Телевизор в поезде

 

--Устали от повседневного скучного спорта? Любимая команда уже не радует?

--Сколько можно смотреть на профессиональных спортсменов? Они могут колотить друг друга часами!

--Только у нас и только на "минус первом"! Бой бешеных ботаников!

 

--Мы хватаем зубрил прямо на улице и заставляем сражаться на арене!

--Посмотрите, как они нелепо дерутся! Их тонкие хилые мышцы не предназначены для этого.

 

--Сломанные очки, вспоротые пухлые пузики! Посмотрите, как они забавно зовут мамочку!

--Бой бешеных ботаников только на "минус первом"!

 

Я отвернулся от экрана.

 

Ну, что же вы Андрей Анатольевич? Отвернулись и не смотрите на свое собственное творение? А как же гордость незабвенного автора? Где же чувство удовлетворения от проделанной работы, ведь ваше детище будоражит миллионы телезрителей?

 

Я зевнул, широко раскрывая рот. Бессонница мучает меня уже двадцать один час 57 минут. Стоит хоть на секунду прикрыть глаза, как я вижу обреченно опущенную голову того парня..

 

По традиции "минус первого", когда новая передача запускается в эфир, ее курируют авторы на рядовых ролях. Мне досталась роль координатора участников.

 

На деревянном стуле, по виду очень жестком, в луче светильников предигрового изолятора сидел молодой парень мой ровесник, тоже лет двадцати-двадцати пяти. Смертельно бледное лицо его ничего не выражало. Пустые безжизненные глаза. Я коротко объяснил правила. Он кивнул. Мы общались через защитное стекло, и я все равно не услышал бы его слов. Напоследок я пожелал ему удачи, выключил микрофон, снова включил и сказал: "Не падай духом, все будет хорошо". Он снова кивнул, вымученно улыбнулся. А через минуту им уже занимались люди в белых халатах, готовили к выходу на игровую площадку. Два часа спустя мне показали пластиковый мешок...

 

 

 

Поезд резко затормозил. Меня замутило. Зубы со скрипом сжались, ногти заскребли по лежаку транспортной кабины, ноги скрючило и выгнуло дугой. Нестерпимо захотелось выбраться из этой удушающей коробки на свежий воздух. Я принялся растирать сведенные судорогой ноги. Даже если лечь по диагонали прямоугольника кабины, подошвы ботинок все равно упрутся в заднюю стенку раньше, чем ноги блаженно выпрямятся. Я сделал два глубоких вздоха. Приступ отступал, тело потихоньку расслаблялось.

 

Сегодня мне досталась третья снизу кабина в семнадцатом патроннике. В час-пик занять место повыше просто не возможно, перед моей родной станцией еще полветки остановок.

 

Поезд тронулся, и вертикальные стопки транспортных кабин стали колебаться из стороны в сторону. Этот поезд новый, в нем 30 патронников по пятнадцать в ряд с каждой стороны от прохода. По восемь транспортных кабин в патроннике.

 

За дорогой я не следил, индивидуальная транспортная кабина сама выстрелит пассажира на нужной станции. Крайне комфортно и удобно.

 

С другой стороны, если бы не дисплей на внутренней поверхности крыши кабины, в этом гробу цвета грязного снега можно запросто сойти с ума. Впрочем, я могу и не смотреть чертов ящик. Это мое право, моя привилегия! Но силой заставляю себя, потому что должен, потому что .. я в ответе.

 

На экране продолжился блок рекламы.

 

--Получай свежие сплетни о соседях прямо на свой ридер!

 

Я послушно набрал номер на браслете правой руки.

 

"Светка из пятой квартиры вашего дома беременна от мужа учительницы из подъезда напротив. Их обоих ждет суд".

 

Презрительным плевком испачкал собственные брюки.

 

У остальных граждан нашей Великой Родины нет выбора смотреть или не смотреть эти .. произведения телеисскуства, их обязывает закон. Официально закон называется " об обязательном просмотре благоприятного информационного телевидения не менее 4 часов в день с целью расслабления психики отдельного человека и улучшения здоровья нации в целом ". Они даже какую-то научную базу под это дело подвели. Сволочи.

