Таинственное мыльце

Кожа у Иры была гладкой, шелковистой и такой нежной, что хотелось сразу чего-то большего, чем простое поглаживание. От шеи до плеча, на крутом изгибе, пальцы набирали скорость и срывались, не в силах устоять перед искушением.

— Может быть, сразу? — шепнул Лёша.

— Ну нет уж, ты обещал, обещал!

— Только я выключу свет.

Теплый июльский ветер шуршал листвой и врывался в комнату, как игривый котёнок. Полная луна с доброй улыбкой глядела в распахнутое окно и бросала косые тени от предметов. Часы на кухне пропикали одиннадцать часов и тут же замолчали, устыдившись своей нескромности. Наступила такая тишина, что можно было расслышать, как в конце улицы смеются удаляющимся смехом припозднившиеся гуляки.

Леша упал на диван, смял подушку и сбросил её на пол. С подушки упал какой-то небольшой предмет. На ощупь он казался холодным и металлическим.

— Что это? — спросил Лёша, поднимая находку.

Сияние луны упало на поверхность загадочного предмета и высветило красивый узорчатый рисунок. Дерево, пышные цветы, сложный геометрический орнамент — все эти элементы переплетались в такой причудливой манере, что трудно было даже сказать, где заканчивается один и начинается другой.

— А, палех! — догадался Лёша и попытался открыть коробочку. Но его пальцы соскользнули с тонкого шва, отделяющего крышку от остальной части, словно намазанные маслом. Он чертыхнулся про себя и вспомнил жестяные таблетки вьетнамского бальзама "Звёздочка", что остались в кладовой после предыдущего жильца. Их тоже было невозможно открыть без пассатижей и прочих подручных инструментов.

— Дай сюда! — сказала Ира.

Она повернулась, так что Луна прочертила световую дорожку через всё её тело, от плеча до лодыжки, и Лёша безропотно отдал коробочку с тем, чтобы в следующую секунду побежать пальцами по этой волшебной тропинке.

— Трик! — сказала коробочка.

— Мыльце! — сказал Лёша.

— Сам ты мыльце! — возмутилась Ира. — Это массажная плитка. Потри мне спинку!

Леша осторожно взял белый кругляш. От кругляша пахло какими-то цветами. Запах был свежий и сладкий, завораживающий и приятный во всех отношениях. Плитка не казалась скользкой, но когда Лёша попытался сжать её покрепче, она вылетела у него из руки и упала на простыню. На руке осталась светящаяся полоса.

— У! У! Я собака Баскервилей! — воскликнул он. — Страшно?!

— Ну хорош дурачиться, давай массаж, как договаривались!

Леша потер ладони, размазывая след от массажной плитки, и почувствовал, что кожу холодит. А когда он прикоснулся к Ире и стал делать первые разогревающие движения, пальцы начали неметь.

"Эфирные масла," — подумал он. — "Хотя нет, от них вроде должно жечь."

Он вспомнил, как в прошлый раз они принимали ванну с маслом иланг-иланга и пачули и хихикнул. Ванна удалась на славу, даром, что он забыл смыть капли масла, случайно упавшие из флакона на спину. Кожу потом жгло, как после ожога.

Впрочем, и пахла эта плитка совсем не так, как эфирные масла. Ощущение свежести усилилось и теперь Лёше казалось, будто их кровать каким-то чудом перенеслась в ночной лес, тихий и прохладный после дождя. С гигантских папоротников срываются капли медовой росы, от елей тянет смолой, и где-то рядом распускаются диковинные цветы.

Лёша резко тряхнул головой, оторвал руки от спины девушки и посмотрел на них. Ему показалось, будто с пальцами что-то не в порядке, какая-то аномалия, которую никогда не встретишь в обычной жизни. Но с руками всё было в порядке. Белые следы от массажной плитки уже целиком впитались в кожу и исчезли. На мгновение Лёше почудилось, будто между его пальцами проскакивают крохотные, едва заметные искры. Но это, несомненно, было лишь видение, морок, вызванный изменчивой игрой лунного света.

— Откуда у тебя эта плитка? — спросил он и сам удивился звуку своего голоса, который раздавался как будто со стороны.

— Родители сказали, что пришёл какой-то посыльный, очень милый мальчик, и оставил коробочку для меня. Там ещё была записочка, но они её куда-то подевали. Я думаю, что это кто-то из подружек. Может, даже из тех, кто поехал на раскопки. Ах, как я жалею, что не успела поехать с ними.

— А я? А как же я?

