Второй шанс

«Как же все-таки приятно, просто стоять вот так на палубе корабля, подставив лицо свежему, прохладному ветру и слушая как волны плещутся о борта судна» — мысль эта мягким саваном окутывала капитана Атриуса Вайтрука, отвлекая от невеселых дум о цели и трудностях его теперешнего «плавания». В самом деле: какая разница, что под ногами у него не просмоленные деревяные доски а сплошная черная резиновая обивка? Ну и что, что за бортом не плещутся жизнерадостно волны кристально-чистого моря а проплывают лишь клочья серых безжизненных облаков? Не очень то он и огорчен, что в небе над головой вместо грустных криков чаек раздаются лишь оглушительные раскаты грома и слепящие всполохи молний, ежеминутно рассекающих небо подобно гигантским огненным плетям. Стоит лишь немного напрячь воображение и вот, основная антенна-громоотвод по центру «Пузана» — как успели уже прозвать судно члены экипажа, превращается в огромную мачту, металлический штурвал становится самым что ни на есть настоящим старинным рулевым колесом, какие устанавливались на древних кораблях, мерные взмахи лопастей кажеутся гребками гигантских весел а если закрыть глаза, то в моменты между раскатами грома вполне можно услышать шелест волн и почувствовать как мерно покачивается корабль в такт с изменчивым морем.

Эхх…лирика, лирика. А проза жизни заключается в том, что рано или поздно все-таки придется открыть глаза и вновь вернутся к неприглядной действительности — серому небу вокруг себя, хищным всполохам молний и нелепому пузатому воздухоплавательному судну, так не похожему на гордые, осанистые корабли, бороздящие морские просторы наземного мира. Впрочем, Атриус не жалел о сделанном когда-то выборе. О том, что жизнь его будет неразрывно связана с огромными пространствами и путешествиями он понял еще в детстве — свободолюбивость и тяга к странствиям проявлялись в нем уже в те времена, но вот выбор между морем и небом стал для него самым тяжелым и, видит бог, самым важным в жизни. В итоге, непостигаемые ни взглядом ни мыслью, заоблачные дали таки взяли верх. Возможность взглянуть на людей, поселки и города с высоты птичьего полета и даже много выше наполняла юношу таким трепетным восторгом, какой бывает наверное только в этом возрасте. В конце концов, он один из немногих воочию увидит солнце, которое вот уже более сотни лет не в силах пробиться сквозь плотный облачный заслон, называемый зучеными Зоной Вечной Облачности. Понимание того, что жизнь — настоящая жизнь, яркая и красочная, пусть и почти не освещаемая солнечным светом, бурлит там, внизу, пришло к нему много позже, с годами, с выкуренными в одиночестве у камина трубками и с ноющими, простуженными жестоким ветром суставами. Воздухоплаватели проводили на земле мало времени, не больше чем необходимо для пополнения запасов воды, провианта и получения новых инструкций по заданию, да и не стремились к этому. Остальные люди с опаской относились к ним, словно не доверяя существам, предпочевшим твердой земле ненадежное воздушное пространство. Хотя, по мнению Атриуса, ту мерзкую, болотистую жижу которую сейчас представляет из себя земля, поливаемая нескончаемыми дождями, вряд ли можно назвать «твердой» и тем более «надежной». А здесь, на борту, и поговорить-то особо не с кем, члены экипажа — народ, хоть и надежный, и верный, но по большому счету не очень общительный (что неудивительно, при такой-то постоянной погоде), да и мало их. Это ведь только со стороны кажется, что корабль этот, «Левитатор» или «Пузан», называй как хочешь, сложен в конструкции и обращении. На самом деле он прост и ясен как пробка а все эти «конденсаторы», «охлаждающие механизмы», «стабилизаторы давления» и так далее — просто мишура, огранка драгоценного, в прямом смысле этого слова, камня.

Говорят, что величайшее открытие Нового времени, было сделано совершенно случайно, всего через несколько лет после окончания войны. Считается, что война эта, в хрониках названная Первой Стихийной и стала причиной воцарившегося на просторах некогда светлого мира, вечного сумрака. Как это произошло, кто его вызвал и зачем — об этом почти ничего известно не было или до сих пор скрывалось властями. «Магия» — обычно шептали в ответ на подобные вопросы деревенские старожилы, сплевывая и одновременно осеняя себя оградительными жестами. Сам же Атриус был уверен, что любая магия это всего лишь некое, доселе не познанное но вполне физическое явление. Ведь не зря же о знаниях и науках древности ходили легенды, и видимо, больше всего люди того времени преуспели в умении истреблять самих себя…

Как бы то ни было, уже через несколько лет после войны один парень стал свидетелем необычного явления: попав по дороге домой под грозу, он увидел, как молния ударила в кусок какой-то скалы, после чего эта глыба, с низким гулом поднялась на несколько метров в воздух и, немного повисев над землей, плавно опустилась вниз.

