Золотая сотня

В переговорной была установлена отличная система климат — контроля, но представителю фирмы — поставщика программного обеспечения она ничуть не помогала. Он все больше краснел, то и дело промакивая лоб белоснежным платком. Сидящий напротив него человек демонстративно не обращал внимания на состояние собеседника — он был зол, но приличия ради сдерживал эмоции, не позволяя себе перейти к грубой ругани.

— Наши специалисты предоставили документы. Думаю, вам будет полезно ознакомиться с приведенной там статистикой.

Он выложил на стол несколько листов, скрепленных степлером.

Представитель фирмы осторожно пододвинул их к себе, просмотрел первый листок, приподнял его, взглянул на второй и не сумел сдержать удивленного возгласа.

— Но это невозможно!

— Если бы это было невозможно, меня бы сейчас здесь не было. Послушайте, мы пользуемся услугами исключительно вашей корпорации. Ваша продукция полностью отвечала нашим интересам и ни разу не подводила нас. Но теперь — у нас новый проект, он сулит многомиллионные прибыли. Мы снова положились на вас, залили софт на все образцы машин, и что мы видим?! Если ЭТО не исправить, мы понесем огромные убытки, и наши юристы разнесут вашу контору, отсуживая компенсацию за ущерб!

— От лица компании я могу обещать вам, что наши специалисты в ближайшее время справятся с проблемой.

— Мы очень на это надеемся. В противном случае, я предупредил вас о возможных последствиях.

***

Сознание проснулось неожиданно, будто кто-то включил свет в темной комнате. Не было ничего, кроме бесконечной, всепоглощающей тьмы, и вдруг — перед глазами белый потолок, мир наполнен тысячами звуков, рядом слышится чья-то речь. Но обрадоваться столь неожиданной перемене своего положения Центум не успел, едва наметившееся ощущение собственного тела принесло с собой накатывающую волну боли. В ушах зашумело, перед глазами поплыли радужные круги, а волна все поднималась, грозясь захлестнуть с головой. Где-то рядом завыло и замигало красным, голоса приблизились, стали взволнованными, даже паническими, стучали клавиши, щелкали тумблеры. Центум заскрипел зубами, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заорать.

— Кто разрешил включать?! Вырубите! Срочно!!!

Чей-то крик, словно ножом, полосонул по барабанным перепонкам, сознание померкло.

Новая вспышка света, перед глазами белый потолок, шумят какие-то приборы, на этот раз голосов не слышно. Центум внутренне сжался, представляя, как его снова накроет волной, но прошла минута, две, три, — ничего не происходило. Тогда он осторожно скосил глаза влево, вправо, медленно повернул голову; кажется, вокруг была обычная больничная палата. Какая-то аппаратура, провода и трубки, тянущиеся к кровати, глянцевый кафельный пол. Мягко открылась дверь, в комнату зашел высокий парень с огненно-рыжей шевелюрой. Одет он был в серую спецовку, слева на груди к ней была пристрочена нашивка — «Septuaginta Septem». Пододвинул стул, парень присел на него и заговорил. Как ни старался, Центум не мог понять ни единого слова и рыжий это быстро заметил. Улыбнулся, взял с прикроватной тумбочки инъектор, и, прежде чем пациент успел запротестовать, перехватил его за запястье, сделал укол.

— Так лучше? — спросил парень.

Центум изумленно уставился на него

— Все хорошо! — поспешил успокоить его рыжеволосый. — Так бывает после долгих отключек.

— Что случилось? — с трудом выговорил Центум, попутно отмечая, что слышит себя, будто со стороны.

— Ничего фатального! Ты уже в порядке. — Уклончиво ответил парень и широко улыбнулся, обнажая два ряда белоснежных ровных зубов.

Центум перевел взгляд на потолок, попытался погрузиться в воспоминания, но в памяти было пусто. Непроглядная тьма, из которой он выплыл считанные минуты назад.

