Треволнения одного барана
-Мне нужны рога и копыта! Мне нужны шкура и сто фунтов живого веса! А это что? Я тебя спрашиваю Карл, что это? Неужели тот самый баран, которого ты обещал мне продать…нет, это убожество, которое совестно даже назвать бараном.
-Беееееее— раздалось обиженно и надтреснутый голос прекратил на мгновенье свои пассажи. Старик с седой похожей на лопату бородой поправил, съехавший с лысоватой головы берет, и критически посмотрел на животное. Нет на самом деле, барашек был совсем недурен, однако старый Гассан скорее съест свой засаленный кожаный жилет, непонятного цвета, чем признается в этом.
-Карл, если ты дорожишь своим честным именем торговца, мы договоримся.— Старик улыбнулся гниловатыми зубами и высыпал на прилавок горсть монет разного достоинства. Продавец насупился, пересчитал монеты и помрачнел. Брови грозно сошлись на переносице, но грозы не последовало.
— Хорошо Гассан забирай, пусть бог будет тебе судьей.
Старик весело крякнул, вытер вспотевшие ладони о серые холщевые штаны и, схватив веревку, выволок барашка на улицу.
Ночь августа встретила их прохладными объятиями, на небе в прорехи туч выглядывали яркие точки звезд, а иногда выползала полная чуть красноватая луна. На улицах царил сумрак.
-Беееее — испугано проблеял баран. Старик озлобленно дернул за веревку и смачно сплюнул в дорожную пыль. На душе у него было гадостно.
— И почему Карл так просто уступил, неужто я слишком дорого дал? — Гассан почесал лысину, глубокое раздумье поселилось на его лице. Громко топая и не довольно бормоча, он шел, беспечно болтая веревкой, к которой был привязан свежекупленный товар. Внезапно барашек встал, старик дернул веревку раз, другой. Обернулся и уже хотел разразиться бранью…
— А ты уверен, что он пойдет этой дорогой? — горячий шепот разрезал сумрак, всего в пяти шести шагах.
— Тут два пути, ужели ты пошел бы через погост? — ответил чуть видневшийся куст.
— Я то нет, а кто этих богатеев знает…
— Все заткнись, ща спугнешь еще!— куст нервно зашевелился.
Гассан как рыба хватал ртом воздух, ему казалось, что стук сердца слышен за несколько лиг. Баран тем временем развернулся и потянул хозяина в другую сторону. Теперь старику все казалось подозрительным, сумрак ночи внезапно ожил. Сотни глаз наблюдали за идущим бедолагой, все они ждали, пока он оступится. Гассану было жутко, не заметно он стал замедлять шаг, потом пошел крадучись, стараясь не выдать себя ни звуком…А рядом крался прижав уши и втянув голову баран. Деревня осталась позади, растаяла в сумраке и умерла. Тишина давила на уши, старику казалось что кто-то крадется сзади…
Где-то ухнула сова, Гассан увидел невдалеке чью-то фигуру. Некто поджидал его, покачиваясь из стороны в сторону и позвякивая металлом. Баран попятился…Старик лихорадочно вздрогнул, но в этот миг луна осветила местность. Тусклый свет выхватил давно поросший быльем огород и жизнерадостное чучело в центре.
-Уф — выдохнули баран и его хозяин.
-Уф — выдохнул филин, и кто-то коснулся плеча Гассана. Человек вздрогнул и с громким криком кинулся без оглядки, волоча за собой жалобно блеющего барашка. Филин желтыми глазами посмотрел на убегающего старика, на колыхающуюся ветку и весело ухнул вслед.
Гассану было не до смеха, засевшие в кустах вахлаки вынудили его иди непривычным и страшным путем. Задыхаясь после бега старик шагнул к арке погоста, как на зло тучи рассеялись, лунный свет высветил каждый могильный камень, каждую травинку. Но высветил причудливо своим отличным от дневного светила образом. Все было ясно различимо и в тоже время окутано серой мглой. На старика смотрели злобные глаза каменных псов привратников, чьи гротескные пасти изогнула ухмылка. Кладбище встретило человека своей неприятной, гнетущей тишиной. Все еще мучимый отдышкой обладатель барана сделал решительный шаг вперед. Надгробия выстроились перед ним ровными шеренгами, сначала старик смотрел на них с суеверным ужасом, потом с интересом. Начал отыскивать знакомые имена, а потом и вовсе разошелся, ухмыляясь, он прогуливался меж могил, рассказывая барану, какими при жизни были усопшие. И как-то все получались негодяями, жмотами и распутниками, барашек шел, понурив голову и жалобно блея в четверть голоса, будто боясь разбудить мертвую тишину.