Хорошо еще что парень этот оказался ученым, а не простым горожанином или того хуже каким-нибудь темным крестьянином! Отколов кусочек минерала, он провел над ним некоторые опыты в своей лаборатории и пришел к сенсационным выводам: камень обладал интересными магнитными свойствами. Если пустить через него электрический ток, то он фактически преобретал мощное энергополе, сила которого направлена в сторону, противоположную силе всемирного тяготения, и чем больше заряд, тем больше сила. Так была открыта антигравитация. Однако, лишь спустя еще десятилетие, предпринялись первые попытки использовать эту силу на благо человечества. К этому времени уже была налажена добыча ценного минерала, однако в природе его оказалось так мало, что ученые всерьез задумались, не мог ли он быть просто занесен на планету упавшими астероидами. Но, несмотря на почти нереальную ценность этого вещества, названного «Левит», отдельные экстремалы в поисках славы и богатства пытались придумать самые разнообразные летательные аппараты на его основе. Некоторые, например, делали махины наподобие воздушных шаров, цепляя вместо, собственно, шаров глыбы заряженного энергией «Левита» с прицепленной сверху антенной для улавливания молний. Заканчивалось это, как правило, плачевно. Ситуация изменилась водночасье, с изобретением первого Левитатора. Отчасти они похдят на корабль, отчасти на субмарину. Львиную долю от масы этого аппарата составляет большой электромагнит, изготовленный из большого, цельного куска левита, который заряжается энергией от находящихся на борту аккумуляторов. Заряженный током левит поднимает судно ввысь, а регулируя мощность тока, подаваемого из аккумуляторов, можно изменять высоту полета левитатора. Управление производится с помощью двух огомных лопастей по бокам, которые по своему внешнему виду и предназначению, на самом деле, больше похожи на весла чем на крылья. Обычно, начальный заряд аккумуляторов необходим лишь для поднятия «корабля» в небо до Зоны Вечной Облачности. Там в дело вступают многочисленные антенны-громоотводы, которые улавливают постоянно вспыхивающие то тут, то там молнии и передают их на аккумуляторы, опять заряжая их. Таким образом, Левитаторы могут передвгаться на огромные расстояния практически не потребляя при этом топлива, что в условиях повсеместной нехватки энергии, сразу же сделало их наиболее востребованным транспортным средством для доставки грузов. На земле Левитатор выглядит неприглядно: пузатый и нелепый как бочка, с темно-серой резиновой обшивкой каркаса, он похож на выброшенную на берег старую морскую черепаху, зато величественно паря высоко в небе он вызывает стойкие ассоциации с громадным китом, мерно плывущим среди бушующего океана. Экиапаж обычно состоит всего из трех человек: капитана, «ловца молний» — человека, чьей задачей является во время подзарядки направлять антенны таким образом, чтобы поймать как можно больше разрядов в аккумуляторы, и техника — специалиста по вспомогательным системам «Левитатора», таким как контроль давления внутри судна, охлаждение аккумуляторов и такое прочее. Вот, в сущности, и вся премудрость. Ничего сложного. Сегодня, однако, все было по другому. И левитатор был не его родным «Тучелетом», а совершенно другим, чужим аппаратом, и путь, лежащий перед ними, не являлся одним из хорошо известных воздушных маршрутов, да и задача, стоящая перед экипажам не имела с доставками грузов ничего общего…

Капитан, поежившись, направился к двери во внутренние помещеия Левитаора. Он был еще не так стар, однако стар достаточно для того что бы его кости стали уже намного чувствительнее к холоду чем в молодые годы. Одет он был, как и все члены экипажа, в прорезиненный комбинезон с капюшоном (в Зоне Вечной Облачности строго настрого запрещалось снимать его) под которым он обычно носил толстый свитер грубой вязки, штаны из жесткой ткани и меховой подкладкой, а также высокие сапоги — негласная форма одежды всех небесных волков. Волосы Атриуса были, как всегда всклокочены. Даже если бы капитан и задался целью их уложить, то при первом же выходе на палубу все его усилия пошли бы прахом по причине сильного ветра, зато черная борода была аккуратно подстрижена, а седина у висков придавала его облику благородства и солидности.

— Ну что, Мэйк, как там продвигается наша грандиозная подзарядка? — поинтересовался он у длинного сухопарого субьекта за пультом управления антеннами.

— Нормально кэп. Аккумуляторы заряжены на полную, а генеральный левит уже на девяносто два с половиной процента. Мне нужно еще около получаса спокойной работы.

Атриус без лишних слов понял намек. Мэйкпис, для друзей просто Мэйк, был их бортовым ловцом молний. Высокий, худощавый и сутулый, со сросшимися у переносицы бровями и острым взглядом он был крайне необщительным типом. Его работа не требовала участия кого либо еще, и никто никогда не смел давать ему советы по ее исполнению. Этот парень досконально знал свое дело и не любил разговоров в рабочее время. Однако те, кто долгое время знал его, отзывались о нем, как об очень надежном, покладистом человеке и верном друге. При обычных обстоятельствах Атриус никогда бы не потревожил Мэйкписа своим присутствием в момент выпнения им прямых обязанностей, однако сегодня случай был особым. Вот уже два дня они парили в Зоне Вечной Облачности, заряжая энергией молний самый большой левит, который ему приходилось видеть в своей жизни, и за все это время Мэйк ни разу не отошел от рычагов управления антеннами. Однако, ловец четко дал понять, что его нужно еще на некоторое время оставить в покое. Ну что ж, полчаса так полчаса, никто их в шею не гонит.

