Два часа до смерти

Два часа до моего дня рождения.

Выпьем, мама! Я налью тебе чаю, чтобы не чокаться с пустым бокалом. А себе плесну вина. И пива. И водки. Это будет самая знатная и ядреная выпивка во всей вселенной!

Выпьем же, мама!

На своей последней фотографии ты выглядишь солнечно, светло и даже молодо. Это очень старая фотка. Я помню, ты не любила пустые позерства и ненастоящие улыбки.

Спасибо, мама. Я буду помнить тебя такой.

Один час и пятьдесят пять минут до моего дня рождения.

Да что уж там. Я не нахожу себе места. Не знаю, куда приткнуться и что нацепить. Пожалуй, стоит переодеться. Даже если меня не будут хоронить, умирать в старой майке и потертых джинсах та еще радость. Не зря же я стащил самый прекрасный гроб из той лавки ритуальных услуг? Мы с Пашкой долго его перли…

Тогда Пашка был еще жив.

Его день рождения на месяц раньше моего. Пашка пришел ко мне за неделю до праздника и попросил его похоронить. Пообещал помочь с гробом и мне. Я согласился. В конце концов, мы были неплохими друзьями… Но с каждым днем после Рокового, понятие «друг» становится все более расплывчатым…

Впятером погрузили гроб в самодельную могилу. Так уж не повезло — город маленький, а те, кто заправляет ритуалами смерти, скончались раньше нас.

Интересно, кто-нибудь меня похоронит? С Рокового Дня прошел 351 день. Это вместе с 29 февраля. Значит, пятнадцать дней осталось до вымирания человечества… Есть ли смысл класть себя в могилку? Может, обойтись гробом?

Один час и сорок восемь минут до моего дня рождения.

Заняться нечем. Мусолю сигарету на балконе, смотрю, как беспризорный хулиган остервенело таскает за хвост несчастную кошку. Везет же зверям, на них подобное не распространяется… Одергивать парня нет смысла — ему тоже недолго осталось. Пусть уж делает, что хочет…

Совершенно не знаю, куда себя деть.

Мою посуду. Сортирую пивные бутылки. Листаю телефонный справочник. Мир постепенно становится столь же флегматичным, как и я.

Телефон Лизки. Лизка умерла через пятнадцать дней после Рокового Дня. Телефон Пашки. Еще не вычеркнут. Но так лень возвращаться за ручкой… Телефон Аньки…

Звоню.

Как ни странно, отвечают быстро. Голос заспанный. Ну и верно, почему бы и не подрыхнуть в шесть часов утра?

— Кто это? — правильно, Анька не будет возмущаться. Тосковать, переживать, мучаться. Но не возмущаться. Спокойный человек эта девушка.

— Это Денис.

— О, ты еще жив…

Вы думаете, что она смеется? Ну что вы. Просто удивляется.

— Ань, ты можешь прийти?

Один час и тридцать минут до моего дня рождения.

— Конечно. Часиков в одиннадцать устроит? — голос на другом конце провода с трудом подавляет зевок.

— Нет. Нужно сейчас.

— Хорошо. Я скоро буду.

И зачем я это сделал?

Один час и двадцать восемь минут до моего дня рождения.

Вываливаю из шкафа одежду, старательно смятую за все прошлые годы. Разглаживаю рукой белую рубашку. С тех пор, как я одевал ее в последний раз, прошло много лет. Я растолстел, облысел и состарился. Шутка. Знаю, не смешная.

Тем не менее, рубаха мала и ее место только на свалке.

Перебираю вещи дальше.

Свитер. Вязала мать. Свитер. Подарок подруги. Свитер… Кажется, покупал сам. Свитер…

Они сговорились, что ли?

Один час и двадцать две минуты до моего дня рождения.

Плюнул на одежду. Курю в комнате.

Достал старую приставку. Громлю монстров. Пиксели забавно дергаются, изображая мастеров кун-фу.

Скучно.

Звонят.

Белые или красные?

А, старый анекдот…

Открываю дверь. Анька.

— Заходи?

Она входит в коридор и смущенно мнется на пороге. Не знает, зачем я ее сюда пригласил. Я и сам не знаю.

— Сколько тебе еще?

— Пятнадцать дней.

— Повезло. За день до Рокового Дня.

— Да… Денис…

— Чего?

— Что ты хотел мне сказать?

— Деньги нужны?

— Что?!

Она не понимает и удивленно смотрит на меня распахнутыми глазами. Глаза у Аньки далеко посажены, красивой не назовешь. Но в мозгах извилин всегда хватало… Что же случилось в этот раз?

— Деньги, — повторяю, — нужны? Тебе.

— Я… Зачем?

