Тайна месье Луанвиля

Месье Луанвиль пересчитал принесенные почтальоном заявки — их было 12, с каждым годом все больше и больше. Ну, ничего, мои дорогие шарлатаны, с улыбкой подумал он, посмотрим, как вы проявите себя в деле. И не говорите, что вас не предупреждали.

Для человека участие в соревновании месье Луанвиля — это слава, почет, деньги. О нем будет говорить весь Париж, у победителя не будет отбоя от клиентов. Месье Луанвиль занимался этим уже 10 лет, каждый год, по накатанной колее. Сначала несколько месяцев подготовки — он отсылал своих лакеев на спиритические сеансы, слушал их болтовню и делал пометки в маленькой черной книжке. Потом просил своих сестер и племянниц ходить на сеансы индивидуальных предсказаний и общения с духами умерших родственников. Сестры ругались, но все равно шли, — месье Луанвиль умел уговаривать. А их молодым дочерям это и вовсе было в радость.

Вслед за подготовительным этапом, наступал этап активности. Месье Луанвиль рассылал приглашения понравившимся кандидатам. Заказывал пару строчек в Ле Парисьен: "Вы можете узнать всю правду на спиритическом конкурсе месья Луанвиля. Присылайте заявки по такому-то адресу. Начальный вклад 1000 франков". В рекламе не было нужды. Его имя было на слуху. Все знали, что, попав на спиритическое состязание месье Луанвиля, ты обязательно получишь ответ, хотя начальный вклад ощутимо бил по кошельку. В особо сложных случаях месье Луанвиль просил доплату, и отказывать ему никто не решался.

Месье Луанвиль никогда не переоценивал своих сил, он знал, что охватить вниманием весь Париж его девочки не в силах. И поэтому он принимал заявки на участие со стороны. Когда-то их было не больше 3, но в последний год спиритизм полностью захватил умы и сердца парижан. Новые медиумы появлялись как грибы после дождя, и месье Луанвилю оставалось только усмехаться, перебирая карточки.

Согласно традиции, им всем тоже придется отправить приглашения. Пусть пеняют на себя. Провалиться на спиритическом состязании — это несмываемый позор. Твое имя выплюнут и разотрут на мостовой, и ни один клиент больше не тронет твоего дверного звонка. Поэтому, на каждом приглашении всегда была маленькая приписка "Вы можете отказаться от состязания. Уведомление должно быть предоставлено за день до начала конкурса".

Месье Луанвиль потягивал вино, сидя на крыльце, ему не хотелось видеть всю ту суматоху в доме, что устроили служанки. Мадам Луанвиль бродила по парку, собирая чайные розы для букета, и он время от времени замечал белую ткань ее платья, мелькающую в темной листве. До состязаний оставалось три дня.

В последний день пришло только 2 отказных карточки: трусость, как известно, у французов не в чести. Немолодая дама ссылалась на головную боль и неблагоприятные условия в эфире, юноша, начавший практику полгода назад, причину не указал. В любом случае, количество заявок от медиумов всегда соответствовало количеству вопросов от спонсоров.

Приготовления шли полным ходом. Бальная зала была приведена в порядок и украшена, столы у стен расставлены. Здесь участники и спонсоры в любое время смогут получить доступ к закускам и напиткам. Специально для состязаний была заготовлена самая большая комната в доме. Всю мебель из нее выносили, пол освобождали от ковров и начищали до блеска. Окна занавешивали черными шторами. Никаких стульев для зрителей не было предусмотрено. В центре комнаты поставили маленький столик красного дерева. На нем медиумы могли разместить необходимые им инструменты, провести расчеты, сосредоточиться на фотографии умершего.

За день до начала соревнования, ровно в полдень месье Луанвиль начал прием посетителей. Экипажи подъезжали один за другим. Одни спонсоры прятали свои лица под масками, другие же наоборот, подчеркнуто демонстрировали свое происхождение и положение в обществе. Некоторые отсылали слуг и поверенных. На этом этапе месье Луанвиль еще позволял некоторую вольность, хоть его и раздражали эти совершенно неуместные маски. Но на самом состязании спонсор должен был явиться собственной персоной, иначе его вопрос выбывал из жеребьевки.

Они входили в его кабинет, представлялись настоящими или выдуманными именами, оставляли фотографию и деньги — и так же быстро, как приехали, уезжали. Месье Луанвиль писал вопрос на карточке и вкладывал ее вместе с фотографией в конверт. Затем на конверте проставлялся номер и имя спонсора. Прием заказов закончился за полночь. Месье Луанвиль сложил на столе пухлую стопку конвертов, всего их было 45, по количеству участников. Деньги уже давно и надежно были спрятаны в сейфе. Вот конверт от молодой дамы в траурной вуали, она попросила записать ее как Леди Мизери и спросила, кто убил ее мужа. Старая почтенная Мадам Фармитур приезжала каждый год, чтобы узнать, как там дела у ее покойного супруга, словно выполняла некий долг чести. Толстяк Мистер Смит, приехавший из-за океана, хотел спросить у отца совет по бизнесу. Одни вопросы были откровенно бессмысленны, другие преследовали какую-то выгоду, третьи казались вопрошающим настолько важными, что произносились вслух только дрожащими от волнения голосами.