 

И контролируется процесс "улучшения здоровья нации" крайне жестко. У каждого порядочного гражданина на руке ридер -— специальный браслет, воспринимающий шифрованные сигналы с экрана по кусочкам, таким хитрым образом, чтобы 4-х часовая норма набирала определенную комбинацию или пароль. И браслеты эти ни в коем случае нельзя снимать. Непорядочные граждане без браслетов или снявшие оные.. впрочем, я не хочу об этом думать.

 

--Имитатор детских смесей "Кадалон"! Когда вскармливание грудными смесями не возможно. Продукт полностью идентичен натуральным смесям. -— Помня предыдущий опыт с испачканными брюками, я не стал плеваться, а сильно бухнул кулаком по днищу кабины, подо мной настороженно заерзали.

 

--Вдобавок вы получите особый детский ридер с защитой от зубов. Пусть ваш малыш с раннего возраста привыкает к взрослой жизни.

 

Я достиг той грани истерики, когда усталые глаза, ярко красные от паутинки сосудов, уже не могут плакать. Остаются лишь непроизвольные короткие смешки. Хи-хи-хи. Хи-хи-хи.

 

Мой ридер требовательно запищал, сработала напоминалка о сдаче проекта сегодня вечером. Удобная штука этот ридер -— хочешь часы, хочешь кошелек, хочешь документы. В обращении же специальные браслеты непритязательны, водонепроницаемы и совсем не стесняют свободу движений. Ну, почти не стесняют. Весь город разделен на зоны доступа, зашел не туда и твой личный ридер сначала предупредительно запищит, а потом вырубит тебя.

 

Кабину несколько раз мотнуло. Поезд тормозил на очередной станции.

 

Хотя народные массы и так были не против целыми днями пялится в телик, нормальные люди набирают свою обязательную норму именно в общественном транспорте, по дороге на работу и обратно. Два часа утром и два часа вечером. А чего? Лежишь в транспортной кабине, наушники в уши сунул и пялишься спокойно в днище верхней полки, пока резвая электричка галопом несет тебя вперед.

 

 

 

Исчезли прошлые проблемы с набитыми как сельдь в банке вагонами. Никакой толкучки, лежишь, снимаешь стресс благоприятным информационным телевидением и никто не отдавит ногу, не даст локтем в глаз. Потому что общественный транспорт должен доставлять удовольствие, а не раздражать.

 

Экран в кабине замерцал. По нему побежали картины войн и сражений прошлого, сначала черно-белые потом цветные. Все материалы сделаны под документальные. Отчаянно рубящие друг друга саблями казаки, солдаты в рукопашной дерущиеся штык на штык. Танки, пушки, самолеты в сумасшедшем танце наступления. И взрывы, взрывы, взрывы. Затем вступил громогласный голос.

 

--Человеческую природу нельзя изменить. Человек навсегда останется хищником и будет продолжать охотится. Такова наша суть. Природу нельзя изменить, но ее можно обмануть!

 

Вступил другой голос попроще.

 

--Мы создали Гейм не для простого развлечения, а как способ обмануть нашу природу. Мы приносим маленькую жертву ради большого блага. Совершаем маленькое зло, чтобы в один момент выплеснуть всю накопившуюся ярость в одной передаче. Заставить себя ненавидеть ненависть. И это священный долг игроков.

 

Третий голос был дежурным.

 

--В эти выходные победи свою природу! Смотри Гейм! --На экране из маленькой точки вырос логотип. Два получеловека полузверя пронзали копьями животную часть друг друга.

 

Поневоле вспоминается, как запускался в эфир первый выпуск Гейма. Перед программным директором МП стояли ровной шеренгой тридцать человек. Смельчаки и предатели, хитрецы и полудурки, азартные и не очень -— все грани человеческого характера собраны в одну шеренгу холодным расчетливым разумом.

 

Через защитное стекло предигрового изолятора мне были отлично видны их простые лица. Лица людей вырванных из раковины маленького мирка силой, отнюдь не добровольно согласившихся принять участие в шоу. А программный директор вовсю надрывался своим визгливым голосом:

 

--Только вам выпала честь поучаствовать в уникальном спортивном мероприятии! Виду спорта соревнование, по которому пройдет один единственный раз за всю историю!