Атриус открыл дверь небольшой каюты, служащей и кухней и столовой одновременно, и подсел за столик к интилигентного вида человеку, без видимого аппетита доедавшему свою порцию консервированного супа. Этого, совсем еще молодого, парня представили Атриусу как Винсента, юного, но уже очень успешного ученого, выпускника престижной академии и члена коллегии наук. Его приставили к этой экспедиции с целью наблюдения за ходом эксперимента и ведения дневника с детальным описанием всего увиденного. Светлые волосы его были аккуратно зачесаны, а лицо тщательно выбрито. Одет парень был в традиционный класический черный сюртук, который он категорически отказался поменять на более грубую и теплую одежду воздухоплавателей, а поэтому редко показывался на палубе, и большую часть времени проводил в машинном отсеке, изучая показания приборов и делая пометки в дневнике. Несмотря на несколько высокомерный вид, Винсент был неплохим парнем, еще не успевшим попасть под влияние заносчивых «грандов-от-науки» и изо всех сил старался быть полезным и не путаться под ногами у команды.

— О! Доброе утро капитан Атриус. — тут же оживился Винсент при виде вошедшего в каюту капитана — не хотите ли присоединиться и позавтракать?

— Нет, благодаю, Винсент. Я лишь хотел предупредить вас, что уже меньше чем через полчаса все приготовления будут окончены, и мы будем готовы к старту.

— В самом деле? — и без того бледное лицо Винсента враз стало еще белее — что ж, это в высшей степени приятное известие. В таком случае я обязан снова проинструктировать вас о том, что касается нашей миссии. Я понимаю, что все это вы уже слышали ранее, однако…

Атриус, страдальчески закатив глаза лишь молча кивнул в ответ: что поделать, паренек всего лишь выполняет распоряжение. Он слышал все это уже не раз и не два. Их команду отобрали для особого, совершенно беспрецедентного задания. Отобрали? Но возможно, они были единственными согласившимися на это, о количестве претендентов их не уведомили. Вот уже несколько лет ученые ведут пристальное наблюдение и изучение их ближайшего небесного соседа — Гайи. Долгое время сведения о ней были очень обрывочными и туманными из-за сложности проведения исследований: наблюдения проводились только с бортов Левитаторов, так как постоянная облачность мешала вести сколь-нибудь внятные изучения с земли. Но, в конце концов, собрав все сведения воедино, начала вырисовываться более-менее ясная картина: по всему выходило, что Гайя очень напоминает их собственную землю до катаклизма, сквозь телескопы ясно были видны океаны, моря, покрытые зеленью материки и заснеженные горы — все то, что в этом мире находилось в уже искаженном, угнетенном сосоянии. С момента этого открытия и началась разработка программы экспедиции к этому, близкому, но одновременно такому далекому для них, миру. Фактически, на результате этих разработок и находились сейчас Атриус с Винсентом и командой. Этот корабль, носивший официальное название «Отшельник», был единственным в своем роде межмировым левитатором и, судя по всему, другого такого уже не будет. Для его создания использовался самый большой осколок левита который только был известен челевчеству — он по крайней мере в пять раз превышал размеры тех электромагнитов, что использовались во всех других левитаторах. Кроме того, на борту находилось еще четыре вспомогательных левита поменьше, по бокам, с верху и с низу судна, так что размеров «Отшельник» был поистине колоссальных. Каждый из левитов был заключен в отдельный герметичный отсек, препятствующий взаимодействию их с силой земного тяготения. Поднявшись при помощи четырех вспомогательных левитов к облачной зоне, «Отшельник» должен был на несколько дней зависнуть там с целью зарядки генерального Левита максимально возможным зарядом энергии, а также подзарядки аккумуляторов. Сейчас уже можно было говорить о том, что эта часть плана была выполнена успешно. Дальше, однако, была самая сложная и опасная часть предприятия. Открыв герметичный заслон генерального левита, они, влекомые его колоссальным зарядом, вылетят за пределы атмосферы земли, в буквальном смысле как пробка из бутылки, и если расчеты ученых по поводу силы заряда, расстояния до Гайи и т.д. окажутся верны, то «Отшельник» без особых сложностей доберется до ее поверхности. Управлять судном в эфире — так ученые назвали пространство вне атмосферы, предполагалось при помощи регулировки антигравитационной силы левитов — поочередно открывая боковые отсеки со вспомогательными электромагнитами. Естественно, лишним было говорить, что перспектива такого перелета мало вдохновляла членов экипажа, однако, хотя Атриус никогда не стал-бы заставлять или упрашивать команду присоединиться к нему, все они как один, без колебаний согласились на это рискованное мероприятие. Сам же Атриус, вряд ли смог бы обьяснить причину своего согласия на полет. Возможно, за все эти годы ему безумно надоели все эти однообразные маршруты и обыденные задания, принижающие величие свободного полета, возможно до еканья в сердце хотелось каких-то новых, свежих ощущений, а может быть ему действительно хотелось стать кем-то более значимым, чем простой доставщик грузов. Он не знал, хотя склонен был полагать, что всего понемногу.

