитов.

Отец Вильгельм еще раз оглядел свой отряд. Уже завтра каждый из них мог стать следующим Создателем Сошедшим. Хотя сам отец Вильгельм сомневался, что кто-то из них удостоиться такой чести. Ни в одном предсказании не было сказано об их отряде. Они выступали за рамками пророчеств, все должно было произойти без их участия.

Хотя кто знает… Век назад, во время первого Сошествия, дух Создателя снизошел на преступника, умирающего от холода после купания в ледяных водах осенней Хильны. Свет Создателя выжег все его грехи, освободив душу человека. Опустевшее тело стало инструментом, с помощью которого Создатель принес детям своим свет истинной веры.

Когда они вернулись в крепость, навстречу Вильгельму торопливо вышел отец Андрэ, второй из трех прибывших к Йолуту инквизиторов. Он посмотрел на Вильгельма горящими глазами и выдохнул:

— Кажется, мы нашли его.

Девять дней непрерывной скачки остались позади. Двенадцать последователей учения Иоганна Мальгреда трижды сменяли лошадей, чтобы успеть к горе Йолут в указанный срок. Первые два раза новых лошадей брали золотом и серебром. В третий — сталью. Скачка быстро пожирала собранные великим трудом деньги. Сейчас на кон было поставлено будущее их ячейки. Вооруженный отряд без герба сеньора привлекал внимание, и за ними наверняка уже была погоня. Особенно после нападения на торговца лошадьми.

— Вроде доехали, Ульрик? — криво усмехнулся Карл, когда пологие склоны Йолута начали закрывать полнеба.

Ульрик, в котором можно было узнать еретика, разговаривавшего с инквизиторским писарем города Мильм, покачал головой. Он ответил громко, чтобы услышал не только Карл, второй человек в ячейке, но и все остальные.

— Добраться до Йолута вовремя — это самое простое. Не забывайте, здесь ошивается добрая сотня огюстенитов и гарнизон ильтландской пограничной стражи. Да и сам Йолут немаленький, учитывая, что нам нужно найти всего одного человека.

Еще в тридцать шестом году Иоганн Мальгред начал отрицать «Книгу Тела», ту часть записанных наставлений Создателя Сошедшего, в которой описывается идеальное государство, к которому детям Создателя необходимо стремиться. Иоганн Мальгред признавал только «Книгу Духа», включавшую в себя заповеди и наставления по ведению праведной жизни. «Книга Тела» была названа апокрифом, написанным церковниками ради власти, земель и пребенд.

Именно поэтому последователи Иоганна Мальгреда утверждали, что церковь Создателя прихожанам не сильно и нужна.

Глава ячейки Ульрик был внуком одного из первых учеников Иоганна Мальгреда. Сейчас Ульрик был полон решимости продолжить дело трех поколений своей семьи. Если Создатель Сошедший попадет в руки инквизиции и церкви, то их учение будет потеряно. Ульрик знал, что не может этого допустить.

Пусть ценой своей жизни.

Пусть ценой жизни Создателя Сошедшего.

Отец Андрэ говорил тихо и быстро, беспокойно оглядываясь по сторонам. Третий отец-инквизитор пока был на тальвертской стороне Йолута вместе с половиной пришедших огюстенитов. К ним уже отправили гонца с вестью, но отец Вильгельм был готов действовать имеющимися силами.

— Похоже, на этот раз все действительно будет по-другому. Передовой дозор сообщает, что на подступах к Йолуту замечены два человека, мужчина и женщина. Женщина на последних днях беременности. Ты понимаешь, что это значит?

Отец Вильгельм медленно кивнул. Кое-какие оговорки из пророчеств начинали обретать смысл. Почти в каждом предсказании о втором Сошествии подчеркивалось, что следующее воплощение Создателя будет отличаться от первого. Раньше отец Вильгельм считал, что у Создателя будут другие цели. Теперь он понял, что изменится форма Сошествия, а не содержание.

Отец Андрэ продолжил говорить:

— В первый раз Создатель силой вел людей за собой. Ослеплял своим светом, выжигал их грехи и дурные помыслы. Он показал нам свою истинную сущность. Вот только стоило ему покинуть землю… Все начало разваливаться на части. Так может сейчас Создатель решил прожить жизнь, куда более близкую к человеческой? Прийти в мир, как и все мы. Повести нас за собой. Но как лидер, первый из равных, а не как пастырь, ведущий покорную отару.

