Не дубль
Начинался предпоследний бой одной четвёртой финала. Росик вперил взор в зеленевшее свеженькой, за ночь выращенной травой овальное поле, в которое было вписано большое — шагов в пятьдесят — белое кольцо. В оставшихся его частях белело ещё по два круга. Защитный купол то наливался красками, то тускнел, становясь почти прозрачным. Наконец его настроили, и сразу после этого на площадку над ареной поднялся судья.
Он громко возвестил о начале боя и объявил соперников. Его голос, усиленный техникой воздуха, долетал до самых дальних рядов трибун, взорвавшихся дружным "О!!!". На арену вышло двое почти обнажённых мужчин (в складках одежды можно было пронести какой-нибудь усилитель, поэтому скульпторы перед выходом раздевались едва ли не до нага). Каждый занял место в своём круге, и сразу наступила тишина.
Ударил гонг, известивший о начале. Соперники сели на траву. Росик уже изучил, эту тактическую борьбу. Каждый ждал, с чего начнёт антагонист. Но затягивать нельзя — первая лепка ограничена во времени: не уложился в три минуты — проиграл. Скульптор правого — ближнего к Росику круга — не выдержал первым. Он прикрыл глаза и сосредоточился на одной, известной только ему цели. Он ваял.
Воздух в двух шагах от него поплыл, как от жара, а потом стал густеть и набирать цвет и форму. Его соперник вглядывался через всё поле, стараясь угадать в проявляющихся очертаниях возникающее создание. Прошла минута, о чём сообщил судья. Видимо, решив не рисковать, скульптор левого круга тоже приступил к лепке. Его создание, казалось, собирается из вихрящейся пыли.
На исходе второй минуты Росик понял, кого лепит правый. Это был пёс. Крупный — почти в человеческий рост — поджарый, с чёрной лоснившийся шерстью, уже полностью сформированный, он теперь шумно втягивал нервными ноздрями воздух. Пёс — хороший выбор. Эти создания крайне преданны, поэтому с ними легко. Они не отвлекают скульптора на управление, а просто вступают в схватку, давая ему возможность для повторной лепки.
Росик поёрзал на сидении. Как не вовремя его прижало! Зря он выпил столько сока. Ничего, уж как-нибудь дотерпит, хотя надо было ещё в прошлом перерыве сбегать. Он перевёл взгляд на дальний край арены. Ну да, этого следовало ожидать. Соревнующиеся хорошо изучили возможности друг друга. Похоже, скульптор левого круга разгадал замысел соперника. В нескольких шагах от него проявлялось животное, в напряженной позе которого и интенсивных ударах длинного хвоста, несмотря на окружающую дымку, безошибочно угадывался кто-то из кошачьих.
Гонг ударил в четвертый раз. Пёс поднял острые уши и осторожно пошёл вперёд. Огромная кошка сжалась в пружину, наблюдая за ним. Росик болел за своего — правого, но уже сейчас понимал, как ничтожны его шансы, которые на прямую зависели от размеров, которые, увы, были, мягко говоря, не достаточны для победы. Всё решилось за несколько секунд. Кошка рванула наперерез псу, который было метнулся в сторону, и в несколько прыжков настигла его. Раздался громовой рык. Визг. Удар лапой отбросил пса на стену защитного купола. Скульптор левого круга только-только открывал глаза. Бой не успев начаться закончился.
Длинный троекратный звон возвестил о конце состязания. Росик рванул в сортир, уже по дороге слушая, как судья объявляет победителя и шум трибун. То и дело наступая на ноги, он протиснулся между рядов, потом побежал к выходу со стадиона. Пять минут у него было, только бы не очередь.
Его надежды оправдались, дураков, стоящих в очереди, не было — все были на Первенстве.
— Держи, мамаша! — бросил он, высыпая на столик перед грузной тёткой горстку мелочи.
Женщина безумно медленно пересчитала её и молча кивнула в сторону домика с изображением мальчика. Росик кинулся к двери, забежал в первую свободную кабинку и с наслаждением пристроился у нужника.