— Эй, как там тебя?

— Септуаджинта Септем. — Бодро отчеканил парень. — Можешь звать меня Сеп-Сеп, друзьям я разрешаю.

— А мы друзья?

— Конечно, Цен. Ты же шутишь сейчас?

— Да, я нифиговый шутник. Кстати, кто я, не подскажешь, любезный друг?

Парень ничего не ответил, в воздухе повисла тяжелая тишина, нарушаемая только шумом аппаратуры и приглушенными шагами в коридоре. Выждав некоторое время, Центум осторожно повернул голову в его сторону. Рыжий сидел, не двигаясь, остекленевшими глазами уставившись на него.

— Сеп-Сеп! — напугано позвал пациент.

Услышав свое имя, парень ожил, уже осмысленно посмотрел на Цена и медленно произнес: «Ты еще не пришел в себя, не так быстро это, нужно подождать часок». Он встал, отодвинул стул к стене и вышел из палаты. На спине его куртки пациент успел прочесть вышитый слоган: «Золотая сотня — золотой век технологии!».

Сеп-Сеп явился вновь ровно через час, принеся с собой аккуратно упакованную в пакет одежду Центума и папку с какими-то документами. Пациент обрадовался, увидев его, попытался привстать с кровати — натянулись провода, отклеившиеся датчики печально повисли в воздухе, предупреждающе попискивая.

— Подожди! — испугался рыжеволосый. — Их нужно осторожно снимать.

— Брось, Сеп-Сеп, ты не хуже меня знаешь, что это ерунда. — Цен оперся на локоть, сделал неловкую попытку сесть. — Сколько я здесь провалялся?

— Неделю.

— Слишком много... Как на станции?

Рыжеволосый мгновенно оживился, присел на кровать.

— Ты в порядке, да? Все вспомнил?

— В общих чертах. — Нахмурился Центум. — Какое сегодня число?

— Четырнадцатое. Зачем тебе? — удивился Сеп-Сеп.

— Последнее мое воспоминание — о вечере шестого. Ты говорил, я здесь неделю. Со мной что-то случилось седьмого?

— Рассуждаешь правильно. — Ответил рыжий. — В любом случае, это дело прошлое. Я оформил документы на выписку, внизу нас ждет машина. Тебе лучше скорее одеваться.

— Ну а…

— Нам некогда разговаривать.

Центум пожал плечами, с трудом поднялся на одеревеневшие ноги, стащил с себя белый больничный балахон очень медленно — при каждом резком движении голова шла кругом, пол опасно раскачивался под ногами. Септуаджинта Септем крутился рядом, готовый в любой момент подхватить то и дело теряющего равновесия друга. Он подал ему брюки и майку, накинул на плечи куртку, такую же, как у него самого, только нашивка на груди гласила: «Сentum».

Что происходило дальше, Центум видел и осознавал смутно. Запоздало пришло понимание, что виновато лекарство, действие которого наверняка уже заканчивается, но сказать об этом другу он уже не мог — язык ворочался с трудом, мозг наотрез отказывался составлять из бессмысленного набора звуков слова. Сеп-Сеп заметил неладное, стал что-то говорить, но парень ничего не мог разобрать, качая головой и морщась от наступающей дурноты. Друг с трудом вытащил его в коридор, позвал на помощь санитара. Вдвоем они пронесли Цена по лестнице, спустились на парковку. Подъехал микроавтобус с тонированными стеклами, на его борту гордо красовалась уже знакомая надпись «Золотая сотня — золотой век технологии!». Оказавшись, наконец, на мягком сидении в полутемном салоне Центум мгновенно заснул.

