Воспитание настоящего хулигана

Степан Иванович был дипломированным хулиганом. И жена его Алена тоже была специалистом в этой области, пока с рождением сына не бросила карьеру. Они и встретились как раз в Академии. Спустя шесть месяцев после знакомства сыграли свадьбу. А через год появился на свет маленький Денис Степанович — весь такой розовый и круглый. Родители безмерно гордились ребенком, воспитывая его в консервативном духе разгильдяйства. Особенно преуспел в этом отец — маму к обучению он старался не подпускать.

Он так и говорил: «Не дело подпускать женщину к воспитанию «настоящего мужчины»». Вот и рос мальчишка под неусыпным взором отца.

Уже в детском саду воспитательница отмечала в мальчике талант к разрушению.

— Весь в родителей,— говорила она, потирая после очередной Денискиной проделки ушибленный нос.

Поэтому, когда мальчику исполнилось семь лет, вопрос о выборе школы не стоял. Ровно в восемь утра первого августа мама и папа разбудили Дениса, разрешили ему почистить зубы, одели в матросский костюмчик, немного заляпали грязью башмачки и потащили по знакомому адресу. По пути Степан Иванович удачно подрезал четыре машины, не пропустил старушку на пешеходном переходе и ловко проскочил на красный свет перед скорой помощью. А при въезде на парковку Академии проехал по луже, забрызгав мутной водой пожилого дворника. Дворник помахал кулаком вслед машине. Дениска светился от гордости за папу.

— Добрый день, — поприветствовал охранник молодую семью. Степан Иванович промолчал и повел Дениску на третий этаж — к директору. Мама семенила сзади — новые туфли натирали ей ноги. Папа бежал впереди и не обращал на супругу никакого внимания.

Денис топал по темному коридору, с интересом разглядывал таблички на кабинетах, ковырялся в носу указательным пальцем. Здание Академии нуждалось в ремонте — исписанные похабными надписями стены просили краски, разводы на потолке смущенно улыбались, запах из туалета щипал за нос, заставляя на время задержать дыхание.

В кабинет директора Степан Иванович вошел, естественно, без стука. Дениску он поставил перед собой.

— Вот, привел вам нового хулигана — продолжателя, так сказать, семейных традиций, — сказал папа и несильно толкнул сына вперед. Дениска вышел на середину кабинета и принялся разглядывать директора — больше всего мальчику понравились ярко-зеленые подтяжки, подрагивающие на шикарном огромном пузе.

— Степан … Аленушка! Сколько лет, сколько зим. А я недавно пересматривал альбомы разных выпусков и подумал, когда же и вы к нам приведете своего… свое…Это мальчик или девочка? — директор пошарил перед собой на столе и выудил из-под горы бумаг очки.

— Сами вы девчонка,— ответил Денис. Папа одобрительно покачал головой.

— Как говорит мой папа, девчонки только и умеют, что нюни распускать. Пользы от них никакой,— продолжил мальчик.

— Видите, Варфоломей Александрович, каков наглец,— сказала Алена.

— Вижу, вижу,— заулыбался директор и попробовал оторвать свое тело от стула.

«Да, в кресло он, наверное, и не влезет — застрянет»— подумал Дениска про себя, но спросить не решился. Засмущался.

Наконец, Варфоломей Александрович поднялся. Пузо тряслось под белой рубашкой, зелень подтяжек побагровела, рискуя не выдержать напора. Директор указал посетителям на стулья, а сам прошаркал до серванта, выудил из-за стекла пакет молока и бокал на тонкой ножке.

— Будете? Или предпочитаете кефир?

Степан Иванович покачал головой:

— Давайте к делу. Мы же не просто так пришли. Хотим сына вам на воспитание отдать. Где еще он получит столько знаний в нелегком деле хулиганства?

— Как вы правы. Нашими выпускниками до сих пор гордится страна. Госдума, футбольная лига, эстрада, налоговая, телевидение… ведь это все наши кадры.

Варфоломей Александрович налил молока на три пальца от дна и залпом влил его в свой объемный рот.

