У ангелов свои секреты

Моей жене Ольге.

— Можете считать меня ангелом, — в тонкой руке он держал платок, сотканный из раннего тумана. В сочетании с белизной накрахмаленных манжетов, торчащих из дорогущего костюма, молодой человек был верхом обходительности. — Только, пожалуйста, больше не плачьте.

Если честно, я не в восторге от типов, появляющихся из ниоткуда ближе к полуночи, особенно если по моим щекам стекает косметика, слезы и кровь. Потоки туши полностью растворились в кровавых струйках из моего носа, и спринтерами оккупировали даже локти. Видок у меня был точно не для знакомства с юными и романтичными, но остаться одной хотелось еще меньше. С осторожностью, чтобы не испортить дорогую ткань, я приняла платок и безнадежно его испортила. Моей извиняющейся улыбкой можно было пугать детвору, но джентльмен пережил это, оставив грех осквернения ткацкого шедевра на моей совести.

— Спасибо, — жалко проскулила я и вновь разревелась.

— Тихо, тихо, — несмотря на кляксы косметики и крови, юноша обнял меня и стойко сносил все новые и новые раскаты плача, накатывающегося волновым оргазмом. Истерика стучала в прихожую сознания и лишь объятья неожиданного кавалера сдерживали от протяжного бабского воя, в котором смешалась бы песнь и о том "какая я дура", и о недослушанных советах мудрой мамы.

Незнакомец буквально донес меня до ожидавшего нас такси и, с достоинством потомственного лорда, уложил мое тело на заднее сиденье. Никаких намеков на дальнейшие встречи, ни телефонов, ни адресов. Парень заранее расплатился с таксистом, накинув за испачканный салон, и неприметно растаял в ночи. Пока такси везло меня домой, я все гадала, откуда спаситель знал мой адрес. Хотя, наверное, у ангелов свои секреты.

Утро началось классическим бодуном: сухость во рту, голова пудовой гирей и лицо, не похожее на фотографию в паспорте. Жаль, но в моем случае вспоминалась не отвязная вечеринка, а тяжелая ладонь Пашки.

— Шалава! — удар, резкий как хлыст по лошади, и перед глазами снопы салютов. И еще один, на верочку. У отражения в зеркале вокруг глаз расползлись два огромных синяка и я подозревала, что на мне тоже самое. Ну чем не енот? Сломанный нос не спрячешь пудрой. Ох, и сильный у меня парень.

И судя по завыванию дверного звонка, он уже здесь. Хоккейная мелодия из глубоких 80-х была своеобразной фишкой, отличавших Пашу от других гостей.

Пашка держал букет роз, которые выглядели пестрым веником. Была у парня такая особенность — любая красота в его руках теряла даже намек на привлекательность, такой себе антимидасизм.

Но если с букетом "от старого солдата, не знающего слов любви" было все понятно, то бледность лица и бегающий взгляд Пашки был мне в новинку. Обычно бывшие менты строят из себя этаких мачо, которым легче выглушить два литра водяры, чем проявить смущение. Придерживающийся профессиональных принципов Пашка выглядел более чем странно, когда стал заглядывать в немногочисленные комнаты моей хрущевки, поэтому я не удержалась от подколки.

— Любовника ищешь? Под кроватью посмотри, — в этот момент Паша столь осторожно заглядывал в нутро шкафа, будто там мог припрятаться легендарный бабай.

— Рот закрой! — грубо на автомате прорычал Пашка и испуганно заозирался по сторонам, словно боясь увидеть учительницу по этикету. Бледность лица достигла молочного цвета, а в глазах искрил неподдельный страх.

— Нормально миримся! — видя замешательство героя, я попыталась отыграться за вчерашний мордобой. — Или ты цветы кому-то другому припас?

— Держи, — Пашка протянул букет, который он сжимал как дубину во время внезапного обыска, и сел на диванчик. — Извини, вспылил.

За годы испанских страстей, которыми мы травили друг друга, таким я выдела Пашку впервые. И на смену праведному гневу пришла беспричинная жалость.