— Позвольте вопрос, капитан. — Атриус не сразу понял, что Винсент наконец закончил давать инструкции и обращается к нему с чуть заметной улыбкой –Вы ведь добровольно согласились на участие в этой экспедиции, так же как и я добровольно вызвался сопровождать вас. Я просто никогда не простил бы себе, если б пропустил настолько важное событие в истории современной науки. Но, глядя на вас, я не вижу ни капли вдохновения или предвкушения предстоящего путешествия. Скажите, неужели вас совсем не воодушевляет перспектива первым из людей выйти за рамки привычного для нас мира, посетить неведомые дали и возможно узнать какой была наша земля до того прискорбного инцидента?

— О, я вполне понимаю ваши чувства, молодой человек. Вы ученый, и к тому же еще совсем юны. Но сам я не так дальнозорок как вы, и в данный момент меня больше волнует то, что у нас гораздо больше шансов быть раздавленными в лепешку еще во время выхода из атмосферы чем перспективой увидеть другие миры. Простите, я не хотел показаться жестоким, но таков уж я — говорю то, что думаю.

Винсент со вздохом снял изящные очки в тонкой металличесой оправе (Атриус никогда не понимал, то ли у большинства златомыслов проблемы со зрением, то ли носить такие очки было своеобразной данью их статусу) и слегка помассировал пальцами переносицу, словно избавляясь от непрошенных мыслей.

— Могу вас заверить, что члены нашей коллегии проводили самые тщательные исследования и рассчеты, вероятность ошибки минимальна…

— И все же, — перебил его Атриус — верить в науку, это ваша прерогатива, не моя.

* * *

До старта оставались считанные минуты. Промедление было недопустимой роскошью, поскольку каждое мгновение аккумуляторы теряли драгоценную энергию на поддержание «Странника» в воздухе. Они находились теперь над Зоной Вечной Облачности. Если внизу, на земле, света было явно недостаточно, то тут ничем не омраченное солнце, безжалостно изливало на корабль потоки тепла, раскаляя корабль до опасно высокой температуры. Все члены команды уже сидели пристегнутыми в своих креслах. Помимо Атриуса, Мэйкписа и Винсента на борту вместо одного находилось целых трое техников — «Странник» требовал повышенного контроля безопасности.

— Каково состояние систем жизнеобеспечения корабля? — Атриус взглянул на трех мужчин, сидящих по левую руку от его кресла. Один из них, по имени Кайзен был членом экипажа на их собственном судне, двух других предоставила коллегия наук и имен их Атриус так и не запомнил. Все трое по очереди показали кулак с оттопыренным вверх большим пальцем.

— Что у нас с зарядкой левитов? — это уже вопрос к Мэйку, по правую руку.

— Генеральный левит заряжен на сто процентов. Утечки не обнаружено. Растраты энергии вспомогательных левитов пока незначительны.

— Очень хорошо. Поднять Защитный купол.

Один из техников принялся энергично вводить последовательность команд на своем пульте. Раздалось низкое гудение и из обоих бортов судна начали плавно выползать два огромных прозрачных полушария. Одновременно с этим многочисленные антенны стали так же плавно вьезжать внутрь себя наподобие подзорной трубы. Через несколько мгновений полушария герметичного купола с легким присвистом сомкнулись над головами членов экспедиции. Раздалось громкое шипение — признак активации систем жизнеобеспечения «Странника». Словно по негласному сигналу все надели специальные маски из боковых углублений в креслах.

Капитан Атриус в последний раз окинул взглядом команду: Винсент явно нервничал, неспокойно ерзая на своем кресле, Мэйк выглядел мрачнее чем обычно и хмурился словно грозовая туча, техники все еще не отрывались от приборов и только Кайзен, на миг подняв глаза, кинул на Атриуса ободряющий взгляд. Но улыбка его за полукругом маски показалась какой-то унылой.

Атриус взглянул на свой собственный пульт. Самую простую и одновременно самую тяжелую задачу следовало выполнить именно ему. Понимая, что на счету каждая секунда он, не мешкая, начал поочередно опускать вниз шесть небольших рычагов. Проделать это необходмо было плавно, но господи, как же хотелось рвануть их все вместе, разом избавившись от этого тягучего ожидания! Каждый опущенный рычаг сопровождался громким металлическим щелчком где-то в нижней части корабля — это отмыкались запоры, удерживающие Генеральный электромагнит в вакууме. Наконец остался последний, шестой рычаг, открывающий шлюз и тем самым приводящий в действие чудовищную силу, призванную выбросить их прочь из их родного мира. Атриусу очень хотелось сказать последние ободряющие слова команде. Он внезапно вспомнил, что за все время их общих полетов ни разу не поблагодарил их за то, что на протяжени всех этих лет они были единственными, кто скрашивал его серые будни, спасал от тягостного одиночества и тоски…Но в маске они все равно не поймут ни слова, а снимать ее сейчас было бы верхом глупости. Капитан закрыл глаза и резко дернул большой рычаг на себя.