— Но, по правде сказать, Степан Иванович, не все так благостно на сегодняшний день. Ох, не благостно. Вы ведь на ФЧХ — факультет чистого хулиганизма — хотите ребенка своего отправить?

— Да!

— Слышали какие требования предъявляются к нынешним ученикам? То-то же. Министерство образования издало директиву в прошлом году, и теперь мы можем набирать на факультет только тех учеников, которые блестяще сдадут вступительный экзамен — без единой ошибки. Так сказать, нужен стопроцентный результат. Не ниже. А таких днем с огнем не сыщещь. Любой ребенок на чем-то да споткнется. Нам, по правде, сказать, выгоднее просто закрыть этот факультет и забыть о нем. Учителям через год станет некого учить, одни сыновья министров и олигархов по блату проходят. Да и из-за границы хулиганов дешевле для родины импортировать, чем своих готовить. В Китае их тьма тьмущая, правящая партия по дешевке готова отдать специалистов.

Здешнее обучение отстает от китайского — до сих пор Академию компьютерами не оборудовали. Что уж тут говорить!? Степан Иванович, не знаю, что вам присоветовать. Может, отдадите сына на факультет шопоголизма и недиагностированного идиотизма? Или пусть учиться на теоретика глобального пофигизма? В конце концов, у нас есть факультет экономики и менеджмента — один из самых сильных в России. Что не учитель — светило.

— Нет-нет,— сказал Степан Иванович,— только чистое хулиганство. Все остальное для девчонок. Они как раз созданы для ваших голизмов-фигизмов.

Алена за спиной поморщилась, но мужу перечить побоялась.

— Хочу быть хулиганом как папа,— подал голос Дениска, и тут же поправился,— и как мама.

— Тяжело будет поступить,— покачал головой директор и снова плеснул в бокал молока. — Вы поймите меня правильно, конкурс огромный, с финансированием еще не все решено. Провалите экзамен, и придется идти в обычную школу. В наших правилах нет пересдачи.

А сто процентов набрать малореально. За последние два года только один по-честному справился. Остальные по блату — дочка министра финансов, сын директора банка, близнецы начальника ГИБДД по N-скому краю. Тяжело. Крайне тяжело. Я как лучше вам советую.

— Нет, только хулиганизм,— твердо произнес Степан Иванович,— какие документы нужны для приема?

Домой ехали молча. Степан Иванович даже ни разу не попытался напугать пешеходов, крутанув руль в их сторону. Алена красила губы на заднем сиденье и сопела, Дениска смотрел в окно. Дул прохладный ветерок, нехотя упали первые несколько дождевых капель.

— Сто процентов! Сынок — ты должен справиться.

— А сто процентов это много, папа?

Машина подскочила на неровности, папа крепче вцепился в руль и только затем ответил:

— Да. Когда я поступал, то смог набрать всего шестьдесят. Мама набрала чуть больше.

— Чуть больше!? Восемьдесят пять мама набрала,— засмеялась мама.

Степан Иванович показал поворотником направо, а сам резко ушел влево. Сзади забибикали.

— Набрала больше, потому что готовилась. Настоящим хулиганам плевать на подготовку.

— Почему бы его не отдать на другой факультет, а через пяток лет перевестись на ФЧХ? — спросила жена, закончив с помадой.

— Алена, чистый хулиганизм надо впитывать с детства. Через пять лет мальчик будет уже взрослым, а тот талант, что в нем есть загублен. Нет, нужно отдавать сейчас. У нас две недели на подготовку. Наймем репетитора — деньги есть.

-Но папа… Ты говорил, что хулиганам не нужна подготовка.

-Мда? Не припоминаю, сынок.

— Надо готовиться. Дениска, придется поднапрячься. Репетитора я найду,— произнесла мама

Денис кивнул и вытер козявку об обивку сиденья. Папа улыбнулся и, потрепав сына по макушке, снес припаркованному лексусу зеркало. И немного поцарапал крыло.

***

-Светочка, — представилась она, когда дверь отворилась.

Репетитором оказалась девочка лет двенадцати. Степан Иванович разглядывал ее очень пристально, а потом позвонил жене. Браниться и кричать при ребенке папа зазорным не считал, поэтому Дениска нахватался новых слов — некоторые он даже не запомнил.

