Пилигримы

Три поворота налево, вверх, потом направо. Сэл выучил путь в лабиринте почти наизусть, но на каждой развилке вытаскивал из-за пазухи план, чтобы уточнить. Ему нельзя ошибиться. Нельзя. Два направо, вниз, налево и вверх. Повернув, он сразу распрямлял очередной виток желтой проволоки. Второй план — пути назад — ждал своего часа. Сэл вовсе не мечтал о героической гибели, да и негероической тоже. Он старался идти тихо и быть незаметным. Еще два поворота, подъем и…

… и в него вцепились сильные руки.

Стражи. Кривой Мэт уверял, что их не будет. Что это — тайный путь. Секрет, хранимый только его семьей. Сэл отдал ему все, что скопил за три года службы в Королевской охране, выложил до последней монеты.

Юноша резко дернулся влево, попытался вырваться из захвата и обнажить меч.

— Сопротивление бесполезно, сэр. Смиритесь и не усугубляйте свою вину. Сэр рыцарь, заявляю от имени Магистрата: вы нарушили закон Города и заветы Старого Короля и будете наказаны. Соизвольте следовать за нами, — вежливо и безразлично произнес Страж с лиловой нашивкой на рукаве.

Сэл и без его слов уже понял, что сражаться одному против пятерых безнадежно глупо. Особенно, если эти пятеро в доспехах, заговоренных чародеями. Юноша расслабил мышцы и опустил руки. Лиловая Нашивка снял с арестованного перевязь со Стальным Ежом.

Еще за неделю до этого Сэл был счастливейшим из смертных и не помышлял о нарушении законов. Но шесть дней назад на воротах благородного дома Лобстеров появилась Королевская грамота, которую сэр Родрик собственноручно разорвал на клочки и затоптал их в пыль. Еще сутки спустя в Огненном списке, раз в год оглашаемом на Дворцовой площади, все друзья и недруги Лобстеров услышали имя дочери сэра Родрика — юной Гвен. В угрюмо молчащей толпе, обступившей помост, стоял и ее жених — Ланселот Непримиримый, более известный среди друзей как Сэл. Свое достойное прозвище он получил не случайно. Нежелание или неумение смириться с очевидным, которые одни называли благородной стойкостью, а другие — ослиным упрямством, отличало его и в те давние дни, когда мальчиком Сэл служил оруженосцем у рыцаря Альфреда — наследника сэра Родрика. Тогда Ланселот носил цвета и герб Лобстеров — на серебряном фоне красовался алый рак с кружкой пенного эля в правой клешне — и дрался с равными себе по любому поводу, который считал достойным для поединка. И это было славное время. По детской невинности он мог долгими вечерними часами болтать с сероглазой веселой малышкой Гвен во дворе замка. Болтать, не опасаясь людского недоброго толка и сплетен. Потом девочка выросла и превратилась в прелестную девушку, и Сэл понял, что скорее умрет, чем уступит ее кому-то другому. К его удивлению и радости умирать не пришлось. Добрый сэр Родрик не стал препятствовать браку знатного сироты с любимой дочерью. Только призвал влюбленных быть благоразумными и не торопиться. Между посвящением Ланселота в рыцари и обручением прошло полгода. Потом достойная служба в личной охране монарха. А за неделю до свадьбы на воротах благородного дома Лобстеров появилась Королевская грамота.

— Итак, сэр Непримиримый, что вы делали в Запретных землях?

Верховный Магистр сидел в кресле, возвышаясь над Сэлом. Старик положил тощие руки на резные подлокотники темного дерева и медленно шевелил сухими длинными пальцами, перебирая янтарные четки. Трехцветная шапочка короной венчала безволосую макушку Магистра. Верховный прищурил левый глаз, а правым уставился в лицо собеседника. Смотрелось это и комично, и жутко. Сэл вспомнил прозвище Магистра — «Лиловый сатир».

— Не хотите отвечать? Ваше право. Но молчание — тоже ложь. Вам, как благородному человеку, это должно быть известно. К тому же у нас есть способы разговорить и безъязыких.

— Я не боюсь пыток, — Сэл сжал затекшие пальцы в кулаки. Перед входом в Допросную Залу Стражи стянули веревками его руки за спиной так, что ломило все тело, а перед креслом Верховного швырнули узника на колени.

