Под атомным солнцем

-Тревога! Взвод, в ружье! — раздался в ночи вопль дневального. Казарма ожила от скрипа кроватей, стука ботинок и приглушенной ругани. Я вылетел из под одеяла и, морщась спросонья, втиснулся в комбинезон. Заклепка на правом ботинке опять не пожелала застегнуться с одного движения.

-Ах, зараза! — мелькнула мысль. — Когда руки дойдут тебя подрихтовать!

Я надавил посильнее, и кнопка сухо щелкнула. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы водрузить на себя снаряжение — и я уже стоял в строю, лихорадочно проверяя свой арсенал.

Голос командира заставил нас окончательно проснуться и вытянуться по стойке «смирно». В такие секунды любой из нас чувствовал себя частью великого целого. И хотя я, в нашем отряде городской обороны, не пользовался всеобщей любовью, равно как и настоящих друзей не имел, но все знали, что жизнь каждого сейчас зависит от тех, кто находится с ним рядом.

Мы повернули налево и с грозным топотом выбежали на маленький плац перед казармой. В глаза брызнул свет атомных солнц, горевших круглосуточно, и мы невольно сощурились после искусственного затемнения казарм. Я запнулся о выбоину плаца и раздраженно рыкнул, невольно сбившись с шага.

Из гаражей, ревя двигателями, вырвались боевые машины пехоты. Взвод, на ходу, с выработанной годами ловкостью, начал погрузку.

-Вот паразиты,— с легкой завистью подумал я о своих сослуживцах. — С какой легкостью они несут на себе тридцать шесть килограммов оружия!

О себе я такого сказать не мог. Согнувшись под грузом снаряжения, я последним запрыгнул в открытый люк БМП с цифрой «2» на борту. Прежде, чем мне удалось захлопнуть люк, машина, грохоча гусеницами, на полной скорости рванула вперед. В следующую секунду по салону прокатился голос взводного, искаженный динамиком:

-Внимание! Движемся к окраине города, квадрат «14» . Крепостная стена осаждается крысоножками. По предварительным данным их от пяти до семи тысяч. Фронт атаки — 150 — 200 метров…— тут горбоносый Нодарий присвистнул и все на него зашикали, продолжая слушать командира. Хотя и так все прояснилось. Это и была наша работа.

Наш подземный город, словно остров водой, был окружен тьмой и опасностью. В городе царили мир и благоденствие, а в многочисленных подземных галереях, уходящих в неизвестность, обитали гнусные твари, вечно голодные и всегда готовые напасть.

Крысоножки… Они ядовиты и опасны, хотя поодиночке трусливы до смешного, но что-то их сегодня многовато…

Я глянул на карту и понял, что через пару минут мы будем на месте. Двигатель бешено рычал, выжимая предельную скорость. Санька-огнеметчик подсел ближе к выходу, поправляя за спиной баллон с газом и нервно сжимая в руках ствол.

— Все будет нормально, — командир отделения подсел к нему поближе, — Главное, не мельтеши. Действуй быстро и спокойно, как учили. Выстрелишь одновременно с ребятами из первого и второго отделения. Три секунды поливаете огнем эту нечисть, потом отступаете и не мешаете автоматчикам.

Командир сказал это так, словно Саньке предстояло пельмени в кипяток покидать. «Зеленый» Санька молча кивнул и весь напрягся.

-Хороший мужик — командир, — подумал я, потому что среди военных почти не встречал снисхождения. Сентиментальность им была противопоказана, равно как и рассуждения.

Селекторная связь вновь ожила.

-Подходим к ограждению! Приготовиться!— и двигатель заглох. Один за другим мы начали выпрыгивать из машины. Снаружи стали слышны выстрелы и редкие разрывы гранат. Это патрульные из последних сил сдерживали натиск мутантов. Патрульные были ребята славные, но не годившиеся для более серьезной работы, например для службы в элитном подразделении…

…Нашим городом управлял Совет Мудрых. Каждый родившийся ребенок проходил тесты, результаты которых определяли его дальнейшую судьбу.Город был поставлен в жесткие условия, и для того, чтобы выжить, многое приходилось планировать. Согласен ли я с этим? Дело в том, что, например, и среди патрульных…

Но тут стало не до рассуждений. Я уже выскочил на крепостную стену, досылая патрон в патронник. Огнеметчики, растянувшись по фронту атаки, перегнулись через парапет стены и направили оружие на врага. Некоторые монстры уже умудрились добраться до самого карниза и показали свои ужасные острые морды над краем городского укрепления.

— Огонь!— три волны пламени хлынули вниз, сливаясь в единый полыхающий вал. Глаза резануло болью от ярости огня, лицо немилосердно обожгло. Я почувствовал, как у меня начинают тлеть брови, и постарался прикрыть локтем лицо от нестерпимого жара. Огнеметчикам приходилось стрелять со слишком короткой дистанции. Несколько секунд слышался только рев пламени и дикий писк горящих крысоножек.

-Гранаты к бою! — я как и все, выхватил из подсумка Ф-1. Огнеметчики подняли раскалившиеся раструбы и отступили. Автоматчики склонились над парапетом.

-Гранатами огонь! — я выдернул кольцо и швырнул гранату вниз. Туда уже летели десятки черных точек. Стена содрогнулась от серии взрывов, прозвучавших практически одновременно. От каменного свода откололось несколько глыб, и запоздало ухнули вниз. Не успело еще смолкнуть эхо, как десятки стволов автоматов смотрели в ров, опоясывающий город. Внизу валялись тысячи обгоревших, истерзанных крысоножек. Некоторые еще бились в агонии, извиваясь всем своим метровым членистым телом. Я видел вспоротое брюхо одной, она лежала на спине, щеря крысиную морду, щелкая от боли двумя рядами острейших, ядовитых зубов, и судорога, пробегавшая по ней, волнообразно шевелила присоски на белесом брюхе. Я поймал себя на том, что гляжу на нее, скорчившись от омерзения.