— Я понимаю вас, Степан Иванович. Вы думаете, что я не справлюсь с обучением вашего сына, но уверяю вас…

— Где ты так говорить научилась… дитя неразумное,— Степан Иванович отвлекся от телефона и заново оглядел девочку.

Русые волосы, заплетенные в косички, белое накрахмаленное платьице, сандалики, белые носочки — ангелок, а не ребенок.

-У тебя, наверное, и платочек в кармане есть?

— Да, — девочка заулыбалась и достала из кармашка чистейший носовой платок.

— Алена, ты кого нашла? Мы из сына хотим хулигана сделать или скрипача-виртуоза? — закричал Степан Иванович. Он повалился спиной на стену и схватился за грудь — Ох, мое сердце!

— Папа, — Дениска бросился к отцу, но девочка остановила его, крепко сжав плечо.

— Скорую по дороге вызовем. Приступим к занятиям. У нас мало времени. До свидания, Степан Иванович. Вы уж тут не умирайте, пожалуйста, пока денежки не оплатите за уроки. — Светочка улыбнулась. Ее смешливые зеленые глазки улыбнулись вместе с ямочками на щеках и розовыми ушками.

Она взяла Дениса за руку и повела вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Мальчик еле поспевал за девочкой. Степан Иванович что-то кряхтел в телефонную трубку, но слов Дениска уже не слышал — Света трещала без остановки.

На ужин мама испекла кулебяку с курицей. Дениска чавкал, папа молчал и плевал в потолок.

— Знаешь, мама, почему я решил отдать сына на обучение этой вертихвостке?

Дениска втянул голову в плечи, стал пережевывать медленнее, прислушался.

Мама скинула фартук и присела рядом.

— Есть в ней какая-то первозданная гнильца. Это я понял, когда сползал по стене, а сердце мое бешено колотилось. Чем–то она мне приглянулась. Девчонка — она, конечно, и есть девчонка, но времени на поиск нормального репетитора не осталось. Поздно мы спхватились.

-Не надо, папа. Света — хорошая.

Дениска положил недоеденный кусок кулебяки на край тарелки и вышел из-за стола.

-Хорошая? — удивился папа.

-Угу,— прокричал в ответ Дениска из своей комнаты. Послышался щелчок, мальчик закрыл дверь на замок.

— Обучение приносит первые плоды,— сказал Степан Иванович и приобнял свою жену за талию.

***

Каждое утро Дениска убегал со своей новой воспитательницей из дома. Папа не препятствовал, но, когда вечерами расспрашивал сына о том, чему он научился, сын молчал. Ни угрозы, ни лесть, ни прочие хитрости не приносили успеха. Дениска молчал как партизан. Степан Иванович восхищался мальчиком. Но любопытство пересилило. В конце концов, он не выдержал и позвонил по одному из номеров, записанных в старой телефонной книжке, по которому не звонил лет десять — с той самой поры, когда Алена была молодой и ветреной красавицей; а главное, безмятежно свободной и не склонной подарить все самые сочные годы своей жизни Степану. Шпионить за будущей женой — милое дело.

Шпик явился незамедлительно. Степан Иванович взял его под руку и провел на кухню, аккуратно вытолкав жену в коридор. Спустя полчаса шпик выскользнул из квартиры, а Степан Иванович притворил за ним дверь и довольный отправился в душ.

Спустя два дня, когда Дениска вернулся домой, папа встретил его в прихожей. Поигрывая кожаным ремнем, он шагнул к сыну. Дениска отступил и уперся спиной в стену.

— Ну, милый мой, как это понимать?

Степан Иванович указал на тумбочку. Ворох фотографий, на каждой из которых были запечатлены Дениска и Света, был небрежно рассыпан — одна фотография сверзился и плавно спикировала на пол.

— Только не наказывай его, Степушка,— запричитала мама,— он одумается.

— Одумается? Ты видела фотографии. Как тут.. Как.. что это вообще такое?