Уже на этом этапе месье Луанвиль в силу своего опыта мог ответить на половину вопросов. Ведь, как известно, любой вопрос несет в себе ответ. Многие из его постоянных спонсоров тоже это понимали, но продолжали год за годом приезжать, чтобы прикоснуться к образу любимого человека. Пусть даже и через посредника.

Месье Луанвиль собрался уже удалиться в спальню, когда в кабинете появился припозднившийся посетитель.

— Месье, прием заявок окончен. К сожалению, больше мест нет.

— Я знаю, — молодой человек с тонким лицом прошел через весь кабинет и уверенно разместился в большом широком кресле. — Я знаю, месье Луанвиль, но у меня есть к вам предложение.

Месье Луанвиль был человеком вежливым, и поэтому, хоть и через силу, но вернулся к своему столу и сел напротив посетителя.

Юноша побарабанил по столу длинными пальцами пианиста, а потом без всяких предисловий выложил на стол толстую пачку банкнот. Месье Луанвиль удивленно приподнял бровь, даже одного быстрого взгляда достаточно, чтобы понять — там было намного больше начального вклада.

— Здесь 50 тысяч франков. В 50 раз больше, чем требуется для начального вклада. У вас репутация делового человека, месье Луанвиль, я слышал, что вы можете помочь, — молодой человек очень нервничал, но лишь руки выдавали его.

— Я слушаю вас.

— Сегодня у вас был один посетитель. Это…, — он на секунду запнулся, — Мадам Крюсо. Она была в красном платье и …

Месье Луанвиль пресек жестом ненужные подробности. Память на лица и имена его никогда не подводила.

— Она хотела узнать, было ли это на самом деле самоубийством, — юноша не спрашивал, а утверждал. — Месье Крюсо выстрелил себе в висок. И почему это ее вообще до сих пор волнует!

Юноша на секунду потерял контроль над своими эмоциями. Месье Луанвиль смотрел на него с непроницаемым выражением лица.

— Так вот, — продолжил он, — вы получите эти деньги и скажете, что это было самоубийство. А медиума, который будет общаться с духом месье Крюсо, признаете неспособным наладить контакт. По выполнению этих несложных условий вы получите еще один взнос на 50 тысяч.

Это было неслыханно. На его памяти такое происходило в первый раз. Месье Луанвиль поднялся из кресла и смерил собеседника презрительным взглядом.

— Месье, вам пора покинуть помещение. Мне кажется, вы что-то перепутали, решив, что здесь такие вещи проходят.

Юноша вскочил с кресла, и глаза его полыхнули гневом. Легко, словно перышко, он подхватил кресло, и откинул его в сторону. Месье Луанвиль брезгливо поморщился. Он был уже слишком утомлен для всех этих ненужных сцен.

— На самом деле, месье, правда прозвучит в любом случае. И вы сейчас же покинете мой дом, иначе мне придется вызвать жандармов.

Юноша сгреб со стола банкноты и, плечом толкнув дверь, выскочил из комнаты. Месье Луанвиль, раздосадованный и уставший поднялся в спальню. Мадам Луанвиль сидела в кресле у окна, дожидаясь супруга. У ее ног лежал увядший цветок, пахло чайными розами. Погасив светильники, он лег в постель. Завтра их ожидает трудный, хлопотный день.

Спонсоры и участники начали собираться после обеда. Официальное начало было заявлено на 6, но многие приезжали раньше. Месье Луанвиль был сама обходительность в этот день. Мадам Луанвиль неотступно следовала за ним как тень. Обеденная зала сияла, благоухали огромные букеты, расставленные по углам. Стол ломился от закусок, и не находившие себе места спонсоры бродили у столов. Кто-то целенаправленно напивался. Участники были в большинстве своем друг с другом знакомы. Они сидели на диванах, шептались в углах, обсуждая прошлые состязания. Молодая бледная девушка в скромном платье топталась у самого входа, не решаясь ни с кем заговорить. Дамы кокетничали и хохотали, мужчины курили, казалось, будто это очередной прием в богатом доме. Но в воздухе чувствовалась напряженность, как едва заметный звон от тонко натянутой струны.

Как всегда, ровно за 10 минут до начала появилась мадам Бижу — маленькая смешливая женщина в фиолетовом платье, давняя подруга и ровесница месье Луанвиля.

— Мари, ты сегодня просто сияешь, — месье Луанвиль расцеловал ее в обе щеки. Это с его легкой руки Мари Божете стала зваться в обществе не иначе как мадам Бижу. Всегда яркая, веселая и –с ног до головы обвешанная всевозможными драгоценностями.

— И немного опаздываю, — рассмеялась Мари и погладила его по плечу. — Как ты, Жан?

Месье Луанвиль обвел широким жестом холл и широко улыбнулся, словно бы говоря — ну как видишь, как всегда на высоте. Мари, возможно единственная, понимала, что творится у него на душе.

— Итак, — объявил Луанвиль, входя в обеденную залу, — мадам, месье, мы начинаем. Прошу вас на минуту отойти от столов и выслушать правила. В этом году у нас почти 30 новичков, а остальные бывали у меня, и не раз.

Месье Луанвиль ободряюще улыбнулся, и люди в зале в подтверждение закивали головами. Он выложил на стол мешочек с номерами.