— Ну, чего ты взбесился вчера? — хлесткие удары уже казались не такими обидными и я начала склоняться к мазохистской мудрости "бьет — значит любит". И уж никуда не деться от моего любопытства, ради которого я была готова еще на порцию тумаков, лишь бы узнать причины странностей Паши.

— Я видел фотку с Яриком! — бледное лицо занялось багровым. Самое страшное, что было за что. Пару месяцев назад я согрешила с его бывшим коллегой Ярославом, в то время, как благоверный сопел после удачного алкомарафона посреди тарелок праздничного стола. Квартира, где и происходила измена, была однокомнатной, поэтому боязливый хозяин затащил меня в шкаф (вместо традиционного санузла). Ни темноты, ни тесноты я не боялась, и разврат прошел на зависть моли. От необычности секс получился бурным, но Паша был в таком состоянии, что нашу постель мог заменить и сам стол.

— Кто тебе её прислал? — неправильный ответ. Нужно было послать советы всепонимающего Карнеги и начинать со слова "Нет". Нет! Не было! Не видела! Не знаю! Навет и фотошоп! Может это очередная ментовская разводка.

— Так было, сука! — Пашка заводился. Вчера, когда мой парень получил сообщение на мобилу, его терпения хватило только на то, чтобы вывести меня за бар, а там уж отвесить пару оплеух. Никаких вопросов и объяснений. По мужски немногословно и беспощадно. Если бы меня не забрал нежданный принц, после дополнительного допинга беленькой, разборка бы продолжилась. Как оказалось, она лишь отложилась до утра.

— Пашенька, я все объясню, — опять неправильно. Невиновные не оправдываются, они негодуют за поспешную расправу.

— Какого ха ты меня лечишь? Лоха нашла?!!! — до второго раунда избиения оставалось немного.

— Нет! Нет! — я что-то визжала на автопилоте.

— Что нет? — это был последний вопрос перед расправой, независимо от моего ответа.

Пронзительная трель входного звонка отодвинула кровопролитие. Не теряя времени, я поспешила к двери, и была бы искренне рада даже "Свидетелям Иеговы". Но за дверью меня ждал еще один букет роз, похожий на пашкин как олимпийский атлет на поселкового бухгалтера. Судя по всему, по букету прошлись не только руки Киотского икебаниста, но и пара фильтров фотошопа. Из-за этого великолепия выглядывала улыбающаяся физиономия вчерашнего знакомца. О, а у меня сегодня аншлаг!

Лицо Пашки сменилось с помидорного, секундно минуя стадию молочного, к паутинному: так же бело и прозрачно. Думаю, появление милиции, вызванной сочувствующими соседями, не так бы расстроило его. Заозиравшись загнанным зверем, мой ухажер не нашел ничего мудрее чем опуститься на диванчик с лицом хронического буки.

— Привет! Ты как? — в другой ситуации, я бы решила, что произносить такие слова в присутствии Пашки и бить по носу голодного тигра — это события одного уровня. Даже не знаю, что из этого безопаснее. Но улыбка юноши не становилась менее тридцатидвухзубой, а Пашка так и вжимался в диванчик, как жук — рогач в труху в надежде закопаться. Подчеркивая бредовость ситуации, новоприбывший гость выпалил такое, что я прировняла бы только к кусанию тигриного хвоста. — С парнем миришься? Молодцы!

Я не помнила, с каких это пор я на ты с этим кавалером, но это беспокоило меньше всего. Находящийся в ступоре Пашка намного больше заботил меня, поскольку мог выкинуть такие кренделя, после которых найдется работа и для судмедэкспертов.

Юноша при дневном освещении не тянул ни на мачо, ни на принца. Другой костюм на модную рубашку не скрыл излишнюю худобу, голубые глаза терялись в темных мешках недосыпания, да и золотистые волосы проедала неглубокая плешь. Но держался уверенно и в чем-то галантно. Легким кивком юноша указал на диванчик и лишь получив мое одобряющее покачивание уселся рядом с застывшим Пашкой.

— Что, извиняться пришел? — как бы по-дружески подтрунил юноша над Пашкой, опережающим его на добрых полцентнера. Но вместо отрывания конечностей Пашка лишь заерзал на диване и еще раз попытался прокопаться на этаж ниже.