-Надо же, — проскользнула мысль. — Совсем недавно перебили их почти всех, а они — вот, опять полчище. Проголодались, бедняжки.

А «бедняжки», оставшиеся в живых, обреченно метались между галереями и городом. Все звуки тонули в грохоте разрывов гранат и автоматных очередей. Взводный сам подсел к автоматическому гранатомету и поставил заградительный огонь перед отступающими крысоножками. Опустошив половину барабана, офицер вскочил на ноги и поднял правую руку вверх, сжав ее в кулак. Через секунду мы прекратили огонь. Дождавшись, когда отгремит эхо последнего выстрела, командир прокричал:

— Согласно двойкам осуществить преследование противника и по возможности уничтожить! Не удаляться в переходы дальше пятисот метров! Сбор здесь через сорок минут! В атаку, вперед!

Из-за сильной акустики даже самый короткий бой вызвал частичную глухоту. Поэтому нам пришлось разработать систему жестов для восприятия простейших приказов. Правда, когда дело доходило до передачи более длинной информации, командиры отделений передавали приказ по цепочке. Вот и сейчас я еле разобрал, что командир потребовал от нас стандартные действия согласно боевого расчета.

— Мог бы и не повторяться,— недовольно подумал я,— есть же простой сигнал — сжатый кулак, вытянутый вперед. Только время теряем, пока мутанты уходят.

Пока я мысленно возмущался и частым сглатыванием слюны пытался прочистить заложенные уши, со стены размотались веревочные лестницы. Мой напарник Женька хлопнул меня по плечу и первым начал спускаться вниз.

Я страховал его со спины, с тихой завистью в сердце следуя за ним. Завидовать было чему. Евгений имел отличное телосложение и высокий рост. По сравнению с ним я выглядел карликом. Возвышаясь надо мной на целую голову, он практически неизменно оставался добродушным парнем. Женя был веселым человеком, никого никогда не корил за ошибки, ни с кем не ругался. Непонятно было, каким образом он умудрялся поддерживать со всеми дружеские отношения, ведь у нас во взводе хватало неприятных, самовлюбленных личностей. Из-за своей чистой, широкой души Евгений пользовался огромной популярностью и уважением у всего коллектива. Многие ребята из нашего взвода хотели заполучить его в напарники. Непонятно почему, но Женька предпочел меня остальным. В итоге, наша пара прекрасно сработалась, в бою мы понимали друг друга без слов и часто выбирались целыми из гибельных ситуаций.

Единственное отрицательное качество напарника, смертельно опасное для нашей специфики работы, было увлечение боем. Иногда он настолько заражался схваткой, что влезал в самый центр сражения, игнорируя опасность. В такие моменты мне приходилось трудиться на полную катушку. Я буквально гроздьями разбрасывал вокруг нас все ручные гранаты, затем швырял заряды с нервно-паралитическим газом, на ходу надевая портативный противогаз, и ставил дымовую завесу. Потом автоматическим огнем и из подствольного гранатомета пробивал путь из всеобщей свалки. В такие минуты мы с Женькой менялись обязанностями. После сражения я несколько минут орал на виновника несостоявшейся гибели с упоминанием самых нелестных выражений. Сначала Евгений дулся на меня, но потом, под давлением фактов, соглашался, что был неправ. Несмотря на это, в последующих сражениях нередко история повторялась заново.

Сейчас напарник опять мчался вперед, преследуя стаю из шестидесяти-семидесяти крысоножек. Я не мешал ему, краем глаза заметив, что почти сразу за нами бежит еще одна «двойка». Только мы ворвались в одну из галерей, как свет города померк, и пришлось опустить на глаза инфракрасные очки и включить миниатюрный прожектор инфракрасных волн. Сразу окружающее окрасилось в зеленоватый цвет. Спины хищников мельтешили впереди, метрах в сорока. Пол стал неровным, и наша скорость заметно снизилась. Крысоножки не снижали темп, их присоски прекрасно помогали им на любом бездорожье. Несмотря на неудобства, мы продолжали их настигать. Чуть ли не на каждом шагу под подошвами башмаков хрустел ребрами труп очередной твари. Евгений стрелял отменно…

Затвор ведущего лязгнул впустую, сообщив об израсходованном магазине. В одно мгновение мы поменялись местами, и я продолжил бойню, не давая крысоножкам оглянуться и увидеть нашу малочисленность. Правда, мое владение автоматом было хуже, чем у напарника, и трупы стали реже украшать пол подземелий. Я поймал себя на мысли, что больше стараюсь не наступать на тела мутантов, чем истреблять их. Слишком уж отвратительным было ощущение от раздавленной под ногой крысоножки.

Женька быстро поменял магазин и снова занял свою позицию. Коридор впереди разветвился надвое. В одну сторону устремились штук тридцать оставшихся хищников, а в другую всего десяток. Мой ведущий последовал за большинством. За остальными помчалась задняя двойка. Я удвоил бдительность, смотря далеко вперед и ожидая любых неприятных сюрпризов.

Мы удалились метров на четыреста за территорию города. Пора было напомнить Евгению о приказе взводного и о собственной безопасности. У напарника как раз вновь опустел магазин, и мы поменялись местами. В промежутке между двумя очередями я крикнул, почти не слыша собственного голоса:

— Пора возвращаться! Дальше двигаться опасно!

