Виноваты ли белки

Два раза он заходил в дремучую глубину и оба раза терялся в ней. Как это происходило, Слава помнил лишь до определённого момента. Поначалу самый обычный с виду лес. В основном сосны, берёзы. Под ногами обилие самых разных грибов: подберёзовиков, белых, груздей, лисичек. Только наклонись — и корзина через несколько минут полная. Между ветками белки скачут. Словно дразнят: мы так рады тебе, хороший человек. Добро пожаловать в наш сказочный лес. Белки убегали, Слава, зачарованный красотой чистой природы и шаловливой игрой рыжих созданий, следовал за ними.

Ноги ступали по мягкой земле. Берёзы по-осеннему сменяли зелёный наряд на ярко-жёлтый. Сосны тянулись ввысь, словно великаны, пытающиеся руками дотронуться до неба, спрятанного за смежающимися кронами. Белки подбегали совсем близко, на весёлом цокающем языке сообщая, что дальше будет ещё лучше, и вообще, самое сказочное — впереди.

Парень удивлялся простоте беличьего языка. Простые и понятные их речевые конструкции казались совершенством по сравнению со сложными человеческими фразами. Всё-таки права древняя мудрость, что учиться нужно у природы. Долгая эволюция сделала живой мир предельно лаконичным, содержащим непостижимую сложность в потрясающе простом. Если составить самый верный список гениев, то земного бога уж точно туда надо вписать. Недаром такая наука, как бионика, не получила развития — слишком далёк ещё человек от того, чтобы воспроизвести хотя бы маленькие механизмы природы. Лишь немногочисленные удачные примеры... Мы ещё так многого не знаем.

Слава вытащил из кармана пакет, присел, чтобы, наконец, набрать грибов. Перочинным ножичком стал срезать крепкие белые. Они выросли целой семейкой. Очень быстро пакет наполнился. Парень разогнулся и — только сейчас заметил тропинку. Не сразу понял, что для такого леса это необычное явление. Не ходят здесь люди. Только звери, но они дорожки если и протаптывают, то не такие. На этой тропинке не росла трава, словно по ней следовали часто. И куда?

Куда ведёт эта лесная дорожка? Что находится в далёкой глубине? Слава сделал шаг и встал на тропинку. Дальше ноги несли его сами.

Деревья приобретали особую контрастность и сочность цветов. Юноша с жадным удивлением смотрел на всё вокруг: мир преображался на глазах. Словно близорукий человек, который впервые в жизни надел очки и, наконец-то, увидел повседневную красоту окружающего. Ещё веселее зацокали белки, восторженно восклицая, что гость правильно поступил, встав на древнюю тропу. Древнюю? Мысли неожиданно стали улетучиваться.

Тёмный, осенний вечер. Он подходит к своему дому. Справа от двери в подъезд лежит мужчина, лицом вниз. Высокий и, судя по фигуре, молодой. Осторожно подходит к нему.

Слышен тихий и настойчивый гул. Отходит. Человек явно пьяный, отсыпается.

Быстро взяв в квартире какую-то вещь. Какую же?.. Что же он взял? Да важно ли это. Важно, что он снова вышел на холодную улицу.

Снова прошёл мимо лежащего человека, отправился к друзьям.

Вернулся через два часа. В доме, на лестничной площадке милиционеры опрашивали молодую пару — веснушчатую девушку и её молодого человека. Рядом лежал труп. Того самого мужчины, мимо которого он прошёл. Лежал лицом вверх. Кого-то напомнил… Странно, что в такие минуты могут возникнуть подобные мысли. И всё-таки, кого же напомнил этот мужчина с обескровленным лицом? Неподвижный навеки.

Год назад он сдавал ему экзамен по радиоэлектронике. За ответ получил тройку. В будущем это станет единственной плохой отметкой во вкладыше в диплом. Стоила ли эта тройка того, чтобы пройти мимо человека?..

Ведь тогда он был жив? Или нет? И если да, то была ли возможность спасти его?