— Угу, — затравлено ответил он.

Угу? Угу! Он заболел, что ли? Или я знаю не всех друзей Паши? Ответы на самые важные вопросы мироздания я так и не получила. Тот резко встал и, стараясь не смотреть на гостя, быстро протопал в прихожую. Даже не попытался придумать причину для отхода. Я поспешила за ухажером и ничего умнее вопроса "что так быстро уходишь?" не придумала.

— Держи своего психа от меня подальше! — прошипел Пашка так тихо, чтобы не услышал гость, и совсем трусливо заспешил вниз по лестнице.

Мне осталось лишь обратиться с вопросами к нежданному гостю, благо тот был не менее любопытен, чем поведение Паши. Если без кокетства, то разница в возрасте со вчерашним спасителем составляла лет десять, поэтому я позволила некую вольность в беседе.

— Рассказывай, кто ты такой и как ты свалился на мою голову? — я надеялась, что хоть этот принесет поменьше сюрпризов.

— Я же говорил, я — твой ангел, — вид у него был спокойный и даже вменяемый. — Кстати, а можно напроситься на чашку кофе?

— Как тебя хоть звать, чудо? — отправившись на кухню за кофе, спросила я. Бред, окружавший меня, становился непроглядным.

— У ангелов нет имен, по крайней мере человеческих, — так, подумала я, сейчас появиться Пельш и все встанет на свои места. Это шоу "Розыгрыш" на Первом! Вот только нос больно сломан.

— И как мне тебя называть? -поинтересовалась я, протягивая чашку.

— Можешь, звать меня Игорем, как твоего первого мужчину, — не отрываясь от чашки, промолвил он.

От этой реплики мои руки дрогнули и чашка нетронутого кофе полетела на ковер, нефтяное пятно расползлось по тканым цветам. Оставив свою чашку, "Игорь" уверено ушел на кухню. Вернулся он с нужной тряпочкой и со сноровкой, которой бы позавидовали специалисты Бритиш Петролиум, локализировал, а потом и нейтрализовал последствия разлива кофе. После этого ковер выглядел не испачканным, а свежевымытым.

Я раскрыла рот, то ли от удивления, то ли от извинений за неаккуратность, а то ли от множества вопросов, роящихся ульем под моей черепной коробкой. Но юноша пресек мое любопытство строгим взглядом.

— Я не Гугул и не бюро справок. У нас тоже есть свои секреты. — "Игорь" говорил с интонациями джина, читающего инструкцию новообретенному хозяину. — Кстати, кофе не очень. Не жмись, ты же в банке работаешь.

— А почему ты явился или я уже того? — реплику про кофе я стыдливо проигнорировала.

— Нет, еще жива! — на его лице появилась легкая улыбочка, как от хорошей шутки. — Но на этот вопрос я, пожалуй, отвечу.

Я превратилась в одно большое ухо. Здравый смысл меня покидал и я даже подумала проконсультироваться с кем-то по этому вопросу. В кандидатуры экспертов напрашивались только "Свидетели Иеговы" или психиатры.

— Есть старая притча. К одному человеку после смерти явился ангел, чтобы показать всю прожитую жизнь. Жизнь эта выглядела как огромная пустыня, в которой радостные моменты виднелись цветущими оазисами и неприметными колодцами, а скорбные события как песчаные бури и зыбучие пески. Пустыню пересекали две цепочки следов. "Чьи это следы?" — спросил умерший. "Одни твои, вторые мои", — ответил ангел. И тут человек приметил, что в самые тяжелые моменты на песке оставались следы лишь одной пары ног. "Но почему ты бросал меня во время трудностей, когда был нужен больше всего?" — юноша поставил пустую чашку на столик и выдержал небольшую паузу. — Ангел лишь улыбнулся: "Это я нес тебя на руках".

У меня не было времени, чтобы окончательно удивится, поскольку ангел (а я в этом уже не сомневалась) начал деловито собираться. Я поспешила за ним, в надежде получить ответ хотя бы на еще один вопрос.

— Почему я? — наивно бросила в спину гостю.

— Не мне решать, — кинул он, спускаясь по лестнице.