— И упустить крысоножек? Они опять расплодятся и нападут! — Проорал в ответ Женька, снова вырываясь вперед. — Не паникуй! Через пару минут мы уничтожим этих тварей и повернем назад.

— Самоубийца! Все тебя на подвиги тянет, — зло подумал я. — Когда-нибудь нас тут точно сожрут.

Орать сейчас на напарника было бесполезно. Он снова открыл огонь, не на шутку увлекшись преследованием. В следующую секунду крысоножки скрылись за углом коридора. Оттуда донесся их отчаянный писк, который был слышен даже сквозь оглушительный грохот выстрелов. Шестое чувство пригвоздило меня к полу, не давая сделать ни одного шага.

— Стой, Женек! По-моему, там змеехряк! — крикнул я. Спазма зарождающегося страха скрутила желудок.

Евгений и сам почувствовал неладное. Он притормозил и начал медленно отступать назад. Из-за прекратившейся стрельбы стала четко слышна нехорошая возня и затихающее попискивание за углом. От этих звуков у меня даже на руках волосы поднялись. Мелкая дрожь свела пальцы судорогой.

— Только бы не уронить автомат, — скользнула в сознании истеричная мысль. До других мыслей очередь не дошла. Из-за поворота молниеносным броском вылетело огромное длинное тело. Блеснув серебристо-зеленым отливом в свете наших прожекторов, передняя часть туловища змеехряка высоко взвилось над землей. Не замедляя движения, чудовище гибко, пружинисто атаковало, мгновенно преодолевая разделяющее нас расстояние. Евгений оказался не менее проворным. Отточенная реакция спасла его и на этот раз. Граната из подствольника встретила череп хищника всего в пяти метрах от Женьки. Взрыв, усиленный акустикой и эхом, больно ударил по барабанным перепонкам. По проходу с визгом и неприятным шелестом разлетелись осколки гранаты и костей вперемешку с мясом. Маленький окровавленный ошметок мяса попал мне в левый глаз, чуть не выбив его. Я ойкнул от неожиданности и боли и невольно опустился на одно колено.

— Во синяк будет! — подумал я не ко времени, и не к месту.

Змееподобное тело рухнуло на камни и забилось в немыслимых конвульсиях. Оно каталось по полу, извивалось, корчилось. Из тела вытягивались и обратно вбирались внутрь какие-то маленькие, противные отростки, напоминающие ложноножки амебы.

…На уроках по анатомии враждебных животных мы изучали уязвимые места змеехряка. Я знал, что убить его сразу почти невозможно. Эта тварь имела один центральный нервный узел примерно посередине тела, и попасть в него было очень сложно, особенно в момент струящегося движения хищника. Помимо головного мозга существо имело еще и спинной. Стоило снести змеехряку голову, он мог жить еще несколько часов, прежде чем полностью истечет кровью. Самое интересное его достоинство состояло в наличии двух кровеносных систем, совершенно независимых друг от друга. Стоило одному сердцу перестать работать, организм взваливал всю работу на второе. Вот и сейчас, хоть и без головы, но существо металось по всему проходу, норовя сомкнуть свои стальные объятия вокруг любого живого тела.

Евгений продолжал осторожно отступать, наблюдая за поворотом. Он прекрасно знал, что змеехряки живут парами и расстаются крайне редко. Не имея возможности вставить в подствольник запасную гранату, Женька был очень уязвим. Я слегка принял в сторону, давая возможность напарнику отступить мне за спину и перезарядиться.

Евгений даже не успел поравняться со мной. Из-за угла, почти неуловимым движением, возник второй змеехряк и скользнул к моему напарнику. Тот на какую-то долю секунды выстрелил раньше меня. Пули из его автомата ударили в голову хищника. Он рефлекторно дернулся от боли в тот самый миг, когда я нажал на спуск. Граната еще не успела покинуть подствольник, когда стало ясно, что я промазал.

Снаряд задел тварь у основания черепа, но не причинил ей большого вреда. Змеехряк утробно завизжал, на мгновение замер и рванулся к Евгению. Парень рубанул веерной очередью по чудовищу и постарался отпрыгнуть в сторону. На этот раз хищник оказался проворнее. Он схватил моего товарища поперек туловища и с видимым усилием приподнял его в воздух.

Женька страшно закричал, но не выпустил оружия и разрядил остатки магазина, стараясь попасть в извивающееся тело. Женькин вопль вырвал меня из объятий паралича, вызванного ужасом происходящего. Я прижался к стене и дал короткую очередь, целясь в центральный нервный узел чудовища. Одна из пуль, вероятно, достигла

цели — тварь конвульсивно дернулась в сторону и сильнее сжала челюсти. Послышался хруст ломаемых ребер, Евгений уже не мог кричать, только жутко сипел. Похоже, его легкие были проткнуты собственными ребрами в нескольких местах. Изо рта хлынул поток крови, смешиваясь с кровью раненого змеехряка. Я никак не мог поверить, что это происходит с нами, со мной. Какой-то непроходящий шок нереальности событий овладел сознанием. Возможно, именно это своеобразное состояние отрешенности не дало мне сойти с ума.

Женька перестал сипеть и безвольно повис в зубах хищника. Еще через мгновение, почти перекушенный пополам, труп моего товарища отлетел к стене.

Змеехряк повернулся в мою сторону, разинул пасть и издал визг такой частоты, что я чуть не рухнул на колени. Руки невольно дернулись к ушам, стараясь защитить их. Однако, наработанные рефлексы возобладали, и я снова вспомнил, что умею стрелять. Затвор сухо щелкнул. Я бросил автомат и выхватил пистолет, но тут же пожалел об этом. Сейчас не помешала бы ручная граната, лежащая в подсумке. Она чудненько поместилась бы в пасти надвигающегося чудовища и оторвала бы ему голову.