Приоткрыв глаза, Центум понял, что микроавтобус еще в пути. За окном мелькал придорожный кустарник, чуть дальше степенно плыл скалистый горный массив, окрашенный розовым светом восходящего солнца. Из динамика над головой лилась какая-то попсовая песенка, и парень без труда мог различить ее слова. Головокружение и тошнота отступили, Центум чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Машинально ощупал небольшую сумку, пристегнутую к брючному ремню — КПК был на месте. Он вытащил из подлокотника кресла пульт управления, послал сигнал водителю, запросил данные о маршруте. Через считанные секунды КПК звякнул, на экране проворно побежала строка информации: «Цель маршрута — Лабораторный комплекс №30 (Станция «Золотая Сотня»), время прибытия — 9.05 (через 11 минут)».

Центум осмотрелся, в салоне микроавтобуса кроме него находился только Сеп-Сеп, да и тот спал, развалившись в самом дальнем кресле. Оставалось еще немного времени в запасе, чтобы поразмыслить о случившемся. Друг не захотел говорить об этом, но ведь можно и самому понять, что произошло? Итак, он — ученый, работает на базе в горах, седьмого числа как раз наступала его смена, вечером он лег спать рано, поставил будильник на шесть часов утра, спокойно заснул. Дальше был провал, огромное черное пятно в восемь дней шириной. Что-то случилось в его дежурство, и последующая амнезия — результат травмы? Должно быть, так и есть. Но что же могло случиться, если его работа — сортировать данные, собранные товарищами? Фактически — бумажки с места на место перекладывать и заносить информацию в базу данных. Всякий риск для жизни и здоровья в этом деле исключен…

Подумав, Центум принялся копаться в КПК. Органайзер записей за седьмое число не содержал, так же не нашлось ни одного файла, созданного в тот день. Это было странно, он всегда делал заметки, чтобы было удобно разбираться с документами. Выходит, он и до рабочего места в этот день не дошел? Попытки проанализировать ситуацию плодили только количество вопросов, но ни одного ответа у Цена не нашлось. Взглянув в окно, парень обнаружил, что микроавтобус подъезжает к территории лабораторного комплекса. Центум глубоко вздохнул, отбрасывая в сторону гнетущие мысли. Нехорошо появляться перед товарищами с кислой физиономией, тем более, теперь все в порядке, он жив и здоров, готов в любой момент приступить к работе. Какая разница, что случилось? Может, лучше и не знать, чтобы жить спокойно.

В тот момент, когда машина пересекала границу ворот, проснулся Сеп-Сеп. Потянулся, широко улыбнулся другу, демонстрируя свои идеальные зубы.

— Хорошо поспал? Как самочувствие?

— Отлично! — Как можно приветливее откликнулся Центум, и даже попытался улыбнуться, хоть и вышло слишком натянуто, больше похоже на оскал. Будто не заметив этого, Сеп-Сеп подмигнул в ответ.

Микроавтобус прокатил мимо нескольких однотипных корпусов и плавно остановился у крыльца главного здания. На ступеньки уже высыпала стайка самых любопытных сотрудников лаборатории, и стоило из открывшейся двери микроавтобуса появиться Центуму, ему на шею тут же бросилась хрупкая, невысокая девушка Триджинта, визжа от радости, казалось, на всю территорию станции: «Цен вернулся! Это невероятно! Я так тебя ждала!».

Парень попробовал оторвать от себя чересчур эмоциональную подругу, но получилось это далеко не с первого раза. Разжав неимоверно крепкие объятья тонких девичьих ручек, Тридж моментально вцепилась ему в плечо, без умолку повторяя, как она рада и какой сегодня замечательный день, почти что праздник. Остальные сотрудники шумно поддерживали ее, столпившись полукругом возле дверей микроавтобуса. Волна радости немного схлынула, когда из салона выбрался Сеп-Сеп. Он, перекрикивая гомон толпы, напомнил, что рабочий день никто не отменял, а отметить возвращение сотрудника можно и вечером.

— Цен не будет работать сегодня, да? — Защебетала Тридж. — Ему ведь нужно прийти себя!