— Сейчас пройдет жеребьевка. Вы получите номер, запомните его и держите крепко. Именно по этому номеру вы получите конверт с заданием и фотографией. Если потеряете номер, мы будем вынуждены исключить вас из соревнований.

Кто-то нервно усмехнулся, вспомнив опыт прошлых состязаний. Месье Луанвиль без сомнений выгонял всех, кто посмел нарушить правила.

— После жеребьевки у вас будет 15 минут, а затем мы все пройдем в спиритическую комнату. Предупреждаю сразу — комнату во время соревнований покидать нельзя. Все вы, — он жестом указал на спонсоров, — знаете свои номера. Если захотите, то может пожелать успехов медиумам. На сеанс каждому участнику я даю не более 5 минут. Этого более чем достаточно, чтобы наладить контакт и задать один вопрос. Тот, кто не вложится во время, выбывает из состязаний. В таком случае я становлюсь вашим медиумом на этот вечер, и поверьте мне, я смогу удовлетворить ваше любопытство.

Зала разразилась смешками и шепотом. Месье Луанвиль достал маленькую черную книжку и начал вызывать участников.

— Мадмуазель Некромантина!

Угловатая, как подросток, со жгуче-черными волосами, мадмуазель Некромантина пробралась сквозь толпу и вытащила номер 13. Один за другим медиумы протискивались вперед и разбирали номерки, месье Луанвиль все тщательно помечал в книжке. Мадам Бижу получила номер 35, старый знакомый, с которым они разругались несколько лет назад, Мишель, вытащил бирку с номером 1. А бледная девушка, о которой месье Луанвиль до этого дня ничего не слышал, достала номер 45.

Месье Луанвиль пожелал всем удачи и удалился в спиритическую комнату, чтобы зажечь свечи. Их было так немного, что они не рассеивали темноту, а наоборот — сгущали ее в центре комнаты. На стол поставил подсвечник с одной свечой, этого было достаточно для медиума, чтобы рассмотреть фотографию.

Вернувшись в залу, он подошел к Мари, которая стояла у столика с коктейлями. Мадам Луанвиль в это время поправляла цветы в дальнем углу.

— Мари-красавица, а ты не знаешь, кто это такая пришла из леса? — месье Луанвиль едва заметным жестом указал в толпу. Бледная, небогато одетая девушка, та самая, что вытащила номер 45, беседовала сейчас с мадам Крюсо.

Мари прыснула в кулачок.

— Не имею ни малейшего понятия. Должно быть, приехала из провинции. Думаю практики, как таковой, у нее и вовсе нет. Почувствовала в себе дар и решила попытать счастья.

Месье Луанвиль окинул зал внимательным взглядом. Леди Мизери, англичанка, потерявшая мужа, умоляюще смотрела на старичка Петерсона. Тот конечно сдал в последние годы, но наверняка справится. Темноволосая мадмуазель Некромантина беседовала с толстяком Смитом. Среди присутствующих она считалась молодым успешным дарованием, но любители пошептаться за спиной называли ее не иначе, как "гадкий утенок". Эта тоже не подведет.

Мадам Фармитур не желала ни с кем обсуждать своего давно покойного супруга, и поэтому спокойно доедала бутерброд с гусиным паштетом. Ее конверт всегда считался одним из самых легких, ее муж и при жизни отличался общительностью и доброжелательностью.

Мадам Крюсо беседовала с молодой провинциалкой, крепко сжимая ее ладони в своих. Самоубийство ее мужа прошлым летом было самой обсуждаемой темой. Месье Крюсо был просто дьявольски богат и все свои деньги оставил жене и детям. Поговаривали, что жена убила его, застрелив в висок. Явившись в дом месье Луанвиля, она демонстрировала всем словоохотам — вот она я, и я не виновна, иначе бы не пришла.

Мари Божете досталось дело погибшего ребенка. Вроде бы мать говорила, что он умер от чахотки, и не было у нее никаких вопросов. Ей только хотелось, чтобы сын знал, как она любит и скучает.

Победителя месье Луанвиль всегда отбирал сам, ориентируясь на собственные ощущения от сеанса. Победитель получал 5 тысяч франков, а все, успешно доведшие сеанс до конца, — по своей заслуженной тысяче.

— Ну что ж, 5 минут позора, и я свободна, — нервно усмехнулась мадам Бижу. — Жан, ты зря позволяешь всем этим шарлатанам приезжать на твой конкурс. В былое время я бы ждала своей очереди не больше часа. А сейчас, даже по грубым подсчетам, я получу свой конверт в конце третьего часа.

Мари всегда ужасно нервничала перед сеансом. Она не выносила ожиданий любого рода, поэтому возможно, всегда опаздывала. Месье Луанвиль потрепал ее по руке и успокоил, как мог.

А потом пригласил всех в комнату для спиритических сеансов. Собравшиеся перешептывались, толкались у стен, занимая самые удобные для обозрения позиции. Едва Мишель вышел в центр комнаты и сел на единственный в комнате стул, как в комнате воцарилась тишина. Он протянул свой номерок и получил в ответ конверт. Его и Жана разделял маленький столик красного дерева. Мадам Луанвиль стояла за плечом мужа, готовая в любую секунду прийти на помощь. Мишель неторопливо распечатал конверт и выложил фотографию на стол, всмотрелся, а потом извлек карточку с вопросом. Месье Луанвиль достал карманные часы и засек время.