 

В потрепанных лицах чужевольцев царило дебильное воодушевление. Если самого скептичного критика так накачали бы химией, он бы тоже беззаботно лыбился.

 

--Мы обещаем, мы гарантируем, что такого больше не случится! Люди будут вспоминать о вас веками, как об участниках легендарного события. Вы будете единственными экземплярами, которые смогут гордо заявить, я участвовал в Гейме!

 

Первые подопытные игроки не знали, что сценарий второго выпуска уже давно подписан и через месяц начнется кастинг. А телезрителям скормят "вы так просили продолжения, что мы просто не могли отказать".

 

За вторым выпуском пойдет третий, за третьим четвертый. Потом массовая истерия, головокружительные рейтинги, плакаты на каждом шагу и непрерывные ролики по ящику. Даже войны группировок фанатов Гейма сделают отдельным телешоу.

 

Телевизор заревел раскатами грома и вернул меня обратно из забытья. На экране танцевали сходящиеся в одну точку круги и разноцветные полосы.

 

--Минус первый -— первый по модулю! — бодрый голос стремился произнести дежурную фразу как можно круче.

 

Я снова отвернулся. В прямоугольнике прозрачной боковой стенки уныло проплывал дорожный пейзаж. Мелькали фонарные столбы, вокруг них пучками росла пожухлая оранжевая трава. На голой коричневато-красной земле разбросаны бутылки, окурки и мелкий мусор. Недоразвитые кусты тянутся к редким чахлым деревцам вдоль железнодорожной линии. Из-за грязи и пыли совсем не видно зелени. Вид умирающей природы вызывал тоску.

 

Внезапно из-за туч вышло полуденное солнце, и серое небо стало чуть-чуть светлее. По лицу забегали теплые лучики. В кабине стало душно, запах пота пробивался через пиджак. Придорожное мелколесье тускло засверкало зеленой краской. В лужах заиграли разноцветные зайчики. Беру свои слова обратно, даже умирающая природа способна завораживать.

 

-— А сейчас пятиминутные новости на ‘Минус первом’.

 

Красивая картинка ведущей новостей и приятный женский голос заставили обратить на себя внимание. Симпатичная девушка соблюдала строгий стиль в одежде, чтобы не отвлекать граждан от важной информации.

 

--Ситуации вокруг аварии на промышленном объекте "А-16" присвоена пятая степень опасности. Власти уверяют, что объект полностью под контролем и населению близлежащих городов нечего опасаться.-— сопровождали голос ведущей скучные кадры дымящихся пожарищ на месте некогда величественных строений.

 

--Выпущен под залог в 16 миллионов российских долларов звезда Гейма Борис Адрианский. Вердикт по его делу будет вынесен не раньше следующего года.—Кого как, а меня лично радует, что этот перекаченный модификаторами монстр наконец-то сидит под замком.

 

--Общественный комитет выступил с инициативой об официальной отмене обеденных перерывов в трудовом кодексе. По словам председателя комитета это сделано по просьбе самих трудящихся, которые вынуждены регулярно выпадать из рабочего процесса вместо того чтобы сосредоточиться на поставленных задачах.

 

В соседних кабинах послышались вздохи, кто-то даже выругался.

 

--И как мне только что сообщили, несколько минут назад прогремел мощный взрыв на промышленном объекте "А-16". Масштабы разрушений и количество жертв оценить, пока не удается. К ликвидации последствий в срочном порядке подключены дополнительные силы. И на этом наш выпуск завершен. До встречи!

 

Мой рот опять скривили истерические смешки. Я бы сказал, что опустились руки, но в горизонтальном положении это невозможно.

 

Они хоть сами понимают, как выглядело предыдущее сообщение в начале выпуска? Или считают, что зрители не воспримут?

 

Продвинутый молодежный диктор принял эстафету у ведущей новостей и последовал блок рекламы. После рекламы на экране появился знакомый логотип и заиграл вступительный ролик из наиболее удачных кадров прошлых игр. Настало время утреннего повтора Гейма.

 

--Приветствую вас дамы и господа! — Бас чемпиона первого сезона огласил трибуны. Это был плечистый мужик в стильном костюме. Напомаженный и со старательно загримированными шрамами на лице.

 

--Итак, без лишних слов 1-й тур Ааааа-ре-на!— трибуны радостно заревели.