— Какие пытки? Вы наслушались глупых россказней черни, мой дорогой сэр Ланселот. К тому же я прекрасно все знаю. Просто, хочу услышать это из ваших уст. Итак, вы…

— Я хотел убить дракона, — зло выплюнул ответ Сэл.

Верховный широко распахнул оба глаза и поднял брови домиком:

— И могу я спросить, почему вы решились на это именно сейчас?

— Уверен, ваши ищейки уже доложили. Среди невинных жертв Огненного списка моя невеста — миледи Гвенивера из дома Лобстеров. Я не мог позволить грязной твари сожрать мою Гвен.

— Я правильно вас понял, благородный сэр — пусть дракон пожирает чьих-то матерей, сыновей и невест, главное, чтобы это не касалось вас и вашей возлюбленной?

— В пасти чудовища погибла вся моя семья, Верховный. Мать, отец, старший брат. Дом Вепря три года подряд попадал в Огненный список. Но я тогда был молод и не умел сражаться. Сейчас я готов к бою, Магистр.

— Приношу вам свои искренние соболезнования, сэр Ланселот. Дракон есть дракон. Животное. Хищное и неразумное. Он не разбирает, простолюдин или особа королевской крови, молодой или старый, умный или дурак. Дракон жесток, но его выбор бескорыстен, милейший сэр. Как и наш. Мне жаль юную леди и ваших близких, но за все в этой жизни надо платить. Мы должны смириться или погибнуть. Третьего не дано.

— Но есть другой путь…

— …убить дракона? — перебил Сэла Верховный. — Вы думаете, что вы первый, кто предлагает это? Первый, кто пытался это осуществить? Но это не путь, а тупик. Мы три сотни лет живем в мире. Безумие войн осталось лишь в балладах менестрелей и сказках глупых старух. Перевал, через который к нам вторгались кровожадные дикие орды, уже триста лет охраняет дракон. И дань чудовищу — ничтожная плата за это. Королевство угасает. Мне прискорбно говорить об этом, но это так. Милый юноша, посмотрите вокруг. Мы вымираем. Нас мало, очень мало. У нас каждый человек на счету. Мы не можем позволить себе терять людей в бессмысленных схватках с дикарями.

— И поэтому скармливаете их дракону?! Вы — жалкие прихвостни мерзкого ящера. Вы во сто крат хуже его! — Сэл с усилием приподнялся и плюнул в лицо Верховному.

Тот достал из складок лиловой мантии обшитый кружевами платок и невозмутимо вытер лицо.

— Жаль. Очень жаль. Я надеялся, что мы найдем общий язык. Стража! — Верховный Магистр кивнул молчаливым фигурам. — Отведите сэра Ланселота в Зал Ожидания. Сэр, вы хотели увидеть дракона, мы устроим вам эту встречу. Прощайте.

В боковую дверь бесшумно вошел Магистр в Сером и проследил, как Стражи выволакивали узника.

— Дополнительная порция в драконий котел? — спросил он скрипучим голосом.

— Это его выбор. Не наш. Если бы малыш проявил хоть каплю здравого смысла, из него мог получиться хороший Страж.

Даже последняя надежда обреченного — умереть вместе с любимой — оказалась напрасной. Он так и не увидел Гвен. Нарушивший Закон карается не только смертью, но и одиночеством. Безразличные к жертве Стражи провели Сэла по извилистым коридорам лабиринта, открутили тугое колесо, запирающее вход в драконью пещеру, и швырнули юношу в темную бездну. Вместо драконьего рыка и изрыгаемого чешуйчатым монстром огня раздался тихий всплеск и короткий мучительный вопль. Самый старый из Стражей перекрестился, пробормотал Прощальное слово Уходящим и, крякнув, налег на колесо. Его напарник вдавил плоскую красную кнопку. На жидкокристаллическом дисплее замерцали зеленым светом данные: дата, мощность, объем и состав свежей биомассы.

* * * * * * * * * * *

За триста двадцать лет до описанных выше событий

— И какого черта нам теперь делать? — капитан грохнул кулаком по пластику стола так, что будь тот из менее прочного материала, осталась бы вмятина.

— За Долгий полет мы находили выход и не из таких тупиков. Чем-то придется опять пожертвовать, сэр, но мы выкрутимся. Уверен, что выкрутимся, — в голосе гейм-модератора прозвучало больше уверенности, чем он ощущал на самом деле.