Мишель пожевал губами, откинулся на спинке стула и закрыл глаза. Казалось, он уснул. Месье Луанвиль всегда поражался его тонкой, неторопливой манере вхождения в транс. Неудивительно, что его старый приятель до сих пор не потерял своей популярности у парижан. Мишель что-то едва слышно забормотал, воздух у его левого плеча сгустился в плотный комок. Дрогнула свеча, по толпе наблюдателей пробежал едва слышный шепот.

— Франс Леруаль, ты здесь? — спросил Мишель, не открывая глаз.

Толпа едва заметно подалась вперед. Ни звука не раздалось в комнате, но месье Луанвиль мог слышать то, чего не слышали другие.

— Да, — ответил призрак.

— Здесь твоя сестра, и она хочет знать ответ.

— Спрашивай, — благосклонно позволил дух.

— Она хочет продать твой дом, и спрашивает твоего позволения.

Раздались странные булькающие звуки — призрак Франса Леруаля смеялся.

— И ради этого ты меня позвал сюда? Ох, я не могу! Пусть продает дом! Пусть хоть землю с моей могилы продаст — мне-то теперь плевать.

— Она боится, что без твоего благословения сделка сорвется.

Сгусток облетел Мишеля со спины и переместился к его правому плечу.

— Я благословляю, — и исчез с хлопком, от которого вздрогнули все женщины в комнате.

Месье Луанвиль сверился с часами — 3.5 минуты. Мишель как всегда на высоте. Из толпы выскочила вперед насмерть перепуганная мадмуазель Леруаль, сжала плечо медиума.

— Все хорошо, — подтвердил Мишель, — он благословил. Продавайте.

Пока второй участник усаживался на стуле, месье Луанвиль сделал пометку в своей книжке и достал второй конверт. И столкнулся со спокойным, почти рыбьим взглядом молодого медиума. Тот поймал конверт, провел кончиками пальцев по его поверхности и сказал:

— Засекайте.

— Вы не хотите его открыть? — с любопытством спросил месье Луанвиль.

— Зачем? Я и так все вижу. Фотография молодой девушки, и вопрос — кто ее обесчестил.

Месье Луанвиль охнул, но послушно потянулся за часами.

Юноша сосредоточенно водил ладонями над конвертом. Свеча дрожала, словно на сквозняке, он прорубался в мир мертвых — сам — очень грубо. А потом застыл. Месье Луанвиль понял, что перед ним сидит пустая оболочка человека, и оболочка заговорила.

— Она очень просит ее не беспокоить, — голос был мерным, спокойным. После небольшой паузы он продолжил. — Она уверена, что сама виновата. Она гуляла с молодым офицером, но не хочет мне говорить его имени. Он не обесчестил ее, она говорит "маман, я сама виновата".

— Время! — строго произнес месье Луанвиль. — Возвращайтесь.

— Сейчас, — ответила оболочка, — у меня еще 30 секунд.

— Я не смогу вас вернуть! — месье Луанвиль занервничал. Только несчастных случаев на его состязании не хватало.

— Это русский офицер, его фамилия Соколов! — выкрикнул медиум и, за секунду до окончания времени, вернулся в свое тело.

Выровнялось пламя свечи. Месье Луанвиль перевел дух и, обогнув стол, пощупал на шее пульс медиума.

— Я в порядке, — отмахнулся тот. — Ну как, я справился?

— Справились, — подтвердил Жан. — Отдыхайте.

В углу кто-то тихонько всхлипывал.

Уже третий медиум не смог выполнить задание, и месье Луанвилю пришлось все брать в свои руки. Дух пришел, но отказывался подчиняться, безумно носился белой тенью под потолком и тихонько охал. Месье Луанвиль натянул связь, сначала тонкую, как нить, а потом, подвязывая связи одну за другой, сплел тугой канат. Дух, от долгого пребывания на том свете, почти забыл человеческую речь. Он охал и стонал, и звуки отзывались в материальном мире.

Это было делом чести. Месье Луанвиль никого не отпускает без ответа. Он заставил старика признаться, где тот спрятал семейные драгоценности.

Медиумы под номером 4 и 5, из тех, что сами подавали заявки, даже не смогли наладить контакта. Пришлось опять месье Луанвилю закатывать рукава и вызывать умерших.

Шестой медиум смог наладить прочный контакт, но дух увиливал от ответа, и время перевалило за 5 минут. Обходными путями месье Луанвиль заставил его все-таки ответить, и объявил о поражении медиума.

Седьмому медиуму достался конверт мадам Фармитур. Тут справился бы даже новичок. Месье Фармитур являлся по первому зову, словно ожидая, и разговаривал, используя голосовые связки медиума.

— Да, милая, у меня все в порядке, да, конечно, — успокаивающим тоном говорил он. — Я скучаю, но ты лучше ко мне не торопись. У нас целая вечность впереди.

Жан слушая его сбивчивый голос, отступил на шаг назад. Не глядя нащупал ладонь своей жены, провел пальцами по сухой коже. Каково будет месье Фармитуру, если его супруга вдруг нарушит привычный ход вещей и прекратит эти нелепые визиты на тот свет? Будет ли ему одиноко, или же наоборот, он почувствует облегчение?