— Очень может быть, что ты прав, — потирая подбородок, медленно сказал отец Вильгельм. Он слишком устал. Ему хотелось, чтобы отец Андрэ оказался прав и их поиски окончились. — Но ты же понимаешь, что их обоих необходимо…

— … брать живыми! Хотя бы одного, но живым!

Еретики первыми заметили группу верховых в черных одеждах с нашитыми равносторонними крестами белого цвета. Три кнехта и рыцарь. Двое еретиков успели разрядить легкие охотничьи арбалеты. Первый болт ударил дальнего кнехта под ключицу. Кольчуга не защитила. Не жилец. Второй арбалетчик метил в рыцаря святого Огюстена. Болт ударил по касательной, с мерзким звуком отскочив от скрытой под плащом кирасы.

— Герман, предупреди наших! — выкрикнул рыцарь, вытаскивая меч и перекидывая щит со спины на руку. Названный кнехт умело развернул коня. Низко пригнувшись к конской шее, он поскакал в сторону перевала. Следом за ним от основной группы отделилось три еретика.

Огюстениты всем своим видом показывали, что сдаваться без боя не намерены. Ульрик только усмехнулся. Это был тот редкий случай, когда еретиков оказалось на порядок больше, чем инквизиторских бойцов. Однако огюстенитов это не смутило, и они первыми ринулись в атаку.

Рыцарь на миг задержался, загородив дорогу преследовавших уезжающего кнехта еретиков. Ульрик не увидел, что произошло, но один из его людей, Беат, безвольно откинулся в седле, упустив меч.

Последний оставшийся кнехт вырвался вперед, ударил первым. Его удар принял на щит Карл. Несколько обменов ударами, потом — короткий вскрик кнехта. Огюстенит не смог выстоять против трех еретиков. Он упустил из виду Юргена, который вбил огюстениту в спину короткий меч, пробив кольчугу и поддоспешник.

Рыцарь был не так прост. Под плащом оказался почти полный латный доспех, открытой оставалась только голова. Подпустив к себе Карла, рыцарь ударил его ребром пятиугольного щита. Попал в лицо. От добивающего удара мечом земляка спас Леон.

Но Леон подставился сам. Сначала огюстенит рассек ему незащищенную кисть, потом последовал короткий удар по шее. Увидев это, Карл глухо вскрикнул и бросился на огюстенита. Тот ногами заставлял коня пятиться, не давая себя окружить. Ульрик принял заряженный арбалет, вскинул его, на миг замер, выстрелил. Он целился не в огюстенита, а в коня под ним.

Болт вошел животному в грудь. Ноги коня подогнулись, он упал, подминая под себя рыцаря. Ульрик только скрипнул зубами, когда увидел, как огюстенит несколькими сильными рывками высвободил ногу из-под убитого коня.

Рука с щитом висела вдоль тела огюстенита. Падение прошло для него не так безболезненно, как показалось на первый взгляд. Выставив перед собой меч, огюстенит выкрикнул, задыхаясь:

— Подходи, поганое семя! Подходи, кто смерти не боится!

— Нет! — отдернул самых горячих Ульрик. — Арбалетами!

Рыцарь поддался на провокацию еретика, рванул вперед, чтобы не ждать, пока его достанет болт. Уже тогда он был обречен. Но, огюстенит успел пропороть бедро Кеннету, прежде чем получил смертельный удар в голову. Рана оказалась широкой и глубокой. Попытки остановить кровь остались безуспешны, кровь продолжала течь сквозь перевязку. Кеннет изошел кровью у них на руках.

Ульрик повел отряд дальше. Вскоре они нагнали Марка и Петера, погнавшихся за огюстенитом. У них все увенчалось успехом и обошлось без лишних жертв. Связанный кнехт лежал у их ног.

Прошло несколько часов. Наступил вечер. Двое путников так и не появились у ворот пограничной крепости. Передовой дозор, первым обнаруживший супружескую пару, не вернулся, вопреки прямому приказу. Подозревая худшее, отец Вильгельм вызвал к себе одного из проводников.

— Мне нужно знать, можно ли перебраться в Тальверт, минуя крепость. — Инквизитор внимательней посмотрел на проводника, не выглядящего особо смышленым, и счел нужным пояснить. — На ту сторону горы Йолут.

Проводник немного помялся. Отцы-инквизиторы его пугали.

— Вообще-то можно. Только там лезть по отвесной скале придется. А потом спускаться в одном нехорошем месте. Раньше-то контрабандисты пробирались потихоньку, а после войны уж никто теми тропками не ходит.