— А что? — робко спросил Денис, прикидывая пути отступления. А может лучше ринуться вперед и спрятаться в своей комнате? Папа сдвинулся в сторону и расставил руки, предугадывая мысли сына.

— Ты спрашиваешь, что? Ну-с, давай посмотрим что «что». Вот, возьмем эту фотографию. Посмотри,— Степан Иванович протянул сыну карточку.

— Это мы помогаем старенькой бабушке перейти дорогу,— неуверенно произнес Денис и посмотрел на отца.

— Следующая фотография.

— Это мы читаем слепому дедушке газету.

— Дальше,— громко сказал Степан Иванович, и тут же заголосила мама.

— Только не наказывай его. Он не виноват. Это я такого учителя нашла. — Алена зарыдала и попыталась броситься к сыну — обнять его и приголубить. Папа четко перехватил ее, не забывая отсекать Дениске путь в комнату.

— А на этом снимке?

— А здесь мы достаем котенка с дерева. Там была маленькая девочка, которая так плакала…

— Хватит,— рявкнул отец с такой силой, что в светильнике перегорела лампочка. Коридор потускнел, подготавливая Дениску к неизбежной каре.

— А что тут такого? — Дениска попытался придать голосу храбрости, но вышло плохо.

— Доверься только девчонке. Она все наперекосяк сделает. Ух, попадись она мне только. Но и тебе надо голову прочистить,— проревел Степан Иванович, замахиваясь.

— Не бей малыша. Опусти ремень,— повисла на руке мужа Алена. Папа повернулся к ней, на секунду отвлекшись от Дениски, и тот ящеркой проскочил мимо разъяренного отца. Щелкнул замок, папа остался с фотографией в одной руке и ремнем в другой перед закрытой дверью.

-Открой немедленно отцу. Ну-ка сейчас же открой. — Степан Иванович забарабанил кулаками в дверь. Дверь не поддалась. Не поддалась она и на удары ногой, проклятия и громкие крики. Зато грохот и вопли переполошили соседей.

-Что вы там расшумелись? Сейчас милицию вызовем,— послышались голоса с лестничной клетки. Степан Иванович ринулся на обидчиков.

Старушка с третьего этажа в цветастой шали и усатый сосед из двадцатой квартиры стояли перед дверью. Старушка тянулась к кнопке звонка.

— Хулиганы,— хрюкнула она, не успев увернуться от открывающейся двери.

— Я звоню участковому. Они знают, что делать с такими типами как вы,— сосед достал из кармана мобильный и демонстративно начал тыкать коротким толстым пальцем в наборник.

— Секунду,— сказал Степан Иванович и нырнул обратно в квартиру. Когда он вернулся, в его руках была стопка снимков. В персонаже на фотографиях можно было узнать соседа — скинуть ему лет пять да сбрить усы, ну и напялить на голое тело хоть какую-нибудь одежку.

— Держи,— протянул Степан Иванович фотки усатому.

— Участковый скоро будет,— радостно сообщил сосед дипломированному хулигану.

— Тогда отдам снимки ему,— произнес Степан Иванович и потянулся за стопкой.

— Подождите-подождите.— сказал усатый и покраснел. Послюнявив палец, он слистнул фотку.

— Это ж я! И это я. И это. И… вы следили за мной? — в его голосе послышался страх,— а зачем вы хотите отдать эти фотки участковому?

-Лучше сразу передать их твоей жене? Как же я сам не догадался,— Степан выхватил фотографии из рук удивленного соседа и сунул в карман пиджака. Усатый встрепенулся.

-Не надо жене. И участковому не надо. Очень прошу. Я шутил. Это я так зашел — узнать, не стряслось ли что?

— Не стряслось, можете идти.

— Ты что это Николай,— произнесла старуха, обращаясь к усатому,— куда это ты пошел? А милиция как же?

— Да у меня ванная набирается. Боюсь, перельется через край,— произнес Николай и умоляюще посмотрел на Степана Ивановича.

— Буду надежно их хранить. В сейфе,— заверил тот соседа.

Николай мгновенно влетел в свою квартиру и хлопнул дверью.