Медиумы сменялись один за другим, те, что были опытнее, почти всегда справлялись с заданием. Мадмуазель Некромантина блестяще провела свой сеанс, продиктовав американцу какие-то только ему понятные хитрости, термины, адреса фирм, имена партнеров. Мистер Смит все записал, положив бумагу на спину безотказному Петерсону. Папа его не подвел, эта тысяча франков станет достойным вложением.

Шел уже девятый час, и казалось, состязание никогда не окончится. После номера 25 месье Луанвиль объявил перерыв. Толпа выдохнула с облегчением и поспешно вытекла из комнаты. Месье Луанвиль собрал уже использованные конверты, затушил пальцами огарок свечи на столе и вышел из комнаты. Усталость давила на плечи, гудели ноги, очень хотелось пить. В зале царило оживление, и спонсоры, и медиумы набросились на еду так, будто видели ее впервые в жизни. У многих от волнения развивается чувство голода. Мадам Бижу большими глотками пила коктейль. За ней надо проследить, подумал месье Луанвиль. Мадам Фармитур прощалась с приятельницами, ее результаты конкурса мало волновали.

Месье Луанвиль заметил боковым зрением движение в коридоре. Мадам Луанвиль собирала с пола осколки случайно разбитой вазы. Веером лежали цветы, лужи не было видно, должно быть она уже впиталась в ковер, не оставив следов. Месье наклонился, чтобы помочь ей, и почувствовал холодный поток воздуха, бегущий по пальцам. Где-то случайно распахнулось окно. Он прошел по коридору, дальняя его часть едва освещалась. Штора взлетала и опускалась под порывами ветра. У окна стояли двое, спиной к нему девушка, а напротив нее — молодой человек с тонким лицом. Месье Луанвиль застыл на месте, узнав своего ночного незваного гостя. Тот что-то горячо доказывал девушке, та обнимала себя за плечи и молчала. Беседа закончилась быстро. Он сунул ей пухлый конверт и, не дожидаясь ответа, просочился в открытое окно. Конверт выскользнул из рук, и девушка, словно бы не заметив этого, прошла по коридору мимо изумленного Луанвиля. Та самая бледная провинциалка. Лицо ее не выражало ничего — ни радости, ни гнева, ни озабоченности. Значит, убийца пытался подкупить и ее. У самой залы она остановилась и стала поднимать с пола цветы и осколки. Поникшие розы вперемешку с остатками вазы она отрешенно сложила на столик и вошла в залу. Месье Луанвиль последовал за ней, но она уже смешалась с толпой. Не было времени на беседы, надо продолжать состязание.

Они вновь собрались в спиритической комнате. Слуги уже заменили свечи и проветрили помещение. На столе оставалось 20 конвертов. Месье Луанвиль глубоко вздохнул и вызвал 26 медиума. Поражение. Двадцать седьмой — поражение. Двадцать восьмой — поражение. Двадцать девятый, тридцатый — все то же. Месье Луанвиль ругался про себя, вспотев, он скинул на пол пиджак. Он провел 7 сеансов подряд, когда, наконец, наступила очередь Петерсона. Старик еще ни разу не подводил его. Облегченно вздохнув, Жан вытер лоб платком.

Сгорбившись на стуле, старик вскрыл конверт длинным тонким ногтем, и достал фотографию молодого мужчины. Прокашлялся и закрыл глаза. Пальцы его ощутимо дрожали, он сжимал фотографию, почти комкал ее. Месье Луанвиль видел, как тяжело налаживается связь, призрак не хотел отвечать. Он сопротивлялся, Петерсон тащил его, уговаривал и увещевал, одновременно и ласково, и жестко. Не выдержав напора, дух мужчины воплотился в реальном мире. Почти различимы были черты лица, детали одежды. Недоуменно оглядываясь вокруг, он застыл за спиной Петерсона.

— Роберт! — молодая дама в черной траурной вуали, которая называла себя леди Мизери, выскочила на середину комнаты. — Роберт!

Голос ее срывался, она тянулась к мужу, но не решалась прикоснуться. Месье Луанвиль, не теряя ни секунды, оградил стол, себя, Петерсона и призрака непреодолимой преградой. Женщина не должна прикоснуться к духу, иначе все пойдет кувырком, и неизвестно, смогут ли они стабилизировать материю.

— Роберт, скажи мне, кто тебя убил? — умоляла женщина. От волнения она заговорила на английском. — Этот чертов bastard должен сидеть в тюрьме!

Призрак только пожал плечами и покачал головой. А потом, словно движимый интуицией, обнял Петерсона, просунул призрачные руки в рукава его старенького пиджачка, и слился с ним в одном теле.

— Paper! — воскликнул Петерсон-Роберт, и месье Луанвиль вытащил из кармана свою черную книжку и ручку.