Увы, достать ее не оставалось времени. Я всем телом прижался к стене, посылая пулю за пулей в чудовище. В бок уперлось что-то не похожее на каменный выступ. Стена внезапно резко отошла назад, оставляя спину незащищенной. Сделав два последних выстрела, я скосил глаза и увидел, что стою на пороге неизвестного помещения. Не рассуждая, я прыгнул в глубь тайника, захлопнул за собой дверь и, задвинув засов, быстро огляделся.

Тут стояла абсолютная тишина, только было слышно, как за дверью неистово мечутся два раненых змеехряка. Убедившись в своей безопасности, я в изнеможении привалился к стене. От пережитого кошмара сердце колотилось в предынфарктном состоянии. Волосы на затылке стояли дыбом и упорно не хотели ложиться. Глаза неприятно щипало от пота, и я на несколько секунд опустил очки на грудь, вытирая лицо. Потом трясущимися руками перезарядил пистолет и вставил его в кобуру. Постепенно сердце начинало успокаиваться, паника тоже улеглась, но в голове вертелась нехорошая мысль:

— Как же я смогу вернуться один?

В ответ совесть взбунтовалась:

— Угробил напарника, урод, а теперь трясешься?

Я буквально съежился от внезапного осознания случившегося, на душе стало погано. Возникло сильнейшее чувство отвращения к самому себе.

— Эх, и урод! Надо же так промахнуться! Трус! Трус! Трус! Убил… Своими руками убил Женьку! Как жить? А стоит ли?

Я медленно достал пистолет из кобуры и заворожено посмотрел на него. Ребристая рукоятка оружия удобно лежала в ладони. Пальцы левой руки привычно опустили предохранитель и, передернув затвор, дослали патрон в ствол. Прохладная сталь приятно охладила висок, я почувствовал, как ствол уперся в сокращающуюся жилку вены, и даже смог сосчитать свой пульс. Указательный палец выбрал свободный ход спускового крючка и на мгновение задержался.

— Сейчас все закончится. Страх , муки совести, боль… Все уйдет.

Я ощутил, как губы расползаются в улыбке от внезапно нахлынувшего ощущения беспредельного счастья…и нажал на спуск.

Наверное, минуту я сидел, ничего не понимая, а потом лихорадочно, раз за разом начал давить на спусковой крючок. Пистолет ехидно отзывался сухим щелканьем бойка по капсюлю. Я отвел оружие от головы, направил в пол и снова нажал на спуск. Невероятный по силе грохот буквально ударил по ушам в замкнутом пространстве. Пуля, с визгом срикошетив, ушла вглубь помещения. Каменная крошка осыпала меня с ног до головы. Я выронил пистолет и истерично расхохотался. Дикий хохот переломил меня пополам, я сполз на пол, захлебываясь слезами, размазывая руками сопли по лицу. Озноб жуткой лихорадкой сотрясал тело. Призрак сумасшествия подступил вплотную ко мне и нагнулся над скрюченным телом.

— Нет! Нет! Нет! Держись! Ты сможешь! Это шок! — кричал кто-то из глубин подсознания.

Я размахнулся и ударил себя кулаком в нос. Вспышка ослепляющей боли мгновенно прекратила истерику. По губе потекли две тоненькие струйки крови. Зато сознание окончательно прояснилось.

— Во дурак! Додумался! Смерти захотел! Иди наружу, там и просить не надо, сразу помогут,— ругал я себя, распаковывая аптечку.

Успокоившись и приведя себя в порядок, я получил возможность оглядеться получше. Судьба завела меня в небольшое помещение. Содержимое комнаты ввергло меня в самый настоящий ступор. Вдоль стен от пола до потолка, через весь тайник тянулись стеллажи. Еще не веря своим глазам, я шагнул и, протянув руку, в нерешительности снял с полки… самую настоящую книгу. Зачарованно я раскрыл ее — страницы зашелестели ярко — зеленым веером. Сомнений не осталось. Это все — на многие метры вверх и вглубь, покрытые пылью, тускло блестя разнокалиберными корешками, стояли книги.

Я обожал книги. В нашей спецшколе имелась библиотека — в некотором роде величайшая ценность нашего города. Учебники по боевой подготовке, материальной части оружия и боевых машин, руководства по борьбе с опасными животными. Всего тридцать книг. Каждую я помнил и знал достаточно хорошо. Каждая волновала меня, разжигая смуту в душе, ненужные и опасные вопросы, казалось, сведут меня с ума.

Кто эти мудрецы, исписавшие столько страниц так складно и доходчиво? Почему же ничего не сказали они о том, что было много — много лет назад? Что за мир окружает нас? Тьма подземелий и жуткие монстры, всегда ли они сопутствовали человеку? Интуиция мне подсказывала, что нет. Но где взять ответы? Кто построил наш город, осветил его атомными светильниками, кто продумал нашу жизнь до мелочей, решил, как жить, кем быть?