И всё же он был не одинок. Его соседи по ситуации разговаривали через перегородку:
— В этот раз у неё этот фокус не пройдёт, — говорил один.
— Почему бы и нет? Получилось один раз, получится и в другой, — парировал второй.
— Да и не по правилам это!
— Чего это не по правилам?! Правило только одно, и она его не нарушала.
— Так уж и не нарушала? А как же "не наносить физический и ментальный вред скульптору"?
— А разве она наносила вред скульптору?
— Дубля то убила…
— Так то — дубля…
— Но дубль тоже был скульптором.
— Следуя твоей логике, получается, что выиграй её соперник — убей он её дубля, так он тоже нарушил бы правила. Так что ли?
На этом кто-то из них спустил воду. Росик тоже закончил, застегнулся и поспешил обратно. Его заинтересовал разговор незнакомцев, поэтому, нагнав их, он поинтересовался:
— Позвольте узнать, вам тоже показалось, что Кесоди соревновалась не по правилам?
— А?
— Ну, победитель прошлого года… Что это было нечестно.
— Конечно! Она же человека убила! Когда такое было, чтобы чемпионами становились убийцы?
— Я согласен с вами. Да, она убила, — подстраиваясь под шаг собеседников, продолжал Росик, — но, позвольте, в правилах говорится, что нельзя наносить вред скульптору-антагонисту. А дубль (хоть и, действительно, скульптор) был её собственный. Она не убивала антагониста.
— Так вы думаете, это нормально — убивать на Первенстве людей?
— Сама создала, сама убила. Всё честно.
— Значит надо запретить создавать.
— Такого правила нет.
— Потому что никто до Кесоди не создавал дублей.
— Но не потому, что не хотели.
— Ну не знаю. — Неопределённо пожал плечами один из попутчиков Росика.
Разошлись они на стадионе. Росик пробирался между рядами, то и дело бросая взгляды на арену. Под куполом творилось что-то непонятное: дым, шипение и чьи-то крики. Разобрать детали было невозможно. На своё место он добрался со звуками тройного гонга. Обидно, конечно, что пропустил один бой, но признаться, потерял он не слишком много. Всё равно ничего не было видно.
Судья представил нового полуфиналиста и объявил перерыв. Многие повскакивали с мест, вероятно, желая повторить недавнее путешествие Росика, похвалившего себя за предусмотрительность. Защиту над ареной на время отключили, чтобы очистить воздух. В следующей паре должна была сражаться та самая Кесоди, о которой он спорил. Ещё пару лет назад в вольной борьбе всегда присутствовала интрига, но с появлением Кесоди всё изменилось. Она была непобедима. Да и как победить того, кто способен создать точную копию себя? Сейчас он собирался разглядеть всё в мельчайших подробностях. Не зря же он копил полгода на билет в первый ряд?
Мерцающий радужными отсветами защитный купол вновь появился над ареной, намекая на скорое начало. Трибуны возбужденно загудели.
Поединки восьмой финала были быстрыми. Иногда вмешивался жребий и неравные соперники заканчивали не начав — настолько сильно было превосходство одного из них. Свободная борьба держится на тактике. Нужно уметь распределять усилия своего воображения. Соизмерять возможности антагониста. Уметь удивлять, придерживая самые необычные создания на главный бой. Росик, как и большинство, с нетерпением ожидал появления самых-самых. К его огорчению сильнейшие брали позиции без боя. Но время пришло — наконец на арену вышла она.
Судья представил Кесоди и её соперника — великолепного скульптора, чемпиона трёхлетней давности, знаменитого Дага Вировски. Понятное дело, Дагу было что доказывать. Уже не молодой, но свежий и подтянутый мужчина прошествовал в левый круг и раскланялся публике. Он не стал садиться, как делало большинство, а продолжил стоять, с казавшимся равнодушием поглядывая на противоположный край арены, где находилась его соперница.