Отец Вильгельм покачал головой. Вряд ли беременная женщина осилит такой маршрут. Значит, они либо вернулись, либо до сих пор остаются на пути к крепости. Хотя оставался еще один вариант.

— Между крепостью и предгорьями можно найти крышу над головой?

— Да вроде бы нет… — почесал затылок проводник. — Разве что у горняков? Ну вроде там еще несколько целых домов оставалось.

— Каких еще горняков? — нахмурился инквизитор.

— Дык шахта там раньше была. То ли железо, то ли серебро добывали, я уж и не упомню. Но они глубоко слишком закопались, шахту затопило. Это лет пять назад случилось. Ну, большая-то часть сразу разъехалась. А самые упертые остались. Вот свои дома и подновляли.

— То есть там еще остались люди?

— Не, — махнул рукой проводник. — Их всех во время войны вырезали. Эти, — он махнул рукой на север, в сторону Тальверта.

— Сейчас осталось узнать только самое главное. Кто, во имя Создателя…

— …это был? И что они здесь ищут? — холодно повторил Ульрик, глядя на корчащегося под его ногами человека.

— Не знаю! Клянусь Создателем, не знаю!

— Вольф, еще! — приказал Ульрик.

С пленными еретиками огюстениты традиционно не церемонились. Последователи Иоганна Мальгреда отвечали им тем же. Ни та, ни другая сторона не стеснялась применять пытки. Порой — не только ради получения сведений. Ульрик был вынужден признать, что помнил случаи пытки ради пытки.

Пленный кнехт засучил ногами, пытаясь отползти от Вольфа, который медленно подходил к нему с коротким стальным прутом, раскаленным до багряного цвета. После затяжных дождей было сложно найти достаточно сухой древесины, поэтому они провозились дольше обычного.

Кнехт заговорил, когда прут почти коснулся его голых пяток.

— Стой! Я не знаю, кто это, но знаю, куда они пошли! Там будет отворот, у ручья! Они туда свернули! Я проследил за ними! Прошел до поворота! Куда дальше пошли, не знаю!

— Вольф, — коротко бросил Ульрик, движением руки останавливая бледного и всегда молчаливого члена ячейки. — Оставь его. Мы уходим.

— Хорошо, сейчас с ним закончу, — понятливо кивнул Вольф, вытаскивая кинжал из ножен.

— Ты не понял. Мы уходим и оставляем его здесь.

— Почему? — вскинулся Вольф. Ульрик оглядел свой отряд и понял, что тот же вопрос возник и у остальных. — А как же Беат, Леон, Кеннет? Кровь за кровь, жизнь за жизнь. Мы не можем оставить в живых этого огюстенита.

— Это что за языческие обычаи?! — сорвался Ульрик. — Уже завтра мы можем встретить Создателя Сошедшего. Так зачем осквернять себя никому не нужным убийством? Бросим его здесь.

— И куда дальше? — невнятно после удара щитом спросил Карл. Впервые после столкновения он подал голос. Ульрик выдержал его полный злобы взгляд. Карлу не дали отомстить за земляка, и он впервые был близок к тому, чтобы бросить вызов лидеру ячейки.

— Пойдем за этими двумя.

— Зачем?

— Ими заинтересовалась инквизиция. Признаю, пока святые отцы-мучители идут на полшага впереди. А это наш шанс обойти их. Первыми добраться до Создателя. Идем. Полночь наступит совсем скоро. Поэтому промедление сейчас…

— …смерти подобно. Выдвигаемся незамедлительно, — заключил отец Вильгельм.

Слушавшие его рыцари и отец Андрэ согласно закивали. Выдержав паузу, отец Вильгельм заключил:

— Андрэ, тебе придется остаться здесь. Когда прибудет отец Филипп, введешь его в курс дела, и пусть они сразу же идут за нами. Брат Норман, мы выводим из крепости всех огюстенитов. Надо узнать, что случилось с дозором. В шахтерский поселок пойду я и все братья-рыцари. Кнехтов разделим. Полтора десятка попробуют найти дозор, остальные перекроют дорогу к поселку. Насколько я понял, там есть только один подход. Нам никто не должен мешать. Да, еще одно. В гарнизоне должен быть лекарь. Его тоже возьмем с собой. Возможно, ему придется принимать роды.

Отец Андрэ, который был старше Вильгельма почти на два десятилетия, согласно кивнул. Он был согласен переждать в крепости. Брат Норман, непризнанный лидер среди огюстенитов, первым направился к выходу.