Нет, конечно, как человек военный я прекрасно понимал необходимость жесткой дисциплины в городе. Мой отец входил в Совет Мудрых, управляющий городом, но он был немногословен и порой суров, как сам Совет. Задавать вопросы было не в обычае горожан. За проступки их ждала суровая кара. За любое преступление, — хотя бы и за кражу, — жестокая казнь — изгнание из города. Через пару часов и костей обреченного не найти, монстры за стеной не дремлют…

Я судорожно вдохнул спертый воздух — головокружительная волна радости от находки наткнулась на острый камень недавней потери. Женька! Никто не относился ко мне так хорошо, как он. С точки зрения моих однокашников я был воплощением отрицательных качеств. Ну судите сами — ростом мал, куда мне до здоровенных мускулистых лбов! Я проигрывал им в силе и сноровке. Умственные качества и тяга к знаниям были для них несуществующими понятиями. После нескольких колкостей в адрес моей любознательности, я предпочел замкнуться в себе. Хватало мне издевательств по поводу отсутствия дырок в мишенях, слабой физической подготовки и других профессиональных качеств. Сдерживала сослуживцев только работа моего отца в Совете. Все конечно понимали, как я попал в элитный отряд городской обороны. Но я молча проглатывал косые взгляды, мне всегда хотелось быть среди лучших, хотелось защищать город…

А защищать, понятное дело, было от кого. Словно услышав мои мысли, за дверью глухо заворчал змеехряк. Караулит или еще бродит в недоумении — куда это я подевался? Проверять не хотелось. Но не только жуткие твари угрожали мирному быту горожан. Где-то в многочисленных и зловонных пещерах прятались другие люди. Они выглядели совсем как мы — те же руки-ноги. Правда, иногда попадались мутанты и среди них, но разве это уроды по сравнению с той же крысоножкой!

Все их набеги мы успешно отражали, но не без потерь с нашей стороны. И хотя черные береты произносили слово «дикие» с нескрываемым высокомерием, я ловил себя на мысли, что почти восхищаюсь мужеством и мастерством кучки людей, не знающих цивилизации. Несмотря на примитивное вооружение диких, пользовались они им отменно. Немало черепов наших славных пацанов было расколото камнями, выпущенными из пращи, и пробито стрелами. А уж если кому-то из нападавших удалось завладеть огнестрельным оружием, берегись, элитная гвардия — дикий не промахнется…

Даже когда они, неизменно побежденные, отступали в темноту галерей, я смотрел им вслед со странным чувством зависти, и что-то еще, неосознанное, тревожило меня, о чем я боялся даже подумать. А потом, в душевой, еще не отошедшие от драки, возбужденные ребята перебрасывались вопросами:

— Где они дерево берут для стрел и копий? А наконечники металлические как делают? И вообще, как умудряются выживать в подземельях?

Меня тоже посещали такие мысли, но в действительности, гораздо больше волновало другое. Умея читать книги, писать и разбираться в картах, я желал узнать о прошлом города и его обитателей. Единственный, кто мог ответить на подобные вопросы, был отец. Правда, он не любил расспросов и отвечал:

— Ты еще слишком молод. Молодое сердце — горячее сердце. Если ты будешь знать хотя бы половину того, что знаю я, то своим знанием посеешь среди людей смуту. Отсутствие веры в Совет — наш самый страшный враг. Смута — вот, что возникает благодаря опасному знанию. Сомнение во всесилии Совета Мудрых повлечет за собой гибель города. Ответы на твои вопросы есть в некоторых книгах, которые хранятся у нас, но только мы имеем право пользоваться ими. Ты прекрасно знаешь один из основных законов : «Нашедший книгу обязан сразу сдать ее в Совет. Если у кого-то будет найдена книга, виновного ожидает смерть».

— Может когда-нибудь тебя примут в нашу организацию. Только тогда, но не раньше, ты узнаешь то, что хочешь. Пока не пришло время, бойся правды.

…Теперь я бродил среди стеллажей с книгами и сожалел, что не стал простым фермером. Как хорошо работать в городских оранжереях под охраной спецподразделения!

— Ну зачем я напросился на такую самоубийственную работу? Лучше возиться в земле, кукурузу выращивать. Нет, понесло меня в герои! — а сердце бешено колотилось:

— Вот оно! Тысячи книг! Здесь ответы на все вопросы. Никто не знает, что я нашел, и я этот шанс не упущу!

Для этого надо было просто вернуться. Живым.

Я подкрался к двери и прислушался. Где-то совсем рядом перекатывались предательские камешки.

— Ага, значит, ждешь.

Я левой рукой достал из подсумка гранату, правой расправил усики, выдернул кольцо и слегка приоткрыл дверь. Граната вылетела в образовавшийся проем, и я захлопнул створку. Глухо хлопнул взрыв, и в дверь волной ударили осколки. Раздался утробный вой змеехряка, переходящий в визг. Было хорошо слышно, как раненое животное в яростном исступлении мечется по галерее. Я злорадно ухмыльнулся, отворил дверь, втянул автомат в библиотеку и вставил засов на место. Оружие оказалось в полном порядке, только цевье было неглубоко поцарапано. Пока все складывалось удачно, хотя еще предстоял обратный путь в город. Выход из убежища следовало отложить хотя бы на пару часов. К тому времени первый змеехряк окончательно сдохнет, а второй оттащит своего приятеля в их логово и съест.

Я снял вещмешок и, поставив на пол, аккуратно, даже с любовью выложил его содержимое. Еще бы! Именно от него зависело удачное возвращение домой.

Через несколько минут оба опустевших магазина были заполнены, граната легко вошла в подствольник, а две ручные гранаты легли в подсумок. Рюкзачок заметно полегчал. Я оставил его рядом с выходом из убежища, а сам стал крадучись передвигаться между стеллажами. Не мешало тщательно осмотреть помещение. Вдруг в нем еще остались хищники? Правда, смутно верилось, что за столько лет тут мог остаться кто-нибудь живой. Так и оказалось. Я вернулся к вещмешку, сел на него и подумал:

— А, может, тут и освещение есть?

В потолке, действительно, оказались полупрозрачные выпуклости. Отдаленно напоминавшие лампы в казармах. Мой взгляд заскользил по стенам и остановился на смутном подобии выключателя. Я подошел к нему, резко утопил кнопку и тут же отдернул руку. Помещение озарилось мягким светом. Я сдвинул очки с выключенным прожектором на лоб и часто заморгал с непривычки. Несколько секунд глаза привыкали к довольно яркому свету.