Каждому из нас даётся хотя бы раз шанс спасти кого-то. И почему-то мы не всегда пользуемся этим шансом. Можно сколько угодно раз потом оправдывать себя, что ничего не знал, не догадывался… Но в памяти вновь и вновь возвращается тёмный, словно ночь, осенний вечер. И лежащий мужчина — с отвёрнутым лицом. И какая-то глупая тройка.

— Эх ты, белкам поверил! Да они самые настоящие предательницы. — Пожилой мужчина с сухим морщинистым лицом заботливо склонился над Славой, помог ему присесть на кровати. — Вот подушка тебе под спину: откидывайся, располагайся удобнее. Теперь выпей этого настоя: мысли вернутся. А то забудешь навсегда, кто ты есть. А в лес лучше не заходи. Не готов ты к этому. Да никто почти не готов. Вот и приходится мне спасать заблудших. Правда, в последний раз такое случалось лет тридцать назад. Народ-то знает, что лес с тайной, разрешить которую не под силу.

Слава послушно отпил несколько глотков. Гул в голове начал стихать. Парень посмотрел на мужчину:

— А вы?

— Что я… Я здесь вместе с лесом родился.

— А разве лес не всегда был?

Мужчина засмеялся.

— Деревья посадили ещё в царские времена. Да, видимо, место здесь особенное. Вырастая, лес, обрёл диковинные способности. Я вижу, тебе полегчало. Пора уходить.

— Куда… уходить? Я леса-то не знаю, — испуганно проговорил парень. Он только сейчас стал вспоминать, что зашёл в лес, набрал грибов и словно нечаянно ступил на тропинку.

— Выведу тебя, а что мне остается делать? Работа у меня такая.

— Работа? А кто вы?

Слава впервые задумался над тем, а у кого он, собственно, оказался. Кто этот старый человек в лёгкой бежевой курточке и джинсах?

"Я знаю, вы демон, — хотел выкрикнуть Слава, но слова застряли в онемевшем языке. — Сегодня ночью вы явились мне во сне. Это вы заставили меня встать и направиться в странный лес".

— А кем мне ещё быть в этом месте? — спокойно ответил мужчина. — Лесник я.

И словно далёким эхом пронеслось в голове: "Демоны — белки. Это они заманивают в свои дебри. Зачем? Им пища нужна особая — совесть. А моя миссия другая. Ты до сих пор не понял этого?"

По лесу они шли молча. До конца пути ни слова не проронили. Только когда между деревьями показались знакомые здания, лесник остановился, сказал:

— Не становись больше на ту тропинку. Иначе опять понесёт тебя. Да нет, не сможешь… Вижу, эта тропинка будет снится тебе, станет наваждением. Не ты первый такой. Уезжал бы ты отсюда, парень, лес не оставляет тех, кто хоть раз вошёл в него. Выворачивает из совести то, что, казалось бы, тщательно забыто.

— Я здесь учусь.

— Знаю. Переводись в другой университет. — Лесник легонько толкнул парня в спину. — Вот, держи свой пакет с грибами.

Второй раз Слава оказался в лесу через полтора года. Была весна. Всё вокруг таяло. Высокие сугробы в лесу таили в себе опасность. Наступив в них, можно было провалиться в подтаявший снег по пояс. А выбраться из этой каши нелегко.

День был солнечный. Небо освободилось от серого зимнего цвета и радовало открывшейся голубизной. Всё-таки, самое лучшее время года — это апрель, неоднократно отмечал для себя юноша.

Он даже не заметил, как очутился между деревьев, ноги понесли его по узенькой тропинке. Снова забегали по веткам белки. Они выглядели потешно, наполовину сменив зимний наряд на летний. Передняя половина крохотного тельца была седой, задняя — рыжей. Может, этот весёлый наряд и вырвавшиеся из оков зимы лучи солнца делали их особенно игривыми. Они неугомонно скакали между деревьев, маня гостя в невиданные миры лесной глубины. Смелее, смелее, друг, ступай по тропинке. Видишь, она утоптанная? Это специально для тебя постарались. Здесь вообще всё создано специально для тебя.