Петерсон открыл чистый разворот и быстрыми размашистыми движениями руки начал рисовать портрет. Бумаги было слишком мало, но каким-то чудным образом медиуму удалось вместить детальный портрет убийцы. Тонкие щелки глаз, плотно сжатые губы и небольшой шрам на левой щеке, — по такому портрету почти наверняка удастся найти убийцу. Петерсон вырвал разворот с портретом и бросил на пол. На новом чистом развороте он принялся писать что-то неразборчивым почерком, а потом, коротко охнув, обмяк и упал лицом на стол. Ручка выскользнула из его рук на пол. Призрак медленно отделился от его тела и поднялся к потолку. На середине пути его остановила невидимая преграда, — месье Луанвиль в суматохе снял ее, — проскочив и через этот рубеж, он растворился в потолке. Месье Луанвиль выдохнул и, мокрый от пота циферблат выскочил из его рук и повис на цепочке.

Жан бросился к старику. В первую секунду он не смог нащупать сонную артерию, но, надавив сильнее, почувствовал едва заметную пульсацию. Петерсон застонал и с усилием поднял голову. Толпа за его спиной вдохнула с облегчением. Леди Мизери стояла на коленях и рассматривала разворот с рисунком.

— Я вложился? — хрипло спросил старик.

— Да, — твердо ответил месье Луанвиль и спрятал часы в кармашке. — Мадам, заберите.

Он вырвал из книжки второй разворот, в котором с трудом угадывались английские слова.

— Ну надо же, — улыбнулся старик Петерсон, неуверенно поднимаясь на ноги. — А я ведь не знаю английского.

Кто-то из толпы подхватил и его, и счастливо улыбающуюся англичанку.

Следующий медиум справился с заданием без единого лишнего движения. Петерсон словно бы нарушил своим сеансом полосу невезения. И дело пошло быстрее. Медиумы налаживали связи быстро и прочно. Мадам Бижу, которой достался номер 35, побила все мыслимые рекорды. Она позволила чахоточному мальчику воплотиться в ее теле. Это смотрел одновременно и дико, и смешно, — мальчику хотелось прыгать, ему хотелось играть.

— Мама, мама, мамочка! — верещала Мари тонким голосом. — Ты не представляешь как там хорошо! Там столько всего! Только тебя нет.

— Малыш, я люблю тебя! — женщина плакала от счастья.

— Ну пока, я побежал! — ребенок исчез сам, словно по щелчку.

Мари откашлялась и поправила цветок в волосах. Ее сеанс занял 2 минуты 20 секунд. С победной улыбкой она вернулась на свое место.

Луанвиль расслабился. Медиумы работали хорошо, духи отзывались. По какому-то стечению обстоятельств в этот десяток попали лучшие из лучших.

Часы показали 10, когда в центр комнаты вышла бледная девушка под номером 45. Последняя. Месье Луанвиль передал ей конверт мадам Крюсо. Она так внимательно вглядывалась в лицо умершего, что месье Луанвиль не решался ее прервать.

— Я могу отказаться от сеанса? — внезапно спросила она. Голос у нее был яркий и звонкий, приятный, в отличие от внешности.

Загудела толпа. Никто никогда не отказывался от сеанса в такой ситуации. У тебя всегда есть шанс, у тебя есть 5 минут, ты можешь попытаться.

— Мерзавка! — из толпы вышла мадам Крюсо в своем неизменном красном платье. — Ты почему вздумала отказываться?

— Я знаю, кто убийца, — невозмутимо ответила девушка. — И мне не нужно для этого беспокоить месье.

Мадам Крюсо вскрикнула, как птица.

— Вы можете отказаться, мадмуазель, — вмешался Луанвиль, — но это означает ваше поражение. Проводите сеанс, если хотите, чтобы я оценил ваши способности.

Девушка пожала плечами. Взяла в руки фотографию и придвинула к самым глазам. Замерцало, заискрилось пространство за ее спиной, там появился призрак. Не оборачиваясь и не убирая фотографии, она начала расспрашивать призрака. Дух месье Крюсо был разгневан. Он шипел, мерцал и выкрикивал слова с такой силой и с таким отвращением, что их слышали все присутствующие.

— Мой сын! Меня застрели мой сын! Ты вырастила его таким, насквозь гнилым! — он обращался к жене, а та дрожала от страха. — Не смей оставить ему ни крохи из моих денег и вещей! Пусть живет с нищими под мостом!

Месье Луанвиль, следя за беспокойным призраком, осознал, что девочка была права. Не стоило вызывать духа, зная ответ. Он бы не стал его вызывать, будь они сейчас на приватном сеансе с мадам Крюсо, просто бы мягко объяснил ей о своих догадках. Но на состязании другого выхода не было. Мадам нужно было публичное признание своей невиновности. Жан сверился с часами — оставалась еще минута — и взглянул на девушку. Та смотрела на фотографию, и зрачки ее быстро двигались, будто она читала книгу. Контроль давался нелегко, но она держалась. Воспользовавшись паузой в словах призрака, она начала тянуть его назад. Так мягко и аккуратно, что он, не замечая своего возвращения, истаял за секунды. Мадам Крюсо упала в обморок от волнения.

— Ты справилась, поздравляю, — сказал месье Луанвиль.

