Вечный Малх

Мужчина лет сорока пяти, коротко стриженный с суровым истомленным лицом и запавшими глазами, примостился бочком к единственной уцелевшей доске на синей остановке. С тех пор как наступил конец света автобусы не ходили, и никому не было дела, что вандалы выломали лавочку и разбили листы шиферных стен.

Солнце пропало, непроглядное пятно, будто чернильная клякса засмолила папиросное небо. Город умирал, бетон таял от страшной черноты небес, фундамент крошило в песок, стёкла трескались и выпадали вместе с рамами, железо поразила необратимая ржа.

Малха ничего это не волновало, на своей памяти он столько видел концов света, что труха и гниение стали чем-то родным, привычным, как пот. Выломанные с мясом доски занимали больше разрушения целого города. Мужчина провел ладонью по шелушащейся краске и почувствовал, как чешуйки старой краски впиваются под кожу и ногти. Лавка напоминала об искалеченной судьбе, судьбе вечного изгоя.

— Ничего не изменилось, ничего, — Малх обвалился на опаленную стенку и прикрыл большие глаза. Прошло уже столько лет, а пламя до сих пор стояло в глазах, пламя пожирающие стопы бумаг. Последняя катастрофа, когда ангелы сговорились с демонами, запомнилась больше всего, и едва не надломила странника. — Я видел костры из книг, я слышал овчарок лай.

Уже давно Малх приобрел дурную привычку разговаривать с самим собой. Одиночество толкало и не на такие глупости. Малх воевал с небом, спускался к пылающим горнам, но чтобы не делал, так и не смог расколоть ледяную стену отторжения. Теперь, спустя не одну тысячу лет, он почти свыкся со своей ролью.

Сначала Малх почувствовал чужое отчаяние, только потом услышал сиплое дыхание и цокот когтей по асфальту. Он вышел к дороге, и заметил собаку, мелкую лохматую собачонку, с вываленным языком и волочащимся поводком. Животное гнал страх. Малх понимал, что на свете существует немного причин заставить собаку предать хозяина, поэтому словами силы он подозвал беглеца и приказал идти следом.

В джинсах и кожанке было жарко, но не это утомляло изгнанника, а чужое страдание. Город просто разрывался, кричал от боли, морщины перерыли дороги, облысели деревья, усохли травы. Только не все жители поняли, что это всё, конец, и пытались жить как прежде.

Желтые стекла хрустели под толстой подошвой. Малх прошел по битой крошке к зеленому квадрату пустыря. Между бетонной стеной и теплотрассой местные выгуливали собак. Оттуда и прибежала псина.

Три молодых коротко стриженных парня избивали девушку. Один из них ничком повалил её на траву, другой, посмеиваясь, наступил на спину. Третий стоял в стороне с початой бутылкой и давал советы.

Свобода без ответственности перерастает в насилие. Изгой видел такое много раз, но ничего не мог поделать. Только пока есть сдерживающий фактор, который надо ненавидеть и бояться, монстр внутри дремлет.

— У нас гости, — бросил один из них, тот, который не вмешивался. Они были одержимы чужой волей. Такие же пешки в шахматной игре, как и их кукловод-хозяин. — Парни, я же сказал, хватит!

— Проблемы? — спросил один из насильников с одутловатым красным лицом. "Совсем ещё молодой, — подумал Малх. — Но уже подточенный, с гнильцой". Сообщники обходили с боков, отрезая путь. Ножи оставались в карманах, но странник догадывался, что за ними дело не станет.

Каждый день Малх встречал с надеждой на смерть. Поэтому нарывался на любые неприятности. Малх понимал бесполезность усилий, даже если парни будут сильнее, и он падет, то все равно очнется, с дикой болью в отбитых почках и ножевым ранением.

Кисть дернулась к поясу, пальцы нащупали холодную ручку пистолета, Малх выхватил ствол, направил в первого. Палец уверенно, как в тире лег на курок. Раздался выстрел.

Парень покачнулся и упал, держась за пробитую грудь. Малх повернул ствол в сторону и пристрелил другого. Третий парень побежал, и стрелок смог достать его только с третьего выстрела в спину.

Девушка подняла голову и как затравленный зверь посмотрела на спасителя. Глаза распухли от слез, губа кровоточила. Малх почувствовал жалость. Их никто не любит. Они всегда были только говорящими игрушками. О них можно вытереть ноги, лишить чести, заставить жрать себе подобных.

— Ничего, ничего, — попытался улыбнуться Малх, и протянул руку. — Идите домой, выпейте чего-нибудь, и забудьте.

— Моя собака, — зарыдала девушка. Её начало трясти, и Малх даже почувствовал отвращение, как будто бы прикасался к лягушке. Изгой пересилил себя и поднял собачницу на ноги.