— Надеюсь, с нами прибудет…

— …благословление Создателя. Оно и ничто иное привело вас сюда. Еще раз благодарю вас за помощь. Я не знал, что делать, когда у Альбы начались первые схватки. Еле успели сюда дойти. Наверное, без вас я бы не справился.

В голосе кузнеца слышалась настороженность. Эти люди предложили свою помощь. Нашли самый целый из домов поселка. Менее сохранившиеся дома пустили на дрова для кипячения воды из ручья. Один из всадников оказался сведущ в медицине и организовал остальных.

После этого было бы неблагодарно замечать излишнее даже для приграничной полосы количество оружия у прибывших и пятна крови на их одежде. Но кузнец знал, что скоро им предстоит серьезнейший разговор. За свою жизнь кузнец успел усвоить, что бесплатной помощи не бывает.

— Как вас угораздило? Или ты не замечал, что твоей супруге скоро рожать? — спросил старший из прибывших, назвавшийся Ульриком.

Кузнец внимательно посмотрел на него и заговорил, тщательно подбирая слова.

— Я тальвертец. И моя жена тоже. Надеюсь, такое признание тебя не отвратит.

— Мне все равно, — покачал головой Ульрик.

— Я прожил в Ильтланде последние пять-шесть лет. Но в глазах окружающих все еще оставался тальвертцем. Врагом. — Кузнец твердо посмотрел в глаза Ульрику. — Моим соотечественникам уже устроили погром в Хольтере. В Мильме назревающий погром виден даже приезжим. И я решил, что с меня хватит. Вот-вот должен родиться мой первенец, и глупо было бы не дожить до этого дня. Мы возвращаемся домой.

Ульрик понимающе кивал, хотя почти не слушал излияния собеседника. Еретик пытался решить, что делать с отцом. Очевидно, что первое время ребенку будет необходима мать. А отец? Пожалуй, он будет только мешать.

— Вам не придется перебираться через границу, — пообещал Ульрик. — Мы сможем вас защитить. Больше нет нужды опасаться.

— Тогда я имею право спросить. Кто вы такие?

Полночь миновала. Начался следующий день. Из дома вышел Эдмунд, лекарь ячейки. Он вытирал руки тряпкой, еще недавно бывшей рубахой одного из еретиков. Встретившись глазами с Ульриком, медик широко улыбнулся и медленно кивнул. Ульрик улыбнулся в ответ и сказал, обращаясь к кузнецу:

— Мы — первые, кто пришел поклониться твоему ребенку. Мы…

— ….последователи Иоганна Мальгреда. Они оказались там первыми. Еретики успели убить брата Урбана и двух кнехтов. Третьего, Германа Гертиха, допросили, но оставили в живых. Похоже, они тоже отправились за теми путниками. Мы опоздали.

Отец Вильгельм выслушал короткий доклад брата Нормана. Их нагнал конный кнехт, передавший тревожную весть. Сейчас отряд рыцарей подходил к шахтерскому поселению, пешие кнехты должны были подтянуться в течение получаса.

— Сколько их? — отрывисто бросил инквизитор.

­— Не больше дюжины.

— А с нами семнадцать братьев-рыцарей. Мы должны напасть.

— Согласен, — кивнул брат Норман. — Но вы должны держаться позади.

Уже въезжая в поселок, они…

…услышали свист дозорного. Ульрик дернулся, как от удара. Каждый из них знал, что означал этот сигнал. Каждый из них знал, что должен делать после этого.

— В дом, быстро! — крикнул Ульрик кузнецу.

Оба арбалетчика выдвинулись вперед, готовясь первыми встретить врага. Из сигнала они уже знали, что врагов значительно больше. Было необходимо максимально обескровить врага до прямого столкновения.

— Карл, ты в состоянии драться? — окликнул помощника Ульрика.

— Да, — неразборчиво отозвался тот. Хотя весь его внешний вид говорил об обратном. Удар щитом оказался слишком сильным.

— Карл, иди в дом. Если… если мы не справимся, вынеси отсюда ребенка. Мы уже обговаривали, кому его можно передать. Выбрать можешь сам. Но если увидишь, что выхода нет, то ты знаешь, что должен сделать.

— Ульрик…

— Да, — жестко ответил еретик. — Мы не можем позволить инквизиторам приручить Создателя Сошедшего.

Карл отвел глаза. Даже после всего, что им довелось пережить, детоубийство казалось дикостью. Но он был готов исполнить последний приказ командира.

Прислушавшись, Ульрик услышал лошадиное ржание.