Слава полностью осознавал "рекламный трюк" хвостатых созданий. После слов лесника он целый год обдумывал, как же так получилось, что какие-то белки захватили в плен его сознание. Вот уж точно, лесные демоны. Интересно, откуда они взялись такие? Или сам лес даёт им необыкновенные способности?

Отправляясь в лес, Слава понимал, что не справится ему с белками. И, тем не менее, осознанно выбрал этот путь. Потому что иначе поступить он не мог.

Деревья стали быстро обретать дикую контрастность, становились настолько яркими, что, казалось, готовы были взорваться от предельной насыщенности цветов и запредельной чёткости. Слава видел каждую веточку во всех деталях, каждую иголочку на ёлочке, к которой приближался.

Всё медленнее и медленнее приближался.

Шаги замирали, движение ног становилось нереальным, всё происходило словно во сне. Опять, опять он попал в плен.

И спасти его мог только один человек. Это был брат Вадим. Но он находился далеко от этих мест. В последний раз Слава видел его несколько лет назад. Несчастный случай сделал его инвалидом. Такая болезнь не лечится, неоднократно повторяли Славе врачи. Но он не терял надежды, искал новых докторов, выискивал новые лекарства. Ему было тогда всего шестнадцать, и, может, только столь юный возраст не позволял ему отчаиваться. Будь он чуть старше, скажем, хотя бы лет тридцати, то понял бы бессмысленность своих поисков. Такая болезнь действительно не лечится. И когда появится лекарство от него, никому в мире неизвестно.

Слава действовал втайне от бабушки. Родителей уже давно не стало, они жили тогда втроём, третьим был Вадим. Намного старше Славы. И намного беспомощнее. Сквозь бессмысленные его глаза он видел глубокую душевную боль. Самой сильной была именно эта боль. И просьба помочь.

Но как помочь безнадёжному человеку? Говорят, лучшее средство — любовь. Но в этом случае и любовь оказалась бессильной.

Для бабушки оба, Слава и Вадим, были родными внуками. Оба болью отзывались в её сердце. Но Слава, в отличие от брата, имел будущее. И бабушка, как бы ей не было тяжело, отпустила его учиться. Он так мечтал о Большом университете, но выбрал тот, что поближе, в трёхстах километрах от деревни, где он провёл детство.

Приехав домой осенью на несколько дней, парень увидел, насколько сильно постарела бабушка. Ей с каждым годом было всё тяжелее нести на себе непосильное бремя. А в отсутствии Славы стало совсем невмоготу. Состояние Вадима резко ухудшилось. Это стало спусковым ключом для первокурсника. Он сделал всё возможное, чтобы облегчить бабушке жизнь на старости, а Вадиму обеспечить хоть какой-то уход. Два месяца ушло на то, чтобы оформить больного в специальный пансионат.

И вот он сидит рядом, во фланелевой больничной пижаме. Для встречи с родственниками на жителей пансионата всегда надевали чистую и новую одежду. Как сейчас, например. Молча ест принесённые гостинцы — кусок колбасы и сыр. Жевать трудно. Зубов почти не осталось, а вставлять зубы таким больным считается делом опасным. Прежде всего для зубных врачей. Слава едва сдерживал слёзы, глядя на брата. Каждая такая встреча отнимала его веру в выздоровление всё больше и больше.

Каждая новая встреча оборачивалась для него душевными мучениями. Он не смог помочь родному человеку. Что может быть хуже созерцания неотвратимого угасания убогого.

Он приезжал всё реже и реже. Но Вадим никогда не спрашивал, почему его так долго не было. Только раз задал он этот вопрос, и этим удивил Славу. Это была как вспышка сознания. Затем, как обычно, молча взял продукты и стал жевать беззубым ртом.