Перед боссом не получилось прикрыться солнцезащитными очками. Любил шеф высасывать жизненные соки через глаза, то ли для своей подпитки, то ли для блага безликой Корпорации. Пришлось красоваться синяками, которых не брала даже отчаянная тонировка.

— Вы же взрослая женщина, Ольга Николаевна, — как школьницу отчитывал Дмитрий Александрович, который был лишь на несколько лет старше "Игоря" и значительно младше меня. — Вы же не меня подставили. Вы же подвели всю команду…

Про команду и корпоративный дух ярый фанат тренингов мог разглагольствовать даже в фазе глубокого сна. А у меня сегодня эта фаза значительно затянулась. После субботнего мордобоя и воскресного знакомства с ангелом, сил на зарядку мобильника не оставалось. Мой телефон (и по совместительству будильник) продлил утро понедельника за ту грань, за которой опоздание превращается в прогул. Времени не осталось даже на маскировку изменившегося за уикенд лица. В полном цейтноте, с минимальной боевой раскраской, оставалось надеяться лишь на защиту очков от японского дизайнера.

Остальная часть кредитного отдела, в виде менеджера Славика, лишь причмокнула языком, одновременно показывая негодование за опоздание и удивление новообразованиям на моем лице. Я не скажу, что в нашем отделе было много работы, поэтому после кризиса он начал сужаться, пока не "сократился" до нас двоих.

Я попыталась проверить почту, чтобы создать видимость работу, но не успела даже включить компьютер.

— Оленька, оторвись на минуточку, — голос моего напарника звучал особым фальцетом, который наводил на некоторую нетрадиционность Славика. Хотя его помешанность на рубашках и галстуках, а так же умение правильно пользоваться парфюмерией давно навели меня на мысль, что я работаю как минимум с латентным геем. И когда он говорил шутливо-назидательны тоном, я думала, что это касается не только его сексуальной жизни. — Сделай паузу, зайди к Дмитрию Александровичу.

Довольный своей шуткой, он отхлебнул кислородного коктейля из тюбика. Как меня доставали эти коктейли и энергетики! Он в спортзале или в банке, в конце концов? Сама бы я не отказалась от доброго стакана виски в качестве поддержки перед встречей с боссом. И мои худшие опасения подтвердились.

-… Понимаете, Оленька, — после уменьшительно-ласкательных шеф уже бил без жалости, как учили на одном из тренингов. — Вы не только не приносите пользу банку, но и срываете его работу. Трудовая дисциплина, это прежде всего уважение к другим сотрудникам, работающим с одной целью...

У меня складывалось ощущение, что он говорил про работу конвейерного цеха, а не банка, но возразить мне было нечего. За последние полгода наш отдел выдал кредитов меньше, чем работающих в нем сотрудников. Поэтому моя эффективность и целесообразность была такой же эфемерной как командный дух.

-… И какой пример вы подаете коллегам? — Александрович сделал паузу и посмотрел мне в глаза так пристально, то ли высматривая трубочки с палочками, то ли пытаясь урвать кусок побольше от моей души. Я подавила желание нацепить очки и это замешательство было истолковано как согласие. — Не знаете? А я вам скажу: неприемлемое! В это сложное время…

"Корабли бороздили просторы Большого тетра…" Из всего вдохновенного монолога, которому позавидовал бы даже растаман, распираемый высококачественным ТГК, я уяснила только то, что мы расстаемся. И единственной возможностью остаться друзьями, будет расставание не "по сокращению" или "по соглашению сторон", а только "по собственному желанию".

— 3,14дар! — в сердцах сказала я, неприлично хлопнув дверью. Наблюдавший за этим Славик аж вздрогнул. А я решила нажраться до момента рождения и ни одна сволочь не могла помешать моим планам.

Я была в том состоянии, когда уже пьяна вдрызг, но при этом могла бы выпить еще. Сидела прямо на полу, не в силах даже забраться на диван, и на последних джоулях энергии обновляла мартини в стакане. Ни какое время суток и уж тем более день недели я не представляла. Да и зачем? Круглосуточный магазин за углом, а дома еще есть литра два горючки. Когда пьешь одна, хватает на дольше.