— Однако замаялся я, хде б сесть?!— Гассан придирчиво осмотрел погост вокруг себя, на земле ему сидеть не хотелось, скамеечек вблизи не наблюдалось и вздорный старик, не долго думая, устроил свой тощий зад на мраморной могильной плите. Надгробие было выполнено в виде жизнерадостной девушки, у ног которой лежали два волка с плотоядными взглядами. Гассан весело погрозил им пальцем и хекнув достал из кармана табакерку, баран не сводя глаз с надгробия, пятился назад, натягивая веревку до предела. В глазах животного читался ужас, однако старик только смеялся над ним, попыхивая самокруткой.
-Эй, человече закурить будет?— хриплый голос раздался прямо за спиной Гассана. Смех сразу смолк, самокрутка выпала изо рта, а руки мелко затряслись. Медленно неуверенно старик свернул папироску и протянул в темноту. Темнота взяла предложенное и прохрипела: Благодарю. Ты это, слез бы отсюда, Ильза баба вздорная порвет еще…
Что-то прошуршало, и все вновь стихло. Старик медленно повернулся, волосы на его голове зашевелились. Из-под соседнего надгробия вился табачный дымок, резко повернув голову Гассан, встретился взглядом с каменной девушкой…
Что-то толкнуло плиту снизу, человек широко раскрыл глаза, и что было сил, сжал края надгробной плиты. Толкнуло еще, а потом еще с удвоенной силой. Баран, истерически блея сдернул хозяина с могилы и поволок в сторону низкого строения. В этот миг мраморная плита с хрустом разломилась, из нее появилась изящная женская ручка. Дальше Гассан смотреть не стал, едва вскочив на карачки, он припустил за бараном.
Тяжело дыша, они ворвались в ближайший склеп, старик захлопнул массивную дверь и привалился к ней спиной. Баран же прижав уши, отошел в темный уголок и тихо сел там. Некоторое время глаза привыкли к темноте, а затем старик вдруг забился в истерике, напрасно пытаясь выйти спиной в закрытую дверь. На каменном гробу, сложив руки на груди, сидел вампир. Кожистые крылья за его спиной слегка трепыхались, а бледное лицо ласково улыбалось длинными клыками.
— Вот так-то, ждал мертвую нимфетку, а явился ужин. Ну-ка спокойнее дедушка, мы же с вами цивилизованные люди. Скажите вы не взяли с собой случайно чеснока?— Старик перестал биться спиной о дверь. Чарующий бархатный голос одурманивал, Гассан посмотрел в глаза упыря и утонул в них.
— Так, что же милый мой дедуля, вы захватили с собой кол из молодой осины, или может револьвер с серебряными пулями? Нет?! Напрасно, уважающий себя охотник за нечистью всегда должен ходить с этими необходимейшими предметами. Вы же знаете какое это удовольствие, откопать покойника и утыкать кольями…Как не знаете?! Папаша, да вы прожили жизнь зря, а что и влет по вампирам из лука тоже не стреляли?— Кровосос расправил крылья и старик разглядел в них несколько будто выжженных дыр.
— А если разобраться за что? За что гоненья? Не знаете…так я вам расскажу, эти людишки завидуют нам не мертвым. Впрочем, довольно слов, дедуля я предлагаю вам вечную…хм, жизнь. — Вампир ласково смотрел на Гассана. Человек, одурманенный вампиром, с умилением взирал в ответ. Легко спрыгнув с гроба, упырь подошел к старику поднял его одной рукой и поставил на ноги. Брезгливо отвернул потный ворот рубахи, оскалился…
— Беееее— грозно раздалось сзади.
— Что, извините? — Вампир удивленно обернулся, в тот же миг его чары спали, Гассан в ужасе отпрянул в сторону. Таранный удар бараньих рогов пришелся как раз в поясницу разговорчивого кровососа. Что-то хрустнуло и незадачливого вампира бросило о стену.