Слава перестал навещать Вадима, это было выше его сил.

Он снова очнулся в доме лесника. Лежал на деревянной кровати, до подбородка накрытый толстым тёплым одеялом.

— Эх, эх, эх! — вздыхал мужчина. — Опять белкам поверил? Говорил же, не слушай этих плутовок. Загнали тебя в самый сугроб. Шаг — и по грудь в мокром снегу. Насилу вытащил тебя. Опоздал бы на какое-то время, не удалось бы спасти. Мда, хорошо тебе на этот раз досталось. — Лесник с задумчивой грустью смотрел на Славу.

Слава попытался встать.

— Куда ты? Лежи, нельзя тебе вставать сейчас. А мои травы с каждым разом помогают всё слабее. Если в прошлый раз быстро пришёл в себя, то в этот уж точно придётся пролежать неделю.

— Но-оо… мне-эээ… ууучитсааа… — едва выговорил парень.

— Подождёт твоя учёба, ничего с ней не случится. Советовал же тебе уходить из этих мест, не послушался. Теперь не так-то просто это сделать. Лес не любит отпускать тех, кто увидел в нём что-то. А теперь приподнимись-ка чуток, я тебе помогу. Вот так. Пора лечебного чая попить. Да ты не морщись, чай вкусный, с диким мёдом.

Лесник взял со стола старинную глиняную кружку, протянул парню:

Слава потихоньку отхлёбывал горячую жидкость и чувствовал, как в него вливается сила.

— Да ты не обольщайся, — словно читая его мысли, произнёс мужчина. — Сейчас тебе легче становится, но это ненадолго. Но ничего, потихоньку вылечишься.

Как и предсказал лесник, Слава лечился неделю. Последние два дня он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы выходить на прогулку вокруг домика: подышать свежим воздухом, посмотреть на снегирей, которые слетались на кормушку. Дядя Лёша, так назвал себя лесник, каждый день подсыпал красногрудым птичкам зёрнышек. Они в благодарность радовали его своей яркой красотой посреди снежного безмолвия. Белки прыгали по веткам, но возле дома лесника они не представляли опасности, словно находились за невидимой стеной.

А в домике Славу ждал горячий, ароматный суп из лесных грибов. Такой вкусного блюда Слава никогда не ел. Во всяком случае, так он утверждал леснику. Тот только смеялся в ответ.

— Это означает, что ты пошёл на поправку, — отвечал он. — Ещё денёк — другой и совсем здоровым станешь.

— Дядя Лёша, — спросил Слава, уплетая добавку, — а можно… можно к вам иногда в гости приходить? У вас так хорошо. Мне кажется, я вас давно знаю. И был здесь много раз. Но никак не могу вспомнить, когда это было. С того раза, когда я впервые оказался в лесу… когда вы меня спасли… Всё это время я пытался понять…

— Не получится, — сухо перебил его лесник, — не могу я принимать гостей. Такое правило существует в лесу с самого начала. Лишь спасать дано мне право, словно ангелу. — Он грустно улыбнулся. — Но каждого человека не более двух — трёх раз. Так что, следующего раза не должно быть. Ты осознал мои слова, надеюсь?

Взгляд дяди Лёши стал каменным, он отвернулся. Каким-то глубоким чувством Слава понял, что лесник действительно не всесилен в этом лесу. Он лишь живёт по установившимся здесь правилам.

Он уже подходил к лесу, когда повалил снег, сразу крупными хлопьями. Ветер бросал в лицо холодные пригоршни, заставляя щурить глаза. Он приблизился к первым деревьям и ступил в их мир. Тёмный и тихий. Набирающая силу вьюга здесь растрачивала свою мощь, разбиваясь о стволы и листья, ещё не успевшие слететь. Снег падал спокойно.