— А вы Генриэтта Абрамовна, я слышал, кошек любите? Сколько их у вас? Шесть? Семь?

— Восемь,— ответила старуха, чуя неладное. Бочком она подвинулась к лестнице.

— Придет участковый к нам, а после к вам заглянет — проверить в каких условиях живут ваши мурлыкающие создания. Проверит и ужаснется. Всех в приют кошачий заберет.

-А чего это он будет проверять? — спросила Генриэтта Абрамовна. Ее нижняя губа затряслась.

— Заберет. Не сомневайтесь.

— Это вы ему скажете?

— Ну, а кто же? Хотя если он не придет, то и говорить не стоит. Правильно?

— Да,— кивнула старушка.

— Тогда что вы здесь стоите? Зачем пришли?

— К Сергеевне бежала, случайно тут у вас,— затараторила старушка и с грацией подвыпившей беременной пантеры слетела по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

Степан Иванович захлопнул дверь и вернулся к главной проблеме.

-Дееее-нииии-скааааа,— закричал он и стукнул кулаком по стене. Посыпалась штукатурка, на крыше от страха обгадил себе крыло голубь, а у Генриэтты Абрамовны родила одна из кошек,— Дениска открывай, папа тебе сейчас объяснит, что ты натворил.

Сын забился под кровать и зажал уши ладонями. Авось пронесет, наутро наказание может быть мягче

***

Степан Иванович принимал решения быстро. Решения были не всегда верные, но «лучше сделать и сожалеть, чем не сделать и сожалеть», считал он.

За два дня Степан Иванович продал машину, занял крупную сумму у друзей, снял со своего и со счета жены все деньги и отправился в Академию.

Варфоломей Александрович все также сидел на своем стуле и пил молоко.

-Приветствую!— закричал он, увидев Степана,— простите, что не встаю — что-то я объелся.

Степан Иванович придвинул к столу стул, уселся и решил говорить начистоту:

— Варфоломей Александрович, вы меня давно знаете, и я пришел сюда серьезно поговорить насчет Дениса. Вы как директор Академии …

Закончить фразу Степан Иванович не успел — за спиной хлопнула дверь и в кабинет впорхнула Светочка. Вся такая же прелестная, только бантики на этот раз были в лиловую полосочку, а на платьице был вышит синий крокодил, пускающий мыльные пузыри.

-Здравствуйте, Степан Иванович,— поздоровалась девочка,— Папа, мне зайти позже?

— Нет, солнышко, мы как раз говорим про твоего подопечного. Дениска будет сдавать экзамен. А его папа пришел… Зачем папа пришел?

— Она ваша дочь?

Степан Иванович удивился, Степан Иванович хотел положить Светочку на колено и прописать ремня, Степан Иванович пытался понять, что происходит, Степан Иванович быстро соображал:

— Хотел зайти и поблагодарить вас Варфоломей Александрович и вашу прелестную дочурку. Светочка так замечательно подготовила моего разгильдяя к экзаменам! Теперь-то он точно поступит в Академию. Вы же Светочка его подготовили к экзаменам?

Света кивнула. Выглядела она спокойной. В отличие от Степана Ивановича. Если бы у него были усы, то от клокочущей внутри мужчины ярости могли бы и вспыхнуть.

— Я, Степан Иванович, замечательный преподаватель. Жаль, что ваш сын не прошел полный курс. У нас по плану еще была неделя занятий.

-Что случилось, Степан? Почему вы полностью не закончили подготовку?— произнес директор.

Степан Иванович поерзал на стуле и решил, что правду говорить не стоит:

-Дениска приболел. Температура, кашель.

-Ох, надеюсь, он поправится к экзаменам,— сказал директор.

— Вы, Светочка, приходите сегодня. Продолжим занятия, Дениска вроде как на поправку пошел.

Девочка с розовыми бантиками кивнула и вышла из кабинета.

-Видите, как хорошо все получается, Степан Иванович. Дениска теперь просто не сможет не сдать экзамен. При такой подготовке он обречен на стопроцентный результат.