 

Сначала выглядит все очень красиво. Эффектное пиротехническое шоу. В воздухе летают красочные ленты. Из центра игровой площадки вылетает ракета, взрывается снопом ярких искр, которые превращаются в двух полузверей с копьями.

 

Затем выходят игроки в темно синих костюмах из мозаичного материала. Из-за ярчайшего освещения их лица смазаны. У каждого в районе сердца металлическая вставка с пультом. На пульте маленькие разноцветные кнопки. У новичков три: белая -— адреналин, синяя -— морфий, красная --тестостерон. У опытных спортсменов еще и набор модификаторов, чтобы быть сильнее, ловчее или, например быстрее.

 

 

 

Модификаторы — чудо современной генной инженерии, слава богу, она трудится на благо человечества. Среди игроков крайне популярен модификатор "Яичная скорлупа", делающая человека совершенно не чувствительным к порезам и ушибам. Кожа становится как резиновая на вид, но сохраняет пластичность. Зато, если игрока ударят ножом или он неудачно упадет, никаких повреждений не будет. "Яичная скорлупа" длится достаточно долго и сочетается практически со всеми другими модификаторами.

 

--По машинам! –— повинуясь голосу ведущего участники рассаживаются по катапультам. Тридцать катапульт находятся у самого края котлована игровой площадки, в трехстах метрах от трибун. Сделанные из прозрачной пластмассы овальные кабины на гидравлической подставке направлены в центр котлована.

 

--Десять! Девять! Восемь!— скандирует по традиции толпа,— Три! Два! Один!

 

Катапульты метают живые снаряды в разные точки двухкилометровой игровой площадки, все Гейм стартовал! Прямо в воздухе двое игроков вцепились друг другу в воротники костюмов и, отчаянно дергая ногами, пытаются заработать первые очки. Кто-то упал на штыри арматуры коих по игровой площадке разбросано огромное количество. Остальные кое-как приземлились и бегло озираются в поисках оружия, бешено вертя головой.

 

На костюмах игроков загораются полоски светодиодов. По правилам Гейма каждый раунд-пятиминутку кто-то должен умирать, иначе погибает случайно выбранный игрок. Но охотится можно только на игроков одного с тобой цвета, т.е. одной с тобой команды. Команд всего три -— красная, синяя и зеленая. По окончании раунда подается звуковой сигнал и игроков произвольным образом тасуют по командам. Так продолжается до тех пор, пока останется не более десяти игроков.

 

Один из новичков, совсем еще мальчишка, сильно приложился при падении и теперь, ловя ртом воздух, отрешенно сидит на земле, накрыв голову руками, грудь часто неритмично содрогается. Маленькие капельки текут по щекам. На большом экране, являющимся крышей игровой площадки, вывели крупный план мальчишки.

 

--Мясо, мясо!— скандируют трибуны.

 

К мальчишке сзади подходит участник, его костюм украшен изображением ревущего тигра на груди. Он возводит руки к трибунам, те откликаются бурей. Затем игрок с портретом тигра вытаскивает из-за спины меч и одним опытным ударом обрывает страдания мальчишки.

 

 

 

Операторы показывают первые повторы. Двое игроков из зеленой команды неумело борются, один пытается задушить противника, другой видимо пытается расцарапать сопернику живот. Звучит сигнал о смене команд и оба становятся игроками разных команд, красной и синей. Ошалевшие, не понимающие что произошло, игроки продолжают бить и царапать друг друга. Через некоторое время до них доходит, и они разбегаются в разные стороны, как будто между ними чумное тело.

 

На другом повторе разноцветная троица участников двигается группой. Двигается довольно удачно, их сектор поля остался чистым от соперников. По истечении пяти минут звучит сигнал о смене команд и разноцветная троица становится полностью красной. Игроки реагируют незамедлительно, через секунду три тела лежат красивым полукругом.

 

Редко когда 1-й тур длится больше двадцати минут. Даже если брать в расчет все укрытия на площадке, все возвышенности и баррикады. Горы оружия, щедро разбросанные по всей территории, и скрытые ловушки помогают участникам пятикратно выполнять план намеченный правилами.