* * *

Поначалу было такое ощущение, будто все органы вдруг решили забиться как можно глубже внутрь телесной оболочки, глаза же наоборот, казалось, вот-вот выскочат из глазниц. Не в силах больше выносить это ощущение, Атриус зажмурился, но оставаться в неведении оказалось еще невыносимее. Зрелище, открывавшееся им из иллюминатора, поистине захватывало дух. Небо будто ринулось им навстречу. Из пронзительно голубого оно внезапно стало черным и на нем ясно проступили звезды, словно кто-то ловко стянул голубое шелковое покрывало с широкой гранитной плиты. Давление все возрастало, и Атриусу стало казатся, что вот еще чуть-чуть, и его тело просто не выдержит, нет, он все же слишком стар для подобных нагрузок. Однако все кончилось в один миг, будто чья-то незримая рука, схватившая в кулак его внутренности, вдруг резко отпустила его. Примерно с минуту капитан просто делал глубокие хриплые вдохи и выдохи, пытаясь отдышаться. Казалось, за все время этого безумного рывка он ни разу и не вздохнул, хотя это, конечно же, было не так. Услышав взволнованные возгласы, Атриус поднял глаза.

— Капитан, с вами все в порядке? — лицо Кайзена выражало крайнюю степень обеспокоенности и готовности помочь. Но Атриус не мог позволить себе проявить слабость в такой момент. Несмотря на всю неформальную обстановку в их коллективе на протяжении всех этих лет, он все-таки капитан, а значит должен быть своего рода стержнем, моральным вдохновителем для всего экипажа. Помогать и воодушевлять это именно его обязанность.

— Ничего, я в полном порядке. На самом деле, думаю, каждый из вас сейчас чувствует себя не настолько хорошо, как хочет показать, не так ли? — На лице Атриуса заиграла лукавая улыбка, на которую в ответ, улыбнулись все остальные члены экипажа кроме Мэйкписа, который не улыбался вообще никогда. И вправду, лицо каждого было смертельно бледным и взволнованным как никогда — Господа, позвольте поздравить вас с успешным стартом! Но напоминаю также и о том, что большая часть пути нам еще только предстоит, так что расслабляться сейчас категорически запрещено. Винсент, как по-вашему, сколько продлится наш полет до поверхности обьекта нашей миссии?

— Судя по рассчетам, полет не должен занять больше шести часов. Примерно через три часа мы войдем в гравитационное поле Гайи, и еще примерно столько же времени будем двигаться уже под воздействием ее силы тяготения. Не стоит слишком нервничать — запаса энергии на «Отшельнике» хватит на четырнадцать часов непрерывного полета, так что даже в случае отклонения фактической длительности полета от запланированной у нас остается в запасе целый час форы на дорогу «туда» и еще час на дорогу «обратно».

— Благодарю Винсент. В таком случае, напомню вам о наших дальнейших действиях: пока что мы просто двигаемся в сторону Гайи. Корректировать курс, как вы знаете, будем при помощи вспомогательных Левитов. Когда движение прекратится, это будет признаком того, что мы успешно вошли в гравитационное поле Гайи и Левиты отталкиваются уже от него. В этот момент, все отсеки Левитов должны будут тут-же быть закупорены и корабль начнет спуск. Во время входа в атмосферу мы снова активируем два вспомогательных Левита, чтобы замедлить спуск и успешно приземлимся на обьект — Атриус сделал особое ударение на слове «успешно», — у кого какие вопросы?

Воцарилась гнетущая тишина. Всеобщий унылый настрой как нельзя более точно выразил, вдруг подавший голос, Мэйкпис:

— Черт бы меня побрал, если я еще когда-нибудь напьюсь до такой степени, что соглашусь на подобную хрень, кэп.

Внезапность и безразличная обыденность этой фразы, признесенной обычно молчаливым Мэйком, настолько поразили всех, что мгновение никто просто не мог выговорить ни слова, а потом по кораблю разнесся оглушительный многоголосый хохот пятерых мужчин. В эти мгновения даже на лице Мэйкписа была заметна улыбка.

* * *

Кайзен, и два остальных техника отправились в машинный отсек, в очередной раз проверить оборудование. Винсент что-то старательно выводил в своем журнале (Атриус сильно подозревал, что просто для отвода глаз — записывать было нечего, за последние несколько часов не произошло ровным счетом ничего необычного) а Мэйкпис проводил очередные замеры оставшейся в аккумуляторах энергии. За последние полчаса никто не проронил ни слова, разговоры были ни к чему. Они летели уже пять часов, и «Отшельник» все еще не останавливался. А это могло значить только одно — ученые ошиблись и ошиблись фатально. На момент последнего замера, в основном левите оставалось около сорока пяти процентов заряда, выходит, если на Гайю попасть у них еще есть шанс, то на обратную дорогу рассчитывать явно не прходилось.

Поначалу, когда ситуация обрела предельную ясность, среди членов команды начался настоящий локальный хаос, который впрочем, довольно скоро обрел конкретный вектор — Винсента. Страх, пополам со злостью и отчаянием накалили атмосферу до предела. Капитану еле удалось навести порядок и вселить хотя бы подобие спокойствия в коллектив, он-то прекрасно знал, что Винсент, как и все они, оказался такой же жертвой обстоятельств, а если точнее, то собственного выбора. Когда страсти улеглись, атмосфера мрачной безысходности, словно темным саваном, окутала корабль. Сам Атриус сейчас наблюдал за значительно увеличившейся за время их путешествия Гайей, стараясь не думать о возможных перспективах и сосредоточившись на созерцании этого прекрасного мира. Их собственный, скорее всего, выглядел бы так же, если б не вездесущие облака. Он уже различал величественные горы, окутанные снегами полюса, зеленые массивы лесов, раньше он никогда бы не подумал, что где-нибудь бывает столько лесов! И, конечно, океан! Безбрежные морские просторы, необозримые, громадные и живые. Как бы ему хотелось посадить «Отшельника» прямо туда, на мягкую водную гладь, на которой ярко играют блики солнца, их собственного солнца, света которого они были лишены всю свою жизнь по вине своих же отцов…