Последний раз я виделась с "Игорем" в день увольнения. Он появился к вечеру, когда я умело управилась со второй бутылкой. Мне было настолько плохо одной, что на все расспросы о произошедшем, я лишь пыталась расстегнуть ремень брюк ангела. Кавалер даже не пытался пользоваться моим положением, а наоборот настойчиво уворачивался от притязаний. Глупенький! Когда я не скрываясь, как любая бабища в моем состоянии, принялась зацеловывать юнца, шипя ему на ухо "Я хочу тебя", мой ангел попросту испугался. Он поспешно нацепил свой пиджачок и ретировался, сославшись на небесно важные дела.

Вот, Олька! Молодняк ты уже не привлекаешь. И работы у тебя нет. Ни детей, ни мужа. Даже ангел драпанул. Пренебрегая женской гордостью, я потянулась за телефоном, чтобы вызвонить всегда готового Пашу. Но даже мобильник был против меня, ведь заряжался лишь от розетки с переменным током, а не от бабских стенаний. Потому очередную порцию слез, виновником которой он стал, он по-мужски стойко проигнорировал.

Трубка так и лежала разряженной. События прошедших дней я помнила обрывками: там чашку разбила, тут пытаюсь рассчитаться за водку в магазине и рассыпаю мелочь, вот блюю в подъезде и тут же ругаюсь с соседкой. Насыщенное времяпровождение. Куда там телефон на зарядку поставить? Поэтому неприятный звук мог доносился только от дверного звонка.

Уставшая от одиночества, я поспешила к двери, но опрокинула бутылку. Точность движения рук не подходила для карточный фокусов, а тело раскачивалось семибалльным штормом. Следом за бутылкой перевернулся журнальный столик, и к липкому мартини на полу добавилось мороженное. Как убрать полученную лужу я не соображала, поэтому решила оставить эту задачу на "как-нибудь потом". Благо гость оказался назойливым и пришлось его впустить его, а не опускаться во все тяжкие и улечься спать в новоприобретенную молочно-ликерную жижу.

В дверях стоял мой бывший шеф. Наверное, пришел уладить вопросы с расчетом и передачей дел, на которые, разумеется, я забила. Но его бегающий взгляд напомнил мне не "строгого, но справедливого" начальника, а Пашку при последней встрече. Несмотря на все ужимки гостя, встреча с шефом в стельку бухой не могла предвещать ничего хорошего.

Дмитрий Александрович, заприметив мое состояние, еще сильнее занервничал и стал подобен космонавту перед выходом в космос без скафандра.

— Ольга Николаевна, нам нужно серьезно поговорить, — произнес и тут же испугался собственных слов шеф. Он суетливо засунул руки в карманы брюк и совсем жалко предложил. — Может присядем?

Я поспешила провести босса в гостиную и кивнула на диванчик. Дмитрий Александрович радостно сел, но это не уменьшило его волнения, поскольку рядом лежал перевернутый стол, а под ногами простиралась белая лужа. Александрович попытался принять презентабельный вид, но боясь испачкаться, лишь легонько коснулся носками туфель грязного ковра. Учитывая моё шаткое (как в прямом, так и переносном смысле) положение, неудобства шефа хоть как-то нас уравнивали.

— Ольга Николаевна, вы не брали телефон и я был вынужден приехать к вам, — попытался оправдать свое появление директор, но его странный тон только путал меня.

— И за чем? — у меня не было сил на ведение великосветской беседы. Чтобы скрыть смущение, я попыталась поставить на подзарядку мобильный.

— Извиниться, конечно! — тут я окончательно уверилась, что у меня начались алкогольные галлюцинации и скоро прибудут гости из сказочных миров. Или это лишь сон моего подточенного градусом сознания? — Я вынужден признать, что недооценил вашу семейную трагедию, не попытался войти в ваше…

Он засмущался еще больше, не в силах отыскать подходящее слово, что, учитывая красноречие Александровича, вообще считалось чудом. Если это не сон, то завтра будет Армагедец, а значит сегодня вольница. Я беспардонно вышла на кухню и вернулась с литровой бутылью водки и двумя чашками с Крымским пейзажем. Непьющий на корпоративах шеф поморщился, но все же принял кружку. Увидав, как босс неумелыми глотками глушит водку из кружки, я лишь усмехнулась и, подавая пример, одним глотком опустила в себя треть чашки.