— Вот так источники питания! Сколько лет просуществовали и по-прежнему в рабочем состоянии. М-да, предки были отличными мастерами. И почему мы не владеем их искусством? — подумал я, с немым восторгом оглядываясь по сторонам.

Книг было так много, что было совершенно непонятно, с чего начать. Если наши учебники были написаны от руки, в невзрачных обложках, прошитые чьими-то неумелыми пальцами, то здесь! Все книги оказались невероятно толстыми, по триста с лишним страниц. Аккуратно отпечатанные, великолепно оформленные.

Сами страницы слегка пожелтели от времени, но оставались еще очень крепкими. Держать такое творение людей в своих руках для меня было подлинным счастьем …

Мое внимание привлекли несколько стопок книг, плотно стоящих рядом друг с другом в отдельном углу. Это оказались учебники с первого по десятый класс. Просмотрев их, я отобрал и положил в свой рюкзак учебники по географии, истории и астрономии. На первый взгляд мне мало что было понятно в отобранных книгах, но я надеялся на свой аналитический склад ума, который так не нравился преподавателям в спецшколе.

Меня страстно тянуло прямо сейчас погрузиться в новый мир давно забытых знаний, раскрыв любую книгу, и не отрываться от нее ни на секунду. Как тяжело было удержаться от соблазна! И все же я справился с собой, хотя неизвестно было, удастся ли еще когда-нибудь попасть сюда, в это уникальное хранилище знаний.

— Иди! Смотри! Запоминай! — кричало все мое существо.

И я пошел, буквально пожирая глазами названия книг в переплетах…

На каждой полке крепилась вывеска с содержанием находящейся на ней литературы. «Художественная», «классическая», «документальная» — эти слова для меня совершенно ничего не значили. Зато плакат «боевое искусство народов мира» заставил насторожиться. Я растерянно замер напротив полки. С нее вызывающе глядели десятки корешков книг с непонятными названиями: «самбо», «бокс», «ушу»…

Руки неуверенно потянулись и сняли со стеллажа сначала одно пособие , затем другое, потом третье. Все они оказались самоучителями по определенным видам единоборств. Я так и сел посередине прохода. Заставить себя идти дальше оказалось выше моих сил, время перестало существовать.

В найденных пособиях оказалось такое! Все самые лучшие рукопашники не будут успевать с пола подниматься! Вот когда у меня появилась возможность превзойти всех не только умственно.

Радуясь такому открытию, я посмотрел на часы и увидел, что нахожусь в библиотеке почти три часа. Пора было возвращаться в город, где все, без сомнения, считали меня погибшим.

От одной только мысли о предстоящем походе желудок скрутила спазма. Тело мгновенно покрылось липким потом от нахлынувшего страха.

— Опять туда? Во тьму? К монстрам? Ну почему, почему именно я так «попал»? За что? Где справедливость? — метались в голове мысли. Тело трясла мелкая, гнусная дрожь. — Да что же меня так колошматит?! Ты черный берет или… — брезгливо подумал я.

В груди глухо зарокотало раздражение на самого себя, на трусость, с которой никак не получалось совладать. Постепенно страх стал отступать, перерождаясь в новое чувство. Гнев…Отвращение к слабости… ненависть к сложившимся обстоятельствам…Все смешалось в едином всплеске адреналина. Кровь свирепым потоком прилила к глазам, и зрение слегка помутилось.

-Ну, что? — громко обратился я к себе,— Пора в путь? Посмотрим, чего ты стоишь в одиночку.

Я закинул рюкзак за плечи, выключил свет в помещении, опустил очки на глаза, включил прожектор и на сантиметр приоткрыл дверь. После сравнительно яркого света больших ламп, луч прожектора казался слабым и совсем невзрачным. Глаза еще не привыкли к полутьме, и пришлось несколько раз моргнуть. В коридоре было пусто. Исчезли оба змеехряка и останки Евгения.

При мысли о Женьке, я снова почувствовал себя подонком, не спасшим товарища, уродом, не имевшим права служить в элитных городских частях. Несмотря на всю мощь моего эгоизма, совесть похоже, решила лишить меня спокойной жизни.

— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — мысленно заорал я на нее. — Мне сейчас надо добраться до города, а потом будешь предъявлять обвинения! Ну пожалуйста! Прошу тебя, замолчи!

Неприкрытая мольба сделала свое дело. Совесть успокоилась. Я снова начал воспринимать окружающее чувствами воина, а не сопливого нытика…

В воздухе висела почти абсолютная тишина, которую нарушали только капанье воды с потолка и далекий шум города. К этому еще добавился слабый скрип открываемой двери. Я выскользнул в проход, закрыл дверь и, чутко прислушиваясь, стал отступать в направлении города, прижимаясь спиной к шершавой холодной стене подземелья. Пока все шло хорошо. До слуха не доносилось никаких звуков, кроме легкого переступания ботинок по неровному грунту. Даже капанье воды затихло, но гул крепости не прекращался. Еще бы! Там жило и работало несколько тысяч человек.

Я шел, непрерывно вращая головой из стороны в сторону. Пальцы напряженно сжимали цевье и пистолетную рукоятку автомата. Все чувства обострились до предела, пытаясь уловить любой посторонний звук, любое движение.

Я вышел к развилке, на которой мы с Евгением расстались с другой двойкой. Из груди вырвался вздох облегчения. До города осталось «всего» три сотни метров.