— Началось!

— Началось!

Ехавший рядом с братом Норманом рыцарь получил два арбалетных болта в бок. От отряда тут же отделилось четверо братьев-рыцарей. На ходу спрыгивая с коней, они ворвались в полуразрушенный дом, откуда прилетели болты. Отец Вильгельм начал шептать молитву, прося Создателя защитить своих верных сыновей. Пока инквизитор мог помочь огюстенитам только так.

Еретики почти не имели шансов. Они укрывались в домах, заставляя рыцарей спешиваться и терять преимущество. Но это были еретики. Конспираторы, а не бойцы. Годами прячущиеся и живущие в дороге. Не умеющие сражаться в строю. В отличие от сытых братьев-рыцарей, с детства обучаемых искусству боя.

Огюстениты чувствовали за собой еще одно, самое важное преимущество. Рыцари защищали веру и сражались во имя торжества истины.

 

Они отступали. Проклятые огюстениты падали под ударами, но гораздо реже, чем члены его отряда. Ульрик стоял в дверях дома, в котором делало первые вздохи второе воплощение Создателя Сошедшего. Ребенок, чьей судьбой было изменение мира.

На глазах Ульрика погиб угрюмый Вольф, затем — улыбчивый Эдмунд, Юрген, лучший боец ячейки, Марк, самый молодой из них. Его единоверцы, его товарищи, его семья. Те, кто мог сделать мир чуточку лучше и принести людям свет истиной веры, не замутненной вмешательством священников.

Злобно ощерившись, Ульрик поманил к себе огюстенитов. Здесь, в узких дверях, у него были шансы продержаться дольше.

Стоящий перед ним светловолосый огюстенит с кривой усмешкой покачал головой и вскинул трофейный арбалет. Тот самый, с помощью которого еще сегодня их брата-рыцаря вынудили броситься в самоубийственную атаку.

— Я отобью. Я должен отбить, — попытался обмануть самого себя Ульрик, удобней перехватывая меч.

Он был обязан отбить арбалетный болт, чтобы продолжить сражение.

Но не смог.

Два брата-рыцаря под руки вывели кузнеца из дома. Следом, в сопровождении еще четырех огюстенитов, вышла его супруга, прижимавшая к груди кричащий сверток. Кузнец держался за рассеченное предплечье, тряпкой останавливая кровь. Он успел перехватить руку человека с разбитым лицом, уже занесенную над его новорожденным сыном.

Отец Вильгельм подошел к спасенной семье, стараясь унять дрожь в ногах.

— Не бойтесь. Обещаю, что теперь все будет хорошо.

Инквизиция получила свою награду. Они тотчас же покинули поселение, оставив за собой непогребенных братьев. Уже завтра они вернутся и предадут павших рыцарей земле. Но сейчас гораздо важнее было доставить в безопасное место Создателя Сошедшего.

Отец Вильгельм ехал стремя в стремя с братом Норманом.

— Знаешь, меня не оставляет одна мысль. А что, если мы ошиблись? И это — обычный ребенок. Что, если Сошествие случиться позже и все, здесь разыгравшееся — просто ошибка?

— Нет, отец Вильгельм, — покачал головой огюстенит. — Произошло то, что должно было произойти. Иначе и быть не может.

Он поднял окоченевшую руку и с трудом выдернул арбалетный болт из пробитого легкого. Сделал первый хриплый вдох, чувствуя, как зарастает плоть на месте раны. Пролежав несколько минут человек, еще недавно бывший Ульриком, поднялся. Нетвердой походкой он подошел к ближайшему телу. На земле раскинулся воин в черных одеждах с белым равносторонним крестом.

Человек, еще недавно бывший Ульриком, легонько толкнул убитого огюстенита. Потом еще раз. На третий раз сердце лежавшего отозвалось и начало биться. Человек улыбнулся, хотя уже не помнил, что означала улыбка.

Немного постояв над оживающим огюстенитом, человек пошел дальше. Та малая часть, что осталась от Ульрика, подсказала, что следующего воскрешенного звали Марк. Но это уже ничего не значило. Все его сыновья были равны перед вернувшимся отцом.

Теперь он как никогда точно знал, что нужно его детям. Что человек, еще недавно бывший Ульриком, мог дать людям этого мира. Сто лет назад его дети нуждались в свете знаний, свете правды и веры. Но даже знание они обратили друг против друга. Человек, еще недавно бывший Ульриком, был готов преподнести своим детям величайший подарок, величайшую ценность. Он даст им…

Мир.