 

За любое нарушение правил игрок немедленно парализуется и становится легкой добычей. Раньше за нарушениями на площадке следил судья, но в прошлогоднем суперфинале никто не хотел умирать в первом раунде, тогда Борис Адрианский застрелил судью. Инцидент породил много споров, ведь правила были соблюдены.

 

На очередном повторе тощий новичок тщетно пытается сжечь из огнемета чемпиона двух предыдущих игр по прозвищу "Викинг". Этот двухметровый кусок мышц в стальном шлеме с рогами -— восходящая звезда Гейма. Викинг вовремя использовал модификатор "Саламандра" и теперь нарочито медленно шагает к неопытному огнеметчику. Рисуется перед трибунами..

 

Я внезапно осознал, что не смотря на усталость, недосып и ненависть к телевизору игра меня заворожила. Я все это время смотрел не отрываясь и капельки слюны падали из раскрытого рта на лежак транспортной кабины, в углу даже образовалась небольшая лужица.

 

Сорвав наушники, я долбанул по экрану кулаком, сильно, но осторожно, в последний момент замедлив руку. На экране темнела округлая вмятина.

 

Остальное время поездки я изо всех сил старался заснуть. Кошмары не отступали. Вспомнился второй тур Гейма на прошлой неделе –— интеллектуальный тур. После первого осталось девять человек, из них четверо тяжелораненых. И вот их, истекающих кровью, сажают в дурацкие дерматиновые кресла и начинают спрашивать: "Сколько планет в солнечной системе?", "Кто открыл Америку?". Те стонут, просят помощи, а дура ведущая снова пытается узнать из какой крупы не варят кашу.

 

Мое тело ворочалось и ерзало, пока не сработал сигнал о прибытии в пункт назначения. Заскрежетали тормоза. Поезд плавно сбавлял скорость. Наконец, в последний раз дернувшись, поезд остановился. Патронник выстрелил, крышка кабины открылась.

 

Словно не вовремя разбуженный вампир, такой же бледный, помятый, желавшей чей-нибудь крови от усталости и избегая прямого солнечного света, я выбрался на платформу. По громкоговорителю мягкий женский голос призывал быть осторожными и не подходить близко к патронникам до окончательной выгрузки пассажиров. С погодой повезло -— свежо и прохладно. Я с удовольствием потянулся и пробежал глазами окрестности.

 

Вокзал, как вокзал. Две короткие платформы сходятся в единую площадь с палатками и магазинами, откуда тянет тестом и протухшим мясом. Два плотно идущих потока пассажиров смешиваются посередине площади и начинается толкучка у выхода с территории вокзала. Я поплыл в общем потоке.

 

У самого выхода на площадь стояли два активиста. Здоровые мускулистые мужики в ярко желтых цельных комбинезонах, брюки и куртка сшиты вместе. Эта специальная ткань из метаволокон не горит, не рвется, легкая и удобная. На поясах подвешена разная электроника в основном травматического действия и резиновые дубинки тоже ярко желтого цвета. Лица скучающие и тупые одновременно. Мои кулаки сжались сами собой.

 

Активисты не стражи порядка, не пожарные и не скорая помощь. Это элитное молодежное объединение в основном из студентов высшего института телевидения. Они таким образом проходят практику -— учатся проводить кастинги. Активист имеет право выбрать любого гражданина и предложить добровольно принять участие в той или иной передаче. Если ты откажешься, то участвовать, конечно же, не будешь, но тогда тобой займутся настоящие стражи порядка, ведь ты не исполнил свой святой долг гражданина.

 

Толпа старается плавно обтекать активистов, из-за этого еще больше мешая друг другу. Плечистые мужики боязливо опускают глаза, а красивые женщины стараются побыстрее проскользнуть к выходу, шагая, как можно менее привлекательно.

 

Тем временем активисты лениво выдергивают кого-то прямо из толпы и волокут в сторону здания администрации вокзала, прямо через копошащийся поток людей. Кто-то останавливается, кто-то делает вид, что ничего особенного не происходит, кто-то спокойно перешагивает через волочащееся тело, пока еще живого человека. Но все прохожие без исключения облегченно выдыхают, съеживаются и втягивают голову почти в самые плечи.