Он шёл, пробираясь сквозь кусты, почти ничего не видя вокруг. Он не знал, куда идти. Никаких мыслей в голове. Только отчаянное желание вырваться куда-нибудь. Нет, не повернуть назад, а выйти. Выйти… Но куда? Раньше белки вели его по незримой дороге. Пусть они плутовки, но свою миссию они выполняли отлично. В этом можно было не сомневаться. И лесник его нашёл, без всякого труда. Пусть он говорит, что это его работа — спасать заблудших. Если не белки, никогда бы не нашёл человека.

Но сейчас даже белок не было. Попрятались, видно, в дуплах. А он шёл. Пробирался в неведомые глубины, таящие непредсказуемые опасности. В тонкой куртке и лёгких кроссовках. Без шапки, без варежек, вообще — без тёплой одежды. От крепнувшего мороза не спасало и движение, отчаянное движение в сторону неизвестности.

За короткое время снег успел застелить толстый ковёр. Мягкий, холодный.

Он перестал чувствовать руки, нестерпимо болели ступни от каждого шага. Каждого медленного, угасающего шага. Ледяное дыхание всё больше проникало в тело, подступало к самой душе. В какой-то момент силы окончательно иссякли, он упал в сугроб. Мысли неспешным чередом стали утопать в сладкой бездне. В бездне, источнику тёплого сияния. Только свет в этом замёрзшем мире был тёплым, бесконечно ласковым. Говорят, так наступает свидание с богом.

Когда-то он уже видел эту бесконечную равнину. Он приземлялся на неё во сне. Делал шаг — и взлетал. Мягко опускался, снова взлетал. И такими шагами-взлётами он бежал к горизонту. Но горизонта он не достигал. Того горизонта, которого хотел, не успевал достигать. Короткого сна не достаточно, чтобы осуществить большую мечту. А может, он просто не туда бежал? Об этом он догадывался, лишь проснувшись, что весь сон бежал не к мечте.

И снова сон. Сколько ж он будет длиться? Хватит ли отведённого времени, чтобы, наконец, достичь сокровенного? Он собрался взлететь — как всегда, как обычно он делал во снах. И вдруг понял, только сейчас: чтобы достичь мечты, вовсе не обязательно к ней лететь. Мечта может оказаться где-то рядом.

Уже взлетев, он опустился. Это было так странно: взять и вдруг раздумать летать. Но что взамен? Взамен, как полагается, ожидание. Иногда быстрое, почти незаметное, а иногда долгое. Настолько долгое, что всей жизни не хватает.

Но он не мог ждать. Времени у него осталось мало. Он уже замёрз, но жизнь ещё теплилась в его теле. И почему он не взял с собой тёплую одежду? Ещё один жест неповиновения. Почему он действует наперекор понятному? Ведь очевидно, что в лёгкой одежде в сильную стужу не выжить, особенно в странном лесу, где каждое дерево живёт по своим законам. Где опасностей не миновать. Не справиться с ними. Чудовищное чрево беспощадно с теми, кто пытается постичь его тайны.

Он стоял и смотрел вдаль. Даже если бы хотел взлететь, то не смог бы. Потому что нельзя во сне отменять желания. Второй раз сделать то же самое уже невозможно.

Он впервые увидел, что равнина не пустынна. Она способна создать всё, что ни пожелаешь. Он понял это только сейчас. И он пожелал свой мир, к которому стремился всегда. Он смотрел на явившееся чудо и не мог отвести взгляда.

Однако любой сон заканчивается, когда-нибудь заканчивается.

Слава очнулся от резких свистящих звуков и боли. Удивительное чувство — боль то вспыхивала, то исчезала. Сначала в ноге, затем в спине, руке. Он приоткрыл глаза: над ним летал светящийся хлыст. Выгнулся дугой. Волна резко сменила направление и в одну секунду упала на Славу. Тело не ответило. Хлыст снова взлетел — по спине разлилась тёплая, пульсирующая боль. Ещё один удар, новая боль.

Валера чуть повернул голову. Над ним стоял лесник и стегал его изо всех сил.

— Ты снова меня спасаешь, ангел. — Голос получился сиплым, едва слышимым.