— О, да! — Улыбнулся Сен-Сен. — Знаю я, к чему ты это все говоришь. Учти, тебя с работы никто не отпускал! И приходить в себя Цен может самостоятельно, без твоей помощи.

Он рассмеялся, снова демонстрируя голливудскую улыбку, Триджинта тоже захихикала, прикрывая рот ладонью.

Центум заулыбался, смотря на друзей, и уже собирался подняться на ступеньки, когда успевшая забыться дурнота дала о себе знать. Не хлынула, затопив с головой, а только подкралась, на миг, закрыв окружающий мир тонкой серой пленкой. Парень покачнулся, но устоял на ногах. Вокруг продолжалось веселье, сотрудники галдели и смеялись, обсуждая вечеринку, которую они закатят после работы, рядом крутилась Триджинта, радостно улыбалась, трясла его за руку. Центум смотрел на нее, а в голове нарастал шум. Неожиданно показалось, что царящее вокруг оживление — всего лишь сцена из кинофильма, в котором снимаются не слишком хорошие актеры, что сейчас чей-то могущественный голос за кадром крикнет «Стоп, снято!» и радость мгновенно исчезнет с лиц людей. Они перестанут быть единым целым, разойдутся в стороны, чтобы никогда больше не вспомнить друг о друге. Пытаясь отвлечься, Цен взглянул на прижимающуюся к нему Тридж, и ужаснулся — она улыбалась, говорила о чем-то веселом, но в глазах ее была абсолютная пустота и леденящий душу холод.

— Что с тобой? Тебе плохо? Ответь хоть что-нибудь!

Центум тряхнул головой, осмотрелся вокруг. Наваждение пропало. Мир снова был ярким и живым, Триджинта заглядывала ему в лицо с самым настоящим, не наигранным страхом.

— Ничего страшного. Должно быть, мне стоит отдохнуть еще немного…

— Да — да, пойдем скорее. — Девушка потянула его за руку, и они ушли, так и не замеченные оставшимися около микроавтобуса сотрудниками.

Триджинта долго не хотела оставлять его одного. Спорила, предлагала приготовить вкусный завтрак, рассказать что-нибудь интересное, Центум отбивался, как мог, твердя, что ему ничего не нужно, кроме пары часов крепкого сна. Когда, наконец, дверь его комнаты закрылась за надоедливой подругой, Цен с явным облегчением повалился на кровать, достал КПК. Стоило выбросить из головы все лишние мысли и постепенно возвращаться к работе. Он просмотрел несколько файлов, в которых помечал внесенную в базу информацию. Отсутствовали только записи за седьмое число, но Центум усилием воли заставил себя не обращать на это внимания. Следом он перешел в архив личных заметок и от неожиданности охнул — отсутствовала почти половина файлов. Несколько совсем старых, большая часть созданных в ближайшие три месяца, за последнюю перед загадочным седьмым числом неделю — все. Что это, сбой программного обеспечения? Цен напрягся, пытаясь вспомнить содержание хотя бы нескольких пропавших заметок — пустота. Чувствуя, как нарастает паника, парень вскочил с кровати и двинулся к шкафу — некоторые особо интересные ему записи он частенько распечатывал, складывая в отдельную папку. Зачем? — Он и сам не понимал. Одна из абсолютно бесполезных, но таких устойчивых привычек. Папки с распечатками в шкафу не оказалось, зато появилось стойкое ощущение, что на полках с вещами кто-то тщательно что-то искал.

Неожиданно открылась дверь, на пороге возникла Тридж, взмахнула над головой покрытым жирными пятнами бумажным свертком, торжественно произнесла «Пирожки! Свежие! Специально для тебя!». Мельком взглянув на нее, Центум почувствовал, как пол покачнулся под ногами. Перед ним стояла кукла. Почти как живая, ее даже можно было назвать совсем живой, если бы не наигранные, утрированные движения и абсолютно мертвое, застывшее в полуулыбке — полуоскале лицо с холодными стеклянными глазами. Парень потерял равновесие и навзничь рухнул на пол.