— Так о чем я? Неправильные кадровые решения могут загубить любую компанию, и я обязан исправлять ошибки не только сотрудников, но и собственные, — и тут я поняла разницу меду ним и Пашкой: если взгляд моего парня постоянно блуждал в поисках угрозы, то глаза Дмитрия Александровича пытались убежать от встречи с моими. На лице босса поселился не страх, а стыд. Неужели так переживает о мое увольнении? — Поскольку не прошло и двух недель с момента увольнения и ваш расчет так и не оформлен, мы быстро исправим эту ошибку и вы вернетесь на свое место.

Льющеюся как патока на уши речь постоянно прерывалась сигналами новоприбывших СМС на оживший мобильник, но у меня не было ни сил, ни желания прерывать столь трогательный монолог.

— А как же Славик? — спросила я, имея ввиду реакцию на моё возвращение.

— Это было недоразумение, сиюминутная вспышка…— Александрович говорил как-то невпопад, постоянно подбирая слова. Для мужества он даже попытался допить остатки водки, но лишь закашлялся. — Со Святославом Викторовичем нам придется расстаться, банк ведь не резиновый. Думаю, если вы не против, он уже завтра передаст дела вам. Вы же сможете завтра прийти?

— Разумеется, — только бы успеть проспаться, чтобы насладиться моментом, хотя прекрасно понимала, что без бодуна не получится. Или я уже сплю?

— Вы же понимаете, как я ценю вас и ваше понимание ситуации, — я согласно кивнула на предложенную тавтологию.

— Не смею вам мешать. Вы же, наверное, спать хотите, — так Дмитрий Александрович политкорректно намекнул мне проспаться и нашел повод встать из белой лужи.

Я зашаталась в прихожую, чтобы закрыть дверь за шефом, от которого я ждала чего угодно, но только не хороших новостей. Перед сном я решила взглянуть на шипящий от входящих СМС телефон. Большинство из них было сообщениями о пропущенных звонках, но среди этой серости затесалась и пара ММС.

"— Как шеф? Орал? — Нет, анал!" Этот бородатый анекдот приходил на ум при просмотре присланных фотографий. На них Дмитрий Александрович (как бы помягче это назвать) наказывал Славика. При этом удовольствие получали оба. На следующей фотографии они менялись местами и теперь уже шеф отрабатывал какую-то повинность перед моим напарником. Короче, фотки были хоть сейчас в журнал "Один из нас" или на сайт "Дикие жеребцы". Только качество не очень, что и спасло меня от спазма тошноты.

Мои гомофобные размышления прервал завибрироваший в руках телефон.

— С тобой все в порядке? — вместо приветствия полюбопытствовал Пашка. — Я к тебе несколько раз заходил, а ты не открыла.

— А что дверь не вынес, может я уже того, — от выпитого я была на кураже.

— Соседка сказала, что видела тебя…— по детски оправдался Паша. — Оля, нам нужно поговорить.

— Говори! — разрешила я.

— Оль, тебе угрожает опасность, — и чтоб совсем сгустить краски добавил, — за тобой следят.

— КГБ? — мне стало настолько весело, насколько может быть женщине со смертельным уровнем алкоголя в крови.

— Оль, давай встретимся завтра к шести у места нашего знакомства, — казалось, что Паша умолял меня, что за ним никогда не водилось. — Это связанно с твоим новеньким. Он угрожал мне. Жестко!

Вот гомик! Единственный нормальный мужчина в моей жизни и того решил очернить. И упомянув о геях, я невольно вспомнила о фотографиях шефа.

— Ответишь на вопрос, тогда встретимся, — я решила срывать ва-банк.

— Годиться, — недовольно согласился Пашка.

— С какого номера тебе пришли фотки с Ярославом?