Лесник сделал последний удар, остановился. Со злостью посмотрел на лежащего парня.

— Мечту, говоришь, хотел увидеть. — Он свернул хлыст, устало провёл рукой по лицу.

Слава обратил внимание, что бечёвка померкла.

— Мечту? Почему? Откуда вы узнали, что я видел её. Нет, не видел… Хотел…

— Ты в бреду говорил о ней. О ней, да о бесконечной равнине.

Слава приподнялся:

— Так значит… я остановился, когда вы меня хлыстом? Знаете, дядя Лёша, а я всегда на той равнине летал. Прямо к горизонту. Думал, так достигну своей мечты. Оказывается, нужно было остановиться и ждать. Просто ждать. Вы помогли мне. Вы опять спасли меня.

Парень оживился, встал. Но неожиданно замер, посмотрев на лесника застывшим взглядом. Будто снова погрузился в сладкую морозную дремоту.

— Домой тебе пора. Иди. — Лесник с силой ударил его рукой в толстой варежке.

Валера качнулся, очнулся. Посмотрел на дядю Лёшу.

— А почему ваш хлыст светится? — спросил он спокойным, даже невозмутимым голосом. Словно продолжая пребывать в далёкой равнине.

— Светится потому что… светится. Это не имеет значения. В этом лесу всё происходит не так, как за его пределами. Всё по-другому. И деревья, и белки… Только мороз сейчас лютый, как и везде. Хлыстом удалось тебя спасти. Свою силу он обретает не всегда. Но когда обретает, его уже не остановить. Только увидев, как он засветился, я понял, что кто-то нуждается в нём. А как только выполнил свою задачу, тут же потух. Принеси его к себе домой — увидишь, что это обычная старая верёвка. А то, что лес светится, тебя не удивило?

Слава поднял голову. Лес был словно объят белым, мерцающим светом.

— А разве… это не луна?

— Да какая луна! Не видна она, спрятана за тучами, метелью. Это, дружок, деревья. Каждое даёт едва заметный свет. А вместе — освещают всё вокруг.

— Мистика.

— Тогда и всю нашу планету можно назвать мистикой. Нет здесь никакой мистики.

Слава слушал дядю Лёшу. Может, именно его он ждал в своём сне? Всё-таки, где же находится та бесконечная, загадочная равнина? Спросить бы об этом лесника. Слава уже собрался произнести свой вопрос, но тот остановил его жестом.

— Беги домой. Быстрее. Мороз крепчает. Запомни, в следующий раз я не смогу тебе помочь. Одна надежда на белок. А они народ ненадёжный.

Слава продолжал стоять и смотреть на лесника. Ему снова, как и в самый первый раз, показалось, что он где-то его видел. Он даже вытянул лицо, чтобы лучше разглядеть его лицо при сказочном свете деревьев.

Лесник сделал резкое, грубое движение — с силой отвернул от себя парня и толкнул его в спину. Тот пробежал несколько шагов, чуть не упал. Не оборачиваясь, помчался дальше.

Он понимал, что нужно как можно быстрее добраться до дома — пока тело хранило тепло хлыста. Ну и методы у лесника! Изгонять холод с помощью кнута. Скажи кому, не поверят.

Сколько блуждал по лесу, Слава не помнил. Он просто бежал, как ему казалось, в обратном направлении. Любой лес коварный, особенно для тех, кто редко бывает в стране нескончаемых деревьев. Идёшь-идёшь вроде бы по правильному пути, и вдруг обнаруживаешь, что заблудился. Даже такой опытный человек, как Слава, много лет проживший у самой тайги, в этом лесу терял всякие внутренние и внешние ориентиры.

Сияние леса сменилось светом уличных фонарей. Сквозь ветви он разглядел окна знакомого здания. Невидимая тропинка всё-таки вывела его из леса.

Везде по-прежнему бушевала вьюга, в которой трудно разобрать, кто есть демоны, а кто ангелы.