Провинциалка кивнула без видимого удовольствия и вышла вслед за толпой. Месье Крюсо устало потер виски. Достал черную книжку, сверил пометки со своими впечатлениями. Так, Петерсон немного не дотянул по силам, хотя сеанс был фееричен. Мишелю выпал слишком простой вопрос. Так же, как и Некромантине. Медиум под номером 2 был неаккуратен и груб, пробивая канал, такое не следует поощрять. Мари у него в любимицах, да и в прошлом году она уже выходила победительницей. Нет, все не то. Кто же в этот раз должен стать победителем. Месье Луанвиль перебирал в сознании эпизоды вечера и сравнивал мастерство, быстроту, прочность контакта, сложность в управлении с духом. В любом случае победителем выходила бледная мадмуазель. Ну что ж, значит, будет так. Ее имя прогремит на весь Париж, а денег хватит для того, чтобы открыть собственную практику. Если конечно, ей это все интересно.

Месье Луанвиль заглянул в кабинет и забрал деньги из сейфа. Его уже заждались. Медиумы громко переговаривались, спорили, выясняя, кто будет победителем в этом году. Спонсоры, самые нелюбопытные, уже разъехались. Они получили свои зрелища и свои ответы. Месье Луанвиль зачитал список всех, прошедших испытание. Услышав свое имя, медиум подходил к хозяину дома и принимал денежный приз. Когда Месье Луанвиль объявил победительницей Софи, медиума под номером 45, толпа взорвалась криками, одновременно радостными и недоуменными. Не все поняли, что эта та бледная невозмутимая мадмуазель, которой досталось дело мадам Крюсо. Софи вышла из толпы, приняла толстую пачку денег, и внезапно порывисто обняла месье Луанвиля.

— Спасибо, — прошептала она. — Вы видели меня там, в коридоре, когда мадам разбила вазу. Там конверт с деньгами…

— Что? — опешил месье Луанвиль.

Толпа за ее спиной веселилась и гудела. Слуги принесли свежие закуски и напитки, и не было отбоя от желающих.

— Ну вы же видели, — смутилась Софи. — Я беседовала с молодым Крюсо, сама не знаю, откуда он появился. Он предлагал мне взятку, чтобы я соврала на сеансе.

— Нет, не то, — с легким раздражением прервал ее Луанвиль. — Вы сказали, мадам разбила вазу?

— Да, — девушка недоуменно взглянула на месье Луанвиля. — Я стояла у порога, заметила, как ваза слетела на пол. Хотела помочь мадам собрать осколки, но меня нашел этот человек, он же и оттащил меня к окну.

— Софи, — взгляд месье Луанвиль лихорадочно бегал, — а теперь скажите мне честно, вы видели мадам Луанвиль?

— Да. И потом, на сеансе, когда она стояла позади вас. Вы же разыгрываете меня, — недоверчиво сказала девушка, — я видела ее весь вечер за вашим плечом. Она прячется от кого-то?

Месье Луанвиль на секунду задумался, а потом оглядел всю залу. Этого не может быть, этого просто не может быть. И, как назло, мадам Луанвиль куда-то пропала. Если ее не было на расстоянии двух шагов, то она могла быть где угодно — в спальне, в парке или у камина. Месье Луанвиль настолько привык к ее постоянному незаметному присутствию, что иногда не замечал, как она пропадает и появляется вновь.

— Софи, вы должны мне помочь, — он взволнованно повернулся и побежал в спиритическую комнату. — Десять лет я искал ответ, десять бессмысленных лет.

— Ответ на что? — девушка засеменила за ним.

В спиритической комнате догорали свечи. Луанвиль усадил девушку на уже привычное для нее место и достал из кармана черную книжку. За подкладкой пряталась фотография, он выложил ее на стол. С карточки улыбалась молодая женщина в белом платье, кружевной шляпке, в руках у нее был букет чайных роз. Софи с любопытством разглядывала фотографию.

— Это моя покойная жена, — сказал месье Луанвиль. — Спросите у нее, чего она хочет от меня.

Вот уже 10 лет прошло со дня ее смерти, а она все еще здесь. Каждый день. Ходит рядом, смотрит, молчит, чего-то ждет. Сначала месье Луанвиль пугался, искал ответа, пытался с ней заговорить. Мадам Луанвиль все молчала. Был период, когда он думал, что жена ему за что-то мстит. Потом он стал ходить по всем знаменитым медиумам Парижа. Еще ни один не смог достучаться до нее. Потому что они все ломились туда, за грань. А она — все это время была здесь. И тогда месье Луанвиль придумал этот конкурс, словно бы на забаву публике, на самом же деле — для себя. В поисках идеального дара, в поисках человека, который так же, как и он, видит не только две стороны мира, но и грань между ними, и видит душу, застывшую на этой грани. Беда была только в том, что сам он не мог добиться ответа от мадам Луанвиль. Нужен был третий человек, проводник, посредник, который распутает этот узел из двух нитей.

Софи, как и раньше на сеансе, придвинула фотографию к самым глазам, принялась ее читать, считывать информацию. Месье Луанвиль все крутился на месте, ожидая, что супруга появится за его плечом.

— Она не идет, — с напряжением произнесла Софи. — Она слишком окрепла в нашем мире и может сопротивляться материальным канатам.

— Тогда можешь отправить меня к ней? — попросил месье Луанвиль. Он положил руку на плечо девушке, она нащупала ее и с силой сжала.

А потом всю комнату залил свет. Месье Луанвиль поморгал, привыкая к яркому солнцу над головой. В воздухе стоял душный аромат чайных роз, пружинила трава под ногами.