В отличии от Дага, Росику не нужно было ломать глаза, пытаясь рассмотреть Кесоди. Вот она — вся как на ладони — ладная, невысокого росточка с туго убранными светлыми волосами. Единственное, женщина стояла к нему спиной и он не видел её лица. То ли в подражание Дагу, то ли по собственному желанию она тоже решила остаться на ногах. Обычно затихающие перед боем трибуны всё никак не могли успокоиться. Волнение публики передалось и соревнующимся. Кесоди подняла свою изящную ручку, призывая к тишине. Ударил гонг.
Росик слышал, что эта женщина уникум. Конечно, в первую очередь из-за дублей. А ещё она умела совмещать технику созидания и разрушения. По крайней мере, так о ней говорили. Сам он не видел, но быть может сегодня…
Прошла минута, но оба скульптора продолжали испытывать терпение зрителей и друг друга. Никто не начинал первым. Даг стоял столбом, а Кесоди какой-то ленивой, развязанной походкой мерила свой круг. Это позволило Росику увидеть лицо женщины, а точнее девушки, — вписал своё представление о чемпионе в реальное впечатление он. На её губах обозначилась улыбка. Брови немного приподнялись, как бы говоря: ну ладно.
Третий гонг разорвал тишину. Кесоди снова повернулась к противнику и, не задерживая движения, из ниоткуда выпустила стайку бабочек. Даг тут же отозвался на это, за несколько мгновений окружив себя чирикающей ватагой, устремившейся за добычей. Звук четвертого гонга догнал их в полёте.
Кесоди, вопреки ожиданиям, не стала продолжать воздушных баталий. Пока пернатые охотники ловили приманку, она переключилась на новое создание. Росик видел, как прямо на границе большого круга появился побег. Даг увлёкся уничтожением бабочек и заметил молодое деревце не сразу. Наверное, он сам не очень-то верил в свою победу. Всё было слишком просто. Последняя бабочка закончила жизнь, а победного звона не слышалось. Он вгляделся в поле и только теперь увидел, как оно ощетинилось росточками кедров, среди которых выделялось самое первое, тянущееся к солнцу и наверняка ушедшее корнями глубоко в землю. Оно ветвилось и крепло, как бы подавая пример своим младшим братьям.
Бесполезные теперь ласточки беспомощно кружили над полем, выдавая рассеянность Дага. Видно было, что он теперь не знает, что делать с ними, но и уничтожить их тоже не может. Выходила ничья. Росик был немного разочарован, но недолго.
С ветки кедра сорвалась птица с загнутым клювом. Даг запаниковал. Оставив, отвлекающих от лепки, ласточек на произвол судьбы, он в этот раз всё же присел на траву. Клёкот воздушного хищника удвоился. Росик посмотрел наверх — уже два то ли ястреба, то ли сокола расправлялись с ласточками. Он вернул взгляд полю. Деревца жизнерадостно прибавляли в росте. И тут земля со стороны Дага зашевелилась.
Впервые за бой Кесоди напряглась. Замерев, она изучала новое создание скульптора-противника. Даг наклонился вперёд и схватился за траву. Бугрящаяся земля расползалась. Что-то прорывало дёрн изнутри. Из-под него выбиралось существо отдалённо напоминающее человека: с ногами, телом и чем-то вроде рук и головы. Оно встало и, пошатываясь, направилось к кедровой рощице.
Все уже и думать забыли о птицах. Медленно но верно земляной гигант приближался к деревьям. Росик с тревогой посмотрел на Кесоди. Та стояла как будто спокойно, ничего не предпринимая, словно подпуская глиняного великана поближе. Когда тому осталось три шага до ближайшего побега, между голлемом и деревцами выросла огненная стена.
Росик даже привстал: вот — этого то он и ждал! Настоящая техника разрушения! Однако пламя не остановило голлема, уже растоптавшего несколько ростков. Ожившая глина бухала столбами ног, делая своё дело методично, со старанием, передавшимся ей от создателя, который, к слову сказать, держался из последних сил.
Он увидел огонь, но не мог собраться и противопоставить ему хоть что-то. А языки уже облизывали "коленки" голлема припекая их. Обожженная глина затвердевая становилась хрупкой. Великан сделал шаг, другой и остановился. Неуклюже пошатавшись на прямых ногах, он все же согнул и тут же сломал одну из них. Это решило исход сражения.