 

 

 

Меня пробил легкий приступ. Ненавижу! Если бы я мог.. хотя одна задумка у меня есть. Предложить шоу, где простые граждане отбирают активистов для других передач. Под названием "Народная месть". Скривив рот в хищной улыбке, я выпячил грудь и зашагал вперед. Меня активисты не тронут, не посмеют.

 

--От судьбы не уйдешь. -— Назидательным голосом сказали мне в спину. Я обернулся.

--Чего?

 

У края платформы сидела поджав ноги бродяжка, в лохмотьях из огрызков выброшенных свитеров, старых бинтов и какой-то ткани сомнительного происхождения. Обычное дело для вокзала. От бродяжки неприятно разило спиртным, хотя сама она была вполне трезвой.

 

--От судьбы, говорю, не уйдешь, не дав ей копеечку. Судьба это я, меня так кличут. -— Усмехнувшись, я перевел ей несколько родоллов. Так нагло милостыню у меня еще не просили.

--А что еще говорят?

--Злу всегда дается второй шанс.

--Ага, зато добру ни одного шанса не дается.

--И то верно. Стоит доброму человеку присесть на вокзале и попросить несколько родоллов, как ему тут же кричат "убирайся" и больно пинаются.

 

На наш разговор стали обращать внимания. Прохожие шарахались в стороны.

 

--А если серьезно?

--Что ты! Я вполне серьезно. Порой тратится столько сил на исправление плохого человека, что на добрых запала уже не хватает.

-— Какая мудрая и интересная Судьба! — Щелкнул клавишами и перевел еще небольшую сумму.--Ладно, Судьба, прощай! Попроси подругу Удачу за нас обоих,—я снова влился в поток пассажиров.

--До встречи, Андрей Анатольевич.

 

Я остановился на месте как вкопанный, обернулся. Но бродяжка уже спрыгнула на рельсы и побрела прочь.

 

Нет, не может этого быть. Я бросил короткий взгляд вперед и пошел дальше. Мысли спутались. В голову полезла всякая дрянь. Откуда можно узнать имя? Видела раньше? Взломала ридер пока переводил деньги? Задумавшись, я не замечал ничего вокруг. Автоматически шел за спиной впереди идущего мужчины. Его серый плащ был отличным поводырем.

 

Продолжая думать о своем, я пропустил цепкие взгляды из под ярко желтых кепок. Мой поводырь вдруг резко остановился, дернулся вправо и торопливо зашагал вперед. Глаза наткнулись на устрашающего вида желтые сапоги.

 

--По-моему годится. Что думаешь, Хвост?— все еще в своих мыслях, я не сразу понял, что происходит. Однако сбавил шаг, почти совсем остановился. Из-за спины раздался голос.

 

--Мне один хрен. Этот последний и норму выполнили.

 

--Чего? Какую норму? — мозг наконец-то правильно оценил ситуацию и начал возмущаться. В этот момент впереди стоящий активист достал с пояса приборчик и быстро провел перед моим лицом, я отпрянул назад. Активист тупо уставился на прибор и провел еще раз.

 

--Хвост, че делать? Нейтрик не работает!— за место второго активиста ответил я:

--Конечно, нейтрализатор не сработает..

 

Бам. Глаза разорвались сотнями вспышек, через секунду пришел приглушенный звон в ушах, постепенно превратившийся в рев ветра. Задняя часть головы отозвалась тупой острой болью, которая постепенно растекалась по всей макушке. Ноги подкосились, я осел. Крепкие руки подхватил меня, не дав упасть, затем перевернули, взяли за шиворот и поволокли. Нет, сознание я не терял, просто очень захотелось спать, а вставать было непреодолимо тяжело.

 

Сквозь ноющую боль в затылке стали пробиваться другие ощущения: шарканье ботинок и гомон толпы, касание моих лодыжек одеждой прохожих. По горлу заструилась слюна с солоноватым привкусом, а кончик языка неприятно жегся. Бум, я слегка, но болезненно ударился поясницей о перекрытие платформы. В желудке забурлило, но я подавил приступ подступающей рвоты.

 

Мысли были неровные, спутанные, как со сна. Меня куда-то волокут? Ну и ладно.. По дороге я несколько раз выскальзывал из рук активиста и меня перехватили покрепче, больно скрутив пальцами кожу на шеи, но подумать о протесте или превратить его в слова было мучительно. Я терпел.