— Мне — нет. Бери, — шарю по карманам. Достаю пачку, сую в сжатый кулачок. Хорошо, что не переоделся — пока ходил бы, да искал… Выглядело бы не так эффектно…

Один час и тринадцать минут до моего дня рождения.

— И все? — она, конечно, не про деньги. Она про меня. Удивлена и растеряна. Если не понимает. Ну и хорошо, что не понимает. Не время соплей.

— А больше нету! — Я беру ее за плечи и выпроваживаю на площадку. В нос ударяет запах разложения. Кто же умер? Егор Петрович или тетя Клава?..

— Постой!

— Приятно отдохнуть, — желаю я, закрывая дверь перед ее носом.

Возвращаюсь в комнату. Доливаю в рюмку вина. Чокаюсь с маминым бокалом.

Хорошо...

Заправляю кровать. Смешно — до этого даже не заметил. На часы стараюсь не смотреть.

Но я знаю. Один час и девять минут до моего дня рождения.

Нарыл фотоальбом. Выдернул провод приставки, листаю страницы. Вот я в детстве. Голый. Мамины подружки смертельно обожали эту фотографию. Вот мама и отец. Вот я и мама. Отца тогда уже не было… Еще я. И опять я. А вот Пашка, страшно надутый. И моя нога в кадре. Смешно!

Забрасываю фотоальбомы на шкаф. Нечего их разглядывать. Все равно там один я живой остался.

Пытаюсь смотреть телевизор. Черно-белые полоски шипят с вредностью змеи-анаконды. Или змеи-гадюки. Хрен их знает, какая шипит больше, а какая не шипит вообще.

Случайно кидаю взгляд на часы.

Один час и четыре минуты до моего дня рождения.

Тащу стул. Стаскиваю часы со стенки. Старательно утрамбовываю их в мусоре. Обуваюсь. Тащу мусор на помойку. Там уже не продыхнуть. И не пролезть. Прислоняю пакет сбоку. С ужасом обнаруживаю чью-то ногу, торчащую из горы мусора. Спешно отхожу, чтобы не нанюхаться трупных ароматов.

Кстати, хорошая идея. Обколоться и уснуть. А не маяться последние минуты.

Поднимаюсь по лестнице, зажимая нос и вдыхая запахи ртом. Открываю дверь пинком, звеню ключами, плотно закрываю все щеколды. Радуюсь, что запаха в коридоре до сих пор нет. Интересно, почему?

Курю на балконе. Улица пустая напрочь. Кажется, что я — хозяин вселенной.

Из-за куста неторопливо выползает пушистый котище и разоряется на всю округу шикарным мявом. Давлюсь сигаретой. Даю зарок больше не курить. Впрочем, а смысл?

Мою голову. Стираю белье. Не выдерживаю и начинаю искать наручные часы. С облегчением выуживаю их из кармана куртки.

Сорок пять минут до моего дня рождения.

В коридор все-таки пробился трупный запах. Хотел найти, чем закусить свой величайший ерш, но есть что-то в таком сопровождении — верный признак желания показать свою смертельно бледную рожу туалету.

Пью так. На более, чем два глотка, меня не хватает. Здравствуй, унитаз!

Умываюсь. Вода идет желтая. Что я, с желтой рожей буду умирать?!

Умываюсь водкой. Не-е-ет, желтая вода была лучше.

Зарекаюсь больше не пить.

Тридцать пять минут до моего дня рождения.

Бью тарелки об стенку. И зачем, спрашивается, я их мыл?

Пришел к выводу, что кидать тарелки с балкона веселее. Тем не менее, это быстро надоедает.

По дороге вальяжно проходит кот. Интересно, это тот же самый, что и в прошлые два раза?

Хотел закурить. Вспомнил о своем обещании. Кинул сигареты на улицу. Их подхватил ветер и закинул на правый балкон этажом ниже.

Девятнадцать минут до моего дня рождения.

Кружится голова. Интересно, мама записала время моего рождения точка в точку, или минуты додумала сама?

Чокнемся, мама. На посошок. Я люблю тебя.

А вот и комната, где стоит мой гроб. Интересно, если я не скину тапочки и они окажутся серыми, то это сильно нарушит традиции погребения? Хотя какое мне погребение?..

Подхожу к книжной полке и листаю страницы старых томов. Беру с собой Рэя Бредбери. Ложусь в гроб, предварительно разувшись. Смотрю на наручные часы.

Десять минут до моего дня рождения.

Закрываю глаза. Скрещиваю руки на груди. С ужасом понимаю, что они влажные и ледяные. А я-то думал, что избавился от глупого мандража.

Этот сон будет самым долгим в моей жизни.

Кружится голова…

Пять минут до моей смерти…