Вот так, погруженные каждый в собственные мысли, они чуть было не пропустили момент, когда раздался легкий толчок, и приборы показали полную остановку корабля. Все тут-же, безо всякой команды, ринулись по своим местам. Сидя в своем кресле, Атриус спешно отдавал приказания но, в сущности, в этом не было особой необходимости, команда давно уже была тщательно проинструктирована по поводу их дальнейших действий, и каждый исполнял свои обязанности с особым старанием — после нескольких часов томительного бездействия, это было подобно возвращению к жизни из небытия. Когда наконец, все отсеки были успешно закрыты и приборы показали начавшееся движение, Атриус облегченно откинулся на спинку кресла, ощущая неимоверное облегчение от того, что они наконец-то приближаются к земле, и в данный момент для него было совершенно не важно, что мир этот не их родная земля, лишь бы подальше от этой темной, безжизненной пустоты…

* * *

Межмировой левитатор «Отшельник», стремительно набирая скорость, приближался к неведомой планете. Вся команда, уже была пристегнута в своих креслах, готовясь к активации двух из четырех вспомогательных левитов для смягчения падения и успешной посадки, и когда корабль наконец вошел в атмосферу Луны, Атриус отдал соответствующий приказ. Мерно загудели открывающиеся шлюзы и «Отшельник» существенно замедлил спуск. Вскоре они уже могли ясно различать песчаное побережье, мерно накатывающие на берег волны и начинающийся через несколько сотен метров лес. Перед самой посадкой был открыт третий шлюз и «Отшельник» уже совсем мягко опустился на песчаный пляж, подняв, однако, в воздух целое облако песка и пыли. Но даже после того, как маленькая буря улеглась, все они еще некоторое время неподвижно сидели в своих креслах, не решаясь сделать первый шаг навстречу чужому миру. Сложно передать те эмоции, что обуревали в этот момент шестерых человек, находящихся под прозрачным полушарием купола «Отшельника» — в них были и радость узнавания, казалось бы, такой родной, земли, и неуловимое ощущение чуждости окружавшего их пейзажа. Ощущение это было вызвано, прежде всего, ярким солнечным светом, словно окрасившим мир в насыщенные яркие тона и наполнив его немыслимым разнообразием звуков и запахов в которых не ощущалось ни влажной затхлости болота, ни предчуствия скорой грозы. Через несколько минут купол корабля наконец был опущен и они вышли наружу, щурясь от непривычно яркого света.

Атриус оглядел простирающийся перед ними пейзаж, примружившись взглянул на непривычное, голубое небо, затем обернулся к остальным. Сейчас ему, как капитану, следовало сказать что-нибудь ободряющее, поздравить с успехом, но мысль почему-то не шла, сбиваясь где-то на пол пути и он решил вместо этого сказать наконец то, что давно лежало у него на сердце.

— Ребята, ну вот мы и прибыли. Не буду называть это победой или говорить ободряющие, ничего не значащие фразы. Мы влипли. Может быть нам удастся выбраться отсюда, каким-то образом зарядить аккумуляторы и снова попасть домой, а может быть и нет… Но вот о чем я подумал, когда мы только отправлялись в этот полет. Есть одна вещь, которой я вам никогда не говорил, и мысль о том, что мы можем погибнуть, а я так и не успею сказать вам ее пугала меня в этом полете больше всего остального. Мэйк, Кайзен, спасибо вам. Я знаю, что говорят, будто на борту воздушных кораблей лишних людей не держат, однако, знали вы об этом или нет, все эти годы я нуждался в вас намного больше, чем вы во мне — резким взмахом руки он присек попытку Кайзена возразить — Не спорьте, пожалуйста. Все мы знаем о том, что команда левитатора должна состоять из молодых, а я уже просто старик, того и гляди, песок посыпется… Ну, в общем, мне даже и в небе-то находиться не рекомендуется в моем возрасте, а уж в такие приключения со мной в качестве капитана… почти безумие. Все это вы, конечно же, прекрасно знали. Как знали и то, что на земле мне не было места. Я никогда бы не смог быть там счастливым, и отнюдь не из-за полетов, неба и прочего — все эта ерунда, признаться, мне уже порядком осточертела. Просто на земле у меня ведь никого нет. Никого кроме вас. И вы, зная это, никогда не просили меня уйти на покой. Вы не просто моя команда — вы лучшие и единственные мои друзья во всех мирах, спасибо вам за это от всего сердца…

В этот миг внезапно раздался предупреждающий окрик Винсента, который вместе с двумя техниками, тактично отошел от них на время разговора. Однако сейчас он стремительно подбежал к остальным и на удивленные взгляды лишь молча указал на противоположную сторону пляжа. Все, застыв в изумлении, наблюдали, как вдали по золотистому песку, к ним молча приближается группа каких-то существ.

— Что ж, похоже у нас появился еще один повод гордится собой — Кайзен улыбался, но голос его заметно дрожал — Возможно, мы первые кто установит контакт с другими цивиллизациями. По крайней мере, очень хотелось бы на это надеяться.