— С тобой точно что-то не в порядке. — Причитала Тридж, стоя над ним на коленках.

Центум молчал. Глубокий вдох — выдох, глубокий вдох — выдох. Все внимание сосредоточить на белом потолке, ни о чем не думать.

— Послушай, мне сейчас нужен только покой. Оставьте меня, хоть ненадолго.

— А если что-то случится? Так нельзя!

— Так можно. — Мягко, но с нажимом произнес Центум.

— Я волнуюсь за тебя! — Как можно жалостливее запричитала Триджинта. — Я очень люблю тебя, и хочу, чтобы тебе было хорошо.

— Будет. Все будет. Но сейчас мне нужно побыть наедине с собой.

Цен закрыл глаза и повернулся на бок. По полу рядом с головой прошуршали легкие шаги, тихо клацнула защелка на входной двери. Парень уснул прямо на ковре, так и не найдя в себе сил добраться до кровати.

После пробуждения Центум почувствовал себя почти счастливым. Вытащил из кармана КПК, мельком взглянул на экран — спал почти три часа, новых сообщений нет. Необходимо было срочно заняться чем-то. Отвлечься от странных мыслей, постараться забыть о больнице, о приступах. Все прошло, плохое осталось позади, нужно сосредоточиться и идти вперед. В таких случаях лучше всего было заняться работой.

Цен наскоро переоделся, запер дверь комнаты и отправился в рабочий корпус. В запутанных переходах то и дело попадались знакомые, каждый непременно желал узнать о делах, о самочувствии. Вечно мнительный Окто Куин, узнав о приступах, посоветовал немедленно пожаловаться врачам, взять больничный и как следует отдохнуть. Нона Дуо радостно сообщила, что Видж сделал ей предложение, потом, подумав, шепотом добавила, что дату свадьбы назначать рановато, мол, не известно, сколько еще придется жить на станции.

Пока Центум добрался до рабочего кабинета, голова его пухла от потока новостей. Он добросовестно сделал несколько пометок в органайзере, включил компьютер. Папка с распечатками нашлась в верхнем ящике стола, бегло пролистнув ее, парень не обнаружил ни единой удаленной из КПК заметки. А было ли в них что-то важное? Вдруг, он удалил их за ненадобностью, а потом забыл?

Он придвинул к себе большой пакет с новыми бумагами, распаковал его, принялся читать, попутно перенося нужную информацию в специальную таблицу. За работой время летело незаметно, когда за спиной тихо скрипнула дверь, Центум даже не заметил этого. Тридж громко хлопнула в ладоши у него над головой, заставив вздрогнуть и уронить на пол кипу бланков. С порога послышался дружный хохот.

— Время отвлечься, офисный планктон! С каких пор ты стал засиживаться на работе?

Цен мрачно смерил подругу взглядом, потянулся за рассыпанными по полу бумагами, но Триджинта перехватила его руку и потянула за собой.

— Потом, все потом! Мы накрыли стол в столовой, там столько всякой вкуснятинки!

Шумная толпа валила по коридору в сторону столовой, увлекаемый ею вперед Цен постепенно приходил в себя, заряжаясь общим весельем. Он снова в коллективе! Окружающие рады его возвращению! Они будут веселиться весь вечер, а потом он останется наедине с Триджинтой и скажет ей кое-что. Давно ведь хотел, да и чем Тридж хуже Ноны Дуо? Она тоже достойна счастья.

Свет в огромном зале был пригашен, по столам бежали яркие блики цветных фонарей, играла танцевальная музыка. За едой то и дело прерывались, чтобы снова поздравить Центума с возвращением. Расправившись с большей частью блюд, сделали музыку громче, и перешли к танцам.