Голлем завалился на бок, подминая несколько побегов. Огонь поглотил его, полностью обездвиживая. Даг охнул и, выпустив траву, прилёг, облокачиваясь на землю. Как бы отдавая должное его заслугам, судья выждал ещё некоторое время, после чего объявил победителя. Трибуны загремели, приветствуя первого финалиста. Кесоди тут же вышла из круга, а Даг полулёжа наблюдал за работниками, готовящим арену к следующему бою.
Перерыв затянулся — залечивание поля там, где совсем недавно росли деревья, заняло около получаса. Но никто не расходился — впереди было всё самое интересное.
Наконец арену подготовили, и судья снова занял своё место. Вышла следующая пара скульпторов. Одного из них — известного техника на самом пике формы — Росик знал по Первенствам прошлых лет. Олифана отличало необычайное искусство. Его воображение порождало самые удивительные сущности. Сейчас он встал в правый круг, немного позируя — как бы давая зрителям вдоволь налюбоваться собой.
Как и в предыдущем поединке антагонисты были разного пола. Левый круг заняла совсем молоденькая девочка. Её он видел на нынешнем Первенстве, но не запомнил имени. Она поднялась до полуфинала с самого начала и, должно быть, уже изрядно устала.
— Каия Ленгу из Средней Иплы! — провозгласил судья.
Для неё это был уже третий бой, возможно, поэтому, она решила не рисковать и не играть на публику, сразу сев.
Поединок начался. Олифан не стал ждать у моря погоды. У его ног что-то зашевелилось, и живым ковром расползлось в разные стороны. Это были то ли черви, то ли какие-то многоножки. Их гибкие блестящие коричневые тельца покрывали траву уже в радиусе нескольких шагов.
Росик сидел совсем близко от арены и видел, как сколопендры встают на дыбы, обшаривая длинными усиками защитный купол, мешающий их движению. Их было так много, что теперь приходилось только гадать, как же юная Каия справится с непростой задачей.
Третья минута подходила к концу, а девушка, казалось, не предпринимала никаких действий. Но это только так казалось. Членистоногие, добежав до середины поля, вдруг разделились на два потока, прижимаясь к краям арены, словно обходя что-то невидимое. Ударил четвертый гонг. Судья привстал, стараясь разобраться. Да… Каия не бездействовала. Она что-то противопоставила Олифану, но что?
Многоножки, потыкавшись в разные стороны и прощупав обходные пути, развернулись назад. Теперь они стекались в одну шевелящуюся массу, образуя нечто новое — большое и крайне неприятное. Росику не нравилась эта тварь. Он вгляделся в противоположный край арены и понял, что он не одинок в своих антипатиях.
Девушка закрыла лицо руками, как бы отгораживаясь от действительности. А невероятное многоногое существо, созданное Олифаном, с характерным трением хитиновых пластин устремилось к центру, на этот раз беспрепятственно пересекая невидимую преграду.
Только сейчас, по следу, оставляемому тушей многоножки на покрытой инеем траве, он догадался, что Каия каким-то образом остудила свою часть поля. Однако, этот трюк не проходил с гигантской сколопендрой — похоже, холод на неё не действовал. Если она доберется до противоположного круга до того, как антагонист успеет вылепить новое существо, победу присвоят Олифану. Многоножка двигалась быстро, ей оставались считанные секунды. Девушка попробовала сделать хоть что-то: воробей, часто махая крыльями, выпорхнул прочь, но сколопендра, завидев добычу, встала на дыбы, перехватывая его.
Ну вот, — думал Росик, глядя на ликующего победителя, — дождались финала. Сейчас разберёмся, сколько правды в толках о неуязвимости Кесоди.
Сразу после победного звона Олифан что-то такое сделал со своим созданием, из-за чего работникам арены пришлось кропотливо собирать остатки многоножки по всему полю. Возможно, сделал он это намеренно, чтобы отдохнуть перед решающим боем.