Тут-то и началось веселье…

В глубине прохода послышалось легкое, почти неприметное копошение. Коридор был широкий и почти прямой. Луч прожектора бил метров на восемьдесят. Дальше царила непроглядная тьма. Именно там и раздался подозрительный шорох. Напряженные нервы не выдержали, и я резанул короткой очередью в опасную темноту. Оттуда не донеслось ни рева, ни шипения, ни писка, только шорох усилился. Через секунду в световой тоннель ворвалась стая спрутовиков.

Жесткие, щетинистые шары, величиной с голову взрослого человека, неслись на меня с невероятной скоростью. Они держались на двенадцати тонких, длинною с метр ногах. Конечности, располагающиеся в двусторонней симметрии, переставлялись так быстро, что становились почти невидимыми. Несмотря на кажущуюся тонкость, ноги имели огромную силу. Некоторые очевидцы утверждали, что видели, как в момент атаки нападающие твари одним прыжком преодолевали восемь-десять метров и, обхватив жертву лапами, впивались в тело своим хоботком. Хобот имел несколько маленьких игл, через которые в организм впрыскивался яд. Его действие было просто колоссальным по своей природной мощи. Попадая под кожу, он мгновенно парализовывал добычу и разлагал ее настолько, что мясо, сухожилия и внутренности превращались в желе, которое и поглощал спрутовик. Через несколько минут от человека оставался только один скелет. При желании одна тварь могла подкрадываться тихо и незаметно, но когда несколько спрутовиков собирались в стаю, они действовали очень дерзко…

Стремительность нападения чуть не стала для меня фатальной. Секунды за три спрутовики сократили разделяющее нас расстояние до двадцати метров. Некоторые из них за счет скорости и цепкости взбежали на стены, двигаясь сплошной волной. Один, особо ретивый, умудрился мчаться по потолку…

Казалось время замедлило ход. Сознание удленнило каждое мгновение атаки спрутовиков. Страх пропал, и натренированное тело начало действовать. Автомат сам нашел наиболее удобное положение и застучал почти без остановки. Твари гроздьями посыпались на землю, конвульсивно суча многочисленными лапами. Затвор автомата лязгнул впустую, и навстречу многоногой смерти с громким шипением ушла граната из подствольника. Взрыв разметал остатки монстров по коридору. Морщась от очередного свирепого удара по барабанным перепонкам, я стал быстро перезаряжаться, лихорадочно вертя головой по сторонам.

Многолетняя пыль подземелий медленно опускалась на грунт. Кроме слабеющих подергиваний спрутовиков никакого движения заметно не было. Я сдержано выдохнул и продолжил отступление.

Нервы были на пределе. Мне страшно хотелось на все плюнуть и, не оглядываясь, броситься к родной крепости. Такой поступок был равносилен самоубийству. Сотни тварей только и ждали возможности увидеть мою спину. Уловить панику. Почувствовать ужас загнанного человека. Устроить охоту.

— Неужели горожане не слышат, какой я тут «шорох» поднял? Нет, чтобы пару человек на помощь прислать. Хотя откуда в городе знают, кто тут буянит, и жив ли еще зачинщик балагана. Обычно подобных вещей не случается, — думал я, шаг за шагом приближаясь к спасительным стенам.

Вдалеке послышалось хлопанье крыльев по воздуху. Такой шум могли издавать только ежовые летуны…

…Учитель анатомии рассказывал, что ежовый летун произошел от обычного «вампира» — летучей мыши, сосущей кровь. По непонятным причинам эти твари увеличились в размерах, достигнув почти полутора метров в размахе крыльев. На внешней стороне крыльев выросли небольшие шипы, содержащие парализующий яд. Стоило человеку хотя бы оцарапаться таким шипом, как через несколько секунд наступала остановка сердца. Наши врачи в лабораториях недавно создали сыворотку, нейтрализующую страшный яд. Взводный обещал, что скоро у каждого будет карманная аптечка с необходимым препаратом. Пока же лучшие фармацевты трудились над укомплектованием аптечек. Помимо шипов, ежовый летун имел еще отличные острые зубы, которые рвали мясо с завидной легкостью. Если два-три летуна нападали на человека, он был обречен. Спали летающие хищники вверх ногами, повиснув на потолке и засунув голову под крыло, и крылья облегали тело твари так, что ядовитые шипы торчали во все стороны. Дотронуться до спящего существа было невозможно…

Судя по нарастающему хлопанью крыльев, мне предстояло схватиться с целой стаей смертельно опасных хищников. Чтобы выжить, имелся только один выход.

Я выдернул из кармашка в рукаве дымовую шашку, крутанул запал и швырнул ее вглубь галереи. Туда же последовал заряд с нервно-паралитическим газом. Раздались два коротких хлопка, подтвердивших срабатывание обоих спецсредств. Я задержал дыхание и, перехватив автомат поудобнее, побежал к крепости. У меня было примерно полторы минуты, прежде чем дымовая завеса рассеется, а газ улетучится.

Почти у всех существ подземелий было обостренное обоняние, и никто из них не мог даже сунуться в дым, не говоря уже о том, чтобы пересечь облако. Про заряд с газом и говорить нечего, те, кто имел хоть какое-то подобие нервной системы, оказывались парализованы, стоило им вдохнуть газ.

Я мчался к городу, выжимая из себя максимальную скорость. Камни и неровности грунта сильно затрудняли бег. Несколько раз голеностопы оказывались на грани вывиха.

Страх окончательно испарился, осталась только злость на свою слабую выносливость и физическую подготовку. Рюкзак, набитый книгами, несмотря на изрядно поредевший боекомплект, с каждым шагом отнимал все больше сил.