Из трубки донесся затянувшийся вдох. То ли Паша решал идти ли ему на уступки, то ли искал провокационный номер. Вскоре тишина прорвалась Пашкиным голосом, бубнившим нужные цифры. Я молча принялась сверять номер с телефоном своего благодетеля, прикрыв один глаз для фокусировки. Совпадение, конечно, удивило меня, но я не успела поделиться им с Пашкой, поскольку телефон опять сел.

Наверное, к лучшему, подумала я и погрузилась в объятья Морфея. Завтра предстоял тяжелый день, как минимум нужно вычистить пятно на ковре.

Будильник опять меня подвел. Стрелки настенных часов намекали на полдень. Опоздала, так опоздала! Поэтому я не спеша приняла душ, хорошенько отпарив измотанное тело. Попыталась приготовить завтрак, но руки дрожали так, что годились лишь для просеивания песка. Пришлось ограничиться похмельными ста граммами, без которых нейроны не слушались, закусив парой жвачек. Выходя из квартиры, еще раз взглянула на пятно на ковре, с которым в таком состоянии бороться было бессмысленно.

Ни пятно на ковре, ни бешеный тремор не могли испорть удовольствия от вида растерянного Славика, не ожидавшего такой подлянки от шефа. Нехотя сотрудник передал папки с затертыми файлами и поставил подписи в ведомости. Вникать в подробности бюрократических инструкций и жалких объяснений бывшего напарника не было физической возможности. Каждый резкий поворот головы сопровождался вспышками света, после которых следовали запоздалые раскаты боли. Наверное, эти вспышки видел даже Славик сквозь стекла моих очков.

Синяки от сломанного носа заметно пожелтели и уже поддавались под натиском тонального крема, поэтому очками я защищалась от невыносимо яркого света. В тот момент я мечтала не о дальнейшем продвижении по карьерной лестнице, а о бирюшах, способных защитить от резких звуков, издаваемых шкафчиками низвергнутого Славика.

Утомивши меня до предела, Славик все же покинул кабинет, глотая слезы негодования. Бедный, он действительно на работе рвал жопу.

— Сопли утри, противный, — зло бросила я, не удержавшись от шпильки на посошок.

Шеф забрал обходные ведомости, стараясь не смотреть в глаза ни мне, ни своему любовнику. Искренне удрученный, он не только не обратил внимания на мой перегар, плохо скрываемый Орбитом, но даже не обозлился, когда я сказала, что уйду пораньше.

Вряд ли бы я пережила поездку в метро, поэтому пришлось взять такси. Немного попетляв по спальному району, я уткнулась в бар "Робин Гуд", претендовавший на солидность ресторана. Познакомились мы с Пашкой здесь случайно, хотя история эта и была довольно запутана, но не настолько интересна, чтобы о ней упоминать. Поскольку времени до приезда Паши было предостаточно, то я соблазнилась на небольшую трапезу, ограничившись шашлычком, салатиком и двумя бокалами сухого вина.

Алкоголь расслабил и пришлось бороться с сонливостью. Заметно заклевав носом, я решила выйти на улицу и подождать Пашу на свежем воздухе. Счет неприятно удивил, явно не соответствуя предложенному сервису, а самое обидное, что денег осталось только на метро.

Вечерняя прохлада выветривала пары алкоголя и меня снова взяла дрожь. Паша немилосердно опаздывал, и будь это свидание, я бы гордо катила на метро в сторону любимой хрущевки. Мобильный был разряжен, поэтому приходилось рассчитывать только на галантность кавалера. Пашкин Форд не баловал своей пунктуальностью и мне осталось лишь посильнее кутаться в пиджак, пытаясь совладать с дрожью, вызванной скорее не прохладой, а недельным запоем.

Когда показалась пара спешащих фар, чаша моего терпения была переполнена с запасом. Возле входа в "Робин Гуд" остановился новенький Шевроле. Из окошка появилась лицо вечно улыбающегося "Игоря", который призывно замахал рукой. Уже не удивляясь прозорливости ангела, я подошла к машине.

— Паши не будет, — буднично произнес он.

— Ты откуда знаешь?— мне очень не нравился вид преисполненного возбуждения "Игоря".