— Жива она, вас ждет. Идите домой, — приказал Малх и легонько, тычками вытолкнул её с пустыря.

— Долго ждать? Вылезай, — буркнул Малх. Из тела убитого парня поднялась черная тень, складывающая в человеческие очертания.

— Как ты узнал меня, незнакомец? А-а-а, вижу, падальщик, тебе опять не сидится. Да, я тоже знаю тебя. — Тень извивалась в воздухе, расправляя призрачные крылья.

— Хватит бахвалиться! — Малх воздел руку. Пальцы вцепились в складки вороной мантии призрака. — Набольшие выйдут? Город обречен?

— Наши за стеной… — проскулило чудовище, стремительно теряя очертания. Призрачная плоть распадалась на нитевидные отростки, и вспыхивала белым огнем, касаясь пальцев мучителя.

— Возвращайся домой! — приказал Малх и раздавил сущность. Запахло жженой резиной, темное облако развеялось. Ни демоны, ни ангелы ещё не знали, что вечный изгой, некогда бывший обычным человеком, рабом, за годы странствий обрел способности крошить иномировую силу. Малх потер руки, стараясь избавиться от жжения в ладонях, размял плечи и прыгнул на двухметровый бетонный забор. Пальцы впились между трещинами, нога наступила на выпирающую арматуру, мужчина подтянулся на руках и перемахнул через край.

Брошенный завод снова ожил, из огромной нависшей над комплексом красно-белой трубы поднимались клубы чёрного дыма. Во дворе гудели машины, среди разоренных построек сновали люди, как муравьи, с неподдельной радостью на окосевших рожах. Колдовство! Разум советовал отойти, но Малх отучился бояться, и трястись над жизнью.

Хозяева, группа коренастых громил в черных куртках и цепях, собрались под ржавым навесом. Казалось, что все они братья, или даже близнецы, настолько одинаковые были, будто сделаны по шаблону, одному образцу.

— Заткнись и слушай! — крикнул один из них, крепкий боевик с шипами на плечах. Он подскочил к товарищу, такому громиле, схватил за грудки и поднес к харе огромный кулак. — Хочешь как в прошлый раз? Я сказал — значит делай! Мардук — на южные ворота. Чтоб парни выложились! Я с центра. Лизоблюды получат по-полной!

 — Вы видели человека с крестом? — спросил подошедший Малх. Он держал руки в карманах, внешне спокойный и даже какой-то умиротворенный. Однако хозяева заброшенного завода разом ощетинились и напряглись, будто в их владения ступил не просто какой-то изгой с большой дороги, а нечто большее, такое большее, что и им не по плечу.

— Ты! — воскликнул вожак, демоны обступили его со всех сторон, мрачные и готовые на отпор. — Убирайся вон! Нет тут никакого креста! Нет, и никогда не было!

— Жаль, — помолчал, помедлив Малх. Он повернулся, и было пошёл назад, но тут же остановился. — Отпусти людей! Можете играться в дурацкие игры сколько угодно, но хватит трогать людей.

— Пошел ты! — огрызнулся вожак. Из-за рта громилы высунулся синий раздвоенный язык. Малх с омерзением отметил остроту вытянутых зубов. Куртка демона треснула и разорвалась из-за вырастающих перепончатых, как у летучей мыши крыльев.

— Так в себе уверен? — спросил Малх, готовясь применить некогда подслушанные слова силы. В тот день ангелы и демоны собрались вместе, чтобы унизить и разгромить всякую человеческую мысль, и потеряли осторожность. Малх был рядом, и как губка впитал чужую силу.

Противники замерли. Странник понимал, что его мастерства хватит лишь на пару неожиданных ударов, а потом, а потом он опять очнется израненный, невесть где, без надежды повстречать человека с крестом. Так было уже много раз.

Воздух сжался, будто ткань, сначала Малх решил, что это тайное чародейство врагов, однако из складок материи между ними вынырнуло совсем иное существо, будто вырубленное из эбонита. Пришелец посмотрел на демонов и те, поникнув как плети хмеля после заморозка, разбрелись прочь. Стало тихо, будто и не было всех этих тысяч шумящих механизмов, завод замер.

— Его здесь нет. Его нигде нет, и не нигде не было, — глухо, как из длинной-предлинной трубы донесся голос незнакомца. — Тебя наказали не мы, а ангелы. Они на стадионе, можешь проверить. Вот и иди к ним, а людей, людей мы не тронем.

Малх поклонился и побрел прочь. Сразу за воротами странник натолкнулся на поджидающую девушку с собакой. "Как глупа и наивна! — подумал Малх. В разноцветной курточке девушка была похожа на большого ребенка. — За каждым, кто обратит на неё внимание, и улыбнется, она пойдет до конца. Как и её жалкая собачонка".