Вскоре стало очевидно, что существа явно направляются именно к ним, и группа первопроходцев неохотно двинулась им навстречу. Когда расстояние между ними сократилось уже до сотни метров, у некоторых членов группы вырвался вздох облегчения — навстречу им, несомненно, шли люди. И хотя они были совсем не похожи на жителей их родного мира, это были именно человеческие существа. Их кожа была очень смуглой в сравнении с бледными, почти серыми от недостатка солнечного света, лицами Атриуса и остальных, а легкие, развевающиеся на ветру одежды были белоснежно белыми, с вышытыми на них таинственными иероглифами. Каждый был как минимум наголову выше даже долговязого Мэйкписа. Атриус также с удивлением обнаружил, что на головах местных жителей совсем нет волос, хотя тут же одернул себя, сообразив, что при таком теплом климате, гораздо легче жить коротко стриженым, чем с такой копной волос как у него самого. Наконец, обе импровизированные делегации подошли вплотную друг к другу. Среди группы «туземцев», как про себя окрестил их Атриус, вперед вышел уже немолодой мужчина, примерно одних с капитаном лет. Высокий лоб и гордая прямая осанка выдавали в нем человека умного и, скорее всего, занимающего важную должность в обществе а осмысленный и явно дружелюбный взгляд располагал к себе.

— Ну что, кэп, как мы уже успели убедится, из всех нас ты — самый красноречивый, тебе и слово держать — все снова с удивлением уставились на улыбающегося Мэйкписа. Сегодня он был решительно не похож на самого себя.

Атриус сделал шаг вперед, раздумывая, что-же ему такого сказать, с чего начать разговор с представителем совершенно чужого мира. Не придумав ничего лучше, он ткнул себя пальцем в грудь и медленно произнес: «Атриус». Затем указал на одиноко лежачий вдали корабль и поднял указательный палец вверх. На губах человека появилась легкая улыбка. Он точно так же указал пальцем на себя, произнеся: «Квенкхелл», а после махнул рукой в ту сторону, откуда они только что пришли.

— Они хотят, чтобы мы шли за ними! — возбужденно шепнул Атриусу Винсент. Сам он непрерывно записывал что-то в свою тетрадь, однако руки его заметно дрожали и почерк выходил очень корявым — контакт состоялся!

— Значит, не будем заставлять наших гостеприимных хозяев ждать.

Они вместе двинулись по теплому песку вдоль побережья, и никогда еще Атриусу не было так приятно ощущать под ногами твердую землю. Позади них, бесполезным нагромождением металла и резины высился корпус «Отшельника», здесь, на пляже, как никогда напоминающий выброшенную штормом на берег неуклюжую морскую черепаху…

* * *

Это случилось примерно через полгода после отбытия «Отшельника». Когда в небе над городом появилась, внезапно вынырнувшая из-за туч гигантская каменная глыба, всех без исключения, наблюдавших это явление людей мгновенно охватила паника. Да, раньше бывало, что на их землю падали метеориты, но никогда еще не видели они такой громадины наверное, с милю в диаметре, черной тенью накрывшей один из окраинных кварталов. В страхе, люди даже не сообразили, что будь эта глыба действительно метеоритом, все увидившие ее погибли бы в какую-то долю секунды. На улицах началась жуткая давка, обезумевшие обитатели одного из немногих, уцелевших после катаклизма городов, изо всех сил старались убраться как можно дальше от эпицентра предполагаемого падения. Однако, через несколько минут, даже до самых испуганных людей наконец начало доходить, что с этим метеоритом что-то явно не так. Вместо молниеносного падения он плавно спускался вниз, и если бы не цвет, можно было подумать, будто одному из облаков вдруг вздумалось самому опустится на землю, вместо того, что бы поливать ее нескончаемыми дождями. Между тем, «облако», зависнув ненадолго над городом, словно выбирая, где бы упасть, сместилось за городскую черту и плавно опустилось в небольшое болотце. Ожидавшие удара, или хотя бы сильного толчка, очевидцы изо всех сил вцепились в любые предметы, способные уберечь их от падения. Однако никто не почуствовал даже легкой вибрации. Глыба вошла в болото очень медленно, полностью заняв его место, и только тут жители увидели, что верхняя часть «метеорита» на самом деле плоская и представляет собой нечто вроде осторва. Но самое фантастичное заключалось в том, что на плоской части глыбы росли самые настоящие деревья, кусты, трава, люди заметили также несколько длинных плоских зданий, построенных, судя по всему, из дерева. И, как бы невероятно это не выглядело, из зданий вдруг вышли люди! Зрелище было настолько невероятным, настолько неземным, что некоторым наиболее суеверным жителям показалось, будто сами боги из древних легенд сошли с небес в этот грешный мир, и сначала они а потом и все остальные, безмолвно преклонили колени перед еще далекими человеческими фигурками. Внезапно, одна из фигурок отделилась от остальных и быстро побежала в сторону коленопреклоненной толпы.