— Жан! — из-за деревьев появилась молодая мадам Луанвиль. Придерживая шляпку, чтобы не слетела на бегу, она бежала ему навстречу и хохотала от радости, как будто очень давно его не видела.

— Жан, как я рада! — она обняла его за шею. — Как жаль, что ты ненадолго. Как ты поживаешь? Как там наш дом? Как там мои розы, ты их не запустил?

— Розы, — недоуменно пробормотал Луанвиль. — Так ты поэтому меня преследуешь? Что я за твоими розами не слежу?

— Я? — мадам Луанвиль удивленно распахнула свои огромные глаза.

Месье Луанвиль досчитал про себя до 10, пока внезапное прозрение не затопило полностью его сознание.

Месье Луанвиль прикоснулся пальцами к ее шее, провел ладонью по вырезу в платье. Все правильно, это настоящий дух, сердце не бьется, кожа на ощупь, как влажная, и нет никаких запахов, кроме тех, что она создала для себя в этом мире.

А кто же тогда та мадам Луанвиль?

— Милая, — он прижал ее к себе. — Прости, я не слежу за твоими розами.

— Ничего, — она по-детски улыбнулась. — Здесь их у нас будет сколько угодно. Приходи, когда будешь готов.

Месье Луанвиль растаял в солнечном луче. И в следующую секунду ударился головой об пол. Он открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Софи, казалось, она еще больше побледнела.

— Месье, месье, — бормотала она, хлопая его по щекам.

— Софи, скажи мне только одну вещь, — хриплым голосом попросил месье Луанвиль, — когда мадам разбила вазу, ты видела лужу на полу?

— Нет, — ответила она после секундного колебания, — воды не было, я подумала, что цветы стоят давно, и успели выпить всю воду.

Месье Луанвиль вспомнил увядший цветок в спальне. Сухую кожу ее ладоней. Постоянно преследующий его запах чайных роз с примесью болота. И тогда он все понял. 10 лет он носил на себе водомерку. Маленькую булавку, которую незаметно подкалывают темные медиумы за тонкую ткань эфирного образа, когда хотят извести человека. Обычно хватает пары лет, чтобы человек полностью высох — от болезни или от горя. Но месье Луанвиль был человеком, настолько приземленным, практичным и не подверженным всем этим тонким душевным метаниям, что даже смерть супруги вкупе с булавкой не выбили его из колеи. Он научился с этим жить, и даже использовал во благо. Когда водомерка поняла, что его выпить до дна не получается, она стала пить цветы и простую воду. И не было у нее ни воли, ни сознания, а только крепкая привязка к Луанвилю, как к месту обитанию.

Да, имитация его жены была сделана искусно, раз даже он не заподозрил подмены. Когда она впервые пришла? Кажется, это было на следующий день после похорон мадам Луанвиль.

— Софи, ты умеешь снимать булавки? — спросил Луанвиль. Девушка отрицательно помотала головой.

Она помогла ему подняться и повела в зал. Веселье было в самом разгаре, проигравшие давно разъехались по домам, оставив победителей пировать. Месье Луанвиль нашел глазами в толпе мадам Бижу и Мишеля, помахал им. Мадам Бижу была в прекрасном расположении духа, коктейли развязали ей язык, и она без умолку болтала. Мишель, поддерживая Мари под локоть, подвел ее к месье Луанвилю.

— Ах, милый Жан, это самое лучшее состязание из всех, что я помню, ты…

— Мари, тебе лучше присесть, ты едва стоишь на ногах, — сказал месье Луанвиль.

— Да, Жан, позволь поблагодарить тебя…, — вклинивался Мишель.

— Я не пьяна, — возмутилась женщина. — Я и сейчас соображаю лучше тебя.

— Тогда напомни, что ты говорила мне 10 лет назад, в день смерти моей жены.

— Да это же так давно было, я…, — Мари серьезно смотрела на него, — я тогда многое говорила, чтобы поддержать тебя.

Мишель с любопытством посмотрел на Мари.

— Да, но тогда ты сказала еще одну вещь, которую я помню до сих пор. Что, возможно, она выбрала не того. Кто был тот второй, которого она могла выбрать?

Мари сжалась под его напором, но все равно невольно перевела взгляд на Мишеля.

— А теперь снимай свою дурацкую булавку с меня, Мишель, — невозмутимо, скрывая глубоко внутри себя злость, попросил месье Луанвиль. — Она меня уже не убьет.

— А я надеялся, что хоть с ума сведет, — скривился Мишель. — Да пошел ты к дьяволу! Носи ее теперь до самой смерти и мучайся от понимания, что ты убил лучшую женщину на земле.

Он хотел убежать, но Софи, застывшая у порога, перехватила его канатом, мягко, как до этого хватала призрака. Тело Мишеля послушно развернулось, но шея изгибалась под неестественным углом, когда его вели против воли. Он с неохотой протянул руку и, словно вынул шпильку из волос Жана. Кинул на ковер и раздавил ботинком. А потом плюнул под ноги хозяину дома и удалился. Больше его никто не держал.

Месье Луанвиль почти ничего не почувствовал. Легкий укол где-то в районе затылка, и непонятную, пока ему доселе неизвестную пустоту.

Говорят, с тех пор, месье Луанвиль перестал проводить спиритические состязания.