— Иди домой, ясным же языком сказал, — устало, как после тяжкого рабочего дня на мельнице, проговорил Малх. Ничего, что ещё несколько десятилетий впустую. В прошлый раз он ждал его на площади тысячи подожженных книг, стоял у самой кромки пламени. Молодежь бесновалась у поднимающего пламени, ещё не понимая, что это духовная смерть, что сверху за них всё решили, и праздник воли превратился в безволие.

— Можно мне с вами? — заканючила девушка, её собака приласкалась к Малху. — Больше не куда пойти, город умирает. Люди говорят, что конец света наступает. А с вами спокойно.

— Только ненадолго, — Малх согласился, заметив брелок с ключами на пальце девушки. До стадиона было топать и топать, пока он дойдет, ангелы могли перебраться на новое место. Девушка ещё пригодится. — Подкинь меня к стадиону.

Путь занял немного времени. Ржавая грязно-белая колымага на диво легко порхала по разбитой дороге. Скелеты мертвых зданий нависали над ними, но страннику было наплевать, а девушка, у которой он даже не спросил имени, была уже на той ступени безнадежности, когда ничего не боишься.

Между рекой и облезлым серым домом расположился вытянутый стадион, покрытый синими шапками шатров. Ангелы ценили основательность.

— Ещё бы противотанковый ров вырыли, — хмыкнул Малх. Он поблагодарил девушку и попросил отъехать подальше. Как ни мало она для него значила, но странник не хотел никого впутывать в опасные дела. Ангелы действовали по собственным соображениям и не стеснялись применять силу. На стадионе собрались не все ангелы, только каста воинов, полубессмертных убийц, живущих на и для войны. Больше эта порода ни на что не была годна.

— Я видел костры из книг, я слышал овчарок лай, — пробормотал Малх и ступил на земли лагеря. Ангелы не стеснялись внешнего облика, никто не прятал сущность под людской плотью. Каждый из них желал выделиться, как можно дальше отгородиться от смертных. Одни отрастили белоснежные крылья, другие носили непрактичные хитоны ледяных цветов, третьи вооружились двуручными огненными клинками.

Малх бродил между группами ангелов, но никто не говорил с ним, и не обращал внимания. Кто-то посетовал на вонь плоти, другой как бы случайно задел скитальца тяжелым крылом. И тут раздался гул трубы. Старшие офицеры созывали армию на брань.

Ангелы выстроились шеренгой перед офицерами в шлемах с белоснежными гребнями и вскидывали руки в знак приветствия. "Как много их собралось"! — подумал Малх и даже пожалел демонов. Воины встали в колонну и двинулись маршем по беговой дорожке.

— Твердыня Тьмы падет! Сегодня мы разрушим оплот зла и одержим победу! Во имя борьбы! — Поднялась овация. Ангелы орали и бесновались от восторга. И тут Малху почудилось, в этом бушующем море толпы… — Зиг!

— Хайль! — Белоснежные воины вскинули мечи над головой. Острия клинков засветились ледяным пламенем.

— Они не станут говорить, — сказал кто-то за спиной. Малх увидел настоящего великана. Под его ступнями трескалась и проваливалась земля, настолько большим и тяжелым он был. Гигант говорил приглушенно, но даже так, всё равно гнулись тополя и от гула осыпались вороньи гнезда. Вот только никто из ангелов даже не обернулся — Эти давно ни с кем не говорят. Ни с отцом, ни со мной. Они забыли.

— Забыли что? — спросил, волнуясь, Малх.

— Забыли, что он никогда и не уходил. Но они не видят.

— Человек с крестом не спустится? — изгой перебил великана.

— Он и не уходил. Если ты хочешь освободиться, то должен понять не почему ты здесь, а зачем. Только и всего. Теперь уходи, скоро начнется великая битва.

За стадионом, на пустой стоянке, по которой поднимающийся ветер гонял обрывки газет и мусорные кульки, стояла только одна машина. Малх заметил спасенную девушку и помахал ей рукой.

— Я был глуп, — сказал Малх. Он никогда не стеснялся говорить сам с собой. Каждая новая фраза будто поднимала его на ступеньку вверх. — Я был и есть самодоволен. Мне было наплевать на других. Я отворачивался от зла. Я шёл от одного конца света к другому, чтобы найти человека с крестом. Я думал только о себе.

Малх ощутил в себе нечто принципиально новое. Одиночество может быть побеждено! Но сначала нужно позаботиться о других. Таких как она и ещё тысячи потерянных людей на этом поле битвы между силами.

— Надо собирать людей! — твердо, как вырубил в камне, произнес Малх девушке и сел в машину.