Капитан развернулся к инженеру:

— Предъявите результаты расчетов.

Три дня назад проверка дежурных операторов показала: в системе молекулярного котла снова заглючил ряд минипрограмм. При попытке восстановления файлов часть резервных копий система встраивать отказалась. И если большинство из утраченных функций котла были некритичны — в конце-концов, можно обойтись без синтетической крольчатины или заменить акрило-шелк другим текстильным материалом, то утрата формул контрацептивов была катастрофой. Она грозила в ближайшем будущем перенаселением и голодной смертью обитателям «Пилигрима». Увы, специалистов по программированию не было даже в первом поколении экипажа, не говоря уже о пассажирах. И если восстановление данных почему-то не срабатывало, возникал очередной — большой или малый — кризис.

— В режиме экономного потребления ресурсов мы почти неограниченное время сможем обеспечить сто человек максимум. Повторяю, сто — не больше. Замкнутый цикл возобновляемой биомассы работает без критичных сбоев. Регенерация кислорода, очистка воды и воздуха тоже. На данный момент у нас шестьдесят три пассажира. Фертильных женщин среди них — двадцать семь. Итак, господа, самый злободневный вопрос: сколько лет должно пройти, чтобы естественное размножение перехлестнуло за границу максимума? По моим расчетам и теории популяционной вероятности Бредли…

— Какая, к дьяволу, теория! Эти псевдолорды и лжеграфья трахаются, как бешеные кролики, — презрительно фыркнул старпом.

— Если бы не этот чертов кризис, вы бы немедленно отправились на гауптвахту, сэр. «Неэтичный отзыв о пассажирах» — параграф 3-5А внутреннего устава. Если мы начнем его нарушать даже в мелочах… — капитан забарабанил кончиками пальцев по столешнице. — Что нам можете предложить вы, господин Кольбе?

Гейм-модератор вздрогнул, кашлянул и промолчал.

— Поймите, господа, мы с вами не в игрульки играть здесь собрались, игрульки — это пассажирское дело, — в голосе капитана прозвучала тоскливая нотка. — На кон поставлена жизнь. Жизнь доверенных и доверяющих нам людей. И наша с вами, кстати, тоже.

— Дело в том, господа, — медленно заговорил гейм-модератор, тщательно подбирая слова, — что пассажиры в Большом полете совершенно отошли от реальности. Они уже не играют, они живут Игрой. Объяснить им что-то на уровне здравого смысла невозможно — поверьте. Уж я-то общаюсь с ними ежедневно и вижу — что к чему.

Он поправил трехцветную шапочку Верховного Магистра и продолжил:

— Поэтому выход один, и это — именно игры. Игрульки, как вы их назвали, сэр капитан. И это — жестокие игры, господа. Во-первых, мы непременно создадим что-то наподобие рыцарско-монашеского ордена с обязательным целибатом. Известно, что даже монахи навещают бордели, но на какое-то время это должно сработать. Если такой способ уменьшения численности не поможет, объявим Крестовый поход. Несколько походов. Уверен, желающие умереть за Гроб Господень среди наших психов… пардон — пассажиров найдутся. Немного отравляющего газа в герметично перекрытом коридоре… Поймите, господа, иного выхода может и не быть.

— Вы сам псих, господин Кольбе! Такой же, как ваши игроки, — возмутился капитан.

— Может, вы им еще святой Грааль в открытом космосе без скафандров предложите поискать? — зло рявкнул старпом.

— Если потребуется, и предложу. Еще можно чаще проводить рыцарские турниры. На боевом оружии, разумеется, — продолжал перечислять гейм-модератор, стараясь не реагировать на возмущенные реплики экипажа.

— Рыцари не рожают, — сказал инженер, водя пальцем по графику. — А победа в поединке подстегивает сексуальную активность. Давно доказано на глухарях. Кстати, кто такие эти самые глухари?

— То, что вы предлагаете, мистер Кольбе, это геноцид, — у капитана побагровели щеки. — В вашем кошмарном списке только эпидемии чумы не хватает!

— У вас есть альтернативные варианты? — оскорбился гейм-модератор. — А эпидемию сложно удержать под контролем. В таком случае мне кажется, что самый гуманный выход — создать Людоеда, Минотавра или другое сказочное чудовище.

— Вы хотите израсходовать на эту затею пару сотен килограммов биомассы, которой нам и так не хватает? — возмутился инженер. — Вы, Кольбе, действительно — безумец.