— И ты бы поехал! Прицепился бы контрабандой и махнул вместе с нашей экспедицией на городище. Сейчас бы гуляли по лесу, купались в ночной речке.

— В ванной куда лучше купаться, — сказал Лёша. — Так что здорово, что ты никуда не поехала. Вдвоём в городской квартире куда интереснее, чем в палатке. Вот я тебя сейчас этим мыльцем намажу — чем не лес?

— Не мыльце, не мыльце, сколько повторять? Это плиточка для массажа!

Лёша пошарил рукой по кровати и нащупал плитку.

— Ну для массажа, так для массажа, — сказал он. — Переворачивайся на спинку. Приступим к моей любимой фазе процедуры!

Но как только он коснулся её плеч массажной плиткой, Ира захихикала.

— Ты чего?

— Щекотно.

— Ты же не боишься щекотки!

— Ничего не знаю! Щекотно мне!

— Это всё плитка твоя. Я так и знал, что с ней что-то не так. В ней какой-то раздражитель. Я её уберу.

— Нет, нет, продолжай, пожалуйста! Я потерплю.

Он посмотрел на плитку — теперь ясно было видно, что та слабо светится — а затем на Иру.

— Когда ты лежишь без одежды и хихикаешь, я чувствую себя по-дурацки, — сказал он. — И ещё мне очень не нравится эта штука. Смотри, как она сияет. Здесь, наверно, химии больше, чем на комбинате по производству доширака.

— Хи-хи, не смеши меня!

— Ладно, попробую.

Он снова натёр ладони плиткой и приступил к массажу. Здесь было где разгуляться, в отличие от спины, и вскоре он почувствовал, как у него горят уши. Ладони снова онемели, но он уже не обращал на это внимания, увлечённый процессом. Голова его кружилась, а губы пересохли, так что совсем ничего не хотелось говорить — только действовать!

"Тут ещё и афродизиаки," — подумал он. — "Интересно, где это мыльце производят. Надо купить себе ещё парочку. Или нет, ящик. Если оно не слишком дорогое, конечно. Хотя куда там, конечно, дорогое. Вон как заводит. И пальцы, что с моими пальцами!"

Меж пальцами теперь проскакивали крупные золотистые искры. Он видел их также отчётливо, как и Иру, но уже не удивлялся, воспринимая всё, как само собой разумеющееся.

Внезапно ладони его соскользнули с блестящей девушки. Он чуть не упал, но успел упереться руками в диван. Перед его глазами расстилалась смятая простыня, и складки на ней ложились в подобие танцующей ёлочки.

— Хи-хи! — раздалось где-то рядом.

Лёша скосил глаза, но не увидел ничего, кроме той же простыни, блестящей коробочки и светлого пятна массажной плитки. Тогда он опёрся на левую руку, а правой начал осторожно водить по воздуху.

Сомнений не было — он лежал один на диване. Ира исчезла.

"Я столкнул её с дивана!" — подумал он. — "Что я за бестолочь!"

Он бросился к краю дивана, но на полу лежала только её брюки, блузка и прочие предметы, которые он сам стащил и бросил в начале вечера.

— Хи-хи!

Леша резко повернулся и рухнул на спину. Прямо над ним, на потолке, как озеро, залитым лунным светом, висела Ира. Висела? Нет, она скорее лежала с закрытыми, улыбаясь и слегка поводя руками, как пловец, решивший отдохнуть прямо в море.

Его сердце бешено заколотилось.

— Ира?! — испуганно позвал он, чувствуя невероятное головокружение.

Ира открыла глаза, посмотрела на него и улыбнулась снова. А затем широко взмахнула руками и поплыла по воздуху к открытому окну.

— Ира, Ира, стой! — закричал Лёша и рванулся с дивана.

Простыня обвила его ноги, и он рухнул, наполовину свесившись на пол.

Ира миновала окно, помахала ему рукой с улицы, а затем взмыла в небо и исчезла за верхним краем окна.

Вместе с Лёшей с дивана упала и коробочка. Точнее, её нижняя часть — крышка так и осталась на диване. На обратной стороне сияла выгравированная надпись "Made in Salem. Since 1692."

На дне лежала какая-то бумажка. Она прилипла к металлу, как пропитанная маслом. Но текст на ней можно было прочитать и так — буквы горели ровным синим огнём, как крохотные неоновые вывески.

"Салемская фабрика ведьмовских зелий," — прочитал Лёша. — "Пожалуйста, берегите от детей и не используйте для обычного массажа."