— Фот ффекта так, фтоит только пфедложить фечную жифнь как тебя мофдой о фтену.— Вурдалак сокрушенно вздохнул, покосился на старика и грустно плюнул на стену. По кафелю вниз поползла кровь, а вместе с ней выпал длинный белоснежный клык, выломанный ударом о стену. Вампир сощурил черные глаза и резко поднялся на ноги, теперь уже молча он оскалил прореженную челюсть и надвинулся на старика.
— Бееееееееее— раздалось сзади, упырь зашипел как кошка, потрогал языкам последний клык, запрыгнул на свой гроб и грустно пролепетал.
— А что, я ничего, шучу я…
Дверь склепа распахнулась, прежде чем кто-то вошел упырь радостно прошепелявил.
— Ильфа фолнышко, где ты ходишь тут гофти тебя фдут, меня обифают.— В предвкушении мести коварному барану упырь потирал ладошки, однако вид вошедших заставил его нервно икнуть. Два здоровых детины и плюгавенький мужичонка весело приветствовали его свеженькими осиновыми колами и изысканным чесночным ароматом.
— Ну, здравствуй граф Крякула, ща мы тебе колыбельную споем на сон вечный!— Жизнерадостная троица весело затянула отходную молитву, окружая вампира со всех сторон. Началась страшная битва, амбалы гоняли упыря по всему склепу подбадриваемые криками маленького собрата. Спустя какой то час мир был избавлен от порождения тьмы. Вампир был плотно завернут в собственные крылья, пробит кольями, а на оставшийся клык кто-то насадил чесночных перьев. Довольно потирая руки, мужики уперлись взглядами в Гассана, который ответил им тем же.
— А ты чьих будешь? Чего с Крякулой чаи, небось, гонял?— детина грозно приподнял пук чеснока, потрясая головками на манер дубины.
— Да вы что сынки, мы ж с ним кровопивцем смертный бой вели, вона зуб его окаянный, мной выбитый на полу валяетси…
— А что это ты дедуля на кладбище ночью делаешь?— Хитро прищурился самый маленький из троицы.
— Так это, домой барана веду…— баран согласно проблеял. Троица отошла в дальний угол и что-то стала горячо обсуждать, плюгавый мужичонка несколько раз посматривал на Гассана с многообещающей ухмылкой. Наконец, собрание закончилось.
— Значит так дед, ща ты нам символ веры говоришь, и мы тебя отпускаем, а нет…— мелкий охотник за нечистью жизнерадостно потер ладони. Гассан собрал все мысли в кучу, мысленно поклялся ходить в церковь каждое воскресенье и сказал первое, что пришло в голову.
— Верую я в бога сынки, триединого, в отца сына и духа святого…Иже еси на небеси…— Молодцы переглянулись, плюгавый потянулся к вампиру за колом, но его остановили.
-А это чего, правда, символ веры?— Заинтересованно спросил разозленный мужичонка, двое его товарищей развели плечами, мы, мол, откуда знаем. Задумчиво почесывая затылки вампироборцы, стали переглядываться, ожидая, кто же из них примет решенье.
— Да символ, это символ.— Раздался суровый бас с улицы,— а ну выметайтесь все из склепа, здесь разберемся.
Ночь уже перевалила за вторую половину, воздух по утреннему посвежел луна с трудом угадываемая сквозь тучи склонялась к закату. А лорд Герхард суровый как не выспавшийся гризли, постукивал кнутом по руке.
— Вы трое, вас, зачем наняли? Крестьян по склепам шугать? Какой к дьяволу символ веры, вы что отделение инквизиции? Или я, по-вашему, не знаю что вы из соседней деревни Прихлебаловки, люд черный? Вас охотнички, за чем в ночь погнали? Нечисть изводить?
— Как есть ваше благородие.— Отвечал в раз погрустневший мелкий вампироборец.
— Так изводите, все бегом отсюда.— Троица раскланялась, мужичонка достал из-за пазухи кольт ухмыльнулся и припустил догонять товарищей.