— Зачем создавать монстра в реальности. Достаточно, чтобы он жил в умах. А уж мы его функции как-нибудь и сами отработаем. Уверен, наши безумцы в этом нам подыграют.

И модератор, почесывая нос, стал бормотать:

— Минотавр… Грендель… Гидра… Дракон…

* * * * * * * * * * *

За восемьдесят семь лет до описанного выше

Пассажирская космобаржа имела звучное название «Пилигрим-2». Но перевозила она вовсе не паломников, хотя и их в ближнем космосе хватало. Пилигримы предпочитали скромные посудины с тесными каютами-кельями, а вместительное судно класса «люкс» могло со всеми мыслимыми удобствами разместить полсотни людей и до двадцати лошадей. При необходимости в отсеке CV-17 выделялось место для псарни. «Пилигрим» был не по карману обычному туристу или коммивояжеру. На нем путешествовали те, кто мог заплатить — и хорошо заплатить! — за пару недель нестандартного отдыха. Толстосумы жаждали красивой и благородной — как им представлялось — жизни Средневековья. Того Средневековья с отважными рыцарями, галантными менестрелями и прекрасными дамами, от которого фанатели любители видеопрограммы «В гостях у Мерлина» и пользователи он-лайн состязаний «Маги против маглов» и «Завали огра!». Именно для них на малой планете Авалон два раза в месяц гейм-корпорация «Питер Пэн» устраивала игры и развлечения. Древние танцы в нелепых платьях до пола и бархатных камзолах с плоеными воротниками. Конкурсы менестрелей. Травля медведя, кабана и волков. Пиры, на которых банкиры и космоадмиралы руками отрывали куски от зажаренных на вертеле охотничьих трофеев, смачно чавкали, заливая жиром взятую на прокат одежду, и бросали кости под стол собакам. Пиратские вылазки на парусниках и галерах. Бордели с готовыми исполнить любые фантазии посетителей шлюхами. Серали для любителей восточной экзотики. Рыцарские турниры — на них многие игроки привозили обученных лошадей из личных конюшен. И — по особому заказу — имитации военных сражений, для которых обычно заказывали пару десятков дешевых андроидов. Должен же прыщавый отпрыск миллиардера пройти боевое крещение и ощутить, каково это — вонзить меч в живую плоть.

Недостатка в желающих поиграть Авалон не испытывал, и рейс «Сити 9 — Фата-Моргана» был наезжен «Пилигримом» так, что капитан за весь рейс проверял автопилот раза два-три, да и то — из уважения к инструкции. Команде казалось излишней предосторожностью иметь на борту внушительный медотсек, ведь на этой трассе ничего не могло случиться. А если какому-нибудь сэру стукнут тупым копьем по шлему во время ристалища, или у леди будет несварение от жирной подливы, для этого есть специально оборудованные госпитали на самом Авалоне. И зачем «Пилигриму» аварийный котел для молекулярного синтеза биомассы? Разве человек, заплативший за игру «Турнир времен Ричарда Львиное сердце» кругленькую сумму — даже с двадцатипроцентной скидкой по дисконтной карте постоянного клиента, будет есть суррогаты, если ему не приглянулось ни одно из дежурных блюд? Он скорее устроит скандал стюарду и шеф-повару, подождет лишние полчаса заказанного, чем удовлетворится какой-то там быстродельной синтетикой.

С «Пилигримом» ничего и никогда не должно было случиться. Поэтому — когда капитан по громкой связи объявил о задержке прибытия на Авалон из-за спонтанной турбулентности пространства («Вот любят же эти космоволки непонятные красивые словечки!» — подумалось большинству пассажиров) — никто из сидящих в салоне не забеспокоился. И когда мистер Грин, а он был на «Пилигриме» популярной персоной, ведь ему на турнире предстояло сыграть Зеленого Рыцаря, когда мистер Грин в контракте нашел пункт, по которому из-за часового опоздания транспортная фирма обязалась вернуть всем пассажирам полную стоимость рейса, и зачитал это место вслух, многие довольно рассмеялись. Даже очень богатые любят сэкономить на таких мелочах. А при словах гейм-модератора: «Так пусть наша игра будет долгой и запоминающейся!» — игроки дружно захлопали, подняли бокалы и воскликнули:

— Гип-гип — ура!