Коридор повернул, и впереди забрезжил свет. Навстречу мне, семеня присосками, двигалась группа из пяти крысоножек. Они даже не успели перестроиться в свой традиционный атакующий клин. Две короткие автоматные очереди разбросали их в разные стороны. Одну особо настырную тварь пришлось отшвырнуть с дороги ударом ботинка по острому рылу. Изогнувшись в воздухе дугой, она ударилась о стену и с досадой пискнула. Я даже не сбросил темпа в момент короткой стычки.

Впереди, пока толком не было видно света, зато и позади не слышно шума погони. Коридор резко свернул, и почти сразу я выскочил из него в сорока метрах от крепостной стены. На ее гребне находились двое часовых. Один из них, совсем молодой паренек, от неожиданности скинул оружие с плеча и прицелился. Но тут вмешался его напарник. Он ударил товарища в плечо и разгневанно рявкнул:

— Идиот! Это же один из черных беретов! Спускай лестницу, салага!

Убедившись, что часовые не собираются меня расстреливать, я повернулся лицом к множеству галерей и стал отступать к стене. Не стоило надеяться на стволы городских караульных. Они не проходили спецподготовки и сильно уступали ребятам из команды черных беретов.

Позади послышался шум разворачивающейся веревочной лестницы. Я успел добраться до подножия стены, когда из ближайшей пещеры вылетело несколько ежовых летунов. Двое первых, кувыркаясь, полетели вниз. Выстрелы почти разорвали их на части. Прежде чем у меня опустел магазин, заговорили автоматы часовых. Хищники суматошно захлопали крыльями по воздуху, развернулись и скрылись в одном из проходов.

Я сменил магазин, схватился свободной рукой за перекладину лестницы и тут же отпустил ее. Из коридора, расположенного метрах в восьмидесяти правее, неуловимым движением выскользнул змеехряк. За три секунды он сократил расстояние вдвое. Этого времени мне вполне хватило, чтобы тщательно прицелиться и нажать на спуск подствольника. На сей раз я, не промахнулся. Граната ударила в переднюю часть тела чудовища. Взрыв разорвал змеехряка надвое. Кровь зеленым потоком выплеснулась на камни. От такого попадания монстр умер почти мгновенно. Подобное чудо случалось очень редко. Сегодня везение не покидало меня.

Больше не задерживаясь, я перебросил автомат за спину и начал подниматься по лестнице вверх. Мне не удалось добраться и до середины, как откуда-то появилась толпа попрыгунчиков. Ноги, вывернутые коленями назад, легко несли хищников. Плоские морды, с широко раскрытыми пастями, покачивались в такт прыжкам, на длинных крепких шеях. С черных языков тягучими нитями капала слюна. Передние, короткие лапы попрыгунчиков, снабженные желтыми когтями, были плотно прижаты к лохматым животам и почти не различались в густой рыжей шерсти. Со стороны эти существа выглядели довольно комично, но только со стороны. Безвредных зверушек в галереях не водилось…

Я понял, что прежде, чем поднимусь достаточно высоко, передний попрыгунчик схватит меня и стащит вниз. Умирать не хотелось. Я вцепился левой рукой в одну из перекладин лестницы, покрепче утвердился ногами и правой рукой извлек из кобуры автоматический пистолет. Прежде чем часовые начали действовать, я успел завалить троих особо ретивых гадов. Они, смешно поскуливая, покатились по каменному полу, молотя нижними лапами по воздуху. Тут и часовые подключились. На этот раз сработали они очень не плохо. Прицельный огонь заставил попрыгунчиков отхлынуть к пещерам.

Я вложил пистолет в кобуру и торопливо продолжил карабкаться по лестнице. Только перевалив за карниз я смог, наконец, перевести дух и расслабиться.

— Ну, ты даешь! — восторженно произнес парень, который чуть не подстрелил меня, — Как ты их!..

— Да уж! — хмуро согласился я, понимая, что спасся просто чудом, — Спасибо за помощь. Без вас бы мне крышка.

Напарники довольно заулыбались. Теперь они еще долго будут пересказывать друзьям, как спасли черного берета…

Подземный городок был небольшим. Он состоял из нескольких сотен одно-двухэтажных домов. Население не превышало семи тысяч человек. Большая часть людей работала в огромных оранжереях, расположенных в соседней пещере. Там выращивались различные фрукты, овощи, злаки. Их вполне хватало для населения города. Рождаемость контролировалась, и иметь больше двух детей было равносильно преступлению.

Черные береты повзводно выходили на охоту и снабжали город мясом. Помимо прочего в отведенных загонах выращивались мясные экземпляры подземелий. Излишек пищи животного происхождения хранился в огромных морозильных камерах. Вокруг оранжерей и загонов проходила стена, которую охраняли часовые. Хищники частенько пытались преодолеть линию охраны и попробовать зеленые насаждения на вкус. На работу люди были вынуждены выходить под усиленным конвоем черных беретов. Различные твари только и ждали момента, чтобы напасть на беззащитных людей. Работу атомных солнц и другой автоматики контролировал непосредственно Совет Мудрых. Никто не знал и не пытался узнать секретов их деятельности.

Небольшая часть жителей — «мастера» изготовляли в мастерских различные орудия труда. Несколько десятков человек трудились в секретных лабораториях. Никто, кроме людей из Совета, не знал, чем они занимаются. Каждый горожанин выполнял только ту работу, на которую его определяли Мудрые. Все было узко специализировано, и никто не знал больше, чем следовало. Ослушание каралось очень строго. Тяга к знаниям пресекалась немедленно. Да и никто не стремился к новому и необычному. Люди были сыты, обуты и одеты. Большего никому не требовалось. Крупная община процветала…

Надолго ли? Ведь в моём вещмешке лежало то, что могло перевернуть все жизненные устои…