-Видел бы ты, толстый боров, чему именно учит твоя дочка моего Дениса,— хотел произнести Степан Иванович, но благоразумно не стал. Вместо этого он сказал:

— А если ста процентов не будет? Значит ли это, что ваша дочь не такой хороший преподаватель?

— Хм. Я не сомневаюсь в моей девочке. Уверен, что Денис поступит.

— Ловлю вас на слове, — сказал Степан Иванович и вышел из кабинета.

Дениска не ожидал, что отец сменит гнев на милость так скоро. Еще большее удивление вызвало появление Светы — что случилось с папой? Ведь, он так ругал ее. Дениска не стал забивать голову вопросами, а просто наслаждался. Ему нарвалось в обществе воспитательницы. И пусть то, что они делали, не походило на хулиганство, а выглядело как раз наоборот, Денис был в восторге.

Степан Иванович снял слежку и перестал волноваться. Он сидел в своем кабинете и потирал руки, пересматривая фотографии. Если Дениска не поступит, какой скандал сможет устроить Степан. Дочка директора Академии замешана в таких гнусностях. Тьфу!

Шантаж — один из центральных предметов, которые проходили в Академии— Степану Ивановичу всегда давался хорошо. Его сын точно будет учиться на хулигана. Как бы он ни сдал экзамен.

Дениска проснулся рано. Будильник еще не сработал. Мама и папа спали. Денис почистил зубы, прибрал свою кровать, подмел в комнате, поставил вариться яйца и разбудил родителей. Отца аж перекосило от такой хозяйственности, а мама порадовалась.

До Академии доехали на метро, купить новую машину папа не успел — хотя то, что он занял в долг, отдавать Степан Иванович не собирался.

На улице пахло осенью. Листья начали желтеть. С утра моросил мелкий дождик.

Во дворе Академии толпилось внушительное количество мальчишек и девчонок. Чуть поодаль стояли родители, бабушки и дедушки.

Когда двери здания открылись, толпа ринулась внутрь. Дети — сдавать экзамен, родители — стоять под дверью, нервируя педагогов и отпрысков глупыми наставлениями. Бабушки и дедушки — просто внутрь, они уже и не помнили зачем туда стремились.

Дениска сел за первую парту. Учитель выдал ему ручку и экзаменационный тест. Денис просмотрел вопросы. Левая бровь от удивления поднялась ко лбу.

Как следует поступить, если в квартире вашего соседа случился пожар? И пять вариантов ответа. Ни один не подходил. Дениска взял ручку, помусолил во рту колпачок и принялся дописывать ответ шестым пунктом — «надо вызвать пожарных».

Ни один из пунктов теста не избежал участи самовольного дописывания ответа. Дениска закончил с последним вопросом и откинулся на спинку стула, стал рассматривать других мальчишек и девчонок. Они раздумывали, ставили галочки в квадратики напротив ответов. Никто не дописывал пункты подобно Дениске. Мальчик покачал головой и заново перечитал листок с заданием. Нет, все правильно сделал. Если точного ответа нет — следует его придумать, а не выбирать из неправильных.

— Можно сдавать?— робко спросил Денис учителя. Остальные детишки еще корпели над тестами. Преподаватель кивнул. Денис положил листок на стол и вышел из аудитории.

-Результаты будут вывешены завтра в два часа дня,— громко выкрикивала в коридоре женщина в очках и вязаном свитере. Повторяла она эту фразу как попугай, каждые пять минут.

Алена, Степан и Дениска прошли мимо нее, молча.

— Дурацкий экзамен,— пожаловался отцу Дениска. — Ни одного правильно ответа в тесте.

— Не понял,— произнес отец,— как это ни одного правильного ответа?

— Например, был такой вопрос: «вы нашли на улицу сумку с драгоценностями. Как следует поступить?», а ответа «сдать находку в полицию не было». Пришлось дописывать.

— Аааа,— схватился за голову папа.

— Оооо,— поддержала его мама.

Дениска понял. Он что-то сделал не так.

***

Все время до оглашения результатов экзамена Степан Иванович нервничал. Он уже подготовил текст иска на Варфоломея Александровича, посоветовался со знакомыми юристами и прошерстил интернет в поисках полезных ссылок. В то, что сын поступит честным путем, он не верил.