На трибунах начались хождения. Воспользовавшись перерывом, утомленные зрители разминали ноги. Росик вытаскивал отдельные реплики соседей из общего гула:
— Олифан превосходен…
— Какая мощь! Посмотрим, что Кесоди скажет на это!
— Его существа совершенны. А как он решил проблему с холодом…
— Но девочка эта тоже не промах!
— Да, не запаниковала, нашла способ.
— Но он всё равно лучший. Тут же извернулся — раз!
Понятно всё — фанаты Олифана, — резюмировал для себя Росик, тут же переключаясь на другое обсуждение.
— И как же Кесоди с ним?
— В прошлом году справилась.
— Тогда Олифан про дубля её не знал.
— Да, никто не знал!
А эти, вроде как за Кесоди. Росик тоже болел за неё. И не потому, что она действующий чемпион. Скорее, её создания были ему симпатичнее тварей Олифана. Возможно, он и был лучшим скульптором современности, но что-то в его созданиях отталкивало. Все эти ужасные членистоногие, огромные крокодилы, ящеры, змеи и нетопыри, а так же вовсе, существующие лишь в изощрённом воображении Олифана, создания, не были, мягко говоря, милыми мохнатыми зверьками. Все это знали, и, признаться, оказаться по одну сторону защитного купола с любым из них, пусть даже несение вреда исключалось правилами, уже было тем ещё испытанием. Не говоря о риске. Ведь что-то могло пойти не так. Создание могло выйти из-под контроля скульптора, как когда-то там… как ему рассказывали. Были несчастные случаи, и люди даже погибали.
Арену подготовили, и финалисты заняли свои места. Кесоди как и в прошлый раз стояла в ближнем к нему круге. Олифан не стал мешкать, с первым ударом гонга приступив к лепке. Бой только-только начался, а на его стороне уже росло нечто весьма крупное. Существо пока не сформировалось и напоминало тушу с ободранной кожей. Если бы оно могло кричать, то закричало бы, так как по его движениям было видно, что ему очень больно.
Кесоди отвернулась от неприятного зрелища. Лицо её выражало страдание. Сглотнув, она всё же прикрыла глаза. Над ареной раздался рёв, однако она даже бровью не повела, всё глубже уходя в себя.
Росик во все глаза наблюдал за тем, как контуры её фигуры теряют чёткость. С третьим ударом гонга Кесоди сделала шаг назад, словно выходя из бледной пока ещё эфемерной оболочки и обернулась.
Он проследил за её взглядом — посреди арены стоял крылатый ящер, запрокинув голову, он оглашал стадион рёвом. Почти всё его тело уже закрывала серая плотная чешуя, и только плечи и грудь краснели неприкрытым мясом. Оставались секунды до следующего гонга. Неужели, она не успеет? — вернув внимание в правый круг, Росик с облегчением выдохнул. Рядом с Кесоди стояла точная её копия. Стадион затих, и даже дракон, мучения которого, похоже, закончились, перестал реветь. В установившийся тишине было слышно, о чём говорят девушки.
— Я пойду, — сказала одна.
— Давай… Но это, — кивнула другая на озирающегося по сторонам ящера, — тебе одной не под силу.
— Разберусь… — прочитал по губам дубля Росик.
Лёгкой пружинящей походкой она зашагала к центральному кругу. Дракон, похоже, окончательно пришёл в себя. Теперь, когда дубль приближалась, разница в размерах стала особо заметна. Ящер расправил крылья, загораживая едва ли не треть поля.
Вряд ли крылья могли пригодиться ему здесь, но тут уж ничего не поделаешь — если воображение Олифана лепило дракона крылатым, то значит, так тому и быть.
Дубль дошла до границы круга и остановилась. Дракон наклонил голову и скосил на неё глаза, становясь в этот момент похожим на огромную курицу, после чего не спеша направился вперёд. Он пересёк границу круга, дошел до центра, и изрыгнул из пасти струю пламени, которая, на счастье дубля, получилась так себе — плевком, не преодолевшем и половины расстояния разделяющего их.
