Кровь дракона

Прекрасен замок Элиллрон, его башни белого камня вершинами вековых елей теряются в облаках, его стены сверкают бриллиантами окон в лучах заходящего солнца, его верные стражи молчаливо охраняют покои своей Королевы. Прекрасен замок Элиллрон и пуст. Где толпы придворных в пышных разноцветных нарядах? Где пиры и балы, слава о которых гремела далеко за пределами королевства? Где танцоры, музыканты, шуты? Где громкий звук охотничьего рога, оповещавший округу, что король и придворная знать собрались на травлю оленя? Словно в тень давно погружен Элиллрон. Уже восемь лет как превратился он в суровый мавзолей былого величия.

— Ты хотел говорить со мной, воин?

Прекрасное лицо дамы холоднее льда, и осколками разбившейся вазы звенит ее голос в тишине галереи.

— Моя королева, — как простолюдин на оба колена опустился он и покорно склонил пред ней свою гордую голову.

— Ты хотел говорить со мной, воин. Так встань и скажи. Мне хватает безмолвных в прахе у ног моих. Говори же, я жду.

Он поднялся и отважно взглянул в ее изумрудные очи, голос его был уверен и тверд:

— Моя королева, твои верные подданные моими устами взывают к тебе. Мы чтим твою скорбь, но прошло столько лет! Над королевством сгущаются мрачные тучи. Отчеты лазутчиков повторяют снова и снова — столь долгое правление женщины соседи принимают за слабость. Львы чуют близость легкой добычи. Хрупкая лань против хищников. Цапля в окружении ястребов. Пойми, госпожа, нам нужен новый король!

— И им должен стать ты. Почему? — в голосе королевы не было ни усмешки, ни обиды, ни горечи, только капелька усталости и любопытства.

— Потому что у меня хватило дерзости сказать это в лицо моей королеве. Потому что из меня выйдет хороший король. Потому что… — голос воина дрогнул, — потому что я люблю вас, прекрасная Гоэвин!

— Дерзость и любовь? Без силы, ума и отваги они не стоят и медного гроша, воин. Готов ли ты доказать, что все это богатство есть у тебя? Готов ли ты добавить в кошель с медью звонкого золота?

— Приказывай, моя королева.

— Повелеваю, чтобы ты добыл мне три пинты свежайшей драконовой крови. Добыл и принес не далее, чем через трижды по девять дней. Если ты исполнишь мое повеление, я поверю, что твоя дерзкая голова достойна короны. Ты хочешь еще что-то сказать мне, воин?

— Я вернусь, моя королева. Ждите и молите за меня Богов. Я обязательно вернусь.

Она, сложив руки под грудью, смотрела вслед ему уходящему — гордому, юному и прекрасному, словно он сам был божеством. Его каштановые кудри отливали золотом в свете масляных факелов. Его плащ был цвета крови, которую он не боялся пролить за свою королеву.

— Я буду ждать тебя, воин, — прошептали алые губы. — Я буду ждать тебя.

Прекрасен замок Элиллрон, упираются в небеса его башни, а в самой высокой из них двадцать дней спустя Королева чествовала победителя.

Когда он перешагнул порог, свежие шрамы ожогов и ран покрывали усталое лицо и руки воина, обгорел и грязен был его плащ, струйки серебра появились в темном золоте пышных волос. За эти дни он, казалось, постарел на десяток лет, но не убавилось ни огня в его глазах, ни дерзости в голосе, когда герой протянул королеве бурдюк с драгоценной жижей. Из искусно выделанной шкуры черного козла был изготовлен бурдюк. Коварна драконья кровь, ни стекло, ни металл не удержат ее, только заговоренная чародеями плоть живого существа.

Лучшие одежды в дар победителю приказала принести королева, налить в ванну душистых масел из далеких восточных стран, насыпать туда лепестков белых роз и достать из погребов лучшие сладкие вина. Облаченный в парчу и бархат, увешанный драгоценностями, благоухающий тонкими ароматами предстал воин пред глазами ее. На равных они сидели за столом, и счастливая улыбка играла на потрескавшихся от злого ветра устах героя.

Королева отослала всех слуг, кроме стражи. Золотое кольцо с печатью вручила она герою и одарила поцелуем уст своих, глазами обещая большее. На печати вязью древних рун, вырезанных алмазом в сини сапфира, красовался девиз королевства и королевы "Верность и преданность".

Королева своими тонкими белыми пальцами отщипывала ломтики мяса и хлеба, окунала их в разноцветные пряные соусы и кормила ими мужчину так, словно любящая мать потчует неумелое крошечное дитя. Воин тихо смеялся и целовал эти ласковые нежные руки.

— За моего Короля! — с этим возгласом она встала и протянула герою хрустальную чашу с ярко-рубиновым как ее губы вином.

— За нас! За тебя, моя королева! За любовь!

До последней капли выпито вино, улыбка торжества горит на его губах, ждущих второго жаркого поцелуя в награду.

Королева вздохнула, тихо щелкнула пальцами, и стражники в темном, безмолвными статуями стоящие по периметру зала, отделились от мраморных стен и подошли к столу.

— Он был честный человек и храбрый воин. Отнесите тело в королевский склеп. Поместите в могилу героев. Рядом с другими. Он заслужил эту честь.

Королева склонилась и сняла с мертвого пальца кольцо, нежно потрепала героя по еще теплой щеке, закрыла навеки застывшие синие очи покойного.

— Прощай, отважный дурачок, — прошептала она и вышла прочь, высоко подняв голову и радостно улыбаясь.

Королева по широкой лестнице спустилась в темную залу без окон, где никогда не гасли голубые колдовские огни. Низкие стены окружали гулкое пустое пространство, в центре которого стояло округлое ложе под опущенным бархатным балдахином. Парадные одежды королевы, в которых она пировала в башне, сменила тонкая рубашка из белоснежного шелковистого батиста, сквозь которую розовело ее еще юное тело. В руках она несла нежно, словно младенца, огромную плоскую чашу, лишенную каких бы то ни было украшений. С поверхности жидкости в чаше поднимался легкий парок. Если присмотреться к сосуду внимательней, можно было догадаться, что материалом для него послужил череп гиганта. Королева широко улыбалась, Лицо ее светилось любовью и торжеством.

Балдахин дрогнул. Занавеси вокруг ложа слегка приоткрылись, чья-то костлявая, туго обтянутая серой кожей рука, дернула за шнур и подняла их вверх. С ложа навстречу королеве поднялся обнаженный черноволосый мужчина. Он судорожно припал к чаше и стал глотать черную и густую драконью кровь, дергая кадыком и всхлипывая от жадности. С каждым глотком он словно делался все выше и выше, плечи его расправлялись, кожа светлела, висевшие тусклыми прядями волосы закудрявились и заблестели, на сине-зеленых щеках появился жаркий румянец. Только зловонный дух тления, исходивший от всего его тела, не могла устранить магия черной драконовой крови. Выпив все, живой мертвец отшвырнул чашу в сторону, заключил королеву в объятия, повалил ее на пышное ложе и лобзаниями стал покрывать нежные лицо, шею руки и грудь. Та прикрыла глаза от блаженства и шептала слова любви, раз за разом повторяла имя любимого. В момент наивысшей страсти она застонала протяжно и громко, распахнула зеленые ведьмины очи и вскричала звонким уверенным голосом, который тысячами отголосков разлетелся по зале:

— Ты будешь жить вечно, мой король!