— Ты же знаешь, у нас свои секреты, — лишь ухмыльнулся юноша. — Присаживайся, поехали поужинаем. Я знаю место поприличнее и не потерплю отказа. У тебя, кажется, есть что отметить.

Мысленно сделав выбор между вечером в дорогом ресторане или путешествии на метро, я уселась на предложенное сиденье. "Игорь" резко тронулся, недобро блестя глазами как после хорошей дозы амфетамина. В сгущающихся сумерках ангел откровенно лихачил, пытаясь проскочить в центр сквозь неизбежные пробки.

Мне это не понравилось, поскольку бессмертием обладал только один из нас, но помпезный ресторан "Марокко" стоил спешки. Я с трудом представляла возможную стоимость ужина, разглядывая "женское" меню без цен. Накрахмаленные скатерти, пряно пахнущее кожей меню и строгие официанты, похожие друг на друга как оловянные солдатики, возбуждали аппетит, несмотря ни на какие шашлычки из "Робин Гуда". Не скромничая, я решила немного разорить небесную казну. К сожалению, "Игорь" не разделял моей щедрости и невольно скривился, то ли осуждая за чревоугодие, то ли подсчитывая свой лимит. Мне даже показалось, что ангел сэкономил на вине, если это слово применимо к местам подобным "Марокко". Хотя и Шкода явно была не из частых гостьей на местной стоянке.

— А где Паша, ты же знаешь? — решила я поддержать беседу в ожидании заказа.

— Уехал с бабами на рыбалку, — лукаво улыбнулся ангел. — Мы попозже к нему присоединимся.

— Он обещал мне кое что рассказать, — вино оказалось добротным и зарядило некой смелостью. — Может ты поможешь?

— Только в пределах разумного? — ангел тоже не стал скромничать и вальяжно потягивал из бокала виноградную кровь. — Я же говорил о наших секретах.

— Да ладно, — махнула я. — Ты зачем фотки с Яриком скинул, пернатый?

Я воспользовалась одной из ментовских разводок, которых нахваталась от Пашки. По лицу моего кавалера прошелся разномастный спектр эмоций: удивление, замешательство, растерянность и толика жгучего гнева. Ангел с трудом вернул самообладание, напустив на себя маску глубокой задумчивости.

— Ты много знаешь и быстро учишься, — учитывая разницу в возрасте, назидательная похвала "Игоря" выглядела неуместной. Я искренне посочувствовала серьезности ангела, списав на профессиональную деформацию. Порядком захмелев, я смотрела на юношу романтично-животным взглядом. — Настала пора узнать о целях моего прихода. Поедем ко мне?

И нагнувшись через столик обжог ухо жарким "Я хочу тебя!". Влюбленная-влюбленная я не отрывала глаз от кавалера, отметив этот день как лучший в своей жизни.

Переполненная феромонами я буквально влетела в квартиру "Игоря". Хотя квартира не дотягивала не только до "Марокко", но даже до Шевроле. Кроме обдертых обоев на стенах красовались фотографии миловидных девушек, снятые непрофессионалом. Мебель здесь была ветераном двух войн и Революции. Причудливо дорогими казались пиджак, который я видела в день нашей встречи, все еще со следами моей крови, а так же фотоаппарат с неприлично большим объективом. Возле фотоаппарата лежали две затертых тетради в до боли знакомых обложках. Лет двадцать назад я вела в них дневник, рассказывая о первых парнях и косяках. В оставленных тетрадках строчки моего ровного подчерка рассказывали обо мне восемнадцатилетней. Но лежать они должны в диване моей хрущевки, а не в квартире ангела. "Игорь" так и застал меня с огромными глазами, в которых смешалось удивление со страхом.

Уже откуда-то с верху я наблюдала как ангел бил меня по голове молотком, как насиловал еще теплое тело, и потом плакал над ним, перед тем как расчленить в чугунной ванной. Не обманул ангел: отвез меня на речку в четырех пластиковых пакетах, где и сбросил на дно, предварительно привязав к камням. Там меня ждали шесть его предыдущих именинниц, а также несколько случайных, как и мой Пашка.

Но если я умерла, то как рассказываю эту историю? У ангелов свои секреты…