Однако, ровно в два часа дня, когда списки поступивших прикрепили к стенду на первом этаже академии, Степан Иванович неожиданно для себя увидел в них фамилию сына. Рядом стоял результат— сто один процент.

— Это как?— спросил кто-то из родителей, показывая на список.— Как можно было набрать больше ста процентов?

— Знаем мы таких. По блату пролез.

Степан Иванович отправился к директору, порядком обескураженный.

В этот раз толстяка в кабинете не оказалось. За директорским столом в новом кожаном кресле восседала Света. Без бантов она выглядела старше. Степан Иванович поморщился:

— Светочка, а когда подойдет твой папа?

Девочка достала из верхнего ящика стола листок и положила перед гостем.

— Денискина работа. Считаю, что он заслужил свою оценку. Такого хулиганства никто еще себе не позволял. Он не стал отвечать ни на один вопрос, вместо этого дописал столько отсебятины, что комиссия просто не могла спокойно работать — ухохоталась до коликов в животе.

Степан Иванович побагровел.

-Что ты себе позволяешь?

— Успокойтесь. Оценка заслуженна. Комиссия отметила работу как акт чистого хулиганства. Я эту идею уже давно вынашивала. Вот с Дениской и попробовала. Мальчик совсем не любит хулиганить. Он — добряк, сострадает каждой букашке. Как и обещала, экзамен он сдал, а вот удержаться в Академии у него не получится. Переводите мальчика на другой факультет как можно раньше.

— Но почему сто один процент? — спросил Степан Иванович.

-А один процент я выпросила у отца — чтоб смешнее было. Люблю немного похулиганить.

Света спрыгнула с кресла и прошла мимо опешившего Степана Ивановича.

— Папа сейчас придет. Только вы с ним не здоровайтесь, он после туалета руки никогда не моет.

Света вышла из кабинета, оставив Степана Ивановича в размышлениях.

-Черт, а ведь девчонка прирожденная хулиганка. Талантище! — произнес он вслух и покинул комнату, решив не дожидаться Варфоломея Александровича.

Степан Иванович спускался по лестнице, вспоминая годы, проведенные в Академии. Вспомнил толстого директора — ленивого и бесхребетного в своих решениях. Вспомнил вехи в своей карьере — какими же мелкими они показались ему. Подумал о Дениске. Сколько сил в него вложил, а мальчик разочаровал отца. Припомнил отличников на курсе — сплошь девчонки. Перед глазами всплывали бантики в лиловую полоску.

Внизу его ждал сын. Чтобы скоротать время Дениска разложил на скамье фломастеры. Отец заглянул в альбом. Что там мальчик рисовал с таким усердием? На белой бумаге вырастали деревья и кустарники. Меж ними прыгали кролики, а в небе порхали птички.

Степан Иванович помог мальчику собраться и, держась за руку, папа с сыном вышли на улицу. Дождик усилился, но на душе старого хулигана скреблись и горланили кошки, создавая пьянящую атмосферу радости.

Степан Иванович позвонил жене:

— Алена, а почему бы нам не поужинать в хорошем ресторане? Ну, так чтобы музыка, цветы, скрипка играла. Когда мы были в ресторане последний раз? Перед рождением Дениски? Ха. Давай попробуем еще раз. Появится у Дениски … сестренка — стопроцентная хулиганка. Что? Какой экзамен? Да, что ты там со своим экзаменом прицепилась. Сдал он. Молодец, просто умница. Ну, так что, насчет ресторана? Бегу, милая. Через двадцать минут будем.

-Уж я-то воспитаю из нее «настоящего мужчину». Да, сынок?

И, напевая веселую песенку, Степан Иванович побежал ловить такси. Дениска устало перебирал ногами, едва поспевая за отцом, и слушал, как чирикали воробьи в лужах.

— Сестренка? Папа, можно я научу ее играть в футбол?

— Конечно, сынок, — замечтавшись, ответил отец, а потом спохватился,— но вначале пусть мама научит тебя варить борщ. Всяко полезнее будет.