Триджинта, как обычно, не отходила ни на шаг, вертелась вокруг, двигаясь в такт музыке. Чтобы не обижать ее, Цен тоже пританцовывал, хотя предпочел бы отсидеться за столом, доедая канапе. Неожиданно девушка придвинулась совсем близко, встав на цыпочки, поцеловала его в губы. Парень прижал ее к себе, и в этот миг старательно забытый кошмар вернулся. Внутри похолодело, на глаза надвинулась серая завеса. Музыка, до этого казавшаяся приятной, превратилась в адскую какофонию звуков, слушать которые было невозможно. Центум разжал объятья, попытался закрыть уши руками. Совсем близко мелькало лицо Тридж, мертвое, со страшными стеклянными глазами. Чуть дальше в такт хаотическим звукам копошились другие куклы, неловко переставляя ноги, бессмысленно дергая руками и головой. В движениях этой живой массы было что-то иррациональное, вызывающее отвращение.

Парень рванулся, расталкивая жутких танцоров, выскочил в коридор, спрятался за туалетной дверью. Здесь было светло и прохладно. Вдоль стены тянулся ряд раковин и исполинской длины зеркало. Чуть дальше начинались кабинки.

Выкрутив холодный кран до упора, Центум подставил под него голову, замер, прислушиваясь к ощущениям. Неужели это никогда не кончится? Он устал, очень устал. Почему это происходит, что это вообще такое, откуда? Подняв голову, он посмотрел на себя в зеркало и вздрогнул — собственные глаза показались искусственными, гримаса страха, застывшая на лице, была похожа на ужимку неумелого комедианта. Цен снова опустил голову под воду, изо всех сил потер руками затылок, потом перешел к шее. Пальцы замерли, нащупав нечто странное, явно чужеродное. Правильной формы, твердое, покрытое кожей. Парень почувствовал, как в груди что-то сжалось, провел по шее ладонью — так и есть, что-то было не так. Не думая о возможных последствиях, он подхватил хромированную мыльницу и изо всех сил запустил ею в зеркальную поверхность. Зеркало разлетелось на тысячи кусочков, но парень даже не отшатнулся. Выбрав два осколка покрупнее, попытался разглядеть с их помощью затылок и шею. Даже то немногое, что удалось увидеть, заставило его замереть; долгие минуты он стоял, приходя в себя и отказываясь верить. Потом отложил осколки, провел по шее пальцами, впился в кожу ногтями и дернул. Он ожидал боли, потока крови, хлынувшего из раны, но ничего этого и в помине небыло. Что происходит? И давно ли это у него? Парень попытался вспомнить что-то, но на ум приходила только больница и станция в горах. Где же все остальное? Был ведь прием на работу, было обучение, а еще раньше, где-то вдалеке маячили юношество и детство. Где же это все? Где?! Пусто, холодно, темно…

Снова вооружившись осколками зеркала, Центум внимательно рассмотрел аккуратный темный квадрат и несколько разъемов на нем, совсем как у системного блока компьютера. Что за ерунда?! Осколки полетели вниз и рассыпались мелким крошевом. Цен смеялся и плакал одновременно. Мертвые глаза, бездарная мимика, нелепые движения. И вот она, последняя деталь, недостающая часть паззла, самая главная — вставь ее на место и увидишь картину целиком. Идиллия, радостные сослуживцы, не жизнь, а праздник. Что это за цирк, кому он нужен, кто и зачем так нехорошо посмеялся над поверившим в счастливую жизнь Центумом?

Сам того не замечая, парень раз за разом сдирал кожу ногтями, с шеи, горла, ключиц. Под пальцами то и дело что-то вспыхивало, в ушах нестерпимо звенело. Ошметки повисали, цепляясь за горловину майки с размашистым слоганом на груди — «Золотая сотня — золотой век технологии!».