 

Наконец меня положили. Затем в четыре руки, подхватив за ноги и за руки, внесли в помещение, больно стукнув головой о дверь. После грубо уронили на жесткий пол и прислонили к стене. Я еле слышно застонал. У самой шеи проступило мерзкое чувство, как будто попал под холодный дождь и простудил лимфоузлы. Открывать глаза не хотелось, от света становилось только больнее.

 

--Ну, ты, Антоха, силен! С одного удара этого вырубил, почти рекорд поставил!

--Резиновые дубинки никогда не выйдут из моды.

 

Два прокуренных мужских голоса засмеялись. Хотя смехом это назвать трудно, так смеются шакалы нашедшие свежатину, когда рядом не видно других хищников.

 

--Хорош ржать, кретины! Кого еще притащили? — в разговор вмешался женский голос, громкий и стервозный.

--А ты чего такая грубая, Мариночка?

--Да пошел ты, Хвост! Кто это?

--Э-э..

--С виду годится, парень молодой спортивный, а по документам он кто?

--Ну-у..

--Вы что не посмотрели документы! — Девушка наклонилась ко мне, видно считывала уровень доступа с моего ридера.

--Подожди, Марина, он все равно в отключке! Сдались нам его документы?

--Уроды! У него доступ уровня ‘А’! Это помощник программного!— девушка завопила еще громче прежнего и совсем неприличными словами.

--Этот салага? Ну, и что из того?

--Дебилы! Да, он нас всех на арену пустит!--И вот теперь до активиста дошло.--Поднимайте его, а я за водой!

 

Меня подхватили под локти и перенесли на мягкий кожаный диван. Глаза я не открывал. Очень не хотелось. В лицо брызнули водой.

 

--Ну, давай же! Открывай глаза! — видимо открыть глаза все-таки придется.— Очнулся? Это хорошо! Меня Марина зовут! Не переживай, ты в полной безопасности!

--Тебя это..—хотел вклиниться некрасивый мужик с заплывшим небритым лицом.

--Заткнись, Хвост!

 

Я молчал и часто моргал, привыкая к свету. Голова по-прежнему болела.

 

--Как тебя зовут?

--Андрей,--язык был как чужой,--Анатольевич.

--Очень приятно, я Марина! На тебя Андрей напали на платформе какие-то упыри, а ребята тебя выручили! — Я оперся на локтях и приподнялся. Девушка стала мне помогать.

 

--До или после того как, Антоха, меня по башке дубинкой огрел? — злобно спросил я.

 

--А ты говорил он отключился.. Послушай, Андрей Анатольевич, давай мирно разойдемся и не будем пороть горячку, в ковбоев всяких играть.

 

--Пока меня тащили, я нажал спас-сигнал, минут через десять вам конец.

 

На несколько секунд повисла тишина. Мне этого вполне хватило, чтобы бегло осмотреться. Кроме старого дивана другой мебели в помещении не было. Голые серые стены, повсюду разбросаны шнуры и кабели. На потолке грязная лампа светильника. У противоположной стены выход на вокзал, справа еще одна дверь. Вдоль стен лежат какие-то мешки и только через секунду я понял, что это люди.

 

--Но если будете вести себя хорошо, я его отменю.

 

Марина кивнула за всю троицу.

 

--Дай-ка дубинку посмотреть, Антоха! — я подергал пальцами в требовательном жесте. У парня донельзя расширились зрачки. Дрожащими руками он протянул мне дубинку.

 

--Красивая.. А теперь как тебя.. а..Хвост, возьми свою дубинку и долбани посильней Антоху по голове. Давай, давай!

 

Активисты оторопело уставились друг на друга. Хвост, неловко потянулся к дубинке. В это момент я шагнул к активисту по имени Антоха и ударил его собственной дубинкой. Потом еще и еще, ускоряя темп до тех пор, пока он не упал. Марина и Хвост застыли, тупо смотрели, как я избиваю их товарища. Они, казалось, поняли, что и сами смертны. В конце концов Марина не выдержала и отвернулась.

 

Я вошел в ритм. Бил, бил и бил. Вдох-взмах-удар-выдох, вдох-взмах-удар-выдох. В фильмах в такой ситуации кровь летит в разные стороны, а герой оказывается перепачканным с ног до головы. На меня ни попало ни капли.