Гассан тоже раскланялся и взяв барана за веревку спешно пошел вон с этого проклятого места. В голову лезли недобрые мысли об оборотне якобы терроризирующем округу, несколько раз старик озабоченно смотрел на луну и всякий раз боязливо вздрагивал, убеждаясь, что она полная. Наконец, погост остался позади, Гассан вздохнул спокойно, осталось пройти совсем немного. Совсем немного через лес, поросший вековыми деревьями. Старик остановился из давно привыкших к темноте газ потекли слезы. Гассану было страшно, по-настоящему страшно. Он вдруг осознал, что в этом мире никому не нужен, что нет у него седого скряги ни детей, ни жены. И даже собаки у него нет, что если он не вернется домой, ни одна душа не всплакнет. Старик сел на землю и обхватив голову руками, тихо заскулил. Баран смотрел на хозяина и недоумевал, а затем подошел и ласково потерся об него боком. Гассан всхлипнул, нежно обхватил руками барашка и еще некоторое время плакал, радуясь дружеской пусть и бараньей поддержке.
Лес встретил старика и барана угрюмым шуршанием в чаще, уханьем филина и волчьим воем. Длинный протяжный звук натягивал нервы, словно струны, заставляя, ежится от страха. Баран прижался боком к старику и они вместе скорым шагом продирались к деревне… Он явился уже перед самым выходом из леса, серый будто седой с горящими глазами и зубастой пастью. Огромный, угрюмый как сам лес волк, Гассан молча поднял с земли палку, намереваясь защищаться. Волк неожиданно зашелся кашляющим смехом.
— Н-да человече, сегодня не твоя ночь. То вампир нападает, то оборотень. Ладно, уж живи, только барана отдай.— Голос был очень знаком, суровый густой бас. Но человеку было не до этого, он посмотрел в умаляющие глаза барашка и решился. Палка приласкала обороняя меж глаз, сук проломил череп. С тихим хрюком волчара упал, но мгновенье спустя вновь поднялся. Недобрый оскал и голодные желтые огни глаз угрожающе приблизились. Баран и старик попятились, горячая молитва сорвалась с губ человека, волк прыгнул…
Грохнул выстрел, громко костеря белый свет оборотень кинулся прочь, подволакивая лапу. А за ним с треском ломая кусты, неслась все та же жизнерадостная троица. Плюгавый мужичонка заливался смехом, сидя на закорках у своего бугаистого друга и старательно вглядывался в кусты. Помахав приветственно старику охотники за нечестью унеслись вдогонку оборотню.
Рассветало, все вокруг заволокло густым молочно-белым туманом, а мокрая от росы трава промочила ботинки. Но Гассану было плевать измученный и утомленный он шел, тяжело опираясь на палку и едва передвигая ноги, уже не волоча а скорее опираясь на верного барашка. Свет пробивался сквозь туман, старик радостно жмурился, подставляя лицо ласковым солнечным лучам. Баран резко остановился, человек едва не упал и пройдя еще пару шагов тоже застыл как вкопанный. Из клубящегося тумана неспешно и величественно на встречу шла жница душ. Ее черный объемистый плащ балахон, колыхался несуществующим ветром, остро отточенная коса сверка яркими, ослепляющими бликами, а голый белоснежный череп грустно смотрел черными провалами глазниц. Гассан упал на колени и молитвенно сложив руки крикнул в туман на встречу смерти.
— Великая и могучая госпожа ты властна над всеми над нищими или богачами, ты не разделяешь ни классов, ни сословий, ни религий. Ты самая справедливая судия так возьми же, наконец, меня в свои хладные объятия и запечатали поцелуй на лбу моем.— На черепе отразилось явное недоуменье. Смерть оперлась о косу и снисходительно кивнула.
— Какое забавное у вас чувство юмора дедуля, но увольте. Много чести целовать потный пыльный лоб старого маразматика. Лучше скажи дедушка лорда не видал?— Гассан изумленно подскочил с земли и мгновенно указал в сторону леса.
— Туда побёг окаянный, Смертушка, стало быть, не за мной пришла? — старик пытался чего-нибудь разглядеть в провалах глазниц.
— С чего ты взял вообще, что за тобой …твой срок настанет…
Беееее— грозно раздалось сзади, жница душ трусливо обернулась и во всю прыть бросилась в строну леса, убегая от яростной атаки барашка...