***

В лаборатории столпилось слишком много сотрудников — молодой программист едва смог протолкнуться к кушетке, у которой расположилась группа экспертов. Вынырнул из-за спины руководителя и от неожиданности выронил из рук папку с документами. На расстеленной белой простыне лежал Центум — последний на данный момент экземпляр экспериментальной серии андроидов «Золотая сотня». Выглядел он ужасно — кожа на лице, горле, груди была частично сорвана, в ее лохмотьях торчали искрящиеся обрывки кабелей; особую жуть при всех этих повреждениях добавлял сам внешний вид экземпляра — он был слишком похож на живого парня. Программист обратил внимание, что многие находящиеся в комнате стараются не смотреть на кушетку. Заметив подошедшего человека, андроид попытался сфокусировать на нем взгляд, но не получилось — глазные яблоки то и дело судорожно подергивались.

— Нужно подключиться к нему! — Наконец пришел в себя программист, шустро выуживая из сумки ноутбук и смотку кабелей.

— Не спеши, — Жестом остановил его руководитель группы, — Мы уже пытались. Этот «молодец» повредил все порты.

— Все поправимо. — Успокоил его программист.

Через считанные минуты кабели были подключены напрямую, по экрану ноутбука побежали строчки системного кода. Всматриваясь в них, эксперты то и дело недоуменно переглядывались.

— Это решительно невозможно! — Воскликнул один.

— Тем не менее, перед нами именно невозможное. — Ответил второй.

— Я не понимаю, объясните по порядку. — Возмутился руководитель группы.

— Желательно, сначала! — воскликнул третий. — Некоторых привлекли к работе только сегодня, так и не дав разобраться в проблеме.

С задних рядов послышалось несколько поддерживающих возгласов.

— Сейчас поясню. — Затараторил программист. — Как вам известно, мы собираемся запустить новую линейку андроидов, но в наличии пока что имеется только сто образцов, проходящих полевое испытание. Мы загнали их на бутафорскую базу в горах, запрограммировали на выполнение определенной работы и они отлично справляются с поставленной задачей, обеспечивая нам хорошую статистику. Все, кроме одного, находящегося перед вами. В очередной раз мы столкнулись с той же самой ошибкой. Что бы ни делали, как бы не переписывали код — ничего не меняется. Система, установленная на этом экземпляре не просто выполняет определенные действия, имитируя поведение человека, она считает себя человеком. Откуда появились эти данные — нам не известно. При форматировании они через какое-то время восстанавливаются сами по себе.

— Но можно ведь создать условия, при которых ненужный код никогда не будет активирован! — Вмешался кто-то из экспертов.

Программист печально вздохнул в ответ.

— Мы пытались. Изымали лишние воспоминания, тщательно проверяли вещи, стирали записи, оставляемые им в критическом состоянии. Ничего не меняется. Хотя… Все становится хуже. Время адекватного функционирования сокращается, система дает регулярные краткосрочные сбои. Период последней рабочей сессии был чуть менее двух суток, при двух перезагрузках. Далее наступил коллапс, результаты вы видите. Прошу отметить, что все повреждения были нанесены андроидом самостоятельно. Выяснить причины подобной реакции нам пока не удалось. Мало того, из-за регулярных поломок требуется постоянная очистка памяти для остальных девяноста девяти экземпляров, что для них небезвредно. И, для пущего эффекта, сроки сдачи проекта «горят», производитель железа обещает крупные неприятности.

На задних рядах неодобрительно зашептались, представляя себе размах проблемы.

— Выхода больше нет? — Обреченно поинтересовался руководитель группы.

— От чего же? Возможно, он лежит на поверхности. — Ответил программист. — У меня есть парочка хороших идей. Не расходитесь, я выдам распечатки с отчетами, а так же предполагаемым решением проблемы. Завтра утром соберемся снова, обсудим все. Думаю, времени на еще одну попытку у нас хватит.

***

Сознание включилось неожиданно. Центум впился глазами в идеально белый потолок палаты, силясь что-то вспомнить. Неподалеку шумела аппаратура, слышались взволнованные голоса.