 

Закончив, я присел отдышаться. Активист по имени Хвост уставился на меня взглядом полным омерзения и страха. Когда я резко встал и сделал шаг в его сторону, активист попятился к двери и обнажил клыки как дикий пес, вот-вот залает.

 

--На!-— я протянул Хвосту дубинку, ставшей оранжевой.

 

Девушка Марина, поняв, что опасность миновала, наблюдала эту сцену с явным интересом. Я наконец-то смог ее рассмотреть. Подчеркнуто красивое лицо, одежда как на манекене. Все прелести худого тела наружу. И желтый значок на груди, гордый знак принадлежности к телеиндустрии.

 

--А что будет с нами?—хором спросили активист Хвост и Марина.

--Живите пока..

 

Я плюнул желтой парочке под ноги и направился к выходу на вокзал. У самой двери меня окликнула Марина.

 

--Эй, подожди!— Девушка достала из кармана визитку и протянула мне.

--Звякни мне как-нибудь, ковбой!— и, активно виляя задницей, отправилась в другой конец комнаты осматривать тела добытых людей. Сунув визитку в карман брюк, я вышел из этого ужасного помещения.

 

По дороге в телецентр меня несколько раз вырвало.

 

***

 

Наступил вечер. Для меня время суток не имело особого значения. Бесконечный марафон бессонницы измотал мои силы до предела и никак не хотел отпускать. Вернувшись с работы, я рухнул в постель не раздеваясь. Заснуть все равно не получилось. Сколько это будет продолжаться?

 

На затылке слегка покалывала большая шишка, в голове протяжно завывала струна. Я попытался представить себе абсолютную черную пустоту, но ее старательно вытесняли мысли. Вспомнился сегодняшний день и Телецентр. Мы готовили материалы для нового развлекательного шоу "Пусть меня научат", где любой обыватель сможет стать кем угодно: нейрохирургом, космонавтом или, например, профессиональный военный пойдет работать на электрон-позитронном циклотроне.

 

Мы работаем командой из сорока трех человек: десяток сценаристов, десяток ведущих, десяток операторов, остальные просто помогают. И вот вся эта человеческая мощь занимается полнейшей фигней! Сколько молодых мозгов просто так марают бумагу! Сегодня синими чернилами, а завтра красными. Я улыбнулся. Во мне умирает поэт. А еще писатель, мужик, человек..

 

Я вскочил и стукнул кулаком в подушку. Когда все это кончится? Когда тупые телезрители до предела насытятся этой дрянью?

 

Может лет через десять обыватели не смогут переварить телевизионные отбросы и их, в конец больных, облегченно стошнит? А может, стоит отравить их пораньше?

 

Я снова хищно улыбнулся. Вспомнилась утренняя бродяжка, ее слова..

 

Мысль пришла сама собой, простая мысль. Я вытащил смятую визитку из штанов и набрал на ридере номер. Мне почему-то совсем не страшно, хотя должно быть.

 

--Кто это?— ридер отозвался сонным голосом.

--Марина, мы сегодня виделись с утра. Твои активисты нас познакомили.. А после ты дала мне свою визитку. Вспомнила?

--А—а ковбой! Ну, что милый неймется? Скучно стало одному? М-р!

--Я хочу принять участие в Гейме. Ты сможешь организовать?

--Что? Зачем?

--Затем! Сможешь устроить или нет?

--Ну, смогу.. Приходи завтра на вокзал. Я тебя запишу.

--Спасибо. — Я отключил связь раньше, чем она ответила.

 

По телу пробежала легкая дрожь, а внутри как-то сразу стало спокойно. Струна в голове утихла и шишка на затылке болела не так сильно.

 

Отравить их раньше, да так чтоб вывернуло наизнанку! Вот тогда настанет мое время! Тогда пригодятся мои мозги, мои идеи. А обыватели вытрутся, вымоются и поумнеют. Ну, а я найду в себе силы дожить до золотого века. Я стану чистым.

 

Андрей Анатольевич провалился в сон с блаженной улыбкой, которая бывает только у самых маленьких детей, ни разу в жизни не смотревших телевизор.