— Эй! Вы что это удумали! — Атриус, раскрасневшийся от бега, усердно пытался изобразить сердитость на лице, но никак не мог сдержать так и рвавшегося наружу смеха. Не добежав несколько десятков шагов, он оперся руками на колени, тщетно пытаясь отдышаться. — Передо мной на колени вставать вздумали?! То-то потеха будет когда в соседней деревне узнают! Да вставайте же, вставайте, нечего вам тут коленями грязь месить!

В городе Атриуса Вайтрука, капитана одного из немногочисленных летающих кораблей, знали многие, и благоговейное выражение на лицах людей постепенно стало сменяться изумленным. Да, это был действительно Атриус. Он сильно изменился — загоревший, аккуратно подстриженый и безбородый он выглядел моложе на добрый десяток лет, однако же, это был именно он. Все еще не веря собственным глазам, народ стал медленно подниматься с колен.

— Так-то лучше — Атриус окинул толпу цепким взглядом. Сейчас он, впервые за прошедшие полгода, вновь ощутил себя капитаном, лидером и опорой. — Я прибыл сюда не один и не только со своей командой. С нами прилетели…ну, в некотором смысле их можно считать гостями. Прибыли они по нашей просьбе, что бы сказать нечто очень важное, и можете поверить мне на слово — им есть что сказать. Но пока что…пока что за них буду говорить я — наши друзья еще не вполне хорошо освоили наш язык.

Стоя напротив огромной толпы, он был бы похож на проповедника или даже пророка, если бы не выглядел так комично, нервничая, запинаясь и, время от времени, теребя край своей меховой куртки, ведь ему впервые в жизни приходилось выступать перед такой массой народа. Однако люди стояли и слушали, не проронив ни слова. Пройдет еще немало времени прежде чем смысл сказанного, наконец полностью осознает каждый из них а также все те, кто не стал свидетелем этого события, но семена надежды и радости были посеяны среди них уже в тот вечер.

* * *

— Так это были они, да Деда?

— Да, сына. Тогда они впервые посетили нашу землю и принесли нам бесценный дар, который не купишь ни за какие богатства мира.

— А что это был за дар?

— Саженцы, сына. Всего-навсего саженцы. Но выведенные ими специально для нашего мира: очень крепкие, не требующие много света, поглощающие много воды и в то же время вырабатывающие огромное количество кислорода.

— Только саженцы и все?

— Ну, вообще-то конечно нет. Они привезли также свои знания и технологии для восстновления нашей экосистемы.

— Эко-что?

— Ну, природы, в общем.

— А почему же они не прилетали раньше? Неужели не знали о наших бедах.

— Знали сына, но боялись. На нашей планете долгое время велись войны, а потом все скрыли облака, вот они и не решались послать своих сюда. Так что, если б не Атриус, кто знает, чем бы все обернулось.

— Дед, но почему они могли летать на островах, а мы нет?

— И мы теперь можем, да и раньше могли. Просто понимаешь, на Гайе намного больше того матералла — левита, чем здесь. Там практически вся земля насыщена им. Вот и могут они поднимать в воздух целые острова, и плыть на них как на кораблях.

— Но ведь ты же говорил, что для этого надо очень много энергии, которую мы брали из молний. А на Гайе, таких сильных таких гроз не бывает. Откуда же они ее берут?

— Есть один источник. Очень сильный и практически неиссякаемый — человек. Просто мы не научились еще использовать свою внутреннюю энергию. А они умеют. И способны не только поднимать в воздух острова, но даже сохранять на них атмосферу…

— Атмо-что?

— Ну, что бы жить на островах можно было даже в эфире.

— Ааа… А мы когда-нибудь полетим на Гайю?

— Конечно. Только вот обождем, пока сезон пройдет, а то ведь сейчас там очереди, свободных островов днем с огнем не сыщешь.

— Деда, а деда, а Атриус потом опять на свой корабль вернулся? Снова капитаном стал?

— Нет, не стал. Всю оставшуюся жизнь твой пра— прадедушка провел на земле, восстанавливая ее, сажая деревья и помогая гайитянцам в их работе. Он очень жалел, что почти всю жизнь провел в воздухе и так мало сделал для родной земли. Тогда он и познакомился с твоей пра— прабабушкой. Ну ладно, хватит на сегодня. Ты меня уже прямо уморил. Беги лучше погуляй, вон как-раз солнышко выглянуло. Ну, беги!

Легкий шлепок по мягкому месту, и кудрявый мальчуган, смеясь, вприпрыжку побежал прочь от крыльца. Да, солнце все еще слишком редко выглядывает из-под серых облаков. Но теперь все-же у их детей нет той болезненной бледности, что у предыдущих поколений. Вот его внук, Камми — вполне здоровый, румяный ребенок.

— Деда! — Камми вдруг снова подбежал к нему. Вид у мальчика был хмурый и озадаченный.

— Ну что тебе еще?

— Скажи деда, а ты не боишься, что вдруг опять начнется война? Вдруг люди снова сотворят что-то с природой? Кто нам тогда поможет?

Вопрос застал его врасплох. Он уже было хотел ободрить, успокоить внука, но что-то во взгляде ребенка остановило его. В нем было что-то не по детски серьезное и старик решил ответить ему так, как ответил бы взрослому.

— Нет, Камми, я не боюсь. Не боюсь потому что уверен — если люди еще хоть раз допустят нечто подобное, значит, они просто недостойны жить. Ни на этой земле, ни где-нибудь еще.