Дракон фыркнул и, сильно припадая на передние лапы, сделал ещё несколько шагов. Дубль, не дожидаясь нового залпа, побежала по кругу. Её массивный соперник повернул за ней. И тут неожиданно с противоположной стороны круга появилась ещё одна фигурка.
Росик подумал, что это Кесоди пришла на помощь, но вроде бы — нет — та как и прежде стояла в круге. Вторая девушка пронзительно свистнула, привлекая внимание ящера, который остановился в нерешительности. Всё же, что бы там не говорили о драконах, ума у них не слишком много — рептилия, она хоть и здоровая, но все же только рептилия.
Остановив выбор на новой цели, дракон так быстро, как смог, бросился к ней. Только проворство, ну и удача, спасли дубля от ожогов в этот раз. Но не в следующий.
Олифан победно улыбнулся — минус один. Однако, это было только начало — дракон убил дубля, но на арене всё равно осталось трое. Росик не заметил, когда появились ещё двое. Наверное, одного вылепила сама Кесоди, а другого дубль. Дубли переглянулись и рассыпались в разные стороны. Дракон метался между ними, и даже время от времени его огненные атаки заканчивались победой, но в целом это не помогало, потому что с каждой минутой дублей становилось всё больше.
В том, что произошло дальше, Росик разобрался лишь спустя некоторое время. Потом ещё не один день все только и делали, что обсуждали происшедшее. Вероятно, уяснив, что Кесоди в любом случае возьмет числом, Олифан пошёл на весьма рискованный шаг — он решил тоже создать двойника. Если дубли Кесоди были точными копиями её, если они, думали как она, чувствовали, как она и умели всё то, что умела она, то каждый из них мог создать себе подобного. Это выглядело как бессмертие. А Олифан, конечно, тоже хотел стать бессмертным.
Огненное дыхание дракона иссякло, и теперь он норовил передавить человечков, но вскоре, вовсе потерял к ним всякий интерес. Росик вытянул шею, стремясь разгадать причину такого поведения. Так и есть — Олифан забросил своё создание, приключившись на что-то новое. Дубли Кесоди обступили ящера, как бы решая, что делать с ним дальше. Одна из девушек громко спросила:
— Уничтожить?!
Судья кивнул в ответ.
Она вышла из круга в центр, ближе к присмиревшему дракону и подняла с земли копьё. Не ясно, откуда оно взялось, хотя с другой стороны, на арене среди нескольких десятков скульпторов возможно всё.
Девушка подошла почти вплотную к ящеру и нацелила оружие в его голову. Росик приготовился услышать победный звон, но она всё медлила, не нанося завершающего удара. Увлечённый этим действом, он не обратил внимания на Олифана, который теперь тоже был не один. Его свеженькая, только что вылепленная копия, в упор смотрела на своего создателя, застывшего в ожидании. Они одновременно сделали шаг назад, изучая друг друга.
— Нет! — закричал Олифан, угадав намерение своего дубля, вдруг набросившегося на него.
Трибуны охнули, следя за их борьбой, которая вряд ли закончилась бы в пользу Олифана, если бы вмешательство Кесоди или её дублей, словом, кого-то, находящегося внутри купола. Росик не уследил за тем, кто именно это сделал, он видел результат — кустик стрел, топорщившийся из спины двойника Олифана, его кровавые губы, и пальцы, цепляющиеся за недавнего врага. Он посмотрел на девушек, каждая держала в руках лук, но не все успели спустить тетиву. Правый круг пустовал.
Судья троекратно ударил в гонг, завершая бой. Тут же девушки, побросали оружие и разошлись по парам. Синхронно, словно тренируясь перед этим, одна из каждой пары подбрасывала и ловила монетку, после чего более удачливая накладывала руки на грудь другой — секунда и вторая падает на траву. Оставшиеся создавали новые пары. Росик с ужасом наблюдал за этим танцем: Восемь пар… Четыре… Две… Одна.
Почти одинаковые девушки встали напротив друг друга. Одна осторожно провела пальцами по расцарапанному плечу другой и, улыбнувшись, что-то сказала. Та улыбнулась в ответ и кивнула.
Предпоследняя Кесоди в последний раз подбросила монетку.